В поместье это делать не стали, не больные же на всю голову. Напали хулиганы в лесу. Матвеев-то тут при чем?
Илья летел в бой, пылая от праведного негодования. Он видел, как трое мелких упырей выкручивали женщине руки. Ее сопротивление слабело. Она мотала головой, пыталась стряхнуть с нее мешок.
Один из этих мерзавцев заметил атаку капитана и прохрипел:
— Сундук, сзади!..
Но Илья уже с размаха отоварил того жердиной. Мужик взревел, выгнул пострадавшую спину, получил подошвой по хребту и покатился, собирая грязь с тропы.
Второго спецназовец тоже угостил жердиной, бил по шее, но вышло смазано, тот успел отпрянуть. Мороз выбросил свою деревяшку, перепрыгнул через извивающуюся Катю, врезал ногой в грудину. Негодяй грохнулся хребтиной о землю, взревел так, словно ему кол в задницу всадили. Илья прижал его коленом, треснул локтем в район щитовидки. Тот задергался, захлебнулся слюной.
Тут Мороз очень кстати заметил третьего противника. Тот летел сбоку с ножом, изрыгая площадную брань. Снова локтем в сторону, массаж почки, уклон от выпада. Когда инерция потащила бандита вперед, Илья дернул его за ворот, вывернул руку и несколько раз беспощадно приложился по затылку. Вот и все. Не боец.
Мелькнула тень. Гаденыш, схлопотавший меньше других, пустился наутек. Допустить такое Мороз никак не мог. Он подскочил словно на пружине, схватил ту самую жердину. Выходит, не отслужила еще свое.
Бандюган улепетывал через поляну, петляя как заяц. Он обернулся, запнулся о кочку, на ногах устоял, но время потерял. Жердина уже вращалась по кругу, заряжалась энергией.
Она оторвалась от руки, понеслась к цели. Удар о спину был настолько крут, что деревяшка переломилась пополам. Упырь орал дурным голосом, извивался.
Илья настиг его в несколько прыжков. Сейчас поговорим, сволочь. Он схватил гада за шиворот, начал поднимать. Тот что-то фыркал, гавкал, мотал головой и вдруг впился зубами ему в запястье.
Илья вскрикнул от неожиданности. По счастью, гад не прокусил руку до кости, не успел. Но разъярил до предела. Разум капитана помутился. Он хлестнул скота по затылку свободной рукой, чтобы зубы разжались, перехватил за шиворот и поволок к ближайшему дереву. Тот, кажется, понял, что ему уготовано, стал отчаянно лягаться.
— Сейчас точно убью! — прохрипел Илья и швырнул мерзавца прямо на ствол.
Удар был смачный, хрустнули носовые хрящи, лобная кость. Брызнула кровь, оросила осину. Илья чуть не вывернул плечо. Перестарался он, похоже. Впрочем, мозговая жидкость оставалась внутри черепушки. Поганец не умер. Кровь заливала его лицо, нос превратился в неаппетитное сочетание рваной кожи и раздавленных хрящей.
Мороз побежал обратно, вертя головой как филин. Больше никого. Мерзавцев было только трое.
Женщина пыталась подняться, но не могла согнуть ноги. Ее руки беспомощно терзали листья молочая.
— Катюша, это я, лежи спокойно, — пробормотал капитан. — Сейчас помогу, потерпи.
Краски дня окончательно ушли в сумрак. Он светил телефоном, ползая по тропе. Дело сделано, раскаиваться поздно.
Всех троих Илья вырубил качественно и надолго. У одного была сломана грудина. Он валялся словно куль, выпускал багровые пузыри. У второго рука неестественно вывернута, на затылке красовалась шишка. Этот тип лежал мордой вниз и едва не захлебнулся в собственной рвоте.
Илья перевернул его. Как-то странно. Все трое будто под копирку. Лет под тридцать, щетина колом, одеты по-простому, в затертые пиджачки, мятые штаны. Шантрапа какая-то сельская, явно с опытом лагерной отсидки. Рожи отталкивающие, опухшие, окутанные запашком застоялого перегара.
Илья усмехнулся. Что поделать. Это бабам хорошо, утром лицо нарисовала, какое надо, а мужикам без вариантов — чем природа наградила, с тем и живи.
Впрочем, обладатель шишки на затылке был потолще своих собратьев. Довольно крупный экземпляр.
— Кто такой? Говори быстро. — Мороз взял доходягу за горло, и тот захрипел.
— Не убивай, скажу. Леха я, Шинкарев. Из Конево. А это Сундук и Пельмень, тоже оттуда.
Об этапах сложной биографии этих господ спрашивать, видимо, не стоило.
— Что вам приказали сделать с этой женщиной? Отвечай быстро! — Илья стиснул горло негодяя.
Тот задергал здоровой конечностью, украшенной затертой наколкой.
— Напасть, когда с работы будет возвращаться. Не убивать, связать, заткнуть рот и увезти подальше.
— Куда подальше?
— Мы в Конево хотели. Там свиноводческое хозяйство пустует. Велели сторожить, но не трогать.
— Кто вам приказал?
— Петр Вениаминович.
— Кто такой Петр Вениаминович?
— Начальник службы безопасности в поместье. Головаш его фамилия.
— Сколько вам посулили?
— Нисколько. Обещал в полицию не сообщать о том, что мы…
Джентльмен удачи получил в челюсть, клацнул зубами и потерял сознание всерьез и надолго. Хватит их выслушивать, все понятно.
— Милая, подожди еще. Я уже иду, — пробормотал Илья, косясь на стонущую женщину.
Он работал по-ударному, всех троих заволок в кусты. Пусть спят. В ближайшие часы они точно не очнутся, а когда вернутся в этот мир, долго не поймут, что с ними случилось.
Потом Илья бросился к Кате. Она уже развязала веревки на мешке, стащила его с головы. Он рухнул перед ней на колени. Катя взвизгнула, едва не засадила ему кулачком в глаз.
Он перехватил ее руку.
— Милая, спокойно, это я. Все в порядке, ты в безопасности.
Катя дрожала, вертела головой. Слишком неожиданно все произошло. Она жутко испугалась. Так и умом тронуться можно.
— Илюшенька, господи, что это было? — Женщина очнулась, стала себя ощупывать. — Кто эти люди? Они напали так внезапно, стали душить.
— Шпана из сельской местности, — скупо отозвался он. — На подхвате у псов твоего разлюбезного Матвеева. Выполняют грязную работу, которой другие брезгают. Просто мразь. Забудь про них. Ты лучше скажи, почему у тебя телефон весь день не работает?
— Илюша, прости, я его зарядить забыла, спешила очень. К поместью подходила, он запищал и отключился, а зарядки у меня с собой не было.
— Ты уволена с сегодняшнего дня, — стиснув зубы, процедил Илья. — Все, хватит.
— Кто же меня уволил? — Она вздрогнула.
— Догадайся. — Он взял ее за руку, помог подняться. — Ты в норме? Подумай хорошенько. Беспричинный страх, провалы памяти, желание кого-нибудь убить?
— Издеваешься? — Катя вспыхнула, потом расслабилась, засмеялась, судорожно вздрагивая. — Тебе очень уж хорошо удаются слова поддержки и утешения.
Они бежали из этого зловещего леса. Что на уме у Матвеева — Илья не знал. Допустим, у них есть фора — час, два. Хотя и того, наверное, нет. Господин Головаш позвонит своим шавкам, те, разумеется, не ответят. Начнется прочесывание местности, в кустах будут обнаружены три инвалида.
Он тащил ее за руку, призывал бежать быстрее. Катя все понимала, выбивалась из сил. В пути она, сбивая дыхание, говорила, что не может понять, как все это произошло. Ведь днем ничто не предвещало несчастья. Женщина спокойно работала, даже с Петром Вениаминовичем перекинулась парой слов перед выходом.
«Уже уходите, Екатерина Федоровна? — с ухмылкой спросил он. — Спокойной вам ночи».
— Ничего необычного, он всегда так ухмыляется, — пояснила Катя.
— В котором часу Матвеев обычно уезжает на работу?
Она слышала, как он говорил начальнику охраны, мол, завтра сплю, достало все. К двум часам поеду в банк.
Они бежали с горки в поселок по знакомым переулкам, задворкам и огородам.
В доме у родителей горел свет. Илья испустил облегченный вздох. Оба сидели в горнице, в полной тишине. Мама разгадывала судоку, отец читал какую-то потрепанную книгу. На печке клубком свернулся Тимофей. Он с грустью думал о своей кошачьей жизни.
— Господи, пришел!.. — У мамы карандаш выпал из рук, когда в окне объявился пропащий сын.
Виктор Александрович встрепенулся, вскочил.
— Тише! — Илья приложил палец к губам, перелез в комнату, помог забраться Кате. — Дорогие родители, стоп. — Он сделал предостерегающий жест. — Никакой критики, слез, упреков. Так надо. Я был занят. Садитесь и слушайте. Говорю быстро, потому что времени нет. Подчиняетесь безропотно.
— Ну, знаешь ли, сынок… — подал голос отец.
— Виктор Александрович, все действительно очень серьезно, — сказала Катя. — Ваш сын не идеален, но сегодня вы его должны слушаться. Время поджимает.
Почему это он не идеален? Ладно, будет время выяснить.
Илья говорил сжато, лаконично, краткими тезисами. Только правду. Он рассказал родителям о том, что случилось на проспекте Энтузиастов и какие последствия это повлекло.
Родители смотрели на него с тихим ужасом. Когда он закончил, мама заплакала, отец смертельно побледнел, сжал кулаки.
Почему это он не идеален? Ладно, будет время выяснить.
Илья говорил сжато, лаконично, краткими тезисами. Только правду. Он рассказал родителям о том, что случилось на проспекте Энтузиастов и какие последствия это повлекло.
Родители смотрели на него с тихим ужасом. Когда он закончил, мама заплакала, отец смертельно побледнел, сжал кулаки.
— Сволочи, — прошептал он взволнованно. — Какие же меравцы!
— Сынок, зачем все это? — спросила Анна Акимовна. — Чего ты добьешься? Мир несправедлив. Настю все равно не вернешь. Бог накажет этих людей. Не лезь в такую мерзость, сынок. Ладно мы с отцом, старые уже, но вам с Катюшей ведь жить да жить.
— Дискуссия откладывается, мама, — строго сказал Илья. — Причина проста — спорить поздно. У вас есть пять минут, а я посторожу за калиткой. Берите деньги, документы, вещи — из расчета на два, максимум три дня. Заводи свою «девятку», отец, и дуйте в Коврино. Кажется, там живет тетя Груша, ваша дальняя вода на киселе? Ничего, потеснится, приютит вас на пару дней. Через час будете там. Ваши телефоны должны быть заряжены, постоянно держите их рядом с собой. Отец, выезжаешь за ворота, сворачиваешь с Трубной и резво несешься под горку. Увяжется хвост — я их задержу. Вперед, дорогие родители. Я позднее перед вами извинюсь, хорошо?
Илья едва не прыгал от нетерпения. В глубине улицы стояла машина с наблюдателями, невнятная горка без фар. Ведь точно увяжутся! В этом случае битва начнется уже сегодня, а капитану очень этого не хотелось.
Мать вытащила сумку на крыльцо. Отец вывел из гаража старенькую, но ухоженную «Ладу».
— Илюша, я тебя очень прошу, береги себя, — со всхлипом проговорила мама. — Еще раз подумай, зачем это нужно.
Он кусал губы и размышлял о другом. Вдруг свет фар заплясал по Трубной улице. Илья перегнулся через ограду. Рядом возбужденно дышал отец. С дороги сворачивал старенький грузовой фургон, рычал, грузно переползал через ухабы.
— Так это Ленька Пантюхин, — проговорил отец. — Живет в двадцать девятом доме. С работы едет. У него свой маленький бизнес, грузоперевозками занимается. Каждый вечер поздно приезжает.
Идея родилась спонтанно, но была просто отличной. Через минуту фургон будет проползать мимо, потом доберется до ищеек, сидящих в темной машине.
— Отец, слушай внимательно, — возбужденно пробормотал Илья. — Вам с мамой нужно выехать незаметно. Я открываю ворота, вы быстро садитесь в машину. Фары не включайте, пока не свернете. Фургон проедет мимо, сразу выезжай и принимай налево. Помни, до поворота без света. Проедешь и так, тут все кочки знакомые. Фургон их ослепит и вас прикроет. Живо, отец!
Хоть бы получилось! Фургон проехал. Из ворот, открывающихся внутрь, тут же выскользнула «девятка». Она шустро удалялась, отец спешил к повороту. Ленька Пантюхин молодец, ехал спокойно, никуда не торопился. Илья выписал бы этому парню щедрую премию.
Фургон протащился мимо машины наблюдателей. За мгновение до этого родительская легковушка свернула на основную дорогу. Улица Трубная была пуста. Удалялись габаритные огни фургона. Никто не занервничал, ищейки ничего не заметили. Машина стояла на прежнем месте.
Илья закрыл ворота, перевел дыхание, машинально начал вытрясать сигарету из пачки. Сработал телефон, он схватил его.
— Ну и что там? — нетерпеливо спросил отец.
— Путь свободен, дуй, батя, — проговорил Илья. — Пришли эсэмэс, когда доедете.
— Слава богу, выкрутились, — прошептала Катя, тихо подошла, обняла его сзади.
Он повернулся, поцеловал ее в губы и тихонько проговорил:
— А ты не радуйся, Катюша. Теперь твоя очередь. Сейчас мы проберемся к тебе домой. Есть тут одна невзрачная тропка. Собираешь самые необходимые вещи и уходишь из дома. Я проведу тебя огородами. Есть подруги, хорошие знакомые, одноклассники, с которыми ты поддерживаешь отношения?
— Это ты — одноклассник, с которым я поддерживаю отношения. Ладно, Илюша. — Она задрожала, схватила его за руку. — Пойду к Зинке Черемховой, ее адрес — Загорская, дом четыре. Она, как и я, живет одна, потеснится. А как же ты, Илюша?
— Обо мне не беспокойся.
— И грешить сегодня не будем? — Она улыбнулась сквозь слезы.
— Пожалуй, не успеем. — Он тоже улыбнулся, сжал ее за плечи. — Пойдем скорее в дом. Тебе надо собираться. Времени совсем нет.
Он насилу ее выпроводил черед пятнадцать минут, с тоской смотрел, как она пятится за сараи, боится отвернуться. Махал ей рукой, мол, уходи поскорее.
Катя исчезла, и Илья облегченно перевел дыхание. Пока дело шло неплохо, он всех сбагрил. Можно безумствовать, не боясь за жизни близких людей.
Илья перебрался через дыру в ограде на свой участок, залез в дом. Там горел свет, но шторы повсюду были задернуты. Пусть наблюдатели думают, что родители по-прежнему здесь.
Он работал быстро, стараясь ничего не забыть. Отыскал в гардеробе отца немаркий брезентовый комбинезон, натянул. Тот оказался впору. На ноги тяжелые ботинки, сверху — собственную легкую куртку.
Илья застыл посреди комнаты, прислушался. Неприятель под окнами пока не скапливался, но скоро мог пойти в атаку.
Капитан подмигнул Тимофею, который задумчиво наблюдал за его изысканиями, залез в кладовку, разбрасывал вещи, приглушенно выражался, но все же добился своего. Он разыскал охотничье ружье, переломное, с вертикальным расположением стволов. Изделие Ижевского механического завода. В позапрошлом году Илья с Настей скидывались и подарили его отцу на день рождения.
Капитан нашел коробку с патронами, повертел ружье в руках, прикинул на вес. Отличная штука — высококачественная сталь, приклад и цевье из прочного бука.
Он зарядил ружье, остальные патроны убрал в сумку. Ему сразу стало как-то веселее.
Илья бродил по комнатам с ружьем в руках. Он постоял у раскрытого шкафа, долго смотрел на фотографию Насти в траурной рамке. Шикнул на кота, путающегося под ногами. Потащился в свою комнату, уставился на разобранную кровать, которую хронически не заправлял с раннего детства, и маме запрещал это делать. Какой смысл, если вечером опять ложиться?
Капитан поглядел на книжные полки, взял со стола некогда любимую игрушку — эбонитовые шарики для тренировки пальцев, тяжелые, сантиметра по четыре в диаметре. Он машинально покатал их в ладони и сунул в глубокий карман брезентовых штанов. Пригодятся в хозяйстве.
Другого оружия в доме не было.
Илья выбрался из дома через заднее окно, шмыгнул за угол. Потом он пару минут наблюдал за двором из-за бочки с дождевой водой. Поселок успокоился, засыпал. У семейства Мороз не было шумных соседей.
«Фиат» так и стоял под навесом за дровяником.
Илья перебежал двор, затаился за оградой. В домах еще горел свет, люди не спали. Через двор заунывно гавкала собака.
Капитан отпер ворота, выскользнул через щель между створками, сел на корточки. Наблюдатели несли службу. Да и черт с ними.
Он распахнул ворота, заспешил к машине. Двигатель заработал негромко, плавно. Как и отец, Илья не стал включать ближний свет.
Капитан пристроил ружье и сумку на соседнее сиденье и вывел машину за ворота ровно настолько, чтобы можно было их закрыть. Он вернулся на место, пожелал себе удачи.
Наблюдатели поздно заметили, что от дома отдаляется машина. Илья набирал скорость, уже сворачивал на дорогу, когда за спиной вспыхнули фары, завелся мотор. Он вырулил на большую деревенскую дорогу, покатил с горки. Теперь и фары можно включить.
Погоня продолжалась недолго. Он пробуравил поселок насквозь, давил на газ, взбираясь на склон. Скорость упала, двигатель работал на износ, но и ищейки на старых «Жигулях» не могли похвастаться впечатляющим разгоном. Они не стреляли, не имели приказа гадить в поселке, но упрямо висели на хвосте.
Закончился склон. Впереди раскинулось поле, за ним темнел лес. Дождя вечером не было, дорога немного подсохла. Но грязь по-прежнему летела из-под колес. «Жигули» отставали метров на двести.
У Ильи имелось преимущество. Он знал наизусть все хитросплетения местных дорог. Капитан въехал в лес. Движок «Фиата» надрывался.
Оборвался лесистый участок, потянулось поле. К дороге примыкала еще одна, совсем паршивая. Он проскочил мимо, снова въехал в лес, несколько минут шнырял между деревьями, погасил фары.
Илья понял, что другой возможности скрыться у него не будет. Он резко сдал вправо, нырнул в ложбину, выпрыгнул из нее, снова опустился. Корни и бурелом скребли по днищу «Фиата».
Узкий просвет между кустами. Ветки царапают кузов. Опять придется поить пивом знакомых автомехаников.
Он встал, раскрыл дверцу, чтобы быстро вывалиться из машины. Лес уже озарялся светом фар. «Жигули» проехали мимо. В салоне кто-то матерно выражался.
Водитель и не думал останавливаться. Он начал сдавать задним ходом, чтобы не потерять ни секунды. Выбрался на дорогу, развернулся и двинулся в обратную сторону.