– Так, парни. Становимся по обе стороны дороги. Стариков, женщин, детей – пропускать. А мужчин задерживать, будем досматривать.
– Можно вопрос? Зачем?
– Могут выходить переодетые солдаты, особенно СС. Они-то знают наше к ним отношение.
Сначала из города тоненький людской ручеек тянулся, потом он увеличился. Игорь сам на обочине дороги стоял, в проходящих жителей вглядывался. Увидел молодого, лет тридцати, немца с ребенком на руках.
– Ты! – ткнул пальцем. – Стоять! Твой ребенок?
Мужчина остановился, рядом с ним женщина застыла.
– Это мой ребенок, господин офицер. Он сам попросился помочь!
Игорь не офицер, перевести на немецкие чины, так фельдфебель.
– Заберите ребенка и следуйте дальше. А ты выйди.
У немца глаза не столько испуганные, сколько злые.
– Пиджак сними, подними рубашку.
Разведчики поближе к Игорю подошли. Немец нехотя пиджак стянул. Проходящие жители смотрели с испугом. Немец за пуговицы рубашки взялся, начал расстегивать. Потом руку в брючный карман резко опустил. Стоявший рядом ефрейтор Харитонов вскинул «ППШ».
– Только дернись, сука немецкая! – выругался он.
Угроза и без перевода понятна. Немец руки поднял. Игорь обыскал, из брючного кармана «вальтер» достал. У рядовых солдат таких пистолетов не было. Те, кому пистолеты из рядового состава положены – артиллерийская прислуга, водители, связисты, имели «парабеллумы». Игорь рубашку на немце рванул. Так вот оно что! Под левой подмышкой татуировка – группа крови и резус. Такие наколки делали у всех эсэсовцев, чтобы при ранении не тратить время на определение.
– Иди впереди. Харитонов, конвоируй.
Пленного отвели к командиру танковой группы.
– Товарищ старший лейтенант! – доложил Игорь. – Эсэсмана в толпе беженцев выявили.
– Он тебе что, документы показывал? – удивился танкист.
– Документов при нем никаких нет.
– Тогда объяснись.
– Так татуировка у него под левой подмышкой.
Для убедительности Игорь немцу приказал:
– Хенде хох!
Немец руки поднял, старлей сам убедился.
– Ну и что? У меня тоже наколка есть на груди, глупость подростковая.
Игорь понял, что танкист не в курсе.
– Такие наколки только в СС делают.
– Ах, ты…
Танкист выругался матом, выхватил «ТТ» из кобуры и выстрелил эсэсману в голову.
Все происходило на глазах у проходящих немцев, буквально в полусотне метров. Истерично закричали женщины, заплакали дети.
– Поди их успокой. А впредь ко мне не води. Коли попадаться будут, собери под охраной да куда-нибудь в овраг или вон под мост и всех в расход. И власовцев тоже!
Игорь с Харитоновым к дороге подошел, поднял руку.
– Ахтунг! Вам не следует бояться. Мы расстреляли эсэсмана. Так будет с каждым из них. Если выявим простого солдата, он пойдет в лагерь для военнопленных. А с мирными жителями Красная Армия не воюет.
Женщины успокоились, стали шикать на детей. Один мальчуган лет семи никак не мог успокоиться. Русские танки рядом, на его глазах молодого мужчину расстреляли. Зрелище не для детских глаз. Игорь пошарил в кармане, вытащил кусок пиленого сахара, протянул мальчугану.
– Битте!
Мальчишка спрятался за мать.
– Возьмите, отдайте ему.
– Данке.
Женщина нерешительно взяла сахар, пошла дальше. Харитонов, на глазах которого все происходило, бросил:
– Они наших детей в избах сжигали, вешали. А ты ему сахар! Лучше бы мне отдал.
– С детьми воевать хочешь? Так догони, выстрели, он же немец!
– Да я так! – смутился ефрейтор.
– Разве ребенок в чем-то виноват? Может, его отец с нами воюет, не исключено. А вот пройдет много лет, и он этот кусок сахара от страшного русского вспоминать будет.
– Ты как замполит, старшина.
– Мы на чужой земле все теперь замполиты.
Видимо, из домов за прохождением беженцев наблюдали. Эсэсман был первой, пробной птичкой. Потому как больше ни эсэсовцы, ни солдаты не наблюдались.
Время ультиматума уже истекло. Ровно через час снова показался офицер с белым флагом. На встречу с ним – танкист. Игорь рядом пристроился. Остановились в трех метрах друг от друга, козырнули.
– Комендант города согласен на почетную сдачу, – объявил офицер.
– Что значит почетную?
– Офицерам должны оставить личное оружие и награды.
– Награды пусть оставляют, как и погоны. Офицеры в лагерях для военнопленных содержатся отдельно от рядовых. А оружие придется сдать.
– У меня последний вопрос. Мы видели, как вы убили беженца.
– Он не беженец, переодетый эсэсман. Обычных военнослужащих никто не тронет. Всем гарантируем жизнь, раненым окажут медицинскую помощь.
– Комендант просил передать – через час все подразделения выйдут под белым флагом.
– Выходят с личным оружием, у крайнего дома сдают.
– Яволь!
Офицер пошел к домам. Танкист повернулся к Игорю.
– Катков, организуй со своими людьми пункт приема оружия. Все лучше, чем воевать.
– Так точно!
Глава 6 Впереди Берлин
Старший лейтенант ушел доложить командованию по рации, что немцы согласились сдаться, штурма не будет. Штурм – это всегда потери, причем для атакующих большие, чем для обороняющихся. Те в домах, траншеях сидят.
Поток беженцев иссяк. Кто хотел, покинул город. И появились из переулка сдающиеся военнослужащие. Выйдя из переулка, остановились. Впереди офицер, в руках белый флаг. Катков с разведчиками направились к ним. Непривычно и страшно. Разведчиков неполный взвод, автоматы на плече. А солдат много, сотни, а то и тысячи, видна только малая часть. У кого из немцев винтовки, те на ремнях через плечо, а автоматы поперек живота висят. А ну стрелять начнут? Вроде не самоубийцы, но фанатиков упертых хватало. Не зря говорят – глаза боятся, руки делают.
Игорь разведчиков расставил. Часть слева, часть справа. Сам с ефрейтором Харитоновым посредине, у офицеров пистолеты принимать. Немцы педанты, кроме того, офицеры в Германии – особая каста. Требовали к себе особого отношения, пусть и внешнего.
Игорь руку поднял, требуя внимания.
– Начинайте выдвигаться. У кого карабины – бросать на левую сторону, подсумки снимать. Автоматическое оружие – направо. Потом вперед двести метров и стоять. Господам офицерам личное оружие сдать мне и ефрейтору. Вопросы? Начинаем! Марш!
Немцы любят команды, проще исполнять. Первым подошел офицер. Швырнул древко с белым флагом в сторону, из кобуры вытащил «Вальтер», вручил Игорю. Козырнул и пошел по дороге. За ним потянулись солдаты. Небритые, подворотнички несвежие, лица грязные. А в глазах пустота и обреченность. Бросали карабины, автоматы, даже ручные пулеметы. Некоторые имели гранаты. Их, по приказу Каткова, – в отдельную кучу. Все же взрывоопасные предметы, требуют бережной транспортировки.
Игорь думал, что немцев в городе наберется немного – батальон, ну два. А вышло больше полка, причем сборного, из разных родов войск – пехота, зенитчики, танкисты. В числе последних выходили раненые, кто мог идти сам. Потом понесли носилочных. Игорь приказал раненых разместить отдельно. За ними должен прибыть транспорт. И грузовики не заставили себя ждать. Прибыли несколько «Студебеккеров» и пара санитаров. Кого смогли – перевязали. Раненых погрузили на машины и увезли.
Разведчики охраняли собранное оружие, приглядывали, чтобы немцы не разбрелись. Но все же они не конвойные войска, не СМЕРШ. Игорь к танкам подошел, к старшему лейтенанту.
– Оружие сдано. Надо бы вывезти до ночи. И к пленным охрану.
– Я командованию сообщил, старшина. Большего сделать не в силах. Хочешь – оружие танком раздавлю?
– Не стоит.
Игорь знал, что когда немцы будут сдаваться, да уже сдаются на Западном фронте, те оружие складировали, не уничтожали. Обсуждался даже вопрос о формировании немецких дивизий, их вооружении и отправке на Восточный фронт, для сдерживания большевизма. Оружие – это материализованные в металл деньги, и значительно позже окончания Второй мировой немецкое трофейное оружие всплывало в Африке, на Ближнем Востоке. Да и во вьетнамской, корейской войнах мелькали на экранах хроники с нашими «ППШ» и «ППС» в руках узкоглазых бойцов.
К Игорю пленный подошел.
– Вассер.
Ну да, народу много, пить хотят.
– Иди в город, найди ведро, а лучше два и принеси. Можешь товарища взять.
Немец махнул рукой, к нему еще солдат подошел, пошли в город. Харитонов спросил:
– Катков, они же без конвоя.
– А куда они из окруженного города денутся, сам подумай.
Солдаты в самом деле вернулись, каждый по два ведра нес. К ним сразу очередь выстроилась. Ведра быстро опустели, знакомый уже солдат подошел снова.
– Воды на всех не хватило.
– Тогда тебя и твоего товарища я назначаю ответственными за воду. Носите, пока все жажду не утолят.
– Воды на всех не хватило.
– Тогда тебя и твоего товарища я назначаю ответственными за воду. Носите, пока все жажду не утолят.
Солдат приободрился. Русские не такие жестокие и кровожадные, как расписывал Геббельс.
– Они наши враги, а ты им воду, – заметил кто-то из разведчиков.
– Когда оружие в руках держали, были врагами. А как сдались – военнопленные.
– Милосердие проявляешь? Поповское понятие!
– Дурная голова! О гуманизме слышал? Товарищ Сталин что сказал? Если враг не сдается, его уничтожают. А про пленных он что-нибудь сказал?
Ближе к вечеру прибыла колонна грузовиков, а с ней капитан НКВД. В первую очередь на два грузовика оружие погрузили. А как дошла очередь до пленных, капитан потребовал список. Катков привел его к старлею-танкисту. Тот, как о списках услышал, взбеленился.
– Капитан, я этих немцев с боем взял, принудил сдаться! Ты в город сунься, сгоревшие самоходки посчитай. Ты где в это время был? В тылу отсиживался? Пленных считать и составлять списки в мои обязанности не входит!
Капитан за кобуру схватился.
– Старший лейтенант, вы как со старшим по званию разговариваете?
Но танкисты своего командира в обиду не дали. Медленно повернулась башня, ствол пушки прямо на капитана уставился. А вокруг капитана танкисты. Капитан назад обернулся, видимо, своих бойцов позвать. Да случайность вышла, почти с каждым конвойщиком рядом по разведчику. Понял капитан – угрозами и силой не сделать ничего.
– Я командованию доложу о вашем поведении, – пригрозил он.
– Ты бы лучше на передовую шел, немцев попугал. Глядишь, и получится, сдадутся, как эти.
Под дружный смех танкистов капитан к грузовикам вернулся. Конвойные в каждом грузовике по двадцать пять пленных отсчитывали. У заднего борта каждой машины по двое конвойных. Колонна развернулась и уехала. С Каткова как груз свалился. Трофейного оружия, как и пленных, нет. Опасался он, что получится как в Пруссии, когда он колонну пленных вел. Не понравилось, повторять не хотелось.
Танкистам команда поступила. Залезли в танки, дизели завели. Катков к первому танку кинулся.
– Товарищ старший лейтенант, а нам куда?
– Не было приказа брать. Ночуй в домах, вон их сколько пустует. А утром до разведотдела доберешься.
Катков предпочел бы на броне уехать. Где утром разведотдел искать? На ночь расположились в квартире многоэтажного дома. Дом жильцами покинут, занимай хоть весь этаж, а то и весь дом. Но тогда сколько часовых выставлять надо? Квартиру трехкомнатную выбрали, тесновато, но места улечься и поспать хватило. Одно плохо – весь день без еды, одно утешение – вода в кране есть, напиться можно.
Утром себя в порядок привели, вышли к шоссе, на котором вчера оборону держали. А по нему уже машины катят, тягачи с пушками.
– Ждать своих будем или в тыл пойдем? – спросил разведчиков Игорь.
Ноги бить никто не хотел, но разведотдел можно ждать долго, штаб армии мог двинуться другим путем. Была бы рация, насколько проще было бы связаться со своими, получить указания. Рядовой Хаустов шаг вперед сделал.
– Поодаль во дворе мотоцикл с коляской стоит. Разрешите мне на нем разведотдел поискать?
Разведчики одобрили, Игорь рукой махнул:
– Валяй, если заведешь.
При капитуляции немцы всю технику в городе бросили. Хаустов ушел, вскоре послышался треск мотоциклетного мотора, показался разведчик.
– Погоди, возьми еще кого-нибудь. Если немцев встретите, отбиться проще.
Разведчики – народ лихой, порой бесшабашный. Желающий сразу нашелся, прыгнул в коляску, за пулемет взялся. Обдав выхлопом синтетического бензина, мотоцикл умчался.
А вернулся уже впереди грузовика, который за разведчиками послали. Повеселели парни, все не пешком идти. Полчаса езды на разбитой военной техникой дороге, и прибыли в расположение разведроты. Где гусеничная техника прошла, хваленому качеству немецких дорог капец пришел. Доложили начальству. Но командиры в курсе были, танкист-старлей успел сообщить.
– Отдых до вечера. Поесть, форму в порядок привести, а то как оборванцы. Что немцы о нас подумают?
А как еще форма после танкового десанта да боев выглядеть должна? Не на плацу строевой подготовкой занимались, на пузе ползали. Остаток дня форму чистили, стирали, подшивали свежие подворотнички. Кто-то из разведчиков в брошенном доме простынь нашел, ее распустили на полоски, получились подворотнички. А иголки с нитками – черной и белой у каждого солдата за отворотом пилотки.
И следующий день до вечера отдыхали, хотя наступление шло. Мимо них боевая техника проходила, низко пролетали наши штурмовики.
А вечером Игоря вызвали в штаб:
– Комплектуй группу по своему усмотрению. В поиск пойдешь. Причем язык, обязательно офицер. Выход по готовности.
Игорь долго не раздумывал. Для такого поиска большая группа не нужна, с ней просочиться по немецким тылам сложнее. Сейчас не столько немцы – военнослужащие страшны, сколько население. Заметят – сообщат в полицию или гестапо. Поэтому для скрытного передвижения группа маленькой быть должна. Для захвата языка троих хватит, а бой устраивать Игорь не собирался, это самоубийство.
Выбрал ефрейтора Харитонова и сержанта Затолокина. Оба разведчика опытные, в сложной ситуации не растеряются. В разведотделе хотел получить обстановку – где передовая проходит, какие немецкие части стоят. Оказалось – сплошной передовой, какая она была при боевых действиях в Союзе, нет. Немцы засели в городах и крупных селах. Сил на сплошную передовую уже нет. Ситуация, зеркальная той, что была в сорок первом году, когда немцы наступали. Танковые клинья вспарывали нашу жиденькую оборону, рвались вперед. Чересполосица полная. Слева немцы, правее наши. Немцы впереди и сзади, но окружения нет. Сейчас так же. Ситуация усугублялась для наших войск наличием большого количества полноводных рек. Такие не форсируешь с хода. Танки и тяжелая техника держались поближе к шоссе, к мостам. И немцы сосредотачивали свои силы для обороны тоже в этих местах. Для разведчиков с обеих сторон условия благоприятные, только о поисках немецкой разведки давно ничего не слышно. Даже если и возьмут они пленного, показания получат, сделать ничего не могут, нет возможностей для усиления. Выдохлась Германия, ни солдат, ни бензина не хватало. Румынские нефтепромыслы уже отрезаны и подвергаются усиленным бомбардировкам американцами и нашими. А бензин – это движущая сила любой техники, имеющей моторы. Доходило до того, что немцы, не имея топлива, вкапывали танки и самоходки в землю, превращая в бронированные огневые точки. И наши и немцы осознавали – крах немецкой военной машины близок.
Вечером вышли в поиск. Когда миновали расположение наших частей, даже не поняли. А только наткнулись на немецкие самоходки на краю деревни. Посчитали, на карте отметили. Теперь «Хетцеры» не будут сюрпризом, уже завтра их накроют огнем «Катюш» или ПТАБами, со штурмовиков. Для наступающих танков самоходки в укрытиях очень серьезный противник. Обладая меньшей массой и более тонкой броней, чем танк, на шасси которого создана самоходка, она имеет большую огневую мощь за счет пушки крупного калибра, которую можно поместить в неподвижной боевой рубке.
Разведчик должен не только свое задание выполнить, но и примечать все, что видел и слышал, наносить на карту точные позиции.
Пленного взяли неожиданно быстро и легко. На другом конце деревни, где стояли самоходки, устроили засаду у туалета. Место посещаемое и часового нет, чай не склады. Появился офицер, в кителе и галифе, без фуражки. Дали оправиться, чтобы при захвате не обделался, а на выходе взяли. Затолокин кулаком ударил в висок, аккуратно, расчетливо, опыт большой был, чтобы не убить, а лишить сознания при способности ориентироваться и сопротивляться, тут же подхватили под руки, поволокли в лесок. Игорь замыкающим, отход прикрывает. Уже в лесу Игорь документы из нагрудного кителя пленного вытащил. Фридрих Гонтмюллер, командир роты мотопехотного полка. Дальше удостоверение перелистнул, выпали две фотографии. На одной сам офицер в парадной форме, рядом жена с маленьким ребенком на руках, все улыбаются. А на второй офицер уже в полевой форме с погонами лейтенанта. Вверху надпись чернилами. Минск, июль 1942 года, самое начало войны. На фото офицер затягивает петлю виселицы на шее у подростка, на груди которого табличка висит с надписью «Партизан». Вскипело в груди у Игоря. Детей вешать – это офицерская доблесть? Молча вытащил финку, ударил офицера в сердце, подождал, пока дергаться перестанет, нож вытащил, о немецкий китель вытер. Оба разведчика подскочили.
– Старшой, ты что, белены объелся? Это же гауптман!
Игорь молча фото протянул. Разведчики рассмотрели при свете фонаря, на землю швырнули.
– Ладно, проехали. Мало, что ли, офицеров у немцев? Другого возьмем.