НОКС
*
- Мать твою, он опять игрался с этой штукой!
Я открываю глаза и смотрю на Скольда. В ванной холодно, вода остыла, я дрожу и вдобавок первое, что я вижу это зеленый кафель за моей головой, обрызганный кровью. Капли густой крови плавают по поверхности. Запах пороха, все еще отдается в носу, и громкий выстрел, до сих пор стучит по черепу. Щелчок... удар бойка... выстрел. Во рту вкус железа, язык поцарапан о "мушку". Больно умирать. Больно просыпаться. В ушах все еще торчат наушники от плеера, сам он валяется перекинутый за борт ванной. На автоповторе стоит "Enjoy the Silence" Depeche Mode. За синтезаторными пассажами слышатся слова: Painful to me \Pierce right through me \Can't you understand \Oh my little girl...
- Он все заляпал своей кровью!
Катрин зажимает уголком губ сигарету, и выдыхает дым. Запах сизого дыма, острый запах пороха.
- Надо поднять его! - говорит Скольд Катрин. - Бедняга замерз!
Я лежу в холодной ванной и смотрю снова на этот мир. Такой же, как вчера. Скольд, как давно меня не было, спрашиваю я его.
- Мы ищем тебя со вчерашнего вечера! Игры с пистолетом, это глупо дружище, - отвечает он. - Четвертый раз за последний год, ты бьешь собственные рекорды. Пора привыкнуть...
- Да, мы не можем выбраться отсюда, нужно принимать это как должное, - успокаивает Катрин.
- Хватит разгонять сопли, поднимаем его! - командует Скольд, и его руки хватают меня за футболку выпачканную красным, и тащит из воды. Он тянет меня вместе с плеером, и я облокачиваюсь о бок ванной, слушая песню вновь и вновь. Words like violence \Break the silence \Come crashing in \Into my little world. Катрин дает полотенце, но оно лишь падает у меня из рук. Я в одежде, и я мокрый. Этот мир выпустил меня. Я не могу успокоиться, это не похоже на нашу нору. Где это я, спрашиваю Катрин.
- На другом конце: район "Асфальтированного Рая"! Мать твою, с каждым разом тебя заносит все дальше! Боюсь в следующий раз, ты точно проснешься в морге.
Я все еще сжимаю 357-й левой рукой. Она словно приросла к пушке. И я снова вспоминаю, что хотел уйти отсюда. Но я был в нашей норе, а не в этой ванной. Слишком красиво, для нашей помойки, слишком светло. Скольд не любит света, и разрешает пользоваться в норе, только маломощными светильниками. Здесь пахнет теплом. Порохом. Я поднимаюсь с горем пополам, меня шатает. Все смотрю на стену, на которой словно аппликация четко прорисован кровавый след. Песчинки пороха, раздробленный кафель, кровь, впитавшаяся в трещины, кусочки мозга. Мою голову разнесло, наверное, на части.
- Нужно уходить, в пустующие дома, часто наведываются легавые, - говорит Скольд и кидает мне мой плащ. Я смотрю на него. Сильный, высокий и крепкий, я всегда боюсь его. И я боюсь Катрин, хотя она заботится обо мне. Они любят друг друга, но когда они устают от любви, они обращают внимание на меня. Как сейчас: Катрин вытирает мне затылок от крови, и спрашивает, не больно ли мне, а Скольд просовывает мои руки в плащ. После возвращения, очень тяжело бывает привыкнуть, что твое тело снова тебе подчиняется.
- Или мы уходим, ублюдок, или ты сам будешь разбираться с копами!
Мы уходим, отвечаю я ему.
В квартире пусто. Пустующие дома не редкость, но никто по собственной воле не зайдет сюда. Это большая тайна - дома, в которых никто не живет. Здесь чистые полы, в холодильнике есть еда, собака у порога ждет своего хозяина, электричество не пропадает, на окнах висят шторы. Но никто не знает, почему в этих домах не живут люди.
Мы выходим из квартиры. Катрин идет первой и держит наготове 357-й, из которого день назад я застрелился, Скольд вытаскивает електрошокер, а я молча следую за ними. Виноватый. Они искали меня, чтобы забрать. Они могли оставить меня в ванной, и просто забыть обо мне, до тех пор, пока копы не пришли бы и не предъявили мне обвинение в незаконном применении насилия, и нелегальном выходе, но Скольд и Катрин перерыли "Нокс" чтоб вытянуть меня. Пахнет куревом: это дымит Катрин.
- Затуши свой окурок, этот запах чую я, а копы вычислят нас и подавно.
Катрин послушно давит окурок сапогом, и мы спускаемся по ступеням. Дом молчит, лишь за бетонными стенами отдаленно, кричащим и бьющим гулом слышится музыка "Асфальтированного Рая". Танцполы содрогаются от скоростных битов, сейчас популярна другая мелодия, мелодия этого мира, мелодия "Нокса"; но у меня в кармане, в плеере Depeche Mode, музыка 90-х, музыка из другого мира, когда было разрешено взять только одну вещь...
*
Она заходит в бакалейную лавку, смотрит на полки и присматривается к ценам. Ее интересует рыба. Она устала, и не может больше оглядываться в страхе, что ее загребут копы. В руках сумка, в кармане деньги. И ее интересует рыба. Гребаная еда из полуфабрикатов, вызывает у нее отвращение, и она ест ее, лишь для того, чтобы не умереть с голоду.
- Здравствуйте госпожа Урсула, я оставил для вас то, что вы просили.
Продавец вытягивается по стойке смирно и своими остекленевшими глазами смотрит на посетителя. За стеллажами с продуктами его хорошо видно: высокий, худой блондин, с татуировкой на руке. Черный иероглиф похожий на человека, который расставил руки в стороны и тянется к небу. Его расшифровки продавец не знает. Глупый пацан.
- Хотя вы слишком поздно ходите, в это время магазины закрываются. Копы не любят, когда кто-то шляется в комендантский час, - вежливо, как для последнего посетителя говорит продавец.
- Я учту, мистер! - лаконично отвечает Урсула, и раскрывает сумку. Туда падает рыба с противным звуком мертвого тела, и оседает на дно. Пять огромных рыбин оказываются в сумке, и их тяжесть невольно опускает руки женщины вниз.
- Четыре килограмма госпожа Урсула! Именно той рыбы с той самой реки. Не самое лучшее место для ловли, но желание клиента - закон.
- Благодарю мистер!
Женщина вытирает пот со лба и расплачивается с продавцом. Старая женщина устала, ей плевать на вежливости, но "Нокс" требует порядка. Она отвечает учтиво. Берет сумку и выходит прочь.
- Ах, да мистер, у вас хорошая лавочка, берегите ее! - говорит Урсула. - Подготовьте рыбы, я приду через три дня.
- Я помню, госпожа Урсула, я вас прекрасно помню. Будьте осторожны на улицах очень опасно. Копы снова кого-то ищут, вчера произошло убийство! И еще, меня зовут Вилли!
По улице она идет спокойно. Другой бы бежал прочь от этих мест: кругом пустые дома, музыка чертового притона "Асфальтированный Рай", наркоманы и копы снующие вокруг. Но она идет спокойно. В сумке рыба и она несет ее домой. Это самое главное, что у нее сейчас в жизни - донести рыбу домой в целости и сохранности. Она идет по улице освещенной сотней фонарей. Они разрослись как деревья по обе стороны дороги: высокие столбы, яркие огни, слишком высоко, чтобы разбить камнем, и слишком светло как для непроглядной тьмы "Нокса". Страшно не от тьмы, страх исходит от пустующих домов. Она проходит один из них. Тридцать этажей бетонной конструкции уходит в самый верх, куда не дотягиваются электрические огни фонарей, и где их глотает вечная ночь. Страх исходит от света в занавешенных окнах, от лая собак, музыки старых пластинок, от полного отсутствия людей. Там никогда не было людей, Урсула не помнит ни одного кто бы жил здесь. Копы ловят здесь сталкеров, тех, которые в обход закона посещают эти дома и тащат из них вещи. Пластинки на черном рынке самый ходовой товар - музыка из того мира, той прошлой жизни. Эти дома слишком похожи на то, что было раньше. Она останавливается около подъезда пустого дома и вслушивается в тишину. За воем одинокого пса, слышатся шаги. Удар каблуков по лестнице, несколько ног. Спускаются с опаской. Урсула приживается к стене. И ей страшно не за себя, сейчас ей страшно за рыбу, которую она несет домой. Она не боится копов, она скажет легавым, что ей нечего есть, и они ей поверят. Прижимая сумку, она отходит к стене. Готовит фразу! Нельзя показаться растерянной, не то она больше не вернется домой.
Вначале из подъезда выходит девушка. Двадцать пять лет, волосы замазаны гелем за уши, много косметики, в длинном блестящем плаще, высокая, в руках пистолет. Оглядывается, но Урсула стоит в темноте, и ее сразу не видно. Это не копы, думает Урсула, и ей становится легче. Хотя сталкер тоже может убить! Следом за девушкой выходит парень по возрасту схож с девушкой, в измазанной кровью футболке одетой под плащ, в свете лампы его очень хорошо видно, высокий, но сутулится и его шатает из стороны в сторону. Пустой взгляд. Урсула хорошо знает, что такое пустой взгляд: либо Нокс-наркоман, либо парень осмелился покинуть, чертов город своими силами. Она только слышала о таком. Большой миф, порожденный самим "Ноксом", что город можно покинуть самому. Возможно, парня били, либо он и впрямь Нокс-наркоман. Третьим выходит накачанный парень, он видно и замыкает цепочку, потому что именно он прикрывает дверь подъезда. Тогда они и замечают Урсулу.
- Посмотри-ка Катрин, из-за молокососа нас видят там, где видеть нельзя, - говорит здоровяк, который вышел последним и подозрительно косится на женщину.
- Брось Скольд, она ничего не скажет, - говорит девушка и направляет на Урсулу пистолет, - ведь так мисс?
Урсула кивает головой и, прижимая рыбу, пятится назад от греха подальше. Эти чертовы сталкеры, могут и пальнуть. Мне все равно кто здесь ходит, я лишь несу домой рыбу, мне нечего есть, говорит Урсула слова, приготовленные для копов, и быстрым шагом пересекает улицу. Ее дом в двух кварталах отсюда: маленький одноэтажный клоповник с двориком сзади. Она еще раз оглядывается, чтобы рассеять свой страх, но троица уже потерялась в тенях "Нокса", и Урсула с последними силами бежит домой. У нее очень больное сердце.
*
Мы приходим в нашу нору. Нору, покрытую ржавчиной труб, щелями, мертвыми тараканами, холодными батареями, грязными стеклами. Комната, перегороженная высоким стеллажом делит жилую площадь на две части: в одной живет Скольд с Катрин, во второй живу я. У них кровать и окно, у меня грязное одеяло на полу, где я сплю, и стол за которым мы иногда едим. Перегородка не изолирует звук, и я часто слышу, как Катрин кричит, занимаясь любовью со Скольдом, ссорится или дерется с ним. Тогда я ухожу гулять по городу, мне неприятно слышать все это. У меня в городе нет женщины, я пришел в город один, Скольду повезло больше: он пришел сразу с Катрин, они созданы городом друг для друга. Когда-то Катрин предложила мне заняться любовью с ней, чтобы я узнал, что это такое, но Скольд оттягал ее за волосы по комнате, а мне разбил бровь. Я боюсь его.
- Посмотри, что ты сделал со стеной! Иди и вытирай свою кровь сам, - нервно говорит мне Скольд, когда дверь в нашей норе захлопывается. Он вновь становится тем Скольдом, который может убить. Я все равно боюсь Скольда, и я его люблю. Катрин мне кидает тряпку, и я плетусь клозет. Там темно и пахнет порохом. Все сразу вспоминается, когда я включаю свет.
- Береги энергию молокосос, вытирай ее на ощупь, ты должен чувствовать свои отходы! - кричит Скольд обнимая и целуя Катрин, но я закрываю дверь, чтобы свет не шел в нору и смотрю на стену. Кровавое пятно, как и в пустом доме, кусочки мозга, черепа и море крови размазанного по грязной стене. Никакого кафеля как там, никакой чистоты. Здесь пахнет отбросами, мочой, и ржавчиной; унитаз и кран с мутной водой это все, что есть здесь. Смотрю на стену и понимаю, что меня сейчас стошнит. Кишки выворачиваются, вяжутся в узел, содержимое желудка выталкивается через горло, и я только успеваю, что подставить ладонь, чтобы не измазать еще и пол. Тогда Скольд точно меня убьет! Меня тошнит чем-то зеленым, и становится легче. Когда тошнота проходит, я обмываю руку под струйкой пойла из крана, и берусь за тряпку. В комнате слышен смех и шум падающих шмоток, треск кровати - Катрин готовит своего дружка к любовным утехам, мне лучше не выходить.
Я смываю кровавое пятно. Это моя кровь, которую я оставил здесь, пытаясь вышибить себе мозги. Я украл пистолет у Скольда и заперся здесь вчера, всунул в рот пистолет и нажал. Пустой автобус тянется по мертвой улице. Все в городе еще спят, но в салоне транспорта, держась за поручни, стою, я и она... Меня снова рвет. Это то, что я пережил вчера, и переживал еще четыре раза за последние два года. Смерть ради жизни там, и смерть ради свободы. Но "Нокс" не отпускает просто так, нужно что-то сделать, чтобы он не возвратил тебя обратно сюда. Я застрелился здесь, но оказался в районе пустых домов. Смерть точка А - воскресение точка Б. "Нокс" сам создает правила - никто не может быть мертв, без согласия с ним, никто не может быть отпущен из города, если ты не искупил свою вину перед собой. "Нокс" сам решает, когда ты готов! Я стрелялся четыре раза, но он все время меня возвращал. Первый раз меня, кровавого мертвеца выбросило в кровать к Катрин, когда Скольд курил за столом и дернулся на выстрел из клозета. Вчера я оказался на другом конце города, но целые сутки был вне него. "Нокс" не отпускает никого.
Скольд, мне надоел город, я должен уйти, говорю я из клозета, отмывая пятно. Кровь застыла и плохо трется. У меня нет сил, что-либо делать.
- Ублюдочный неудачник, - Скольд злится, а я и забыл, что они делали в комнате, - три пятно и не скули. Ты остаешься с нами! Я больше не полезу за тобой в ту задницу, где ты воскрес, и моли своего бога, если старуха с рыбой не скажет легавым, кого она видела в пустых домах.
- Не кричи на него, - вмешивается Катрин, кажется, это я отбил им всякое желание заниматься сексом, - "Нокс" это не тюрьма, когда-нибудь ты покинешь его.
- Не говори ерунды, мы подохнем в этой дыре, и никуда из нее не денемся. - Пауза. - К черту все, я устал, пытаясь найти тебя, и я хочу спать. И не вздумай топать, а не то я выставлю тебя на улицу.
Я дотираю пятно и возвращаюсь в комнату. Нора погружается в сон: Скольд зарылся в подушку, а Катрин сидя на краю кровати докуривает сигарету. Она подмигивает мне. Все будет хорошо, я читаю это по ее глазам. Выцветшим от вечной ночи глазам. Она любит меня как брата, и расстраивается, когда я стреляю себе в голову. Она говорит мне, что будет очень страдать, если однажды "Нокс" отпустит меня раньше их со Скольдом. Я говорю Катрин, что тоже люблю ее, но в том мире, осталось еще кое-что, что я никогда не забуду. Я взял две вещи с собой в "Нокс", а он запрещает это делать. Диск Depeche Mode, и память. Меня предупреждали, что память может лишить человека разума, если ею пользоваться неаккуратно, но я тайно взял ее с собой. "Нокс" не узнает, что я взял с собой нематериальную вещь, но я один человек находящийся в нем, и пытающийся вырваться посредством смерти. Мою тайну знает Скольд и Катрин: нельзя убить себя, если этого не захочет он, нельзя стать счастливым, если этого не захочет он, нельзя разбогатеть, если этого не захочет он. Всевидящий "Нокс". Скольду и Катрин повезло они пришли в него вместе, хотя все приходят по одиночке. И они счастливы в тайне от него. Это их тайна. Возможно, захоти Катрин пустить себе пулю орально, ее бы больше никогда не стало. Она не пробовала так с собой поступать. А я пробовал, и никак не могу отвыкнуть. И самая большая тайна, которую я сейчас знаю, это то, что умирая в точке А и до воскресения в точке Б существует время, которое тебе дается, чтобы решить для себя, что будет дальше. Я думаю, что это сон, или ментальное путешествие в тот старый мир, из которого я пришел в "Нокс". Каждый раз все начинается сначала: Пустой автобус тянется по мертвой улице. Все в городе еще спят, но в салоне транспорта, держась за поручни, стою, я и она...
- Пора спать малыш, завтра новый день. Если его можно так назвать!
Катрин пролазит под одеяло и прижимается к спине уже спящего Скольда, закрывая глаза. Я захожу за перегородку и ложусь на свою подстилку, на полу. Завтра новый день, Если его можно так назвать!
*
Урсула останавливается около своей двери. Сосед из дома напротив тоже не спит, он сидит на подвесной лавке, поджав под себя ноги, и курит. Высокий как башня негр, с руками, которыми можно крошить камни, лысый, с бездушными глазами. Глаза это первое, что меняется в "Ноксе" Старый человек в клетчатой рубашке машет Урсуле рукой.
- Здравствуйте мистер Борге! - говорит Урсула и проклинает себя за то, что остановилась. Ей кажется, что ее рыба это то, что сейчас хорошо видит старый негр. Но тот будто и не смотрит на ее сумку, а лишь смотрит на небо.
- Замечательная ночь Урсула, вам не кажется?
- Возможно! Они все так похожи друг на друга!
- Я умею их различать: смотрите, вон там появились фигурные облака, вон в форме дракона - значит "Нокс" делает маленький подарок тем гражданам, что живут в диких трущобах. Это, кажется "Сады отчаянья", где я работаю! Завтра в морге рассмотрю все как следует. А позавчера - вы не замечали - облака рассеялись по всему небу. Это тоже очень красиво, "Нокс" делал подарок всем...
- Да... - соглашается Урсула, и не припоминает, когда последний раз смотрела на небо. Она приподнимает голову, и пытается рассмотреть эту полную темень, разбавленную парой-тройкой фосфоресцирующих облаков, которые на пустом и безжизненном небе больше напоминают трещины, из которых идет сияние. Она говорит об этом Борге.
- О, Урсула, да вы кажется философ или художник, что не суть важно: и те и другие рисуют понятиями!
Урсула молчит. Ей хочется узнать, за что в "Нокс" попал Борге, этот милый великан, что в два раза выше ее, и который день за днем таскает трупы. Но об этом не спрашивают. Каждый сам отбывает свой срок здесь, и каждый лично узнает, когда он заканчивается. Но Урсула давно здесь и не помнит, чтобы кто-нибудь покидал "Нокс". Может это еще один миф придуманный им самим.
- Вы милый человек мистер Борге! - говорит Урсула.
- О, спасибо, - старый негр улыбается, и на фоне черных губ сияют белые зубы. Негр тушит окурок и приподнимается. - Говорят, вы очень вкусно готовите уху! Я хочу ее попробовать!