- Настя, у нас с потолка текло три дня, мокрицы завелись - так и забегали!
- Цветочек-деточка, расскажи лучше ей о Шагале.
Настя сама хочет отгадать:
- Шагал - это не город и не язык... (Знает, что есть такой язык санскрит, видела у нас учебник).
- Это художник, я сегодня скопировала его ангела, потому что во сне видела маму крылатой.
Не надо быть Фрейдом, чтобы расшифровать ее сны: маму помнит! Поэтому я никогда не соглашалась, чтобы она звала меня мамой. Наташа вела дневник "гневник". Думала, что так это слово произносится и пишется. Слава говорил: "Нине Викторовне подходит, она все гневается!". А я парировала: "Нет, тебе больше подходит: теряешь свой ЕЖЕГНЕВНИК и гневаешься". "Гневник" Наташи сохранился. "Сегодня ходили в театр, тетя Нина купила мне в буфете три пирожных!!! (Восклицательные знаки нарисованы в виде трех сердец). Но половинка одного пирожного отломилась и упала на пол! Вот такие советские пирожные!" Гнев Наташи уже был совсем в нашем семейном духе, как бы антисоветский оттенок имелся.
Тем не менее часто она убегала от нас бродяжничать, и мы сходили с ума. Но потом привыкли. Появилась даже формула: "Вместо картины "Не ждали" - картина "Заждались". Я стала звать Наташу: "любительница приключений номер один".
- Умоляю, поймите: я не люблю приключений!
Антон все понимает: она не любит приключений, но приключения любят ее. Соня тоже хочет поучаствовать в разговоре:
- Мама, а ты какое первое слово сказала?
- Слово "воспитание", - подначивающим голосом за меня отвечает Слава, - в детстве мама убежала в рожь и там взяла на воспитание кузнечика. А выросла Наташу захотела перевоспитать.
Соня: "А последнее слово будет - ПРОСТИТЕ?".
- Да, простите за воспитание, - свою линию ведет Слава.
Через минуту родилось название "Роман воспитания".
(Комментарий из 2001 года. Соня говорит своему пятимесячному сыну: "Ты так любишь бабушку - только смотри, не убегай в рожь, как она!".)
Главное, звоню Лине из Усть-Качки (это 1981 год), говорим о нечеховском поведении наших мужей, которые не поздравили с 8 Марта.
- Лина, а теперь посмотрим на все с двадцать пятой точки зрения... Знаешь, здесь, в санатории, любой мужчина готов взять под руку любую женщину и вести!
- Вежливые такие, да?
- Гулящие!.. А наши-то... О, они ни-ког-да!
Причем за неделю перед этим Слава сжег свои рукописи, когда мы поссорились - дал обет такой. Когда я ушла, он сидел и думал, что сделать, чтоб меня вернуть. И взял самое дорогое - свои рассказы - пошел с тремя папками во двор и бросил их в костер. Дворники там жгли мусор. Что он при этом шептал, я не знаю, но в то же самое время я почувствовала неодолимое желание вернуться (дети были в санатории "Малыш"). К дому подруливаю: муж сидит у костра и помешивает в огне палкой. "Ты чего?" - спрашиваю.
- Вот... рукописи сжег, чтоб ты вернулась.
И я ведь еще начала из огня выхватывать остатки, потом - склеивать и перепечатывать! Кинематографично, конечно, но... зря все это.
Вероломство потому и называется так, что вера в людей ломается. Ведь перед свадьбой я непременно хотела познакомить Славу с Верой Климовой: мол, если он поймет, что она умнее и лучше, то пусть до ЗАГСа уйдет от меня, а то... И он смеялся над моей суетой, говорил, что ни в кого не влюбится. А я все-таки устроила встречу с Верой - правда, она пришла со своим женихом, так что все обошлось, но Слава еще пару раз припоминал мне это: как наивно думать, что он меня когда-нибудь бросит ради более умной и пр.
Моя бабушка говорила: "Хуже нет, когда муж гулят да зубы болят". Зубы-то еще можно вылечить...
Предыстория вопроса восходит к Главному Гносеологу. Он не только составлял списки ПЕРВОЙ ДЕСЯТКИ (поэтов, артистов), он же, Князь ресторанов, любил посещать их - очень. Ну, сначала свои гносеологические способности он на мне пытался испытать: мол, как писательница я обязана иметь любовника (то есть его). Но я же в маму, которая считала, что "все мужики - с легкого ума". Будь передо мной хоть Главный Гносеолог, хоть Главный Педиатр (однажды случился такой), я не реагирую.
В общем, в следующий раз он свои способности решил проверить на муже:
- А слабо тебе сегодня пойти вон с той? - спросил он в ресторане.
- Не слабо!
(Тут вся суть мужского мира советского: слабо - не слабо! Хотя есть исключения, конечно, но в основном так: слабо - не слабо!)
А я как раз была у родителей в Калитве - детей-то нужно на юге оздоровлять, закалять, учить плавать, чтоб не боялись воды, как я. И в тот же день мы как раз получили письмо за подписью "гордый молдавский полукровок Букур". А вечером он звонит:
- Я тут загулял - полюбил другую, извини (вот такой молдавский полудурок, что значит "извини", когда у меня трое детей на руках).
Как раз Антон лежал с горчичниками.
- Жжет?
- Терпимо.
- Как икры?
- Не чувствуют...
Вот так и у меня. Жжет? Терпимо. Как душа? Не чувствует... Я в шоке. Но почему-то тут же представляю, как пройдет много-много лет, в старости мне поставят горчичники... Жжет? Терпимо. К счастью, жечь будут опять горчичники, а не предательство мужа.
- Мама, а до того, как я родился, я ведь жил со Снежной Королевой? - вдруг разволновался сын (ему 6 лет). - Ты чего - из-за этого плачешь?
- Теть Нин, а тебе нужна в рассказ фамилия ПЕРЧЕНКО? - с помощью спешит милая Наташа.
И тут еще Соня вся в проблемах правды о Деде Морозе. Приходится что-то отвечать:
- Кто в него верит, тому он подарки и приносит.
- Обойдусь без подарков! (Ради истины готова на все.)
- Когда веришь, Дед Мороз выходит из твоей головы и соединяется с тем человеком, который одет в костюм Деда Мороза.
Антон начинает утешать меня в рифму: "Ты не плачь, моя сестрица, ты не плачь, моя девица, я тебя люблю - в сахарницу посажу. Мама, что сделать, чтоб ты развеселилась?".
Это знала одна бабушка Катя - она зажгла лампадку и начала молиться...
Пришла осень, деревья заламывали руки, как я. Мы вернулись в Пермь. Боря Гашев, увидев мои глаза, сразу заявил:
- А Батеньков-то!
- Что Батеньков, при чем тут Батеньков?
- Всех декабристов в Сибирь, а его - в одиночку на двадцать лет! Они там хотя бы вместе, к некоторым жены приехали, а Батеньков в одиночке.
Спасибо, Боренька - в самом деле, я не в одиночке. У меня пол-Перми друзей. Надя Гашева при этом уверяла: напишешь рассказ и успокоишься! Какой рассказ! Один раз, правда, раскрыла папку с рукописями, а там целый тараканий детский сад - так и мельтешат. Папку я захлопнула. Рассказ потом в самом деле был написан, но много позже ("Пик разводов").
А пока, разбившись на все четыре стороны, я смотрела только в одну - вниз с балкона. Разбиться бы раз и навсегда - окончательно! Меня удерживала мысль о Сонечке: такая она будет серьезная, наверно, когда вырастет - посмотреть бы на нее, милую, дожить до тех времен.
Вдруг ко мне посватался И., доцент с обрюзгшими щеками. Но Лина все видела в другом, литературном, свете. Она говорила: "Не старик с обрюзгшими щеками, а на Тютчева похожий...".
И в это время гордый молдавский полукровок вернулся к нам. Возможно, не нужен стал ТАМ. Не знаю. До сих пор ни разу не выясняла. У него спина тогда отнялась, набок ходил. А без спины мужик кому в радость... Пожалела я его, стала лечить. И простила. А Главного Гносеолога - нет. И в дом не пускала. Со мной даже Юзефович приходил говорить - на эту тему:
- По какой логике Славку ты простила, а его - нет? Кто больше виноват, кто тебе изменил-то! Он переживает знаешь как...
- Логика тут простая. У меня от мужа дети, а без этого... без сволочи этой - обойдусь.
Мне было не до Главного Гносеолога вообще. Я жить не могла со Славой после всего. То есть днем могла, а ночью уходила бродить по городу, словно меня кто выталкивал из дома. За мной гонялись какие-то насильники, я возвращалась исцарапанная. То есть ко мне в три часа ночи подходит мужчина и говорит: "У меня большое горе - умерла жена, помогите мне!". Вместо того, чтоб сразу бежать, я начинаю на полном серьезе расспрашивать, от чего умерла, когда, сколько ей было лет. А в это время меня уже схватили за руку, и трудно вырваться... Муж уговорил меня родить Дашу. Чтоб срастись. Но Даши было мало. Я снова ночами пропадала на улице, и Слава из последних сил пытался казаться веселым: "У кого сегодня умер любимый жгутиконосик?". Однажды он сказал:
- Любовь - не только ведь взаимность. В первую очередь это борьба со своими страстями, эгоизмом. Я прошел через это. Давай еще одного родим, Наташу удочерим, и ты с пятью детьми в пятьдесят уйдешь на пенсию - писать.
- Нина, полная изнутри четвертым ребенком, словно помолодела, - сказала Лина.
В самом деле, родив младших детей, я почувствовала себя моложе на десять лет! И вдруг тогда простила Главного Гносеолога. Ведь если б он не провоцировал Славу, я не родила бы Дашу и Агнию, моих ангелов!
К тому же выяснилось, что и до провокации "слабо - не слабо" муж имел любовниц, когда я уезжала с детьми в Калитву. А я не знала. Хотя в письмах тех лет нашлись такие строки: "Видела во сне, что ты мне изменяешь"... Не говорите, что Цветаева не могла не знать о связях Сережи с НКВД - как же о муже-то! А я утверждаю: могла и не знать!.. Я вот много чего не знала. А сны какие сны снились Марине Ивановне в то время? Об этом история пока умалчивает.
К тому же выяснилось, что и до провокации "слабо - не слабо" муж имел любовниц, когда я уезжала с детьми в Калитву. А я не знала. Хотя в письмах тех лет нашлись такие строки: "Видела во сне, что ты мне изменяешь"... Не говорите, что Цветаева не могла не знать о связях Сережи с НКВД - как же о муже-то! А я утверждаю: могла и не знать!.. Я вот много чего не знала. А сны какие сны снились Марине Ивановне в то время? Об этом история пока умалчивает.
Недавно Надя Гашева обронила: "Понимаю, почему ты родила четверых - так ты боролась с режимом. Уходом в частную жизнь". Звучит красиво, но не с режимом я боролась, а с брезгливостью... Смотреть на мужа не могла просто. Но... придет Кальпиди, скажет: "Вам бы дачу купить" - Слава сразу: "Счас сбегаю, быстренько ограблю банк - купим дачу!". И я думаю: хорошо, что он у меня есть - умеет отбиваться от таких советов. "Вам срочно нужно сделать ремонт" - "Завтра в девять утра начнем - не поздно, нет?"
Однако через час прочту на столе запись Славиного сна: "Нужно выбрать для дома кошку, а пришло сразу много. Я их глажу. Каждая прижимается - норовит понравиться"... и я думаю: зря я простила его. (Потом, к счастью, муж будет записывать свои сны на иврите.)
Один раз Тихоновец спросила, доволен ли Слава, что я родила ему красивых детей.
- Что ты, у него совсем другие проблемы - он имена-то запомнить не может. Мне это так странно, ведь не путает же он имена героев "Одиссеи".
- Дура ты, Нинка! Почему же не дала своим детям имена из Гомера! Он бы сразу их запомнил.
Пролились времяпады. От нас ушла Наташа (к тетке). Я перенесла операцию на почке (камни). Много мы всего со Славой пережили тогда, срослись.
...Недавно позвонила одна подруга: "Встретила в больнице твою соперницу у нее лицо совершенно спившейся женщины".
- Я тут ни при чем! Зла ей не желала никогда - наоборот... благодарна, за то, что отдала мне Славу обратно.
С Наташей у нас была идеальная семья: семь "Я". Она ушла от нас, когда ей было двенадцать, а ее выставка должна была поехать в Париж. Не более, но и не менее... Тетка пообещала ей джинсы, что - по тем временам -было, как сейчас шестисотый "мерседес". Когда мы только взяли Наташу, известная журналистка Ольга Березина приехала, чтобы сшить девочке пальто. А когда мы потеряли ее, Ольга ходила с нами по судам и помогла отбить комнату (тетка сдала Наташу в детдом - ей нужна была лишь комната, которую мы с трудом выхлопотали для Наташи). Эта комната оказалась в нашей квартире, потому что в Наташину уехала наша соседка по кухне Люба. И вот жить с теткой мы не хотели - как бы чего не вышло... Уж на что циничен был Главный Гносеолог, но даже он про тетку Наташи говорил: "Не верится, что такие люди бывают на свете".
(Комментарий из 2001 года: к этому времени Главный Гносеолог пережил две реанимации, но это еще ничего, ведь ему оставили жизнь. Впрочем, нам каждый день ее оставляют, надо над этим задуматься и чаще благодарить Бога.)
После ухода Наташи я две недели лежала, отвернувшись к стенке, хотя требовала моей ежесекундной заботы грудная Агния. Груднущая! Мне казалось, что ушло десять детей - так много места приемная дочь заняла в моей душе за эти шесть лет... И сильное заикание у меня всплыло - такого никогда еще не было. Да, потерпели педагогическое поражение! Но поражение внешнее часто приводит к внутренней победе. Мы узнали жизнь, о многом задумались всерьез, стали мудрее. Написали роман, который потом пришлось продолжить, потому что Наташа в шестнадцать лет стала нашей соседкой - вернулась из детдома как хозяйка комнаты.
Потеряв свою художницу милую, я лишилась как бы ежедневного посещения выставки! Обычно каждый раз, возвращаясь домой с работы, из гостей или из магазина, где часами нужно было стоять в очередях, замирала у своего подъезда: представляю, как она закончила картину. В груди плескалось нечто, похожее на большое счастье! (Понимаю, что эту фразу надо в машине времени отправить в "Юность" 60-х годов, но вот такая я была тогда). Помню, первый мой портрет она написала в шесть лет. Сходство схватила, но Лина сказала:
- Это не Нина! Нина не может никогда заговорить металлическим голосом, а женщина с портрета - может.
Последний портрет перед уходом у Наташи был - Тани Тихоновец. Уже внутреннюю жизнь она умела передать: половина головы была прозрачной - сквозь нее просвечивали облака, мечты. В глазах - юмор и мысли об абсурдности советской жизни (примерно формулирую - портрета нет, он остался в Тбилиси, в галерее детского творчества). Бархатное платье - из сна Тани, того, знаменитого, где у людей растут хвосты, в общем, это уже почерк гения, но... после ухода от нас она не написала ни одной картины.
Первые страницы романа о Наташе мы принесли на Новый год к Лине. Глава называлась "Сказание", а сказки и Новый год как будто рифмуются.
От волнения я обратилась к высшим силам: "Пособите!" (это слово бабушки мне нравилось. Пособи - СОБОЙ помоги то есть). И стала читать. А Лев Ефимович Кертман, отец Лины - профессор, любимец истфака, - потом сказал: он бы карандашом мог подчеркнуть несколько мест.
- Неудачных? - спросила я.
- Наоборот - очень удачных.
И это было словно благословенье на продолжение работы. Спасибо, милые Кертманы, за ваш волшебный дом - он был для нас в Перми сразу и Английским клубом и Президентским клубом, где мы - мальчик и девочка, приехавшие из провинции - впитали атмосферу ВЫСОКОГО веселья, которая окрыляла.
Я всегда удивляюсь: как жизнь не устает создавать таких людей, как Лина, один взгляд которых помогает поверить в силу этой жизни!.. Недавно за обедом Даша спросила: откуда берутся такие, как Пьер Безухов?
- Всегда они есть - Лина Кертман, - ответил Слава.
Когда я стала умирать в 1986 году, вдруг появился в моем доме Сема Кимерлинг: оказывается, именно в этот момент он вдруг затосковал по временам университетской молодости, ездил даже в Курган к Паше Волкову. Паша - еще один артист СТЭМа, про которого сейчас бы сказали, что у него сатирическая ХАРИЗМА. Тогда этого слова мы не знали. В общем, анти-Чаплин такой. Чаплин - маленький и быстрый, а Паша - два метра четыре сантиметра и весь замедленный. Когда он начинал читать пародии, многие в зале вскакивали со своих мест и бежали в туалет.
В общем, посмотрел он, Сема, на меня и сказал: есть у него хороший знакомый - известный нефролог, можно лечь к нему на исследование. Я легла. Оказалось, что камни уже разорвали левую почку. Зав. отделением посоветовал мне искать выход на знаменитого Климова. А это был дядя Веры Климовой.
Сшил мне он почку из кусочков и сказал: "Промедол мешает заживлению терпите без него..." / Лежу я ночью в корчах, и сил уже нет выносить шквал боли. И тут я обратилась к Богу: "Если Ты есть, помоги!". В ту же минуту дверь в палату открывается - входит дежурный врач. "Как вы?" - "Хотела в окно выброситься уже..." И он сказал сестре: "Сделайте укол промедола - я распишусь".
Он есть! И я уверовала раз и навсегда, горячо и глубоко!
Все СРАЗУ изменилось вокруг: фридмоны словно треснули, скорлупки их рассыпались, мир стал един. И всюду Бог! Сколько раз мне казалось, что жизнь это тайна, упакованная в секрет, и все это сверху припорошено загадками. Теперь многое прояснилось для меня в тот же миг, иное - после. Почему электроны в проводнике не кончаются? Потому что Бог так сделал. Дома не падают - Бог их удерживает. Я уже не удивлялась, почему белье высыхает - известно, КТО этому помогает.
Сколько же времени потеряно, эх! Если бы раньше...
До операции я примерно раз в полгода перечитывала "Идиота", сама не знала, почему. А тут поняла: не хватало светлого образа Христа - довольствовалась князем Мышкиным...
Прояснело все. Благодать - это расширение духовного зрения. Мы стали ходить к исповеди, причащаться. Раньше я никому не могла помочь, а теперь хотя бы молюсь за всех родных и друзей.
Опора появилась - вот что главное!
Однажды Соня спросила, что я буду делать, если не будет мне писаться.
- А буду поститься до тех пор, пока не запишется опять.
Господи, благодарю Тебя горячо за то, что привел меня к вере! Горячее некуда!
И к Главному Гносеологу я стала относиться вообще нежно - ведь просто через него послали мне испытания СВЫШЕ. Чтобы я родила Дашу и Агнию. То была воля Божья.
"Князь ресторанов" уже не посещал увеселительных заведений, мы все бедствовали. Наступило время пустых прилавков. На рынке, правда, всегда можно было купить мясо-масло, но втридорога.
Я занимала у милого Гносеолога сигареты, говоря:
- Нашла яблоки обрезанные, купила четыре. И деньги кончились.
- А сигарет обрезанных не продают, поэтому ты не купила. - И вдруг он умилился: - Когда ты, Нина, обрезаешь гнилые яблоки, у тебя лицо хирурга, делающего сложную операцию, - ты даже головой качаешь, как бы говоря: "Что же вы, больной, довели себя до такого состояния! Но будете еще жить".
Однажды он вскинулся: "Да что же это мы! Пора устроить мозговой штурм и решить проблему денег. Не может быть, чтоб мы ее не решили. Соберемся, сядем. Подумаем вместе. Решим!". Милый, милый Гносеолог! Он уже решал с помощью мозгового штурма только одну проблему - добывания портвейна, стеклоочистительной жидкости и т.п.