Однажды он вскинулся: "Да что же это мы! Пора устроить мозговой штурм и решить проблему денег. Не может быть, чтоб мы ее не решили. Соберемся, сядем. Подумаем вместе. Решим!". Милый, милый Гносеолог! Он уже решал с помощью мозгового штурма только одну проблему - добывания портвейна, стеклоочистительной жидкости и т.п.
О продаже книг первой заикнулась маленькая Агния: "Мама, а давай том "Индийской философии" перепишем и сдадим? Ты говорила: он такой дорогой...".
- Ну, а альбомы перерисуем и продадим, - хмыкнула я.
Тем не менее уже через день сложила в сумку всю античную серию и увезла в букинистический. Затем пришла очередь собраний сочинений (не тронули лишь русскую классику). Оглянуться не успели - альбомы начали продавать, самые любимые. Выживать-то надо. Слава, правда, говорил: "До свидания, альбомы, мы еще с вами встретимся!". И вот проели последний альбом!
- Беднотища, - вздохнула я.
- А Лев Толстой стыдился, что жил хорошо, - сразу ответил Слава.
Да я и сама, из Евангелия, получила ответы на вопросы, которые уже казались без ответа НАВЕК. Если ты такой умный, то почему такой бедный? А Христос сказал: "Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится...". Кто имеет ум, тому ум и добавится, талантливому - талант, а богатому - деньги.
В молодости сил было больше, я долгие годы - помимо библиотеки подрабатывала: то вела в Педагогическом институте старославянский, то принимала экзамены в Высшей школе милиции, но в основном - репетиторством. Помню, что даже после рождения Агнии у меня были ученики, то есть в 1985 году. Сажаю дитя на горшок, а сама вещаю: "Грушницкий отличается от Печорина, как мнимый больной отличается от настоящего"... Но после операции я резко сдала, и от учеников пришлось отказаться.
Конечно, иногда приходили гонорары. Семейство беззонтичных, мы тотчас раз! - всем покупали по зонту! Обувь. Жизнь буквально выхватывала у меня из рук деньги, едва они появлялись. Речь не шла о даче-машине - нам так мало нужно, но я много думала, где это "мало" взять.
- Вчера заняла с отчаяния на килограмм колбасы! - говорила я Славе Запольских.
- Брось, с отчаяния занимают двести тысяч, а это так... - утешал он.
Когда в первый раз за неуплату отключили у нас электричество, я еще бодрилась: ничего - посумерничаем! Бабушкино слово. Раньше ведь в сумерках бывало - ужинали (в Сарсу), экономили, долго не включали свет. Вот и в Перми будем сумерничать. Лишь в девять вечера зажгли свечи - тени от них огромные на стене. Тоже красиво. Пришел Толя Краев с арбузом. Арбуз при свечах, говорит, где еще сейчас такое увидишь! Следом появились Лина с Мишей. Принесли рыбные консервы и печенье. Свечи сгорели - мы сделали лампаду. Огонь в ней то горел, то гас.
- Мы не можем друг друга видеть, но еще можем слышать и обонять, - ободрял всех Слава.
Когда подключили нас к электричеству, щелк, и загорелся БОЛЬШОЙ ГЛАЗ! Так по-дикарски мы восприняли лампочку.
Когда не требует Кальпиди к священной жертве Аполлон, он нас успокаивает: "Выбор невелик: или за деньгами гоняться, или сидеть за машинкой".
- Я все не решаюсь написать богатому брату, чтоб помогал мне, - говорю, рука не поднимается.
- А ты напиши ногой. Получится: "пЫмАги". Он испугается и поможет.
От того, что крыша нашего дома совсем прохудилась, стены кусками начали выпадать и возле окон образовались прямо дыры на улицу. Ира Полянская написала: "Может, у тебя будет ТАМ семь яблонь за окном - за то, что сейчас семь дыр". Спасибо, Ира, родная! Всегда ты стараешься меня утешить!
И все же однажды мне дали понять, что я бедная, но не нищая. Шла к храму мимо крестящихся старушек и ничего не могла им предложить, только приговаривала: "Я такая же, как вы, ничего нет, такая же, как вы".
- Вставайте рядом, вставайте рядом, - ответили мне.
Вот так. Получила? Не встаешь рядом, значит, молчи, нечего сравнивать.
В стихах бедность выглядит весело, потому что там есть ритм. "Я бедствовал, у нас родился сын...". В прозе все не так. Я опубликовала рассказ "Молитва во время бессонницы" (всех перечислила, кто помогал, помолилась за них). Сразу Курицын в "Октябре": Горланова пишет о бедности. Я думала: о щедрости моих друзей, а выходит... "Наташа Шолохова, почему ты купила Нине только два килограмма пельменей? Три, что ли, не могла! А ты, Дима Бавильский, почему принес лишь бутылку шампанского? Не мог разве еще и коробку конфет!" (ерничал Курицын).
На "Филамур" в "Литературке" появилась разгромная рецензия, но "Урал" напечатал еще два моих рассказа. И снова плохие отзывы - на этот раз в "Комсомолке" и "Лит. России". Там в рассказе "Павлиноглазка" я описала копуляцию бабочек-боярышниц, которые вложились друг в друга, как книга в книгу. А тут прилетает соперница и выталкивает самку. Начинается бой в воздухе... Критики решили, что сие - разврат. Слава тогда уже заочно закончил филфак и работал в издательстве. Все к нему подходили: "Дай почитать Нинкин рассказ, где бабочки е..тся!".
...Вскоре мужа уволили из издательства за то, что он рекомендовал к публикации рукописи Климова, Бердичевского, Маркова и т.п. Главный редактор находил их идейно невыдержанными. Слава говорил, что даже рад распроститься с этой работой - чуть нейроны не вывихнул себе, редактируя идейно выдержанную прозу. Время стояло на месте, хотя советские будильники стучали так громко, словно будили вас каждую секунду.
Мы продолжали слать прозу в московские журналы. Про рассказ "Старики" (о придворном революционере, который покупает у друга часть личных воспоминаний о Ленине, чтобы остаться единственным из двух мемуаристов) мне редактор из "Невы" написал: "Понравилось, но нам даже В ГОЛОВУ НЕ ПРИХОДИТ ПОКАЗАТЬ это начальству". Потом, во время перестройки, сразу из нескольких мест я получила просьбы прислать именно эту вещь.
Наталья Михайловна Долотова из "Нового мира", Елена Невзглядова из "Авроры", Наталья Дмитриева из "Лит. учебы" и другие мои редакторы слали посылки с консервами и вещами для детей (хотя Елена и Наталья меня не знали лично). Жизнь продолжалась. И вдруг - подарок судьбы! "Новый мир" берет роман "Его горький крепкий мед" (пришла чудесная рецензия Владимира Орлова, автора "Альтиста Данилова")! Но... тут же умер Брежнев, пришел Андропов, который сразу потребовал ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ТЕМУ. Наталья Михайловна вызвала меня на переговоры: "Тем же языком, но о производстве можете?" Я не могла.
Редакторы были разные. Леонтьев из журнала "Москва" написал, чтобы я сожгла рукописи. Таня Тихоновец на моем дне рождения вслух читала его рецензию, слегка шаржируя отеческую интонацию. Таким голосом пасут народы. Гости дрыгали ногами от смеха, а после некоторые сползли под стол и там ползали по-пластунски.
И стали они (мы) жить дальше. Слава устроился грузчиком, приносил с работы много сюжетов. Но силы - силы не те. Приходит он с работы, а в гостях уже сидит Главный Гносеолог, иронично вопрошает: "Ну что - отдохнул?".
- Умственно - да! - Муж сел ужинать и вдруг воскликнул повеселевшим от супа голосом: - Эх, Лев Николаевич, Лев Николаевич, зачем ты говорил, что после пахания писать легко!
Потом боли в спине заставили Славу уйти из грузчиков. Пришел в гости друг-фантаст: "Над чем работаешь, Букур?".
- Над своим участком.
- У тебя в фантастике свой участок! Интересно, какой?
- Ничего интересного. Участок у меня возле Пермстроя.
В эпоху рыночной экономики мой муж опять вынужден был пойти в грузчики. Но диалоги сильно изменились:
- Почему столь поздно, Славочка?
- Так в Японии Фудзияма круглосуточно ведь извергает телевизоры, вот мы и разгружаем день и ночь.
Если при советской власти был нормированный рабочий день и писатель мог вечерами сочинять, то частники - ради прибыли - известное дело... Даже маленькая Агния однажды спросила: "Папа, а ГРУЩИК от слова ГРУСТЬ?".
Как-то Слава вручает мне зарплату, а у меня в кулаке записи использованные - несла их выбросить. Деньги кладу в другую руку. Через минуту Даша закончила подметать и пошла с совком на кухню. "Мама, почему тысяча в мусорном ведре?" Это я вместе с записями выбросила зарплату! Еще хорошо, что соседи не успели увидеть...
Дети чувствовали, что родители часто на пределе. Только Агния научилась читать (в 6 лет), сразу обо мне подумала.
- Мама, я поняла, почему твои рассказы не берут! Ты же в слове ЕЖИК не ставишь две точки над Е! А ты печатай с двумя точками.
Я поняла, что пора отдавать ее в школу. Вечером, после уроков, Агния рассказывала, как умерла рыбка живородящая у них в аквариуме - учительница ложкой выдавила мальков, и они живые - плавают. Она в течение часа - в режиме реального времени - все сообщала. Вот одного малька увидели - все затаили дыхание! Поплыл малек. Второй показался - затаили дыхание... И вдруг: "Ты бы, мама, рассказ об этом написала хоть!".
- Да, хорошо, - автоматически отвечаю.
- А сколько за рассказ платят?
- Сколько заплатят, столько и ладно.
- Ты мне дашь часть этих денег?
- Сколько заплатят, столько и ладно.
- Ты мне дашь часть этих денег?
- Обязательно.
На другой день встречаю ее из школы.
- Мама, зайдем в ателье "Дюймовочка" - я в перемену там себе костюмчик присмотрела. Ты мне его купишь с рассказных денег?
Оказывается, у ребенка уже все распланировано. Но рассказ еще не написан. Агния зарыдала. Оказывается, ее не пригласили на день рождения к богатому Рустамке. Других позвали, а ее - нет. "Хотя бы давай копить деньги - вдруг на другой день рождения позовут. Знаешь, как трудно мальчикам выбрать подарок!"
- Агния, да мы сами устроим твой день рождения и позовем мальчиков.
- Не надо. Им у нас не понравится - обоев нет, и вообще...
Пришли домой - запах! Наш кот сделал свои дела под кроватью. Я вышвырнула его на улицу. Агния в истерику: денег нет, так хоть с кошкой-то можно по-хорошему? Я сказала:
- Мальчикам не понравится, что у нас бедно, но еще больше им не понравится, если будет пахнуть от кошачьих какашек.
Задумалась она и успокоилась: да, верно - пусть кот приучается ходить в ванночку свою.
Но вечер-то длинный. Пришла в гости одноклассница Агнии и увидела чебуреки на столе.
- У вас что - праздник?
Для нее чебуреки - уже радость. Дитя алкоголиков! Они на кашах. Агния перед сном ко мне прижалась: "Мы еще не так плохо живем, мама!".
В то время бессонница уже мучила меня. И вот я чувствую, что в детской кто-то тоже не спит. Вхожу и вижу: Агния сидит в кресле и гладит котенка Муркиного. "Мама, я думаю". Заплакала я и пошла курить.
Чебуреки ведь у нас тоже не каждый день. А только раз в месяц... По книжке многодетной матери выдавали по килограмму мяса на ребенка, но - почти одни кости. Вот немного мяса срежу, фарш разбавлю рисом и луком... А Достоевский сидел на каторге, а Толстой воевал в Севастополе! Так что заткнись вообще, Нина!
На цыпочках с котенком в руках пришла ко мне Агния. Мурка бежит за нею. Я умоляю: "Отдай котенка матери!" Отдала. Кошка схватила за шиворот своего страдальца и потащила в детскую. Агния сказала:
- Не плачь. Мы всем довольны... Нет, не так. Довольны слуги, а мы любим вас с папой! Очень.
Фиалки умнее меня! Расцвела гигантская фиалка, но стебель не вынес веса цветка и подломился. Тогда куст подумал и... вырастил огромный листок - на него оперся следующий цветок. И месяц стоял так. А белые фиалки в жару сформировали себе из листьев колпачки (буквально - в виде полусфер таких), каждая полусфера прикрыла один цветок от лучей палящего солнца...
А я никогда не умею ничего придумать для своей защиты от прототипов.
- Ладно - я!.. Я всего лишь спрашиваю, зачем ты это написала? А он (Х) прямо сказал: "Мы эту падлу убьем когда-нибудь!" Отвечай: зачем ты это написала? (Имелась в виду "Любовь в резиновых перчатках").
Стала я мямлить: меня волнуют до сих пор те события, поверь - хотелось разобраться, понять, почему так вышло... (В самом деле! Казалось бы чего проще - не писать о друзьях, ведь они тебе помогают? Но пишется лишь о том, что волнует, а волнует то, что происходит вокруг тебя.)
М. мне потом подсказала: "Нина, ты бы хоть ответила, что лично он тебя волнует до сих пор. ВОЛНУЕШЬ ТЫ МЕНЯ, ДОРОГОЙ!".
Но я не догадалась...
- Прототипы узнают себя, потому что ты не меняешь суффиксы в фамилиях, сказала мне У. - Василенко превращаешь в Устименко. А на Украине есть еще суффикс -юк. Гнатюк. Ты старайся, Нин, а то они все желают тебе зла... из-за этого болеешь.
Это только кажется, что имя-фамилию легко замаскировать. Не механический процесс! Любую фамилию не возьмешь, нужно, чтобы она у тебя во время работы все время как бы летела над реальной фамилией, как ангел-хранитель парит над каждым из нас. И фамилия героя так же должна нести высший смысл, как несет его ангел. Мой друг Сеня Ваксман считает, что у Чехова Вершинин - вершина авторских мыслей...
На самом деле, если меня предупредили, что о том-то писать нельзя, я не вставляю такую историю никуда! Описываю то, что все знают, о чем шепчутся. Из газет пермских иногда беру сюжет. О жизни своей семьи часто довольно рассказываю. Кроме того, некоторые люди сами предлагают использовать факты из их биографии. Одна моя университетская преподавательница даже так выразилась: ей легче жить от одного знания того, что я могу правдиво изобразить событие (в Каму попали ядовитые вещества - нервно-паралитического действия, и глотнувшие воды в эти часы... на некоторое время буквально сошли с ума. Я тоже отравилась тогда и в рассказе "Килька и немного нервно-паралитическое" описала эту свою одиссею, то есть ОТРАВЛЕЮ).
Я человек благодарный и не бросаю некоторых совершенно спившихся друзей, хотя кругом все твердят, что с алкоголиками надо порывать вовремя.
- Да, но они в свое время послужили нам прототипами! Не специально я с ними общалась, чтоб потом описать... но раз описала с любящей точки зрения, уже отношусь к ним как к родным...
Мама попросила купить для нее "циклопедию" про домашние растения. У нее фиалки плохо растут. Купила, листаю. Да, в самом деле, сколько есть способов защитить цветы, но негде мне поучиться, как спасаться от прототипов.
Однако прототипы являются не каждый день, а с соседями по кухне надо проживать вместе все двадцать четыре часа. Ближнее зарубежье, как мы сейчас называем соседей, нужно смиренно выносить, потому что ссоры - с зубами (съедают здоровье). Но ведь каждый алкоголик ведет себя, как центр мира. О других вообще не думает!
Самым трудным было время, когда выдали ваучеры, и дядя Коля получил первые дивиденды со своего проданного ваучера - синяки под глаза от сына. Мы не спали по трое суток! То милицию вызываем, то "скорую". А когда деньги кончились, дядя Коля приходит ко мне, ангелоид такой:
- Нина, ты мне как дочь! Дай супу!
Если не дать, то всю ночь будет стучать - якобы плинтус прибивать или что-нибудь еще. Знаю хорошо все ходы. Один раз я закричала: "Нельзя стучать в пять утра!".
Нельзя стучать
В пять утра?
Ё-мое! (это я назвала: "хокку алкоголика").
Уеду в Москву, побегаю там с новой пьесой по театрам - нигде ее не пристрою, а возвращаюсь довольная. От соседей отдохнула. Но сразу же стучит дядя Коля:
- Нина, я без тебя так пять дней и не ходил по-большому!
- Вы же знаете, что я вам даю - тертую свеклу!
- Знаю, но запустил.
- Так трите скорее, дядя Коля!
- А у меня свеклы нет.
- Вы что думаете: свеклу я из Москвы привезла! Апельсины детям.
Апельсины Агния потихоньку вытаскала все во двор. Мы с гостями сидели, а она туда-сюда! Вдруг смотрю: что-то в трусах! Это оказался апельсин. Была жара, дети бегали в трусах...
Даша сказала: "Мама, все богатые жадные, значит, мы должны сделать какой вывод?" - "Какой?" - "Стать пожаднее". Но куда уж нам! Поздно. Я думала, что апельсинов хватит на три дня, а их уже нет...
Дядя Коля вышел на пенсию и дома ходил в таком рубище (в прошлом это был, может, женский сарафан). Не знаю, расчет ли точный с его стороны или просто комфортно казалось ему, но психологически на меня рубище действовало безотказно. Только выходит на кухню - сразу наливаю ему тарелку супа. Уходит с ним в свою комнату. Но оттуда начинает доноситься странное шипенье. Этот загадочный звук меня интриговал много лет. Однажды я налила ему борщ и только после поняла, что забыла посолить. Открыла дверь в комнату дяди Коли, а они с сыном уже пшикают в тарелку дихлофосом (токсикоманят)...
Когда дядя Коля заболел, сын исчез. Неделю его нет, месяц, делать нечего, пришлось нам прямо в рубище завернуть дядю Колю в одеяло и повезти на саночках на рентген. Диагноз - рак желудка. Антон колол ему промедол, а я осматривала лимфоузлы. Наша участковая не заходила к больному, а все спрашивала у меня, почему не увеличиваются лимфоузлы... Однажды дядя Коля вышел в коридор, и у него прямо фонтан крови забил изо рта. Вызвали мы "скорую". Оказалось - просто язва желудка. Он прожил еще девять лет. С тех пор я всем говорю: тщательнее с диагнозами!
Только дядя Коля выписался из больницы, тут сразу и сын его объявился. Начались снова оргии. И белые горячки... Однажды сын слишком рьяно требовал у отца пенсию - ударил по голове. Дядя Коля и затих навсегда.
Сын его стал работать, вел себя смирно, только получить с него деньги за свет - большая проблема. Я плачу за всю квартиру, а потом собираю с соседей согласно показаниям счетчиков. Вчера с утра сказала ему, чтобы отдал четырнадцать рублей, а сегодня он принес мне облезлые ромашки, трясет ими: "Нина, возьми". Думал, что они заменят мне деньги. Обижен, что не беру. "А говорили, что красота спасет мир", - читаю в его взгляде...
Он все время просит у нас что-то почитать, но только не классику. А что еще я могу предложить? У нас мерабохватательный рефлекс - все книги Мамардашвили покупаем. Ну, собрание Бродского появилось плюс три книги о нем. Небогато.
- Нина, дай хотя бы сказки!
- Сказки все внукам отданы.
- Ну, страшила! Иди ты на залупу!