Попов вздрогнул. Окрик товарища вернул ученого к действительности. Полотнища палатки надувались и хлопали; на полу валялась шляпа, которую недавно жевал бронтозавр. Попов поднял ее, нахлобучил и вышел из палатки.
Буря быстро приближалась. Вся западная половина неба была закрыта тяжелой буро-желтой тучей. Край ее уже скрыл солнце. Низ тучи все время клубился в виде круто наклоненных, крутящихся столбов. Гравий и песчинки дробью били по палаткам.
По земле извивались змейками струи песка, проносились сухие веточки, листья, прыжками передвигались желтые кустики перекати-поля.
Рабочие пригнали лошадей и верблюдов, которые паслись в степи недалеко от стана. На этих животных перевозили ящики с добытыми костями с места раскопок на стан и привозили воду в бочонках из чистого бочага в русле речки, найденного довольно далеко от стана. Лошадей привязали к грузовику с подветренной стороны, а верблюдов уложили на землю спиной к ветру.
Еще немного — и буря надвинулась на лагерь. Стало темно. Полотнища палаток прогибались от ветра глубоко внутрь и трепетали, песчинки сыпались на них градом и струйками стекали вниз. Казалось, что холст не выдержит давления воздуха, лопнет по швам, и палатка, разодранная на куски, улетит вместе с волнами бури на восток. Люди, стоя, подпирали руками вертикальные шесты, дрожавшие под напором ветра.
При одном из порывов бури Петров заметил своему товарищу Панову:
— Помните, как один географ утверждал, будто пыльные бури бывают только там, где имеются пахотные поля, с которых ветер и поднимает мелкую пыль? По его словам, в пустыне такие бури невозможны. Что сказал бы он сегодня здесь, в Гоби, где на сотни километров нет никаких пахотных полей? Нет даже колесных дорог, всегда пылящих при ветре. Откуда же тогда здесь столько песка и пыли?
— Бывают такие упрямые ученые, — ответил Панов. — Они упорно защищают свои слишком скоропалительно надуманные гипотезы, не считаясь с фактическими данными, которые их опровергают. Ему следовало бы посетить также пустыни в центральных штатах Северной Америки, где никто не пашет землю, а пыльные бури нередки и уносят пыль до Нью-Йорка, за тысячи миль на восток.
Буря продолжалась часа полтора и закончилась коротким, но сильным ливнем с грозой — вообще довольно редким явлением в Гоби. Ливень встревожил ученых. С уступов впадины, на одном из которых были вскрыты костеносные слои, вода могла литься потоками и водопадами, снести брезент, разбросать и повредить только что вскрытые яйца ящеров. Следовало проверить место раскопок. Палеонтологи направились туда. Подойдя к берегу речки, которая утром была еще жалким ручейком, они увидели целый поток, шириной в десяток метров. Он с шумом катил свои волны, буро-желтые от грязи, перекатывая по руслу гальку и даже валуны. Очевидно, ливень захватил и склоны Хангая, откуда дождевая вода только теперь успела добежать до дна Долины озер.
На месте раскопок также видны были следы работы ливня. У подножия уступов во многих местах лежали смытые со ступеней конусы желто-красной грязи с галькой и обломками. В глубокой ложбине на дне впадины стояло озерко грязной воды. В озерке плавал брезент, снесенный бурей со ступени, на которой утром было вскрыто гнездо яиц. Само гнездо было покрыто слоем красной грязи в два-три пальца толщиной.
Осмотрев место, ученые решили не счищать сейчас грязь с яиц. Это могло повредить намокшую скорлупу. До утра грязь должна была застыть, и тогда ее будет легче снимать кусками, осторожно и не торопясь. Брезент вынули из воды и разостлали сушиться.
Тем временем Попов прошел на восток от стана, где он накануне нашел в барханных песках несколько палеолитических орудий и оставил их на песке, чтобы легче найти это место и начать правильную раскопку.
Орудия — грубые наконечники стрел, большое острие копья и несколько скребков — лежали, чуть выдаваясь из песка, на самой нижней части наветренного склона одного из барханов. Геолог скоро нашел это место и сначала не поверил своим глазам: вместо семи-восьми предметов, оставленных накануне, он увидел целые десятки их. По-видимому, в этом месте когда-то была целая мастерская первобытного человека. В свое время мастерскую засыпал надвинувшийся большой бархан. Много веков медленно перемещался песок, перевеваемый ветрами. Накануне, когда здесь были геологи, наветренный склон бархана начал сходить с места, где была скрыта под песком первобытная мастерская. Прошедший ураган почти очистил от песка древние орудия и камни, частью уже расколотые, когда-то принесенные сюда первобытными мастерами. На гранях, созданных человеком при обивке орудий, видны были следы полировки их песком.
Попов захватил несколько образцов орудий, чтобы показать их товарищам и начать раскопки. Это было первое открытие остатков палеолитического человека в Гоби, и оно очень обрадовало ученого. Теперь и он привезет из экспедиции хорошую добычу.
Л. Д ЛЮБОПЫТНЫЙ ОПЫТ{11}
Огромный эксперимент, величественный опыт, гигантская проба силы современной магии, кончилась неудачей. Взоры двух частей света были направлены на правую руку проф. Джотенсена из Кольгейта, которая костлявым указательным пальцем нажимала блестящую электрическую кнопку на большой распределительной доске. Треща, проходил ток высокого напряжения по голубым, красным и фиолетовым проводам.
В инкубаторе, огороженном толстым стеклом, клубясь кипел шипящий пар.
Одна пара глаз в очках, испуганно, час за часом, следила за таинственным развитием зародыша.
Ртутные столбы, измеряющие давление и температуру, поднимались и падали.
«Ток включить!». — «Ток выключить!» — раздавалось изредка. Телефон, стоявший на маленьком столике посреди клубка из машин и аппаратов, не переставая звонил.
В Америке имеется человек. Зовут его Андрей Чапмен, который вбил себе в голову добыть статуи, книги и постройки, лежавшие в течение тысячелетий на дне песчаного моря пустыни Гоби.
Особенно хотелось иметь ему книги древних ассирийцев. Эти книги состоят из шиферных дощечек, в которые поэты, историки и фельетонисты того времени вдавили клинообразным шрифтом много мудрых вещей.
М-р Чапмен во главе большой экспедиции и с туго набитым долларами бумажником углубился в пустыню Гоби. Там он заставил несколько сот рабочих рыться в песке. Не найдя ни статуй, ни построек, ни книг, он наткнулся, однажды, на большое количество громадных яиц. При сравнении их со страусовыми, они были как циклопы перед лилипутами.
Яйца наполовину окаменели и были покрыты твердой коркой. М-р Чапмен сделал при этом открытии кислую физиономию. «Но все-таки лучше гигантские яйца, чем совсем ничего» — решил он немного спустя и перевез яйца в Нью-Йорк.
Собравшиеся ученые начали ломать голову над монстром, положившим такие яйца.
Этот вопрос бесконечно разбирался, пока не был разрешен: Андрей Чапмен нашел в пустыне Гоби яйца динозавра. И яйца эти принадлежали не обыкновенному динозавру, который снес их, чтобы 8оо милл. лет спустя доставить удовольствие забавному американцу. Нет, они принадлежали страшнейшему и самому необычайному чудовищу, которое в те времена властвовало на земле над всем животным миром нашей планеты.
Извлеченные из земли кости ископаемого нам наглядно показывают его сложение и образ жизни Titanosaurus rex{12} — так называют ученые этого короля ящеров, колосса весом в сорок тонн.
Скелет хищного динозавра.
М-р Чапмен продавал свой клад, как надлежит истому американцу, тому, кто больше даст; когда они почти что достались одному частному американскому музею, появляется проф. Джотенсен и энергично протестует.
— Это же преступление, — убеждал он, — поставить эту находку на показ в какой-нибудь коллекции, чтобы несколько любопытных пялили на них глаза, ничего не понимая.
Здесь, — говорил он, — открывается возможность осуществить дивный сон, разрешить изумительную задачу. Следует… не более, не менее как попытаться вывести из яйца маленького динозавра!
Осуществить свой план проф. Джотенсен задумал с помощью гигантского электрического инкубатора.
М-р Чапмен за два яйца потребовал кругленькую сумму в 30 тысяч рублей. С жаром принялся ученый разыскивать себе покровителя-мецената.
К счастью, нашелся вскоре фабрикант сардинных жестянок, который оценил возможное счастье быть «папой крестным» маленького динозавра и пожертвовал нужную сумму.
Профессор заперся с двумя яйцами в свою лабораторию, где ему удалось химическим путем смягчить и отчасти удалить окаменевшую скорлупу.
После того, как одно яйцо было положено в гигантский инкубатор, проф. Джотенсен схватился за голову и задал себе вопрос: сколько же времени употребляла мамаша динозавра, чтобы высидеть своих детей? Какая нужна для этого температура? Этого он не знал и ему в конце концов не оставалось ничего лучшего, как положиться на свое счастье.
Он принял для динозавра температуру, в которой высиживают свои яйца крокодилы, и принялся за свой эксперимент. Радио и телефон готовы были каждый момент оповестить весь земной шар о рождении допотопного животного. Но опыт потерпел полное фиаско. В яйце ничего не двигалось. Напрасно старались пар и электричество над воображаемым эмбрионом (зародышем) чудовища.
Природа не покорилась и не допустила существования живого существа мелового периода среди небоскребов и молниеносных поездов двадцатого столетия.
Так и остался неосуществленным диковинный роман, где один гигантский динозавр мог вырваться из своей огромной клетки и попасть на улицы Нью-Йорка.
В гигантском городе умопомрачительная паника — сотни тысяч людей в ужасе спасаются в туннелях подземных дорог.
Предполагают убить из тяжелых орудий чудовище, которое в это время одним ударом лапы сбрасывает на землю «Статую свободы» и проламывает с разбегу бетонированную стену небоскреба на 5-м авеню.
Хотя общество против насилия, но бедный динозавр не вызвал жалости в сердце Нью-Йорка. Правда, жалко портить замечательный, покрытый броней костюм, но в нем так охотно будут щеголять…
Конец романа пусть составит уже наш читатель.
П. Литвинов ГРОМОВАЯ СТРЕЛА{13} Рис. В. Владимирова
На левом обрывистом берегу Волги расположилось большое село.
Петька с Колькой ходили по берегу и собирали пестрые камешки и раковины.
— Гляди, что я нашел! — крикнул Петька своему приятелю и принялся выкапывать из песка камень, похожий на осколок бутылочного горла.
— Это громовая стрела! — крикнул, подбегая, запыхавшийся Колька.
— Громовая? — удивился Петька. — Ты почем знаешь?
— Мне дед Трофим сказывал. У него такие есть. Говорит, где молния ударит во время грозы — там и стрела от нее останется.
Петька недоверчиво покачал головой.
— Я в школе такую же видел. Учитель говорит, что громовых стрел не бывает. Давай-ка откопаем да посмотрим.
Мальчики принялись разгребать рыхлый песок руками.
Когда образовалась ямка, Петька ухватился за конец камня. Понатужился и выдернул его из песка. К удивлению мальчиков, на остром конце громовой стрелы крепко сидел осколок кости какого-то зверя.
— Э, теперь я знаю, — сказал Колька. — Это не громовая стрела, а чертов палец. Вишь как он вцепился и палец обломил. Давай-ка еще пороемся — всю чертову пятерню сыщем.
Петька засмеялся.
— Не ври — сказал он. — Чертей нет. Это все выдумки.
— Вот те и нет. Спроси деда Трофима. Он их не раз видел.
— А пойдем к учителю — скажет, что нет.
Так спорили мальчики и усердно продолжали разгребать песок. Получилась порядочная яма. Вдруг Петька нащупал что-то твердое и выдернул большую кость от человеческой ноги.
— Покойник! — с ужасом взвизгнул Колька и бросился бежать.
— Постой! — крикнул ему вслед Петька. — Давай назад закопаем, а громовую стрелу возьмем.
Но Колька не подходил и издали боязливо озирался на яму с костью.
— Закапывай, коли не боишься. А я тут подожду. Дело нечисто — еще покойник по ночам ходить начнет, да и черт может прийти за своими пальцами. Так дед Трофим сказывал, а он все знает.
За разговором мальчики не заметили, как к ним подошел сельский учитель.
— О чем вы тут спорите? — спросил он. — Что за кость? Откуда взяли?
— Из песка выкопали, — бойко ответил Петька. — Колька говорит, что это чертов палец в кость впился — поглядите-ка.
И мальчик передал учителю громовую стрелу.
Учитель достал из кармана очки. Долго и внимательно рассматривал длинный камень, застрявший в кости. Потом вынул из ямы кость человеческой ноги и взвесил ее на руке.
— Это, ребята, замечательно редкая и ценная находка, — сказал он задумчиво. — Эта кость пролежала в земле около десяти тысяч лет. Она окаменела и стала тяжелой. Ее надо отправить в городской музей.
Мальчики с изумлением посмотрели на учителя.
— На что ее в музей? — удивился Колька.
— Ведь она покойницкая!
— Расскажите нам, откуда эти кости и громовая стрела взялись! — попросил Петька.
— Это, ребята, вовсе не громовая стрела. Науке теперь известно, что молния — это большая электрическая искра и камня в ней нет. Это и не чертов палец. Чертей ведь нет. Их выдумали необразованные, суеверные и трусливые люди. Это просто осколок длинной раковины давно вымершего морского животного. Теперь этих животных нет, называют же их белемнитами. Кости тоже редкие. Ученые их везде ищут и нарочно производят раскопки…
Маленькая кость, в которой так крепко засел белемнит, — это осколок позвонка из хребта большого медведя. Другая кость, вы угадали, от человеческой ноги. По этим костям ученые люди могут узнать, сколько тысяч лет назад жили люди, какие тогда были звери; какой у них был вид и чем они занимались.
Тут учитель замолчал и глубоко задумался.
— Расскажите же нам, — попросили мальчики, — про белемнита и человека, который жил так давно.
Учитель сел на песок рядом с мальчиками и начал рассказ.
Много миллионов лет назад на том месте, где теперь раскинулась Советская республика, было море.
Страшные ураганы и смерчи гуляли на его просторе.
Море было пустынно.
Ни один пароход не бороздил его бурливой поверхности. Тогда не было кораблей и некому было их строить. Короче были дни и ночи, потому что скорее вращалась земля вокруг своей оси. Жарче грело солнце.
Горячей была сама земля.
Морское дно было сплошь усеяно раковинами. Плоскими, круглыми и завитыми.
Заросли кораллов, словно деревья, тянулись вверх.
Местами их верхушки торчали из воды.
С шумом разбивались о них волны.
Шипели и пенились от злобы, что кто-то преградил им путь.
На кораллах сидели странные существа. Они походили на ящериц с крыльями летучих мышей. Клювы были полны острыми, как пила, зубами.
Это были первоптицы, которые населяли землю в те отдаленные времена.
Они сидели на кораллах и подстерегали добычу. Внимательно всматривались злыми глазами в морскую глубь и жадно щелкали костяными челюстями от нетерпения.
Вот что-то увидели, насторожились и замерли в ожидании.
Несколько десятков неясных, длинных теней медленно поднималось из зеленоватой, прозрачной глубины.
Тени эти очертаниями своими напоминали большие гвозди, толщиной в два пальца и длиною в метр.
Остриями они висели вниз. Из шляпок торчало десять длинных ног — щупальцев.
Они медленно гребли. То вытягивались, то укорачивались, точно нащупывали воду вокруг себя. Это были белемниты.
Не подозревая опасности, все выше всплывали белемниты. Среди них были и большие, и маленькие, как спички.
Съежились первоптицы. Втянули шеи в морщинистые плечи. Сидят неподвижно, как каменные. Зеленые глаза с узкими, змеиными зрачками жадно следят за добычей и намечают жертву покрупнее.
Несколько больших белемнитов коснулись щупальцами морской поверхности и словно прилипли к ней.
Расправили первоптицы длинные кожистые крылья.
Скользнули над водой и выхватили белемнитов.
Одной из них посчастливилось сцапать самого крупного. Она с трудом его подняла в воздух. Зачертила острым концом по воде, полетела к коралловому рифу.
Накинулись на нее другие первоптицы со злости, что им ничего не удалось поймать.
Завязалась драка в воздухе. Белемнит выскользнул из когтей и упал в море.
Он сразу погрузился на большую глубину.
А первоптицы так и остались ни с чем. Подрались, пошумели и опять заняли свои места на коралловом рифе.
А белемнит и не пробовал больше подниматься. Он знал, что там ему грозит опасность, и не торопясь плыл на глубине, перебирая в воде щупальцами и всасывая в себя воду с инфузориями, которые служили ему пищей.
Голод и нужда в кислороде заставляли его двигаться.
Беспрерывными толчками он втягивал через жабры воду, насыщенную кислородом, и выталкивал ее обратно. Так он дышал и медленно передвигался на новые места.
В это время на море разыгралась буря и белемнит почувствовал легкое покачивание воды.
Это были слабые отголоски водяных гор, с грохотом катившихся на верху.
Белемнит быстро втянул через жабры воду и с силой вытолкнул ее вверх.
От толчка его известковая раковина разом погрузилась на несколько метров глубже.
Он несколько раз повторил этот маневр и опустился на глубину, где было спокойно, куда волны не достигали.
Здесь было темно и вода была прохладная.
Ему не нужен был свет. Осязание, сосредоточенное в щупальцах, и слух вполне заменяли глаза.