– Этот случай сделал вас известным?
– Да, друг мой. В таких краях, замолвленное словечко работает не хуже статьи в «Вечернем Петербурге». Но самое главное, – доктор наклонился ко мне поближе, – в момент, когда я отпустил мамашу с дочкой восвояси, я словно ожил! Разом пропала меланхолия, заструилась энергия по всему телу. Может, этот прием всколыхнул какие-то мои старые воспоминания, когда я еще принимал у себя на Басманной.
Корней Аристархович вернулся обратно, прислонившись спиной к стене. Взял вилкой кусочек мяса:
– Я осознал, что очень в этом нуждаюсь. Может, звучит напыщенно – но призвание есть призвание. Люд потянулся ко мне. С какой благодарностью я вспоминал некоторых своих преподавателей, людей старой школы, которые не открещивались от народной медицины, а лишь объясняли некоторые ее эффекты с научной точки зрения. Кроме того, у меня всегда была тяга к фармацевтике, многоумный папенька правда убедил, что лучше получить практическую специализацию, а знание химии будет огромным дополнением. В лесу нашлось почти все что необходимо, для приготовления отваров, мазей, капель. Было чем заняться. Профессия не дала мне умереть от голода. Местный столяр сделал мне вот эти замечательные ноги. Другого умелого пациента я попросил помочь мне с лабораторной оснасткой.
Увидев мой удивленный взгляд, усмехнулся:
– Я вам ее покажу чуть попозже. Одни помогали мне с приготовлением пищи, другие – с заготовкой дров. Я и сам конечно сиднем не сидел. Старался справляться. Какова ирония – будучи здоровым, я был довольно ленив.
– Вы не боитесь ходить в лес один? Там и так нелегко двигаться, а вам… – я запнулся, стараясь обойти острый угол инвалидности в беседе.
– Тут немножко другое дело, Митт, – мужчина снял свою куртку и повесил на битый в стену гвоздь. Я последовал его примеру, и мы снова выпили. – Урожденный местными лесами человек конечно немного сведущ в различных растениях и их воздействия на организм. Эдакая базовая деревенская фармакология, вроде отваров ромашки от живота и клюква от простуды. Я же вооружен немного более обширными понятиями и технологиями. Что сварить, что процедить, а что настоять. Сумел достать еще несколько книг. Учиться никогда не поздно, вы уж поверьте. Пока что я владею преимуществом – своими знаниями. Местные жители были конечно не образованы, но не дурны. Ходи со мной кто-то из них – обязательно бы заприметил, что и когда я собираю, а это уже немало. Я и так внутренние ставни там, – махнул рукой на закрытую дверь, – сделал, чтоб не подглядывали, при лампе работаю.
Вот в этом году уже десять лет будет, моему пребыванию в этом чудном месте. Оживленностью здешние улицы, точнее сказать, улица, Невский проспект никогда не напоминала, но народа было поболее, еще даже до революции. Верующие, скрывающиеся от погромов. Даже старообрядцы были, если не ошибаюсь. Крестьяне, которых тоже можно отнести к категории верующих, ищущие тихое место, чтобы работать на себя. Хотя название имеется, председателя кто-то же выбирал, но о нем, о Чернолесье, скорее знают как о полнейшем отшибе, эдаком островке отшельников, если позволите такой оксюморон. Не смотрите, что изб совсем мало. Многие старались селиться уединенно, где-то в лесу, не на виду в общем. Кто уехал или помер – избу разбирали. Не все приживались. Кого сманили заработками на нефтяных промыслах, которые тут недалеко. Кто детей в города отправил. Новая система начала понемногу затягивать собой пространство, даже сюда долетали слухи о городах и заводах. Но была и еще одна причина.
Я почувствовал, что мы наконец добрались до самых интересных для меня фактов. Записывать? «Нет», – ответило расслабленное застольем сознание и заблокировало управление моими конечностями. – «Запомнишь основное, потом запишем все своими словами». Костомаров же напротив, немного оживился, тема явно была ему не безынтересна:
– Несколько лет назад, года три не мене, я думаю, или около того, стали появляться слухи о необычных животных. Ведь местного человека не удивишь диким зверем и необычностью он считает либо внешний вид, либо поведение.
– Кабаны со светящимися глазами? – внутри у меня все затрепетало.
– Не только, мой друг. Были еще волки, – Костомаров выжидающе посмотрел на меня.
– Во…Волки? – залепетал я, обдумывая услышанное. Вепрь казался мне менее опасным животным. Точнее говоря – более предсказуемым. Сфотографировать злого волка со яростным взглядом – задача уже усложненная. – Они…нападали на людей?
Ироничная усмешка доктора указывала, что мою реакцию он предугадал верно.
– Бывало. При этом их поведение было совсем не похоже на свойственное каждому из созданий. Судите сами: эти хищники редко охотятся в одиночку. Еще реже нападают на людей. И совсем неожиданно если зверь преследует тебя до дома, а затем – он просто уходит. Такое же поведение демонстрировал и вепрь. Словно… – Корней Аристархович замолчал и задумался.
Наверное, Костомаров слишком уж истосковался по общению и перебарщивал с театральными эффектами. Я и сам лихорадочно строил догадки, но было видно, что у доктора тоже есть версия.
– Словно что-то охраняют, – тихо вымолвил мой собеседник.
– Охраняют? Но что? Точнее, как или…– эта версия спутала мои мысли.
– Не знаю, друг мой, не знаю, но спугнули они немало людей.
– Никто не пытался их подстрелить? Все– таки лесные жители.
– Сначала пробовали капканы. Но потом их находили раскрытыми и изогнутыми, если вообще находили. Достать огнестрельное оружие не так просто, как представляется, особенно в данной местности. Оно ведь стоит денег и на весы кладется его необходимость против вложений. Некоторые стволы не брали из убеждений, другие взяли бы да прошел слух что крестьянству постановляют оружие сдать. Может у кого в сарае и можно найти, да светиться страшновато было, – доктор развел руками. – Оставили ружье только Звереву. Денис Егорович который. Местный егерь, ему вроде как положено.
Я сообщил что уже познакомился с ним, причем одновременно и с вепрем. Также пожаловался, что разговаривать на их тему охотник отказался.
–Может из-за гонора, – задумчиво почесал бороду Костомаров. – К нему, разумеется обратились сразу же, когда эта дичь явила себя. Зверев ушел в лес, вернулся ни с чем. Говорил, что попадание пуль не смогли остановить животных. Он в принципе не набожен и такая необъяснимая неудача видимо его смутила. Возможно, в этом кроется его нежелание это обсуждать. Кроме того, сей субъект стал довольно нелюдимым, по семейным обстоятельствам… В общем в деревне сейчас не живет, пропадает где-то в глубине леса.
Это меня немного озадачило. Надеюсь, помня о моем добром ангеле Юре, он мне не откажет в помощи, но наверняка ему не очень хочется, чтобы молодой человек, пацан, показывал тут какой он умный и не дай бог увидит что-то, чего не заметил его наметанный глаз и охотничье чутье.
Бутылка была опустошена, тело было приятно расслаблено, не хотелось держать много мыслей в голове:
– К остальным жителям можно даже не подходить с моим вопросом?
– Судите сами, друг мой: тут вместе со мной осталось еще четыре человека. Да-да, всего четыре. Сюда конечно заходят иногда люди из других поселений, в основном ко мне, не буду скромничать.
– Я не сомневаюсь, что вы очень хороший доктор, – искренне похвалил я его.
– Это верно, но… – Костомаров смутился и посмотрел в пол. – Моя уже упомянутая любовь к химии позволяет мне производить не только лекарственные продукты но и… пищевые. Причем особого вкуса, так сказать, авторские.
Я не понял и попросить объяснить, на что доктор хитро улыбнулся, назвал меня чистой заморской душой и обещал рассказать все попозже. Вместо этого продолжил про жителей:
– Из-за всех этих свистоплясок с животными, местный лес обрел славу чуть ли сказочного, в котором Баба Яга живет, леший и эти красноглазые иже с ними. Еще молнии стали чаще бывать. Я, как человек учёный, ничего странного в этом не вижу, природе видней как поступать со своими силами. Но местные тут же связали оба события, которые мгновенно отрасли устрашающими деталями, вроде появления этих чудищ на кладбищах, невесть откуда взявшиеся курганы, жуткие крики. В этом, я думаю, и причина очень редкого появления здесь гостей. И так никто не рвался сюда жить, так и те, что были решили отойти подальше. Остались же тут, помимо меня, еще Галина Ивановна Наседкина. И сын ее – Тимофей.
Я кивнул и сообщил что их я уже тоже знаю.
Костомаров уважительно хмыкнул:
– Да вы общительный молодой человек, как я погляжу. Осмелюсь предположить она вам показалась резкой и грубой, но у ее сына что-то с рассудком, как мне кажется. Хотя в данной области я не специалист. Если диагноз верен, то ее щетинистость к окружающим объяснима постоянным нервным напряжением. В целом, нормальная женщина, по местным меркам, которые превозносят прежде всего силу характера и трудолюбие. Полагаю, Игнат Никитовича, бывшего местного старосту, вы повидали?
Я кивнул и сообщил что их я уже тоже знаю.
Костомаров уважительно хмыкнул:
– Да вы общительный молодой человек, как я погляжу. Осмелюсь предположить она вам показалась резкой и грубой, но у ее сына что-то с рассудком, как мне кажется. Хотя в данной области я не специалист. Если диагноз верен, то ее щетинистость к окружающим объяснима постоянным нервным напряжением. В целом, нормальная женщина, по местным меркам, которые превозносят прежде всего силу характера и трудолюбие. Полагаю, Игнат Никитовича, бывшего местного старосту, вы повидали?
Согласный кивок.
– Ничего особого про него скажу. Живет тихо, вопросы какие-то решал в свое время, ничего связанного с ним я не слышал. Итак, остался один житель, но любопытный, – врач заглянул в миску и удостоверившись, что грибы съедены, продолжил. – Некий господин Хуртинский Владислав Георгиевич. Его-то Вы навряд ли видели, слишком уж редкое явление. Такой, аристократичного вида господин, белолиц, волосяной покров на голове отсутствует…
Со смущением, я признался, что и этот житель не ускользнул от моего взгляда, но смог сбежать. Смущение было вызвано внутренним конфликтом между гордостью за похвалу и стыдом, напоминающим, что все это произошло совершенно случайно и полезности мне не принесло.
– Его поведение неудивительно. Для местных, разумеется. Сей господин абсолютно нелюдим, даже зол и яростен. Может это нервные припадки, но, повторюсь, не моя область врачевания. Ко мне он не обращался ни по какому поводу. На улице его не увидишь, он специально выходит в лес или куда-то еще стараясь остаться незамеченным. А тут вы, мой друг, да еще в таком наряде, зовете его.
Мы оба задумчиво помолчали.
– В общем так, уважаемый Митт, – Костомаров хлопнул себя по колену, – не знаю, что или кто проснулся в этом никчемном туловище, но он желал бы поучаствовать в ваших изысканиях. Рассчитывать на помощь вам по сути не на кого. Кроме вашего покорного слуги, конечно. Я в большей степени могу быть вашим тылом. Говоря военным языком, обеспечить ваше проживание, помочь в каком-либо местном или медицинском вопросе.
Мои слова о том, что я целиком приветствую эту идею, доктор остановил, подняв ладонь:
– На награды и славу не претендую. Да и к чему они мне.
Последняя фраза была сказана нарочито небрежным тоном, и я подумал, что все-таки общественное признание для него не совсем пустой звук.
– Не премину воспользоваться вашим предложением, – старательно, с усилием вспоминая старые обороты, выговорил я и добавил. – Господин доктор.
Господин доктор поморщился:
– Давайте пока отложим официоз. Как там давеча Вы меня величали? Док? Ну что ж, для высшего общества может и не звучно, зато кратко и удобно. Так меня впредь и зовите.
– С удовольствием, док. Но нам ведь все равно понадобится помощь егеря? Наверное…
Тот нахмурился и пожевал нижнюю губу:
– Возможно-возможно. Давайте условимся так: Вы, мой друг, сходите к нашему голове, порасспросите за Зверева, может что дельного подскажет. Он кстати и является последним из упомянутой мною четверки местных жителей. Я же тем временем попробую систематизировать всю информацию об этих животных. Встретимся с вами ближе к вечеру. У вас же есть часы? Замечательно,
Мы попрощались, пожав друг другу руки. Ноги резво несли мое словно сильно полегчавшее тело в сторону видневшихся изб. Напиток Корнея Аристарховича совершенно не утяжелил ни разум, ни конечности, разве что разогрел, и я расстегнул куртку. В таком молодецком настроении расстояние преодолевалось легко, энергия буквально рвалась наружу. Где тут леса дремучие? Подать их мне!
Местный голова (аж над четырьмя душами) Игнат Никитович возился во дворе. Я спросил о возможности встретится с егерем, на что мужик ответил, дескать Денис Егорович сам меня искал, совсем недавно. Никитович отправил его в мое временное пристанище. Поблагодарив я двинулся вслед за егерем, чувствуя, что председатель смотрит мне в спину.
Охотника я завидел издалека, прямо у своей двери. Его могучая фигура была прямо у входной двери. Меня насторожило, что не звал, не стучал, а просто находился на крыльце. Уже было закралась мысль посмотреть, что будет дальше, но вдруг Денис Егорович обернулся и увидел меня. Наверняка услышал шаги, слух-то чуткий, как у хищника. Я поздоровался с ним и поинтересовался о возможности похода в лес, напомнив про водителя Юру и уточнив свои желания относительно вепря.
Егерь хмуро смотрел на меня, однако недовольства в его взгляде я не увидел.
– Засада на кабана опасное дело, не забава. Зверь он слабину почуять может, напасть. Я-то рядом буду, но всяко бывает…
Может виной был алкоголь, но почему-то я увидел в его словах выпад в мою сторону.
– То есть такой вот городской мальчишка, вроде меня, в лес не должен и носа совать, да? А то ведь испугается, да помрет со страху!
– Умирают в лесу долго, а вот убивают быстро, – ровно ответил мужчина.
Сплошные философы и мастера высказываний тут в деревне, саркастически подумал я. Егерь же продолжил, не меняя интонации:
– Просто слушайтесь меня в лесу. Мне мертвяк там ни к чему. Будете нос перед зверем задирать – быть беде. Так что, одевайтесь потеплее, если есть нож – берите. Вода тоже пригодится. Выйдем еще по светлому, пока дошагаем. И это еще… Желательно облегчитесь, а то зверь в чаще потом учует.
Я не знал, что ответить на столь интимный совет лишь стоял столбом, смотря на бывалого охотника.
– Я зайду через пару часов, – прогудел Зверев и без лишних церемоний удалился по направлению к чаще. Мне стало даже немного стыдно. Он ведь даже не обязан был мне помогать, а я тут строю еще из себя требовательного руководителя. Ну да ладно, если будет удобный момент извинюсь.
Зайдя в дом, я озаботился сборами на вечер. Все необходимое удобнее всего будет нести в рюкзаке, освободив руки, но для начала его нужно опустошить. Вынимая белье и консервные банки мне показалось, что они раньше лежали как-то не так. Ведь я еще не переодевался, успел только поесть, то есть банки были сверху. Сейчас же они оказались под одеждой. Но возможно показалось. Итак, что мы имеем: фляга с водой в рюкзаке, туда же полетел коробок спичек, теплые перчатки, банка тушенки, спальный мешок. Нож, удобнейшую вещь с несколькими лезвиями и даже пилками, я спрятал в карман куртки. Подумав, добавил к нему шоколадку. Говорят, их выдают военным, для концентрации разума. Еще одна моя гордость – новенький электрический ручной фонарь Eveready. Тяжеловат (я взял самый мощный, с тремя батарейками), зато светит долго и ярко. Но его лучше приберечь для крайних случаев, так как комплект батареек единственный. Вроде бы все необходимое собрано. А, бинокль! Чудесная оптика влетела в копеечку, но зато я мог из окна своего дома разглядеть что читает мисс Хорни, живущая на соседней улице. И во что она одевается.... В кофре, где лежал бинокль, мне в глаза бросилась коробка с набором для проявки фотографий. Надо показать Костомарову, заодно предупредить его о вечернем походе. Еще раз осмотревшись я наконец-то покинул избу, не забыв запереть ее на гвоздь. Радостное возбуждение переполняло душу, когда раздался оклик:
– Здорово! Будешь клюкву? Вкуснющая!
Это был мой новый знакомый Тимоха и он снова, весь счастливый, бежал из леса в мою сторону. Правда на этот раз уже в распахнутой куртке. Перепачканные ладони сжимали горсть темно-синих ягод, которые он протягивал мне.
– Спасибо – я не мог не ответить на такую искреннюю улыбку своей. – Ты гуляешь?
– Маманя послала ягод насобирать, – парень еще ближе протянул мне ягоды и пришлось взять еще. Вкус был немного терпкий и кислый.
– Ты молодец, помогаешь матери, – памятуя замечание Костомарова насчет умственного состояния Тимохи, я избрал тактику беседы как с ребенком.
Юноша гордо приосанился, а затем наклонился прямо к моему лицу и зашептал:
– Я хочу увидеть ее. Опять!
– Кого, Тима? Ты говоришь о человеке?
Он задумался:
– Не знаю. Может быть. Давай покажу тебе, а? Айда со мною! – и было потащил меня за собой.
– Извини, но мне сейчас надо кое-куда сходить. Вот вернусь и тогда может быть зайду.
Живая мимика парня отобразила легкое расстройство, что мне было неприятно. Из кармана появилась припасённая шоколадка, половинка которой была вручена Тимохе:
– Вот держи, это тоже очень вкусно, только не съедай все сразу! – дал я напутствие, которое сам никогда не выполнял. Он принял гостинец, осмотрел и быстрым движением надкусил. Улыбка вернулась на его лицо и можно было со спокойной душой идти дальше.
Рядом пролетела какая-то серая птица, где-то вдалеке заливалась другая. Выглянуло солнце и окружение словно избавилось от злых чар: покосившееся избы стали похожи на сказочные, заиграли цвета на деревьях и траве. Я был очень рад, что судьба подтолкнула меня к приезду именно в Россию. Ведь для многих она сродни другой планете – какой-то огромный кусок земли, расположенный где-то очень далеко, за тридевять земель, где большинство людей скорее всего никогда и не побывают. Вся информация о ней скудная, переданная обрывками повествований торговцев или россказнями эмигрантов, нередко подбавляющих темных красок. Я не говорю о России в которой творили Достоевский, Чайковский и множество других замечательных личностей, тут скорее Россия исконная, то есть места где хорошо прослеживаются как ее современные начала, так и наследие древних славянских времен. У здешнего жителя нет хозяина, как при крепостном праве, но еще нет и строгого родителя в виде государства. Мне кажется, люди должны узнавать о другом народе по его культуре и традициям, а не по политическим действиям, так как политика – море бурное, а культура спокойное, медленно наполняющееся древнее озеро, как Байкал. В беседе с самим собой я и не заметил, как оказался у дома Костомарова. Постучался. Спустя несколько секунд лязгнул засов на дверях. Я ждал, что дверь откроется, но ничего не происходило.