Единственное, что мог сделать Ки – находится там и проследить, чтобы никто не пострадал.
Лэнс фыркнул:
– Смешно слышать такое брюзжание от военного.
Голубые глаза Декера превратились в ледяные глыбы, и до того, как ситуация стала критической, Вал прочистил горло, перебирая инициативу на себя:
– Приведите Реган.
Кинан опять наполнил чашку с кофе, пока ждали единственную женщину, входящую в совет Старейшин.
Она вошла, темные волосы, уложенные в косу были переброшены через плечо, их концы растрепались, и он знал, что пока она ждала за дверью, то нервно их теребила.
Реган села. Внешний вид супер модели никак не умилял ее воинственной сущности. Она была бойцом до мозга костей, буквально рождена в сообществе Эгиды.
– Ладно, – сказала она своим томным голосом, – зачем это сборище?
Малик посмотрел на нее взглядом, не предвещающим ничего хорошего:
– Во-первых, ты должна сохранить все сказанное в секрете, даже от других Старейшин.
Реган нахмурилась.
– Я не понимаю.
– Все, что мы тебе скажем, не должно покинуть пределы этой комнаты. – Сказал Вал. – Конечно, мы доверяем всем Старейшинам, но, чем меньше людей узнает о наших планах, тем меньше вероятность того, что нас раскроют. Как только мы приступим к выполнению первой части нашей задумки, мы введем всех остальных в курс событий.
Лэнс показал на свиток своей чайной ложечкой:
– Этот документ был найден в древнем затерянном хранилище Эгиды. Мы считаем, что в нем находиться ключ к тому, как остановить Мора.
– И что мне со всем этим делать? – спросила Реган.
Они обменялись неуверенными взглядами. Когда Кинан подумал, что уже никто не ответит, заговорил Малик, его голос был еще более угрюмым, чем взгляд, которым он буравил Реган:
– Кинан и Эрик были нашими посредниками, когда дела касались Всадников. Но, очевидно, что он больше не может справляться с этой работой.
– Так вы хотите, чтобы я сыграла наездника для Всадников.
Вал поперхнулся своим кофе, а Кинан проделал почти, то же самое со своим языком.
– Это, – прохрипел Вал, – невероятно точно.
Реган вздохнула.
– Колитесь, люди. О чем вы говорите?
– Нам нужно, чтобы ты стала больше чем посредником. Мы подстроим так, чтобы ты осталась наедине с одним из них.
– С кем?
– С Танатосом, – ответил Кинан.
Но до того как Ки успел смягчить предстоящий удар, вмешался Лэнс.
– Мы хотим, чтобы ты соблазнила его.
Реган тяжело вздохнула, а ее обычно бронзовая кожа побледнела.
– Вы... что?
– Ты должна затащить его в кровать.
Она вскочила на ноги.
– Да что такое в том чертовом свитке? Какой-то Эгидовский роман? Эротика из Преисподней? Да пошли вы все.
– Я же говорил, она не пойдет на это, – встрял Лэнс. – Она ненавидит мужчин.
– То, что я отшила тебя, еще не значит, что я ненавижу мужчин, придурок.
Лэнс покраснел.
– Ты отвергаешь всех. – Он оглядел собравшихся за столом. – Вы когда-нибудь видели ее с парнем?
Нет, Ки не видел, но ему было насрать на ее личную жизнь, или же отсутствии таковой.
– Успокойтесь, вы оба.
– Просто я не понимаю, почему так важно, чтобы я залезла в постель к... к... Всаднику. – Она задрожала при последнем слове.
– Потому что, – тихо сказал Вал, – только так ты сможешь забеременеть от него.
***
Забеременеть? Коллеги хотят, чтобы она зачала ребенка Смерти.
Сперва, Реган захотелось закричать. Или, может, выбежать из комнаты. Но двадцать пять лет работы в Эгиде научили ее сдержанности. И она подавила приступы злости, бурлящие внутри, как ее учили в организации по истреблению демонов с первого дня ее прихода туда новорожденным младенцем, все еще покрытым кровью матери от родов.
– Мой ответ – нет, но скажите на милость, почему вы считаете, что Танатос нуждается в том, чтобы с кем-то перепихнуться, и почему думаете, что я буду в этом участвовать? Господи. Переспать с гребаным Всадником?
Вал откинулся в своем кожаном кресле, и все поняли, что сейчас будет лекция.
– Если верить свитку, когда Римской Империей прокатилась чума, которая забрала жизни более пяти миллионов человек и ответственным за которую посчитали Мора, тогда первый из прорицателей Эгиды Маркус Лонгинус осознал, что если Мор настолько опасен сейчас, то все станет в миллионы раз хуже, когда его Печать сломается.
Малик утвердительно кивнул головой:
– Мы знаем, что Хранители Эгиды давно заинтересовались Мором, но до сих пор понятия не имели, что уже давно ими приняты кое-какие меры предосторожности на случай, если начнут ломаться Печати Всадников.
– И почему сосредотачивать внимание именно на нем? – Спросила Реган, засовывая пальцы в карманы джинсов чтобы успокоить свое стремление выражаться жестами, и не выставить себя легковозбудимой идиоткой.
– Потому, что Демоника рассказывает, что его Печать сломается первой. – Сказал Кинан. – Кинжал искупления был выкован специально, чтобы уничтожить Всадников. Но он у Мора, а это значит, никто другой не сможет его использовать, чтобы его убить. Вот тут самое время вспомнить старину Маркуса Лонгинуса.
– Он уединился в пещере для медитаций и записал свои ведения. – Продолжил Вал.
Лэнс фыркнул:
– Конечно сейчас мы знаем, что такие гроты были наполнены природными газами, способными вызывать галлюцинации, так что все, что видел Маркус может оказаться дерьмом собачьим.
Реган ненавидела, когда приходилось в чем-либо соглашаться с Лэнсом, но он озвучил и ее опасения. В древние времена все, что происходило, считалось деянием Бога, или богов, в зависимости от времени и религии. Поэтому вся та чушь, которая померещилась какому-то чуваку, надышавшегося галлюциногенных испарений, могла быть истолкована, как ниспосланное создателем послание.
– Хорошо, какое же "дерьмо" привиделось Маркусу?
Вал подтолкнул свои очки на переносицу.
– У него было видение, что единственной надеждой для мира, если сбудется пророчество Демоники и все Всадники превратятся во зло, станет тайный ребенок, зачатый воином Эгиды и Всадником. Этот ребенок станет спасителем человечества.
– А... не подойдет ли тогда любой из Всадников? И любой из Хранителей? Почему этот бредовый глюк не может быть о Эрике и Лимос? – Она улыбнулась Лэнсу. – Или ты можешь наконец отрастить яйца и совершить мужской поступок. Или ты ненавидишь женщин?
– Я так же сильно люблю женщин, как, наверное, и ты. – Огрызнулся он в ответ, и Реган закатила глаза от его тупого замечания.
Она не была лесбиянкой. Она просто... ну, она не хотела рисковать, когда дело касалось секса. Для нее оргазм становился мгновением, когда она на несколько минут утрачивала с большим трудом созданный контроль... а когда имеешь способности, как у нее, совсем не хочешь терять самообладание.
– Мы думаем, что Всадник, о котором идет речь – это Танатос. – Сказал Малик. – У нас есть несколько подсказок. Слова "Из Смерти возникнет жизнь " выгравированы на рукоятке кинжала Избавления и записаны в свитке.
– И вы воспринимаете эти слова буквально: От Смерти-Танатоса – возникнет жизнь... в виде ребенка. – Реган сейчас бы выпила чего-то крепкого. До того, как она грохнется в обморок, и выпивка ей уже не понадобиться. Господи Боже. – А свиток дает подробную информацию о том, как женщина-Хранитель должна подобраться к Всаднику, чтобы иметь возможность его соблазнить?
– Нет, – сказал Вал, – Но Мор объявил вознаграждение за каждого пойманного бойца Эгиды. Остальные всадники более чем согласны нам помогать, поскольку мы сражаемся на передовой вместе с ними. Определенно, они знают больше, чем мы, понимают то, что мы упускаем из виду, особенно это касается истории их происхождения, поскольку Эгида разорвала с ними все отношения сотни лет назад. Мы скажем, что нам нужно заполнить черные пятна в наших знаниях, и что мы хотим прислать историка – тебя – для совместной роботы.
– Какие гарантии того, что они не захотят, чтобы Хранитель работал с Лимос или Аресом?
– Вопрос не в том, кто чего хочет, – сказал Кинан, – тут дело в практичности. Арес и Кара только поженились и заняты тренировкой адских псов, заселивших их остров, Лимос вся в хлопотах с Эриком. Танатос, с другой стороны, живет один, и у него самая лучшая библиотека. Он единственный доступный вариант.
– Хм. Ну, удачи в поиске лохушки, которая захочет с ним переспать, потому, что я никак на это не соглашусь.
– Реган, – Вал опустил глаза на свои сложенные на коленях руки, – мы не можем тебя ни к чему принуждать. Но прошу тебя хорошенько все обдумать. Ты наше главное достояние, и мы не просим тебя согласиться на это сгоряча. Мы выбрали тебя потому, что обладая уникальными возможностями, ты единственная, кто может это сделать.
Напоминание о том, чем она являлась, быстро ее отрезвило, только Старейшины знали о ее парапсихических способностях, и иногда ей казалось, что Вал знает о ее возможностях намного больше ее самой.
Он был единственным, кто отстаивал ее жизнь, когда ее мать, работавшая в Эгиде, бросила Реган из-за того, кем являлся ее отец. И он был тем, кто поклялся, что прервет ее жизнь, если ее способности выйдут из-под контроля.
И именно он убил ее отца.
Она сделала непроницаемое лицо, чтобы никто не догадался, насколько неспокойно у нее на душе. Потому, что да, ее волновало, что все, кроме Кинана, смотрели на нее как на бомбу, готовую взорваться в любой момент.
Так же как и она, они отложили воспоминания о ее силе в отдельный отсек своей памяти, а теперь начинали осознавать кто она, и на что способна. И что ей было запрещено делать под страхом смерти.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Вал.
– Часть защиты Танатоса – его броня, которая служит вместилищем душ. – Продолжил Кинан. – Когда он выходит из себя, или, когда он выпускает их – они убивают.
– Твои силы могут защитить тебя от них. – Сказал Вал. – Ты единственная, кому мы можем позволить ступить на этот путь.
Она сжала кулаки:
– Двадцать пять лет ты учил меня не использовать мой дар. Эгида уничтожает таких, как я. А теперь ты просишь меня принять эти возможности с распростертыми объятьями? – Она скрестила руки на груди. – Свиток. Где ты его нашел?
Кинан потянулся за ним:
– В хранилище Эгиды, к которому меня привела Лимос.
– Тебе не приходило в голову, что это какая-то уловка? Подделка? Первый в мире паранормальный роман?
Уголок рта Кинана приподнялся, когда он ответил.
– Вот почему нам нужно, чтобы ты проверила его подлинность.
Дерьмо. Ее вторая способность, та, которую ей разрешено было использовать, но Реган это не нравилось, особенно перед свидетелями.
– Ты же знаешь, я не могу сказать насколько она древняя или еще что-то такое. Могу только сказать, что чувствовал автор.
– Мы знаем.
Выдохнув проклятие, Реган развернула эту идиотскую штуковину, которая якобы говорила, что ей нужно соблазнить Танатоса, и провела кончиками пальцев по чернилам. Незамедлительно, тело ее наполнилось эмоциями и картинками.
Изображение ада вспыхнуло в ее уме, ужасающие сцены пыток и боли и... она отдернула свою руку прочь.
– Да, – прохрипела она, – кто бы не написал про Тайное дитя Хранителя и Библейского Всадника был искренен. Он верил, что дитя сыграет важную роль. А также этого кого-то изрядно помучили.
Она прочистила горло:
– Каким именно образом этот ребенок спасет человечество?
Когда все начали прятать свои глаза, внутреннее чувство обеспокоенности начало подавать тревожные сигналы. Наконец Вал посмотрел на нее:
– В этом вся загвоздка. Мы понятия не имеем. Судя по всему, существует еще один такой же свиток, в котором мы сможем найти ответы. Нам остается верить, что к моменту, когда ребенок появиться на свет, он будет у нас в руках.
– О, да это просто прекрасно, – пробубнила она. – Может мне соскочить с обрыва и просто надеяться, что, до того, как я приземлюсь, у меня вырастут крылья?
– Значит? – Как ни в чем не бывало продолжил Лэнс. – Ты готова оседлать дикого пони?
Господи, как же она его ненавидела. Проигнорировав придурка, она обратилась к Кинану:
– Какой из себя этот Танатос?
В мозгу возник образ дряхлого костлявого старика, как две капли воды похожего на главного героя из сериала "Байки Хранителя Склепов"
Кинан пожал плечами.
– Если ты не возражаешь против татуировок и пирсинга, то он привлекателен, я думаю.
– Ты думаешь?
– Ну извини, мне нравятся девушки, так что Танатос совсем не мой тип. Но, думаю, справедливо заметить, что если бы я был геем, то запал бы на него.
– Это так обнадеживает, – сухо ответила Реган. – Так что же ты собираешься делать с этим ребенком? В смысле, что случится после его рождения? Из меня никакая мать.
– Мы с Джем вырастим его, – тихо ответил Кинан.
– И твоя жена согласна на это?
– Как-будто у нас нет ребенка-полудемона. Да и у меня полно родственников, среди которых демоны, ангелы, вампиры и оборотни, которые помогут сохранить ребенка в безопасности. Мы будем любить его, как своего собственного, это я тебе обещаю.
Дерьмо. Она не могла поверить, что в самом деле рассматривает такую возможность. Но, Эгида была ее семьей. Они вырастили ее, когда никто больше не хотел... или не мог.
Она должна им, и если это единственная возможность внести свой вклад в спасение мира, то она не может отказать. Кроме того, она не могла позволить другой женщине Хранительнице пойти на такой риск.
Прямо сейчас, никто из Эгиды, помимо Совета Старейшин, не понимал серьезности происходящего в мире, и только несколько человек знали о существовании Всадников.
Введение постороннего в курс событий займет много времени. Черт, поиски подходящей женщины будут очень длительными.
– Устрой все. – Не в ее привычке было убегать, но сейчас ей требовался свежий воздух и минутка, чтобы побыть наедине с собой. Она рванула входную дверь на себя. – И позаботься о церемонии погребения. Потому, что если ваш план не сработает, я хочу лучшую из возможных.
Переводчики: navaprecious, silvermoon
Редактор: natali1875
Глава 12
Эрик проснулся разбитым, с головокружением, но впервые он не чувствовал, будто его внутренности выворачиваются наизнанку, а живот прилип к позвоночнику от голода.
Он открыл глаза и к нему пришло осознание того, что он все еще находиться в придуманном и внушенном ему демонами мире. Может, все не так уж и плохо, в конце концов. По крайней мере, здесь он смог принять душ, получил еду и спал на мягкой кровати.
Даже зубную щетку ему дали. Кто бы мог подумать, что такой обыкновенный предмет может осчастливить человека? Когда он чистил зубы, то практически стонал от удовольствия и приятных ощущений, приносимых вкусом мяты и мягкими движениями щетинок. Одно слово – оральный секс.
Ну, не совсем конечно. Образ Лимос возник в его голове и фантазии о ней, распростертой на кровати и извивающейся под его губами, начисто вытеснили из его головы ощущения от щеточного секса.
Обзывая себя последним идиотом, он сплюнул пасту, прополоскал рот и вошел в спальню как раз в тот момент, когда Лимос, прикрыв свое роскошное загорелое тело лишь скудным желтым купальником и прозрачной юбкой на запах, низко повязанной на ее бедрах, постучала снаружи по стеклянной двери веранды.
Он не сделал и шагу, чтобы пустить ее, но поскольку дверь была не заперта, она раздвинула стеклянные створки и вошла внутрь.
– Привет, соня.
– Соня?
– На самом деле, больше похоже на коматозника. Ты проспал двадцать четыре часа. – Она поманила его пальцем. – Пойдем наружу. У нас по плану день сенсорной терапии. Я собираюсь загрузить тебя нормальными, знакомыми ощущениями, чтобы доказать, что все это не фокусы и вернуть тебя к реальности.
Реальность? Он больше не знал, что это такое.
Он смотрел на Лимос настороженно, но откровенно наслаждался ее видом. Эрик скользнул взглядом по золотой цепочке, обвивающей ее шею и вниз, к висящей в ложбинке между грудей Печати, размером с четвертак.
Ее плоский, подтянутый живот гармонировал с узкими бедрами и длинными ногами, которые от округлых сильных ягодиц плавно переходили к хорошо сформированным, крепким икрам и изящным ступням. Ногти были покрашены розовым лаком, и на обеих средних пальцах красовались золотые кольца. Он бы хотел стянуть их своим языком.
Вот дебил. Наверное, у него мозги отсохли. Все это нереально, и даже если предположить, что это правда… тогда что? Черт, тогда он станет таким счастливым, что ему будет наплевать на ее поступок, или на его, из-за чего его забросило прямиком в Шеул, так что да... он бы облизал ее пальчики.
Теплый бриз обвевал его, соблазняя выйти, но когда он остался стоять на месте, Лимос повернулась к нему спиной.
Она стояла, опершись на перила, и смотрела на океан с развевающимися на ветру волосами.
– Пойдем, Эрик. – Голос Лимос был мягким, искушающим, и, блин, разве прогулка сможет ему навредить?
Но почему-то он почувствовал холодок внутри. Хватит трусить. Он шагнул наружу и мгновенно его поглотили тропические ароматы и теплый солнечный свет.
Немного ниже, примерно за двадцать футов[11] от него, простиралась полоса песчаного пляжа с буйной растительностью и тянулась так далеко, как только ему позволяло увидеть его зрение.
Над головой летали чайки, взмывая вверх в лазурное небо и затем погружаясь в покрытые рябью волны океана.