Но прецедент-то был создан.
Отныне и навсегда в межзвездных судах люди стали решать свои проблемы с другими расами согласно законам двиаров.
Обиженный – судил обидчика.
* * *
– Верочка, – сказал я. – Верунчик... Мне не нужен костюм. Спасибо, но не нужен.
Жена удивленно посмотрела на меня. Потом спросила:
– Смокинг?
– И смокинг не нужен. И фрак.
– У тебя же нет фрака...
Я вздохнул.
– А он и не нужен.
Если вы решили, что моя жена глуповата, то вы ошибаетесь. Она очень умная женщина. Просто сейчас она сильно волновалась. За меня. Я уже седьмой раз лечу на другую планету, но она всегда волнуется будто впервые.
– Понимаешь, – сказал я, – это же тироки. Их показывали на той неделе в «Клубе видеопутешествий».
– Метаморфы? – жена нахмурилась. – Помню... такой симпатичный юноша... Но он был в костюме и при галстуке.
– Потому что был на Земле в гостях. У себя дома они редко носят одежду. Пояс с карманами или перевязь... А в суде все обязаны быть голыми. Потому что тому, кто ищет правду, нечего скрывать.
– И ты будешь голым? – ужаснулась жена.
– Возможно, мне разрешат надеть шорты, – уклонился я от ответа. – Да какая разница? Они не люди.
– Но так похожи...
– Тироки на кого угодно могут быть похожи. Единственное ограничение – чтобы это было белковое существо соизмеримой массы. У них даже пола нет. В размножении участвуют две особи, но это... – я помотал рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова, – совершенно несексуальный процесс. Обмен генным материалом, причем контролируемый.
– А что там случилось? – Жена с сожалением извлекла из кофра костюм и повесила обратно в шкаф.
– Ну... какие-то проблемы с нашим туристом.
– Какие?
Ну вот зачем ей это?
– Лапочка, я пять лет учился в институте, а потом еще три года стажировался у двиаров, чтобы разбираться в космической юриспруденции...
– А ты мне популярно объясни, – сказала жена. – Ну, как для дурочки.
Я понял, что мне не отвертеться.
– У туриста возникли какие-то проблемы с местной проституткой. Детали я узнаю только на месте, ты же знаешь, как посольство жмотится на межзвездной связи...
– С проституткой? – Вера подняла брови. – Ты же сам говорил... несексуальный процесс...
– Ну... и да и нет. Между собой – несексуальный. А если они принимают облик другой разумной расы, то могут заниматься с ней сексом.
– Зачем им это?
– Ну а зачем плотник строгает доски, программист долбит по клавишам, адвокат носится по Галактике?
– Я не знаю насчет плотников и программистов, но тебе явно нравится носиться за сто парсеков от дома.
– Вера, не сто, а четырнадцать парсеков. Совсем рядом. И не из удовольствия, а чтобы обеспечить семью.
Довод был из разряда запрещенных, но безотказных. А поскольку в этот раз я его ввернул к месту, то жена промолчала. Только спросила:
– И много туда летает наших туристов?
– Нет, конечно. Перелет очень дорогой.
– Ну да... кроме тех, кому перелет оплачивает государство, – невинно заметила жена.
– Не государство, хрен от него такого дождешься, а страховая компания.
– Хорошо, что с остальным ты согласен, – сказала Вера. – Положить тебе черные бермуды? Ты в них выглядишь очень сексуально.
Да, да. Если вы не поняли – жена у меня ревнивая.
– Положи, – сказал я раздраженно.
– Хорошо. Свои туалетные принадлежности сам собери. Я не знаю, какой одеколон нравится... твоим тирокам.
– Почему «моим»?
– Ну, ты же с ними будешь в суде заседать. Раз уж на тебе не будет штанов, так пусть хоть запах от тебя идет приятный.
Ну и что тут скажешь в ответ?
* * *
Полет до родной планеты тироков (для человеческого уха название ее настолько неудобоваримо, что люди называют ее просто Тир) длился семь суток. Корабль был новый, комфортабельный, даже во втором классе (жена всегда преувеличивает щедрость страховых компаний) у меня была отдельная маленькая каюта и крошечный душ. На командировочные особо не разгуляешься, к тому же семья, родные, друзья ждали непременных сувениров. Так что я не просиживал штаны в дорогих барах, не болтался в салонах, а скромно проводил время в своей каюте, покидая ее лишь на завтрак-обед-ужин и для занятий в маленьком спортзале. Спортзал был бесплатный и почти всегда пустой, лишь пара немецких пенсионеров накручивала круги на велотренажере или пыхтела под электродами миостимулятора.
Я предпочитал готовиться к процессу.
Если вдуматься, то моя жена задала очень правильный вопрос. Какие же проблемы могли возникнуть у туриста – звали его, кстати, Рено Легран – при общении с тирокской проституткой? Он ее изнасиловал каким-нибудь особо извращенным образом? Пардон, но как можно извращенно поиметь амебу? (Я понимаю, что они не амебы, но как еще их называть, если в «межвидовом цикле», превращаясь из одной формы в другую, они выглядят как студенистый комок слизи?) Побил? Опять же чушь. Любые раны тироки залечивают мгновенно, боль умеют отключать. Изрядную долю их клиентов, вероятно, составляют именно садисты.
По сути дела, даже убить тирока было не столь уж просто. Конечно, принимая облик какого-то существа, они копировали его полностью, не только внешне. И, теоретически, приобретали все те же слабые места, что и у объекта копирования. Но и запустить обратный процесс тироки могли быстро, так что убивать их надо было как мультяшных монстров – отрубая голову.
Да и речь об убийстве не шла... Я хмуро прочитал телеграмму: «ПЗ Р. Легран ОТП СП».
Подданный Земли.
Особо тяжкое преступление. Но не убийство – было бы просто «У».
На сексуальной почве.
Экономят на буквах, блин! Межзвездная связь мгновенна, но каждый бит информации стоит огромных денег...
Что же он мог натворить, этот затейник-француз?
Воображение нарисовало мне какую-то немыслимую оргию в духе маркиза де Сада. Я фыркнул. Убийства нет! А членовредительства и пытки не могут беспокоить существо, способное отключить боль и отрастить утраченные конечности.
Я достал свой планшет и взялся за досье, подготовленное страховой компанией при посредстве Интерпола и французской полиции.
Вполне симпатичный человек лет тридцати от роду. Не женат. Но подружки постоянно наличествовали. Никаких намеков на садистские, некрофильские, зоофильские, педофильские, да хоть бы гомосексуальные наклонности. Никаких! Рене Легран в сексуальном плане был банален, как миссионерская поза, и скучен, как секс после сорока лет супружества. Половую жизнь он начал чуть ли не в двадцать. Вершиной его разврата был период, когда у него имелось сразу две любовницы. Заметьте – не две любовницы в одной постели, а две, с которыми он встречался по очереди!
Аж слеза прошибает! И такой образцовый гражданин, по недоразумению до сих пор не женившийся, покупает очень дорогой двухмесячный тур на Тир и обвиняется в ОТП!
Кстати, откуда у него такие деньги? В лотерею выиграл?
Я некоторое время изучал финансовый раздел. Да нет... не выиграл. Копил. Работал как проклятый. Такое ощущение, что уже лет десять как копил...
В досье даже были фотографии его подружек – пять или шесть. Я просмотрел их, надеясь, что хоть симпатичные мордашки наведут меня на след истины.
Увы. Очень милые девушки. Но никакого намека на странности Леграна в них не было.
Разве что...
Я вывел все фотографии на одну страницу и посмотрел внимательнее.
А ведь верно!
Они все были похожи. Темные коротко стриженные волосы, высокий лоб. Одинаковый овал лица. Похожие глаза – миндалевидные, чуть восточные, хотя больше ничего восточного в лице нет.
Когда я разглядывал фотографии поодиночке, они казались не слишком похожими. А вот сейчас сходство было несомненным.
Я задумчиво поводил пальцем по досье, сводя все фотографии воедино. Скомандовал.
– Смешать!
Возникла одна фотография. Планшет у меня не самый мощный, но программы я стараюсь ставить качественные. Вполне гармоничное, даже красивое лицо. И смутно знакомое.
– Провести опознание.
Планшет поморгал огоньками, цепляясь к корабельной сети. И буквально через несколько секунд выдал: «С вероятностью 90% – Одри Хепберн, актриса англо-голландского происхождения, родилась в Бельгии (см. в рубрике „Все государства прошлого“) в 1929 году, умерла в Швейцарии в 1993 году от рака (см. в рубрике „Все болезни прошлого“). Подробнее?»
Еще семь процентов вероятности планшет отдал русской актрисе Наталье Гусевой, а три – какому-то старому американскому певцу.
Так вот в чем твоя тайна, Рене Легран!
Я почувствовал себя так неловко, будто прочитал чужие интимные письма, полные нежности и искренних чувств. Потенциальный извращенец и злодей, ловко таящийся под маской добропорядочного гражданина, исчез. А вместо него возник персонаж мелодрамы... в которых как раз блистала Одри Хепберн.
Я почувствовал себя так неловко, будто прочитал чужие интимные письма, полные нежности и искренних чувств. Потенциальный извращенец и злодей, ловко таящийся под маской добропорядочного гражданина, исчез. А вместо него возник персонаж мелодрамы... в которых как раз блистала Одри Хепберн.
Умерла в 1993 году. Символично, Рене как раз в этом году родился.
Вырос – и полюбил женщину, умершую до его рождения.
Что ж, можно было не сомневаться, что именно он захотел на Тире. Встретиться с Одри Хепберн. Провести с ней два месяца невозможного в природе счастья.
Теперь осталось понять, что же он совершил...
Три следующих дня я разбирался в законах тироков. Их русского или английского перевода не было, машинному переводу я не доверял – слишком много нюансов, которые компьютер легко мог перевести с точностью до наоборот.
Поэтому я, морща лоб и вспоминая годы стажировки, читал двиарский вариант Уголовного кодекса планеты Тир.
В общем-то ничего особо необычного в нем не было.
Преступления против собственности, то есть воровство – в разных формах. Забавным было разве что «воровство чужой запатентованной или общепринятой внешности», с отягощением в виде «воровства генетического кода». Тут я на время отвлекся на биологические справочники и вскоре впал в задумчивость. Тироки действительно меняли не только внешнее и внутреннее строение организма, они перестраивали даже свой генетический код!
Я знал, конечно, что все разумные расы Галактики восходят к одному давно исчезнувшему прародителю (оптимисты считали, что он не исчез, а затаился, пессимисты, как ни странно, придерживались того же мнения). Но генотипы разных рас, конечно, все-таки разнились сильнее, чем у человека и, к примеру, белой мышки.
Был свой уникальный генотип и у тироков. Но во время превращения в иную форму тироки могли либо копировать внешнее и внутреннее строение (это назвалось метаморфозом первого рода), либо создать у себя вторую структуру ДНК! Полностью соответствовать объекту копирования – это и было метаморфозом второго рода. Собственное ДНК тироков при этом оставалось в клетках, но было неактивным, дремлющим.
Об этом я, если честно, не знал. Двести разумных рас – и у каждой что-то свое, особенное...
Преступления против личности у тироков тоже были привычные. Убийство, причинение телесных повреждений, потребовавшее длительного восстановления и так далее. Здесь единственным оригинальным моментом было «закрепление образа» – действия, направленные на удержание тирока в том или ином облике, совершенные против его явно высказанного желания, связанные с насилием, угрозами или обманом.
Я задумался.
Интуиция подсказывала мне, что преступление Рене Леграна крылось где-то здесь. Именно в этих двух особенностях – способности дублировать чужой генетический код (его не удовлетворила бы внешняя копия Одри, ему нужен был точный дубликат!) и «закреплением образа» (ему не хватит двух месяцев, ему нужна вся жизнь!).
Снова порывшись в досье, я ничуть не удивился, наткнувшись на упоминание о том, что на каком-то аукционе Рене приобрел «медальон с прядью волос известной актрисы». В досье имя не упоминалось, за что я собирался по возвращении высказать компании свои претензии. Но в общем-то я не сомневался – тирокской путане была выдана не только фотография актрисы, но и образец ее ДНК.
И фильмы с Одри Хепберн, очевидно. И мемуары. И аудиозаписи.
Рене все-таки был маньяком – сентиментальным, романтичным, но абсолютно зацикленным на одной идее.
Что же он натворил...
Но это я понял только по прилете, приехав на прием к земному консулу.
* * *
В быту тироки придерживались вполне человекообразного вида. Как я понимаю, из удобства: две ноги – это вполне достаточно для передвижения, две руки – для работы, два глаза и два уха – для качественного зрения и слуха. Даже волосы в какой-то мере были ими востребованы: пышная, курчавая шевелюра, напоминающая негритянскую, служила не то дополнительной защитой головы, не то термоэкраном – местное солнце было жарким.
Между ними даже были отличия по росту и комплекции, а совсем чуть-чуть – и по деталям лица. Но в целом они были так похожи, что напоминали не то клонов, не то несчастных обитателей насквозь тоталитарного общества, стремящихся выглядеть одинаково.
Еще они были бесполыми.
Пренебрежение одеждой позволяло ясно разглядеть ту зону, которую стараются скрыть даже расы, никак не табуирующие секс (процесс дефекации так или иначе считается «грязным» у всех рас – этого требует обычная чистоплотность). Хрюны с планеты Мелмот очень любят спариваться и проделывают это раз пять на день, причем у всех на виду и с незнакомыми особями (вполне хорошим тоном у них является подключение прохожих к процессу или хотя бы одобрительные возгласы и жесты). Но штаны они носят.
Тирокам в штанах нужды не было, поскольку между ног у них была гладкая кожа, как у пластикового пупса для маленьких детей. Ничего не было спереди. Ничего не было и сзади, между аккуратных, функционально удобных для длительного сидения ягодиц.
Конечно, выводить из организма отходы жизнедеятельности требовалось и тирокам. И делали они это вполне деликатно, уединенно, в туалетных кабинках, которыми мог при желании и небольшой сноровке воспользоваться человек.
Вот только все необходимые для этого отверстия тироки каждый раз создавали заново, а по завершении процесса заращивали. Интересный подход к гигиене, верно? Ну, на мой взгляд не интереснее шлампов с Бортуича, чье пищеварение настолько совершенно, что экскременты выделяются примерно раз в год, в виде аккуратной, твердой, практически каменной капсулы. Разумеется, эти капсулы не разлагаются, не воняют и выглядят очень красиво. Шлампы обычно выставляют свои капсулы на видном месте в доме. При постройке нового жилища принято замуровать несколько в основание стен. При заключении брака – обменяться на память. Могут подарить такую капсулу и другу, что является знаком совсем уж дружеских и добросердечных отношений. Ах, если бы старик Фрейд мог ожить и посетить Бортуич! Сколько нового он внес бы в теорию психоанализа!
Но я отвлекся.
Итак, я шел по космопорту в поисках своего встречающего, работающего в земном консульстве. А вокруг меня мельтешили голые гуманоиды, похожие на ожившие пластиковые игрушки. Отсутствие явно видимых гениталий заставляло подсознательно относить их к женскому полу, но плоская грудь опровергала иллюзию. Пупсы, клоны, биороботы – и никак иначе. Увидала бы их Вера – поняла бы всю нелепость своей ревности. Даже надувная женщина из секс-шопа куда привлекательнее!
Наконец я увидел впереди девушку земной наружности с плакатом. Надпись на русском языке (мелочь, а приятно) гласила: «АДВОКАТ ВАСИЛИЙ».
Это встречали меня.
Среди толпы бесполых гуманоидов девушка выглядела особенно привлекательно. Черные волосы, зеленые глаза. Стройная, длинноногая. Лет двадцать пять, наверное. И одета вполне сексуально – мини-юбка, белая блузка с расстегнутой верхней пуговкой. Симпатична, привлекательна, осознает это...
Эх... Наверняка, любовница посла. Вряд ли жена или дочь. Скорее – практикантка.
– Привет! – я помахал ей рукой.
– Привет! – радостно отозвалась она. – Василий?
– Просто Вася, – улыбнулся я.
– Тогда я – просто Таня. Вы получили багаж?
Я стукнул мыском ноги свой верный чемодан.
– Да, конечно. Надеюсь, местные его не сильно распотрошили.
– Что вы, это совершенно не принято...
Я пошел вслед за Таней к выходу. Эскалатор – обычный, старомодный. Капсула монорельса, которая за три минуты вывезла нас от космопорта в «безопасную зону», где располагался автовокзал и стоянка легковых машин. Вокруг мельтешили местные, что заставляло меня придержать язык – эти метаморфы вроде как обладали очень хорошими лингвистическими способностями.
Наконец мы оказались в машине – местной марки, но довольно удобной и для человека. Что-то не слишком роскошно – земное консульство, конечно же, жило небогато. Но и то хлеб.
– Пристегнитесь, – посоветовала Таня. И с места рванула машину – мимо турникетов, по спирали пандуса, по разгонной дорожке – в мчащийся по автостраде поток.
– Замечательно водите! – косясь на приборную доску, сказал я. Если то, что я вижу, – спидометр, то мы делаем почти двести километров. И никакого автопилота. Ах, молодец, девчонка! На чужой планете, на чужой машине!
– Я захватил черного хлеба, – похвастался я. – Коньяк. А еще селедку и зеленые яблоки.
Всегда полезно перед полетом на другую планету позвонить в МИД и узнать – неофициально, конечно, – по каким продуктам больше всего тоскует земной консул. И необременительно, и человеку вдали от дома облегчение.