Тем не менее, принимали Франца всегда радушно. Его многочисленные знакомые (преимущественно женского пола) были рады общению с жизнерадостным немцем, который, к тому же, очень прилично изъяснялся по-русски. Так что сложностей в общении не возникало.
— Нет, — смеясь, говорил Франц, — я выучил русский язык вовсе не из-за желания читать Гоголя и Толстого в подлиннике! Их давно уже перевели на все европейские языки. А вот общение с вашими девушками очень много теряет из-за незнания языка!
Большинство облагодетельствованных им авторов именно так и попадали в поле зрения — рассказали девушки. По самым разным причинам, но все они, рано или поздно, что-то начинали делать для своего щедрого и весёлого друга. Он не был, разумеется, ханжой, но и чрезмерно любвеобильным его тоже нельзя было назвать. К его чести, Франц никогда не выдавал имен тех девушек, с которыми бывал (и достаточно часто) близок — здесь он был непоколебим. И не оказывал им повышенного внимания, привлекая на них громы и молнии со стороны окружения. Ибо нравы околохудожественной тусовки были ему хорошо известны… В иной волчьей стае жить куда как более безопасно и комфортно, нежели среди этих милых девушек и приличных молодых (иногда — так и совсем не молодых…) людей. Мы вобщем-то все ценим искусство, да только не всегда готовы рукоплескать собрату от чистого сердца. Ножку подставить… оно как-то даже и привычнее…
«Мне никто не помогал! (и не помогает…) Я сам всего в жизни добился! (добьюсь…) Так отчего же ТЫ должен пользоваться какими-то там благами и грантами? Почему не Я?!»
Приблизительно такими словами можно описать весь происходящий в душе многих таких «творцов» «мыслительный процесс». Который, как правило, возникал в ответ на известие о том, что такой-то получил западный грант на издание своих произведений. То, что для этого, в общем-то, надо иметь хоть какой-то там талант — отвергалось с ходу.
«Гений всегда непризнан толпою!»
Ну, да…
И что?
Большинство средств — именно оттуда и идёт, высокоинтеллектуальные особи, которых, кстати, не так уж и много среди прочих, что-то не спешат вкладывать свои капиталы в раскрутку безвестных поэтов и бесталанных художников.
«Творец должен быть голодным!»
Ну и прекрасно — стартовые условия тебе уже созданы (менее выпендрёжные авторы имеют и другие источники для пропитания), работай!
Опять незадача, что-то не срастается… Не выходит каменный цветок, хоть тресни!
«Истинного творца оценят только после его смерти!»
А здесь-то какие проблемы?
Ложись, да помирай — и жди посмертного признания.
Да, вот что-то не спешат…
Может быть потому, что перед кончиной надо создать что-то нетленное? Наверное… только вот, опять же, как-то вот с созданием не заладилось…
Попросту говоря, Франц работал преимущественно со всякими графоманами. Именно там, как в никаком другом месте, и был нужен вот такой заграничный спонсор. Ибо всем местным указанная публика давно уже надоела до чёртиков.
Вот и варилась эта графоманская тусовка в собственном соку. Периодически пытаясь пропихнуть свои опусы хоть куда-нибудь. И тихо (хотя тоже не всегда) ненавидя своего товарища, которому удавалось иногда это сделать.
А уж тех, кто из этого болота вырвался, ненавидели уже вполне открыто и громогласно. И неважно — ушел ли товарищ в настоящее творчество (за что и получил долгожданное признание публики) или попросту махнул рукой на бесполезное бумагомарание и занялся каким-то полезным делом. Семью, наконец-то, кормить стал…
Первых считали выскочками и зазнайками, а вторых — предателями и слабаками.
Олег Демишин, с которым встречался Кляйн, был на сегодняшний день его единственной целью. Разумеется, эта встреча не стала случайной — молодого специалиста пробовали разрабатывать уже давно. Благо что это было делать не так уж и трудно — в творческих тусовках Москвы хватало болтунов, готовых часами перемывать кости кому угодно. Впрочем, это можно сказать и о любой творческой тусовке, какой угодно страны — данное явление интернационально. Так что и тут нашлось немало осведомленных людей, что серьезно облегчило работу заинтересованным службам. Осторожно выясняли круг его общения, интересы — и искали тот крючок, на который можно подцепить. Понятно, что не сам Кляйн его отыскал — для этой цели хватало и других специалистов. Умные люди составили психологический портрет разрабатываемого, осторожно задали ему некоторые вопросы, на которые получили нужные ответы. Всё это послужило материалом для тщательного анализа.
И только после этого появился на горизонте Франц.
Разумеется, ни в какое посольство он не поехал. Распрощавшись с миловидной спутницей, он, абсолютно не опасаясь никаких возможных «хвостов», спокойно поехал к себе в гостиницу. Поднялся в номер, заказал по телефону ужин и вышел в интернет. Полазил по сайтам, проверил почту и выключил планшет. Ничего предорассудительного… А тут и ужин принесли!
И никаких зашифрованных посланий он тоже не отправлял, докладывая о достигнутых успехах. Контрразведка могла сидеть с ним за одним столом — честному журналисту было нечего скрывать!
А вот нечестный планшет, к которому по сети Wi-Fi подключился сосед Франца, проживавший в соседнем номере, тот и вовсе никаких моральных терзаний не испытывал, по причине полной невозможности к таким действиям. И спокойно позволил скачать всю беседу между журналистом и его собеседником. Ну, да, есть в планшете функция диктофона и она отчего-то в этот раз оказалась задействованной…
Сжатая и зашифрованная запись тотчас же ушла к нужному адресату. Получив подтверждение, сосед Кляйна (обыкновенный инженер, между прочим, никакой не спецагент…), удалил запись и из памяти ноутбука. И даже этот диск зачем-то отформатировал специальной программой… по ошибке, надо полагать?
А вот уж там, куда эта запись попала, всяческих агентов — как обыкновенных, так и специальных, хватало в достатке. И умные люди, хорошо знавшие русский язык, внимательно этот диалог прослушали.
Не один раз, между прочим!
— «Всего парочка»? Хм-м-м… Если учесть, что данный институт, при всей его значимости, является далеко не единственным исследовательским учреждением…
— Да, значит, есть и другие компьютеры — направленные иным адресатам.
— Да, вполне возможно. И где находиться тогда источник, откуда поступает эта техника?
— «Гонять по экрану символы» — стало быть, программа оперирует графическими образами? Не машинным кодом?
— Сочетание образов? В этом что-то есть…
— Но какова же тогда скорость работы процессора? Каким образом устроен интерфейс компьютера, как он преобразует образы в исполнительные команды?
— Если он есть, этот интерфейс…
Но при всех разногласиях, эксперты единодушно высказались в том плане, что данный компьютер, если он попадёт в руки людей знающих, может послужить причиной небывало резкого скачка вперед. Открывающиеся возможности было невозможно переоценить — они были, воистину, грандиозными!
Задача оставалась за малым — получить данное устройство. Никакие возражения русских п о т о м никого не интересовали — дипломаты что-нибудь придумают! Соответствующие специалисты приступили к разработке и всевозможной шлифовке легенды о высокодуховном поэте, который был вынужден бежать в цивилизованную страну из-под гнета всесильного ФСБ. То, что он обязан прихватить с собой и тот самый компьютер, подразумевалось просто по умолчанию. И не беда, что сам поэт про это даже и не подозревал — для этого существуют специальные люди. Указанные мастера уже выехали в Москву и приступили к подготовке операции. Срочно готовилась к печати книга стихов Демишина, для чего права на её издания были затребованы у нынешнего правообладателя. Данная «контора», созданная исключительно для «обувания» подобных графоманов, разумеется, не могла выступать в подобном качестве! Тут требовалось солидное издательство — и таковое немедленно нашлось.
Тщательно была проработана и дальнейшая судьба Олега. Женитьба на красивой девушке, большой гонорар (ничего, что критики, прочитавшие его стихи, просто за голову схватились…), дорогой автомобиль… на котором он и должен был впоследствии разбиться. А будущее следствие укажет на его убийц, которые, следуя указаниям из Москвы (откуда же ещё?), оборвали на взлёте жизнь молодого поэта. ФСБ завербует этих убийц в среде эмигрантов с Востока — те, в принципе, готовы за деньги убить кого угодно…
В целом получалась нормальная, добротно скроенная, легенда о «несчастном молодом даровании». Вполне качественно сработанная, она была способна не только увести в сторону любые поиски исчезнувшего оборудования, но и принести своим создателям неслабые дивиденды.
На следующей встрече Кляйн ничем не показывал заинтересованности в Олеге. По-прежнему немец был словоохотлив, вежлив и невозмутим.
В целом получалась нормальная, добротно скроенная, легенда о «несчастном молодом даровании». Вполне качественно сработанная, она была способна не только увести в сторону любые поиски исчезнувшего оборудования, но и принести своим создателям неслабые дивиденды.
На следующей встрече Кляйн ничем не показывал заинтересованности в Олеге. По-прежнему немец был словоохотлив, вежлив и невозмутим.
— Я прочитал вашу книгу…
— Вам понравилось?
— В целом — неплохо. Я бы даже сказал — хорошо! Но! — Франц поднял палец. — Я — это не вся западная аудитория! Вам следует хорошо продумать дальнейшую линию вашего поведения. Как и что вы станете говорить публике, что отвечать журналистам… Словом, это трудная и ответственная речь! Не забывайте, вам будут задавать вопросы виднейшие западные журналисты!
— А-а-а… это так необходимо?
— Простите, но как тогда вы собираетесь продавать свою книгу? Я связался с одним из крупнейших западных издательств, — на стол легла визитная карточка директора упомянутого издательства, — с которым имею давние и хорошие отношения. Они проявили к вам определённый интерес! Более того, там готовы выкупить ваши авторские права у «Ям Паблишинг»! Но никто не купит стихи неизвестного автора из России… увы…
Кляйн отпил кофе и поставил чашечку на стол.
— Были бы вы местный, и пользовались хоть какой-то известностью на книжном рынке — всё пошло бы гораздо легче. А в данном случае, без солидной пиар-компании обойтись невозможно. Мне стоило немалых трудов уговорить герра Холберта, вложить в это предприятие деньги. Мы же не можем работать от вашего имени, не показывая широкой публике самого автора? Вы и сами должны сделать хоть что-нибудь!
Олег в смятении оглянулся по сторонам, словно ища поддержки.
— Но… нам запрещено общение с иностранцами! Я даже специальную подписку давал! А уж выехать за границу…
Франц допил кофе, положил на стол тысячную купюру и встал.
— Простите, герр Демишин — я законопослушный человек. Менее всего я хотел бы иметь неприятности от вашей тайной полиции. Вы должны были сразу сказать мне об этой… подписке, так? Таким образом, мы с вами избежали бы возможных осложнений в будущем. Я рассчитываю ещё не раз приехать в Москву, и мне очень не хотелось бы, чтобы эти рабочие поездки прекратились из-за таких вот… случайных связей. До свидания!
А вот встреча с Лерочкой, на сей раз, протекала куда как более драматично. Против обыкновения, дружелюбный немец сегодня был сух и немногословен.
— Твой протеже оказался на редкость недальновидным и ограниченным человеком. Мало того, что я потратил на него столько времени, так он ещё и умолчал о том, что обязан докладывать о своих контактах в КГБ!
— КГБ уже давно нет!
— Да, какая разница, как именно называется ваша тайная полиция! Он, оказывается, гехаймтреггер…э-э-э… секретоноситель! И не имеет права встречаться с иностранцами! А я, в подобной обстановке, теперь выгляжу, как шпион! Спасибо тебе, дорогая, теперь о моих поездках в Москву можно будет надолго забыть!
Под ногами у девушки дрогнул пол. Или это ноги подкосились?
Радужные мечты о красивой жизни рассыпались в прах. Сидеть в этой постылой Москве, и выслушивать бредни нищего графомана? Ей, которая достойна лучшей жизни?! И всё из-за каких-то там замшелых инструкций и предписаний, написанных ещё при царе Горохе?
— Франц… он, что, отказался ехать?
— Представь себе! Как только я сказал ему, что придется выступать перед журналистами, давать интервью — он, как улитка, спрятался в свою раковину и втянул рожки! Инструкция у него, надо же! А где он был раньше, о чём думал? Я договорился о выкупе прав на его книгу, пробил издание… — немец махнул рукой и отвернулся.
— Постой… А как же я?
— Извини… — Франц развёл руками. — Но ведь поездка по туристической визе тебя не устроит же? А получить вид на жительство ты можешь только как его жена — и никак иначе! Только в том случае, если он сам его получит. А, раз он не хочет ехать… Что я могу сделать?
— Ну, я с ним поговорю!
Кляйн саркастически ухмыльнулся.
— Ну-ну… попробуй… А сейчас мне пора, надо срочно заканчивать дела. Не хочу, чтобы ваша полиция прервала мою работу на самом интересном месте.
— Мы ещё увидимся?
— Вряд ли… Моя поездка заканчивается раньше времени и не по моему желанию! Благодари своего мужа!
Надо ли говорить о том, что, вернувшись домой, Олег встретил там крайне нелюбезный приём от красавицы-жены? Сказать, что он был холодным, нельзя — напротив, температура являлась весьма и весьма горячей! Только что занавески не дымились…
А всевозможная кухонная утварь, летающая по кухне, только добавляла в общую картину колорита. И украшала разговор звуковыми эффектами.
Он в этот вечер узнал о себе и своём характере много нового и неожиданного. Ему было доходчиво объяснено, что никаких мыслей о ребенке можно не иметь в принципе — не в проклятой же Рашке должен расти его наследник? Все, имевшие место перспективы дальнейшего существования з д е с ь, были обстоятельно рассмотрены и торжественно смешаны с грязью.
— Младший научный сотрудник? А в перспективе — просто научный? И что, это сильно повысит твою зарплату? В разы? Или, может быть, сразу — на порядки?
— Но ты только посмотри на других! Большинство завсегдатаев нашего кафе — и таких-то доходов не имеет!
— Быть первым среди нищих? Увольте — такое счастье мне не требуется! — фыркнула Валерия.
— Но всегда есть шанс на то, что мои стихи…
— Их у ж е заметили! На Западе! И что? Ты трусливо спрятался в нору!
— Нам ведь не разрешено…
— Что ж — прозябай в своём ящике и дальше! А я… я попробую устроить свою жизнь сама!
Демишин представил себе, как его милая Лерочка сидит за столиком кафе о д н а. Без него.
А вокруг так и вьются всяческие ухажёры!
Тот же Бессонов — этот-то уж точно мимо не пройдёт! И деньги у него есть…
Да и прочих хватает… взять, хотя бы Анзора, этот вообще ни одной юбки не пропускает. И все — все будут втихаря посмеиваться над Олегом! Лопух — такую женщину не удержал!
Но что же делать?
— Подожди… давай подумаем вместе…
— Так… главный вход нас не интересует, — изображение на экране сменилось другим. — Вот этот — вполне подойдёт!
— Там охрана — вахтер.
— С оружием?
— Открыто не носит. Вообще, охрана ранее была вооружена револьверами. Старыми, ещё довоенного производства. Сейчас они в наличии имеются, но на постах вахтеры его не носят — всё оружие находится в караульном помещении. Вооружён только начальник караула — вот он таскает револьвер постоянно. Это можно понять — ведь у него ключи от оружейной комнаты.
— Сколько всего охранников заступает в смену?
— Девять человек. Трое на центральной проходной. Один подменный — сменяет поочередно этих троих, и начальник караула. Один на запасном входе и двое у въездных ворот.
— А где девятый?
— Трудно сказать… Можно предположить, что он осуществляет аналогичную подмену оставшихся вахтеров.
— Наблюдение по периметру?
— Видеокамеры и охранная сигнализация. Всё в исправности, работает. Мы проверяли. Вахтер прибывает на место срабатывания сигнализации приблизительно через семь-восемь минут. Иногда — дольше. Есть видеокамеры и на территории. Большое количество дверей имеет кодовые замки. Примитив — три кнопки и дернуть за кольцо, их ещё в советские времена, наверное, разрабатывали…
— Карты доступа?
— Кое-где есть. Нам удалось получить одну, сделали копию и вернули назад. Вот здесь, на схеме, указаны двери, которые можно открыть с её помощью.
— Интересующие нас изделия?
— Предположительно — вот в этих помещениях. Источник не имеет туда доступа. Оба раза, когда он туда заходил, его сопровождал кто-то из сотрудников того отдела.
— Какой-то у вас старый план здания… его что, так никогда и не перестраивали, что ли?
— Какой есть… В архиве имелась только эта копия.
— Вентиляция, схема электросетей?
— Ничего этого нет.
Вопрошавший откинулся на спинку стула и почесал подбородок.
— Чушь какая-то получается… В то, что именно этим яйцеголовым поручили исследование столь ценного агрегата — я вполне готов поверить. Но в то, что при этом, русские оставили в неприкосновенности старую систему охраны… это совершенно на них не похоже! Они кто угодно — но только не идиоты! И вдруг…
— И, тем не менее, — сотрудник резидентуры пожал плечами. — Никаких сведений о том, что система охраны хоть как-то изменена, у нас нет. Все проводившиеся в институте ремонтные работы касаются замены устаревших коммуникаций и оборудования, мы имели возможность изучить накладные подрядчиков. Обычные стройматериалы и сантехническое оборудование — их тут на любом рынке купить можно.