Как стало известно соответствующим службам, сотрудники института сейчас работали над какими-то новыми, ранее нигде не встречавшимися, образцами компьютерной техники.
Джентльмены удивлённо пожали плечами — русские и современная техника?
Нонсенс! Что они могут в этом понимать?
Другое дело, западные научные учреждения — это мощь!
Снисходительно погладывая на российских коллег, им сделали намёк…
Безрезультатно, даже ответа не последовало.
Не дошло?
Намек, уже в гораздо более прозрачной форме, повторили.
Ответ, хоть и вполне вежливый по форме, был совершенно возмутительным!
Попросту говоря, джентльменов послали… достаточно далеко, чтобы это им не понравилось.
Оскорблённые в лучших чувствах, они недвусмысленно намекнули на возможность непопадания сотрудников института в некоторые совместные программы. И в грядущие затруднения с публикацией в западных научных журналах.
Ответ последовал тотчас же и был ещё более беспардонным!
Институту выделили деньги — много, даже по западным меркам. Это позволило возобновить многие, ранее приостановленные из-за недостатка финансирования, программы. И даже продолжить печатать свой научный журнал, последний номер которого вышел ещё до перестройки.
Более того, от руководства института поступило письмо, в котором сухо и без каких-либо эмоций, объявлялось, что научная организация временно приостанавливает участие в совместных программах и исследованиях. «В связи с большой загруженностью по основному профилю деятельности…»
А если ещё учесть, что «основным профилем деятельности» там всегда была работа на министерство обороны…
Джентльменов вызвали в высокие кабинеты — и совершенно по-мужицки ткнули мордой… в это самое…
Пришлось задействовать «рыцарей плаща и кинжала» — последний резерв!
А вот тут русские совершенно распоясались!
После того, как очередной «джеймсбонд» получил автоматную очередь в лобовое стекло — прямо около здания института, между прочим, соответствующие русские службы прислали западным коллегам рекламу услуг похоронного бюро.
А в приватной беседе было сказано коротко.
«Этой конторы для вас нет. Любой, будь то хоть первый секретарь посольства, который сунет туда свой нос — навсегда отучится нюхать».
Российские спецслужбы показали зубы — и это стало откровенным шоком для очень многих.
«Но… мы же союзники!»
«В чём?»
«Но вот же — мы совместно боремся с терроризмом!»
«И где в Москве сидят эти самые террористы? В здании данного института? Нет? Ну, так и разговоров нет…»
И всё — русские оглохли и ослепли. На звонки никто не отвечал — попросту трубку не брали. А письма, похоже, сразу отправлялись в корзину — даже не прочтёнными.
По косвенным данным можно было понять — русским есть, что скрывать. Слишком уж необъяснимо возросла активность работы некоторых предприятий и исследовательских центров. Откуда-то вдруг появились деньги — что само по себе было плохой новостью. Они должны быть у тех, кто знает им цену! Ну и что, что вы там что-то такое произвели и продали? Вы и в самом деле считаете, что джентльмен д о л ж е н соблюдать какие-то там договорённости, когда есть возможность грамотно использоватьчужие деньги? Да он просто обязан это сделать! В смысле — отобрать, разумеется… Ведь профаны их неизбежно утеряют или не смогут правильно распорядиться полученными ценностями. То ли дело серьезные люди… западные, естественно!
Но присылать в осиное гнездо серьезных профессионалов — только для того, чтобы их тут избили и ограбили пьяные гопники, никто более не собирался. И так уже понесённые потери были слишком уж велики — просто, до неприличия. Контрразведка русских шла ва-банк, абсолютно не волнуясь, как это будет воспринято на западе. Похоже, что тут это вообще никого не волновало. Известным правозащитникам и «общественным деятелям», которые решили начать кампанию по прорыву информационной блокады, попросту не дали въехать в страну!
«Вы опускаете железный занавес!» — возмущённо кричал в аэропорту один из них.
«А вы только сейчас это заметили?» — хмыкнул пограничник, — «Глаза протирать надобно — хотя бы иногда…»
Подключились к этому протесту и московские креативные деятели.
Один из них, устроил акцию прямо в Шереметьево. Заклеил себе рот пластырем и сковал за спиною руки наручниками. А его товарищи приковали манифестанта к столбу.
После чего, встретив приглашенных заранее журналистов западных изданий, приготовились ждать.
Буквально через пару минут около «страдальца» появились полицейские. Осмотрели его руки, удовлетворённо кивнули — и отошли в сторону.
Откуда-то из глубины аэропорта появились шустрые парни с видеокамерой. Установили её на штатив.
Это была уже не первая съемочная группа, так что именно на этих никто особого внимания не обратил.
Даже и тогда, когда один из парней что-то там стал говорить в микрофон, никто из журналистов и «сочувствующих» не взволновался.
А стоило бы…
— Уважаемые телезрители! В эфире передача — «о чудиках и их достижениях»!
Да, была такая… и что-то там даже вещала иногда…
— Мы снова в эфире и хотим представить вам очередного персонажа! Говорят, хотя у нас много чего говорят… что этот деятель считает себя художником! Правда, его картин никто не видел, да и на асфальте он ничего не рисовал. И на стенах тоже. Так что оставим это утверждение на его совести.
Ведущий подмигнул в камеру.
— Вон сколько народу собралось! Не иначе, наш герой решил порадовать публику чем-то новеньким! Яйца к бетонному полу прибивать затруднительно, а при попытке поджога чего бы то ни было в аэропорту, он неиллюзорно имеет шанс получить по щам! Не говоря уж о прочих последствиях…
Камера прошлась вдоль ряда журналистов, которые терпеливо ожидали реакции властей.
— Тута и полиция где-то ошивается… Ага! Вон они!
Двое полицейских меланхолично разглядывающих зал.
— Но нашему герою они не мешают! За что им респектище — такое зрелище увидишь не часто!
Снова панорама зала.
— Но что же сегодня придумал наш неутомимый изобретатель всяческих фокусов? Сковал себе руки? Было… Рот заклеил? Так хоть не зашил — и то благо! К столбу себя приковал? И это уже было… Мельчает народ, нет более у него творческой мысли…
Ведущий печально улыбнулся.
— Если так пойдёт и дальше — чем я буду кормить свою семью? Про кого будем снимать наши репортажи?
В кадре появился человек, что-то прошептавший ему на ухо.
— О! У нас есть новости! Оказывается, наш неутомимый изобретатель решил поставить рекорд! Новый, и не побоюсь этого слова — отчаянный! Он хочет в таком виде простоять здесь неделю! На Гиннес явно замахнулся…
В кадре появилась табличка.
— Вот тут у нас возникло предложение… Как вы думаете, дорогие телезрители, сможет ли наш герой выполнить свою задумку или нет? Желающие имеют возможность проголосовать! И даже делать ставки! С нами здесь сотрудничает интернет-казино «Выплеск»!
Новая табличка на экране.
По-видимому, кто-то, кто смотрел телевизор, узрел нечто неподобающее — к ведущему телепередачи направилось сразу несколько человек. «Общественно значимое мероприятие» превращалось в фарс, и это надобно было немедленно прекратить!
Увы… вмешательство полиции пресекло эту попытку в зародыше.
— У нас свободная страна, каждый может говорить, что хочет. До тех пор, пока это не вступает в противоречие с действующим законодательством, — улыбаясь, произнёс один из полицейских. — Если данному господину охота приковать себя к столбу, то это его дело. Но никто не обязан комментировать его поступок только так, как ему хочется. Есть и альтернативные точки зрения… они тоже имеют право быть услышанными.
— Но данная передача возмутительна! — попробовал протестовать один из правозащитников.
— Чем же? Они официально аккредитованы, имеют право производить съемку. Если же ваше мнение не совпадает с их точкой зрения… А мы-то тут при чём? Закона они не нарушают… Хотите — подавайте в суд!
— Да мы его, если хотите, бесплатно рекламируем! — возмутился в свою очередь телеведущий. — Спасибо бы сказал! Знаете, сколько стоит у нас минута рекламного времени?
Полицейские так никуда и не ушли, оставшись стоять между скандальным телеведущим и прочими журналистами. Появились и сотрудники службы безопасности аэропорта, они тоже ни во что не вмешивались, а попросту рассредоточились по залу.
Против ожидания, никто не бросился пилить наручники и выводить скандалиста из здания аэропорта. Напротив, какие-то ушлые парни тотчас же организовали на его фоне фотосессию.
— Да где ещё такое увидишь? Мужик на Гиннеса тянет!
По-видимому, они уже успели посмотреть телевизор…
— Имейте совесть! Человек за нас всех страдает! — возмутились правозащитники.
— За нас может не страдать, его никто не просил. А снимать — имеем полное право! Где ещё такого лопуха в наших краях увидишь!
Попытка как-то помешать снимающим и веселящимся на фоне «страдальца» парням, закончилась тем, что у одного из журналистов уронили на пол дорогую видеокамеру, а кому-то из особо рьяных правозащитников, втихаря от полиции подвесили нехилый фингал.
Прошел час — у креативщика устали ноги. А вот присесть не удалось — слишком высоко приковали наручники. Любые же попытки оказать ему помощь немедленно пресекались полицией.
— Это — одиночный пикет! Более одного человека — уже требуется официальное разрешение.
— Но ему же плохо!
— Он это вам заклеенным ртом сказал?
Журналист несколько растерялся и замолчал.
— Эй! Смотрите на нашего героя! — надрывался тем временем телеведущий! — Парень, ты чо?! Скис! Мужик, оправдай ожидания телезрителей — на тебя уже ставки делают! А! Вот и звонок в студию! Что у нас там? Предложения… так, посмотрим… А что, в этом есть смысл! Сейчас попрошу голосовалку включить!
На экране появилось стандартное окно голосования, в котором предлагались четыре варианта ответов.
Первый — «Он выдержит до конца».
Второй — «Слабак, он сольётся уже через час».
Третий — «Это голимый самопиар бездаря, забейте на этого дебила».
Четвертый — «Да он с вами доходами поделился, вот вы его и показываете».
— Увы, но всех вариантов вопросов мы попросту не смогли тут отобразить. Хотя бы уже и потому, что половину этих выражений я не рискну произнести в приличном обществе… — развел руками телеведущий. — Мы и так выбрали самые нейтральные. Можно голосовать! Звоните!
На экране появились номера телефонов, и внизу завертелся счетчик звонков.
Полоски у окон дрогнули и стали расти.
— Хм-м-м… — почесал в затылке комментатор. — Слава Богу, нас не подозревают в сговоре! Уже хорошо, нам не хотелось бы омрачать свою репутацию такими подозрениями! А вот то, что третий вариант так резко вырвался вперед… Но подождём! Мужик! Оправдай ожидания публики — мы в тебя верим! Не забывайте, что на тот или иной вариант ответа можно делать ставки в интернет-казино «Выплеск!». Спешите заработать! А сейчас — рекламная пауза!
Прочие журналисты растерянно оглядывались по сторонам — все пошло совсем не так! Планировалась краткосрочная акция в аэропорту, задержание полицией автора и его последующая пресс-конференция. Уже и зал был снят, да и само мероприятие заранее проанонсировано… но русские всё поломали!
Прибывшие на пресс-конференцию представители СМИ недоумённо переглядывались, не видя главного участника.
Всё реально шло наперекосяк. Ерничающий на фоне прикованного «художника» телеведущий, веселящиеся любители «селфи» — и полное безразличие полиции.
О чем писать?!
Где долгожданный произвол властей?
Да сделайте же хоть что-нибудь!
Устроители акции задергались и приняли поспешное решение…
Размахивая наспех нарисованными плакатами в поддержку «народного страдальца», в зале появилась кучка единомышленников.
— О! — обрадовался телеведущий. — Вот и группа поддержки нарисовалась! Мужики, вы тоже на первый вариант поставили?
Толпа любителей «селфи» оттеснила немногочисленных манифестантов в сторону и принялась фотографироваться на их фоне.
— Слышь, паря, дай плакат — пофоткаться! Тебе чего, жалко? Да не жлобись ты!
До «художника» манифестанты так и не дошли. Раздерганные в разные стороны зеваками, они были быстро и без особого шума поодиночке отловлены представителями службы безопасности аэропорта. После чего, также тихо и незаметно, выведены из зала.
Шел третий час акции…
Стоявший у столба человек стал переступать с ноги на ногу. Похоже, что ко всем неприятностям физического свойства (скованные руки и неудобная поза) добавились ещё и некоторые… гм-м-м… чисто физиологические неудобства. Да и то сказать, никто же не рассчитывал всерьез на то, что у этого проклятого столба придется простоять более пяти минут?
— Эй, мужик! Ты чего там?! — взволновался телеведущий. — Ты чего такое удумал-то? Камера! Не надо…
Поздно…
По брюкам «страдальца» быстро расползалось темное пятно.
Полоска третьего варианта стремительно скакнула вперёд.
А среди пассажиров аэропорта и зевак пронёсся хохот.
— Ну, парень… ну ты нас и подставил… — сокрушался ведущий. — Нельзя же так — мы на тебя надеялись…
«Креакл», остервенев, начал рвать руками наручники — бесполезно, сей предмет был куплен явно не в секс-шопе, и такими методами его сломать было невозможно. Среди журналистов поднялся крик, и только тогда, наконец, в дело вмешалась полиция. Не слишком торопясь, к прикованному «художнику» подошел худощавый полицейский и поинтересовался в чём дело.
— Ум-м-м!
Полицейский разочаровано пожал плечами.
— Не понимаю…
— Ум-м-м! Уки!
Сержант пожал плечами и повернулся к нему спиной.
Совершенно осатанев, «художник» пнул полицейского ногой — и вот это тотчас же произвело эффект.
— Применение насилия к представителю сил правопорядка? — вкрадчиво поинтересовался второй полицейский. — Семеренко — оформите!
Но предварительно виновника надо было доставить в отделение. А для этого требовалось, как минимум, отодрать его от столба. Какие-то в этот день неторопливые дежурили слесари в аэропорту… и не слишком сообразительные. Сначала они безуспешно пытались перекусить цепочку наручников обыкновенными бокорезами — с вполне ожидаемым результатом. Потом, плюнув на это безнадёжное дело, торжественно приволокли в зал болгарку.
Увидев сей монструозный агрегат, «художник» чуть столб не свернул — так в сторону дернулся! А поскольку он ухитрился при этом поранить себе руку, то за дело тотчас же взялись медики. Исхитрившись как-то промыть рану (спиртом — не пожалели!), они залили её аэрозолью и громогласно предупредили.
— Десять минут его не трогать! А то…
Обрадованные слесари тотчас же удалились на перекур.
При этом никто и не подумал снять со рта прикованного пластырь.
— Он ведь сам его приклеил! А ну, как в суд подаст потом — мол, против его воли все сделали? Пусть уж сам…
Вернувшиеся с перекура слесари минут пять ходили вокруг столба. Потом принесли ножовку по металлу, что также вызвало неоднозначную реакцию прикованного человека. Пожав плечами, один из слесарей ушел и вскоре вернулся с обыкновенным напильником — против него никаких возражений не последовало. Устроившись поудобнее, мастера принялись перепиливать цепочку, помогая друг другу советами и дружеской критикой. И через некоторое время (не слишком быстрое, кстати…) все было кончено. А ведь могли бы попросту в полицию заглянуть — там специальные клещи на этот счет имелись! Но… ведомственная несогласованность сделала своё черное дело — человек провисел на столбе лишние полчаса.
Обрадованные полицейские тотчас же проводили задержанного в отделение.
А в Интернете уже появились фотографии с ехидной подписью.
«Известный своими дурацкими выходками „художник“ публично обделался в прямом эфире!»
Ролик, запечатлевший этот миг, немедленно появился на всевозможных хостингах.
При этом о самом смысле акции никто и не вспоминал.
Пресс-конференцию так и не провели…
А виновник торжества получил два месяца исправительных работ.
После сего печального инцидента, звезда «художника» сильно померкла — к нему (стараниями интернет-комментаторов) прочно приклеилось прозвище «ссыкун». И иначе, как в связи с данным происшествием, его имя более не упоминалось.
А как всё красиво начиналось…
Вот тогда и появился в Москве Франц Кляйн.
Талантливый литературный критик, он приобрел некоторую известность своими интересными статьями и обзорами. Надо отдать должное — вполне грамотными и хорошо написанными. Чувствовалась рука мастера! Вполне возможно, что займись он созданием книг, то и на этом поприще Франц смог бы достичь немалых успехов.
Но… судьба распорядилась иначе.
Он не состоял, разумеется, на официальной службе в каком-нибудь серьёзном государственном ведомстве. Нет, ему вполне хватало и официальных, достаточно высоких, гонораров.
Понятное дело, что реальные его траты несколько превышали эти суммы, но налоговые службы им не интересовались, а всем прочим не было до этого никакого дела. Если уж и налоговикам сей гражданин не интересен, то…
Это был не первый его приезд в Москву. Кляйна знали и здесь — при его участии некоторым «молодым талантливым авторам» удалось получить «путевку в жизнь». Увы, не все смогли ею правильно распорядиться, но вот уж тут вины Франца не имелось никакой. Что мог — то сделал, а дальше работайте сами. К сожалению, именно это слово оказывалось порою совершенно непереводимым на русский язык. Какие-то лингвистические особенности перевода, наверное…