Он на секунду замолчал, что-то сопоставляя. Потом энергично тряхнул головой.
— Изначально сигнал поступил от специалистов института. При проверке ноутбука подаренного Кранцем Демишину, были выявлены закладки, надо сказать, весьма остроумные. Некоторые из них мы вообще впервые встретили. Например, сканер беспроводных компьютерных сетей и телефонов. Фактически, ноутбук прослушивал всю голосовую связь в непосредственной близости от себя. Также он записывал звук со встроенного микрофона. Всё это фиксировалось в оперативной памяти, которая у данного устройства была необычно велика. Но операционной системе было доступно лишь 16 Гб, прочий объём был для неё незаметным. При извлечении батареи или вскрытии корпуса эта память обнулялась. При подключении к домашней сети Демишина записанные данные автоматически архивировались, шифровались и передавались адресату. В других сетях эта функция не работала — только у него дома.
— Так! И кто же это такой у нас оказался? — сделал пометку на листе бумаги генерал.
— «Левый» почтовый ящик на бесплатном почтовом сервере… Но вот откуда осуществлялся заход в него — это удалось проследить. Установлен ай-пи адрес — и он оказался неожиданно знакомым! С человеком, использовавшим данный компьютер, мы уже работали давно и плотно. Надо полагать, он слишком понадеялся на программно-аппаратную защиту того самого ноутбука и всяческие анонимайзеры… Дальнейшее уже не представило особой сложности — контакты данного пользователя удалось проследить без особого труда, всё-таки техника — великая вещь!
— Если знать, как правильно её использовать…
— Наши специалисты это знают, — кивнул собеседник. — Поэтому, проследив адресата и зная характер передаваемой информации, можно уже было определить и объект интереса. Мы установили соответствующую аппаратуру в квартире Демишина — он оказался весьма несдержан на язык. Ну а его жена… это вообще отдельная тема. Она, кстати, оказалась любовницей Кляйна.
— Далеко не единственной, как я понимаю.
— Да, на этом поприще он преуспел весьма неплохо.
— Что с ней?
— Вылетела в Берлин. Собственно, это послужило косвенным подтверждением того, что операция приблизилась к завершению. Мы отдали команду своим сотрудникам, которых заранее внедрили в институт. Оставалось только ждать…
— Бог с ней! — отмахнулся генерал. — Она своё скоро получит, нашего участия тут уже не требуется. Демишин и Кляйн арестованы и дают показания, боевики задержаны. Жаль, что сотрудник резидентуры у нас пользуется дипломатическим иммунитетом… но и из этого можно кое-что полезное извлечь! Впрочем, этим уже занялись…
Он на секунду задумался.
— Предоставьте мне списки всех участников операции — они все заслужили поощрения! И не только! Не пропустите никого!
Телефон Олега не отвечал, и Лерочка в сердцах топнула ногой. Ну, и как прикажете это понимать? Где, наконец, его черти носят?! Пропустить его прилёт она не могла, стало быть, он где-то задержался. Где-то… или у кого-то? Неужто опять спутался с этой рыжей стервой? Да, быть не может, не настолько же он лопух…
Не отвечал и телефон Франца, что было совсем уже удивительно. Обычно он поднимал трубку даже ранним утром. И всегда был одинаково вежлив и предупредителен.
Что же, однако, делать?
Итак, уже третий день прошёл… эта проклятая гостиница давно надоела, да и ресторан пора уже сменить…
Девушка раздражённо притопнула ногой и с неприязнью посмотрела на зал ожидания аэропорта. Как всё это обрыдло!
Ладно, делать нечего, надо позвонить маме…
Для этого была изобретена хитрая система дозвона. Семья потомственных диссидентов достигла на этом поприще немалой изворотливости. Специально для того, чтобы не подставлять подозрительными звонками никого из близких людей, подкармливали одинокую пенсионерку, проживавшую этажом выше — ей и поступали все звонки. Телефон же родителей всегда оставался вне подозрений.
— Анна Михайловна? Добрый день, это Лерочка говорит! Как ваше здоровье? Не расстраивайтесь, это всё пройдёт! А можно вас попросить маму позвать? Хорошо, подожду!
«Господи, как медленно ходит эта старая корова! Всего-то и дел — спуститься вниз! Она там, что, калоши свои надевает? А ведь время-то идёт! И денежки, между прочим, мои капают!»
— Да?
— Мама…
— Ты где?!
— В Берлине…
— Вот там и сиди!
— Мама, что случилось?
— Твой благоверный оказался сущим идиотом! Я всегда тебе это говорила!
— Но ты ведь сама восхищалась его стихами!
— Ума они ему не прибавили! — голос мамы был сух и жесток. — Этот дурак дал себя арестовать КГБ!
— КГБ давно уже нет!
— Да, хоть бы и жандармам! Какая, в принципе, разница, кто у них там заправляет?! Язык надо было за зубами держать и ничего не признавать!
— Мама, что случилось?
— Он арестован по подозрению в шпионаже! И твой разлюбезный немец — тоже! У нас был обыск!
— Что они могли здесь искать?
— Не важно, что они искали — важно, что нашли! У Мишеньки теперь будут неприятности, а ведь он только поступил в МГУ! Нам это удалось с таким трудом!
— Но… что теперь делать? — у Лерочки подкосились ноги, и она опустилась прямо на пол.
— Не знаю! Самая большая глупость, которую ты можешь совершить — это приехать назад! И нам тебе теперь лучше не звонить, наверняка КГБ теперь будет прослушивать весь дом! Уж с этого телефона точно больше не звони! Выбрось эту сим-карту вообще! И телефон тоже! Тебя уже подслушивают даже и в Берлине!
— Но… как меня тогда найдут?
— Кто? Кому ты теперь нужна, кроме жандармов? Твой разлюбезный сидит, Франц тоже… кто будет тебя там разыскивать?
— Мама…
Но в трубке уже зазвучали гудки отбоя. Потом что-то щелкнуло, и телефон замолчал.
Держась за стену, девушка приподнялась на ноги. Олег арестован… и что теперь делать?
Машинально она набрала номер Кляйна.
«Абонент недоступен».
Ах, да… его тоже арестовали.
И что, значит, все мечты о светлом будущем… его теперь не будет?
А в кошельке осталось всего чуть больше ста евро… и на карточке ещё десять тысяч рублей. И всё!
Двое суток нормальной жизни — а что дальше? Куда идти?
В посольство? Исключено! Там сразу арест, Сибирь…
И никого знакомых нет в этом городе. Магдалена?
Но она в Норвегии! Как туда доехать? Ведь не хватит же денег!
И на что вообще теперь жить?
Она бесцельно побрела по тротуару, ещё толком и не понимая, что же теперь делать?
Тусовавшиеся неподалеку от терминала смуглолицые парни переглянулись. Девушка явно не в себе! Перебрала? Или обкурилась? А внешность — так очень даже привлекательная!
Двое из них, самые озабоченные, отлепились от стены и неторопливо последовали за симпатичной обкуренной блондинкой…
Объявленная пресс-конференция молодого поэта из России была отменена устроителями без объяснения причин.
Скрипнула, приоткрываясь, дверь, и майор Харченко поднял голову от документов, разглядывая вошедшего.
— Что у нас сегодня плохого? — прикомандированный к эшелону сотрудник СБУ опустился на стул.
— Да… обычно все. Боец, опять вот, нажрался, скотина! Кто-то ему самогонки подогнал…
— И что с ним?
— Заперли его пока в сарай, проспится — устрою выволочку! Он у меня на брюхе весь полустанок проползёт!
— Всё от безделья, — кивнул опер.
Он, в принципе, оказался вполне нормальным мужиком. Не лез с поучениями и не висел над душою, требуя постоянных объяснений. А то и такие оттуда приезжали умники… Нет, этот был неназойливым и сразу договорился с начальником охраны эшелона о разграничении полномочий.
— Всё, что у вас внутри происходит — исключительно ваше собственное дело! Моё начинается только тогда, когда к вам извне станет кто-то проявлять нездоровый интерес. Своих бойцов можете хоть на дыбу поднимать, мне важно, чтобы груз оставался целым и в неприкосновенности.
Откровенно говоря, эта командировка, при всей её обыденности, давно уже встала Харченко поперек глотки. Казалось бы — ну что тут сложного?
Принять под охрану эшелон с неким грузом, довести до Одессы и обеспечить погрузку на корабль. Содержимое вагонов — здоровенные деревянные ящики, наспех сколоченные и свежеокрашенные в темно-зеленый цвет. Длинные и тяжелые, они были аккуратно уложены краном в полувагоны, закрыты брезентом и опечатаны. Тотчас же у каждого полувагона встали часовые.
Поезд, двигаясь исключительно в темное время суток, неторопливо дополз до точки назначения… и завяз.
В порт его, по каким-то неведомым причинам, не пропустили.
И вот теперь эшелон стоит на каком-то полустанке уже девятые сутки. Хорошо, что хоть с едой никаких проблем нет — подвезли вовремя, да и запас кое-какой на руках имелся. Под расквартирование бойцов выделили здание какого-то бывшего учебного заведения. Сейчас там было пусто, никто никаких занятий не проводил. Дом оказался промерзшим, хотя и относительно целым — даже стекол всех спереть ещё не успели. Пришлось разломать забор, чтобы протопить обе печки, но зато уже на следующий день в нём можно было ходить без верхней одежды.
А на третий день напился первый солдат.
Его посадили в бывший угольный сарай — поразмыслить о своём проступке. Но уже к вечеру там сидело трое нарушителей.
Каким путем местное немногочисленное население проведало о желании бойцов выпить — так и осталось неизвестным. Но самогонку майор конфисковывал уже литрами. Стоявший на отшибе туалет, типа сортир, уже пропах характерным ароматом.
На пятые сутки Харченко набил морду лейтенанту Островскому — тот ухитрился напиться до потери разума. Сажать его к солдатам было бы неправильно, и эсбэушник посоветовал просто запереть лейтенанта в его комнате, чтобы тот проспался.
— Они думают, что мы охраняем ядерные отходы — и именно поэтому нас не пускают в порт, — как-то ухитрился узнать особист.
Он же и приволок откуда-то счетчик радиоактивности, с которым майор прилюдно прошелся вдоль вагонов. На его счастье, тот нигде не пискнул, да и вообще ничего подозрительного не выявил.
Но это помогло ненадолго — уже на следующий день поползли слухи о химическом оружии.
— Ну, это-то они откуда взяли?! — искренне удивился Харченко. — И с чем я на этот раз ходить должен? Где я тут возьму тривиальный ВПХР? А ведь завтра ещё что-то придумают…
Кто распускал панические слухи, так и не удалось выяснить. Но дисциплина продолжала падать.
А от командования все не поступало никаких распоряжений.
«Ждать указаний» — недвусмысленно приказали сверху.
И всё!
Тогда майор и пригласил эсбэушника.
— Слушай, может быть, хоть ты сможешь, наконец, выяснить — какого черта мы тут торчим?
— В порту снуют какие-то международные инспекции. Засвечивать перед ними наш груз мы не имеем права. Будет крупный скандал, нам только его сейчас и не хватает… и так уже кто только на нас бочку не катит!
— Так что ж мы такого везём-то?
— А я знаю? — пожал плечами собеседник. — Оружие и запчасти к нему — больше ничего и сам сказать не могу.
Оружие?
Что такого могло лежать в ящиках?
Стволы пушек? А какой смысл их так прятать?
Бомбы?
Нет, ящики слишком большие, да и видел Харченко раньше, в какой упаковке перевозят авиабомбы.
Ракеты?
Ну… так ведь и там тара иначе выглядит.
Эшелон продолжал стоять. Сменился тепловоз, подогнали новый.
Внезапно эсбэушника вызвало его начальство — за ним прикатил джип. Тот, недоумевая, что такого срочного стряслось, уехал.
Вернулся ближе к вечеру, задумчивый и озадаченный.
— Вот, что, майор… — присел он на стул перед начальником эшелона. — Тут новая вводная нарисовалась…
— Ну?
— Первое — сдать все средства связи, кроме специальной радиостанции. Все — включая собственные мобильники офицеров. Мой тоже, если это тебе интересно. Рацию я уже получил, а всё прочее мы должны передать водителю джипа. Пароли с телефонов снять, не выключать, зарядные устройства передать вместе с аппаратами.
— Так…
— Второе. Любое общение с местным населением будет приравнено к воинскому преступлению. За выпивку — трибунал и неслабый срок. Нарушителей разоружать и передавать в комендатуру. Они прибудут по первому же вызову.
— Ну, с выпивкой мне все понятно, а вот общение… тебе не кажется, что твои шефы малость перегнули палку? — прищурился майор.
— Как мне сказали — так тебе и передаю. Приказано повысить бдительность и быть в режиме готовности к немедленному отбытию.
Начальник эшелона побарабанил пальцами по столу. Что ж, у верхнего начальства могли быть свои резоны… тем боле, что пока в порту работают эти соглядатаи, вагоны все равно разгрузить не выйдет. Надо полагать, что и тут не обошлось без предательства. Кто-то точно слил этим контролерам информацию о грузе. Иначе, с чего бы они продолжали торчать на причалах? А здесь, похоже, придумали какой-то выход и страхуются от возможной утечки информации…
— Я понял, — кивнул Харченко. — Ладно, капитан, посмотрим, как будет разруливать эту ситуацию твоё ведомство.
При всём скептицизме майора, он не мог не отметить тот факт, что упомянутое ведомство взялось за дело сразу — и без лишних экивоков.
Эшелон быстро перебазировали на соседний полустанок, где расцепили полувагоны и попрятали их в различные укромные места. Можно подумать, что этот полустанок был специально оборудован для проведения таких мероприятий. Полувагоны загнали в различные технические постройки таким образом, что обнаружить их было можно, только войдя непосредственно в указанное помещение. Туда даже и рельсы были подведены! Причём — достаточно давно…
Дабы не привлекать внимания посторонних, охрану разместили не снаружи зданий, а непосредственно около въездных ворот. Полувагоны же заставили всякой устарелой рухлядью. Для каких целей её тут сберегали, так и осталось навсегда тайной.
Эшелон словно растворился в воздухе. Неведомо куда исчезла и его охрана. Пришлось, правда, раздергать офицерский состав — чтобы контролировать как можно большее число постов. И при этом — не маячить на улице! Интересно, те высокие руководители, что отдали подобный приказ, сами-то себе хоть представляют, как в таких условиях надобно работать?
Но так или иначе, а задачу выполнили. Проходившие внутрь помещений по своим делам немногочисленные станционные рабочие с удивлением косились на вооружённых солдат, и особист посоветовал их спрятать внутрь каких-нибудь комнат, которые тут имелись в достаточном количестве. Ведь все равно, выгнать теперь наружу любой из вагонов незаметно было невозможно ни при каких обстоятельствах. Да и заняло бы изрядно времени. Впрочем, осмотр вагонов производился регулярно — всё было в порядке.
Так прошел день.
Второй.
А на третий день пришла команда — доставить эшелон на подъездные пути порта. Надо полагать, назойливые контролеры убрались-таки восвояси.
Дорога до города не заняла слишком уж много времени, и вскоре под колесами загрохотали въездные стрелки.
Всё!
Прибывшая для встречи группа людей с оружием предъявила майору положенные документы, придирчиво осмотрела полувагоны… и вскоре стук колес растаял в предрассветной мгле.
— Ну, вот и шабаш! — вытер пот со лба Харченко.
— Да… — кивнул подошедший сбоку эсбэушник. — Отмучились, можно сказать…
А назавтра он исчез. Также незаметно, как делал это всегда. И майор, задёрганный повседневными делами, скоро про него забыл. Они так никогда более и не встретились. И странная чехарда с распихиванием полувагонов по всяким темным закоулкам постепенно изгладилась из памяти Харченко.
Телефонный звонок.
— Дмитрий?
— Да, Майки! Всегда рад тебя слышать!
— Взаимно, старый злодей!
— Ну, не такой уж и старый!
— То есть, относительно твоего злодейства, возражений нет?
Смешок в трубку.
— Ладно, — уже серьёзнее произнес Майк. — Как я понимаю, мои ребята свою часть уговора выполнили?
— Да, в сложившейся обстановке нам было гораздо легче подойти к интересующим нас объектам.
— Про остальное не спрашиваю.
— Ценю, Майки!
— До встречи, старый злодей!
Выписка из рапорта.
«…сигнал устойчивый, ровный. Перемещение объектов контролируется…»
В полувагонах перевозились зенитные ракеты. Остатки, некогда приличного, а ныне существенно усохшего по разным причинам, арсенала войск ПВО Украины. То немногое, что ещё не было взорвано, продано и не испарилось в неизвестном направлении. Теперь эти ракеты тоже «испарились», но в отличие от своих предшественников, их маршрут передвижения можно было отследить.
— Сэр, сообщение от радистов!
Лейтенант Николас повернулся в сторону и снял трубку телефона.
— Да?
— Сэр, принят кодовый сигнал! Тот самый, о котором говорилось в полученных инструкциях. В одиннадцать двадцать нами был дан запрос на указанной частоте — и вот, через пять минут пришёл ответ.
— Характеристики сигнала?
— Слабый, на пределе слышимости. Но принят четко, вся серия прошла без искажений.
— Что вы должны сделать по инструкции? — поинтересовался командир патрульного катера.
— Ретранслировать сигнал на базу.
— Выполняйте! — и лейтенант вернул трубку на переборку.
Хоть какие-то новости… а то болтайся неведомо где, без каких-либо внятных объяснений от командования. Никакого оживлённого судоходства в этой части моря не наблюдается, так, изредка проходят какие-то суда… Но проявлять к ним интерес запрещено, да и на глаза показываться нельзя. Это военному-то кораблю? Даже радиолокатор не рекомендуется включать — только при движении. А сейчас катер стоит на якоре и соблюдает практически полное радиомолчание.
Да расскажи Николас об этом кому-нибудь из сослуживцев — так на смех поднимут! Ладно, если бы была война — разведка, дело нужное и почётное. Но с кем находится в состоянии войны ВМС США? Где на белом свете сыскались такие дураки?