Через две недели она ему безумно надоела. Карина здорово изменилась за те два года, что они не виделись. Она прибавила несколько килограммов, от этого лицо ее округлилось и щеки слегка отвисли. Голос, когда она ругалась, стал еще более визгливым.
С Вениамином-то она была тише воды, ниже травы, стелилась перед ним, преданно заглядывала в глаза, называла исключительно котиком и лапушкой. Ее намерения были написаны у нее на лбу крупными буквами — бывшая жена хотела перейти в разряд настоящих. Для этого она преодолела себя и держалась с ним помягче. И в постели старалась угодить как могла. Но могла не очень.
Это Вениамин понял не сразу. А когда понял, то сообразил, что дал маху, когда позволил Карине поселиться с ним вместе. Он безумно устал от ее приторного, как сироп, голоса, от ее бесконечных просьб — купи то, купи это, свози туда, свози сюда. От ее алчных взглядов, от того, как жадно она ощупывала каждый предмет в его доме, как оценивала каждую безделушку. Когда Карина услышала, что какие-то вещи его дядя завещал другим лицам — соседу, к примеру, или душеприказчику Сергею Сергеевичу, она переменилась в лице и долго обзывала покойника скрягой и старым ослом, так что экономка разбила прямо в столовой две тарелки. Карина тотчас переключилась на Анну Степановну, и тогда Вениамин скрылся в дядином кабинете.
Первое время она старалась притушить алчный блеск глаз, если натыкалась на взгляд бывшего, но потом совершенно перестала стесняться. Вениамин упивался своей властью, покрикивал на нее, заставлял делать вещи, которые, он знал, были ей неприятны. Он твердо знал, что за деньги она вытерпит все.
Но характер всегда выйдет наружу, так что Карина, чтобы выпустить пар, скандалила с экономкой Анной Степановной. И добилась-таки, что экономка ушла. И некому было подать ему кофе в постель. И завтрак тоже вышел на скорую руку, сама Карина никогда не умела готовить, это он помнил по прежним временам. Нет, сегодня Вениамин Крошечкин был явно не в духе.
И когда увидел на обочине шикарную, ослепительную девицу, рука его сама тронула водителя за плечо:
— Притормози!
Увидев пассажира «мерседеса», который выглянул из открытого окна, Лола вылупила глаза по-настоящему, настолько он был неказист. Лицо было совершенно невыразительное, узкие губы, маленькие, непонятного цвета глаза под очочками в тонкой оправе. Кожа на лице была сероватая, без намека на румянец. Редеющие надо лбом волосы зачесаны набок.
«Точно, козел-козлом», — подумала Лола и взяла под контроль собственное лицо, чтобы на нем не отразилось такое нелестное для Вениамина мнение.
— Чем могу вам помочь? — гнусавым голосом осведомился он.
Лола прижала руки к сердцу и глубоко вдохнула, чтобы грудь казалась больше.
— Вы не представляете! — затараторила она. — Еду себе, еду, и вдруг — бах! И она стоит на месте. Такая машинка хорошенькая, розовенькая. Послушная такая — и вдруг встала!
Краем глаза Лола заметила, как водитель выразительно хмыкнул и отвернулся, спрятав улыбку. Зато пассажир, наоборот, смотрел на нее во все глаза.
— Вас подвезти? — опомнился он.
— Я уже позвонила папиному мастеру, он скоро приедет и машинку заберет в ремонт, — щебетала Лола, округлив глаза. — И если вы подвезете меня до города, я буду вам так благодарна, так благодарна! — Она подбежала к машине и наклонилась к окну, при этом курточка ее сама собой распахнулась.
Свитерок под курточкой был на два размера меньше, чем нужно, и в слишком открытом вырезе Вениамин мог лицезреть Лолин бюст во всей красе и свежести.
Водитель вышел и открыл перед Лолой дверцу. Лола проворно влезла в салон, при этом сделала вид, что споткнулась, и упала на Вениамина, уткнувшись ему в плечо. Рассмеялась и уселась рядом. Салон тут же наполнился запахом ее духов.
Машина тронулась с места, и Лола более внимательно оглядела своего попутчика.
Он производил весьма странное впечатление. Был худ, точнее, хотелось сказать — худосочен и узкоплеч. Лола помнила, что, когда коснулась его, тело на ощупь казалось рыхлым, несмотря на худобу. На Вениамине был добротный костюм, несомненно, хорошей ткани, дорогой, но несколько старомодный. Больше того, костюм этот был велик щуплому Вениамину размера на четыре. Судя по тому, что рубашка была заправлена в брюки крупными неровными складками, она тоже была Вениамину безбожно велика.
— Меня зовут Виктория, а вас? — спросила Лола и посмотрела специальным взглядом — вроде бы ласково, а вместе с тем с легкой затаенной хитринкой, и засмеялась воркующе, а в конце сделала так, что смех ее рассыпался по всему салону звонким серебряным колокольчиком.
— Вениамин Александрович, — хриплым голосом произнес ее попутчик и тут же смешался.
Он привык, что все зовут его по имени-отчеству не оттого, что уважают, просто в среде преподавателей так принято. Директриса техникума тоже называла его так; даже когда распекала в своем кабинете, цедила холодно: Вениамин Алекс-сандрович-ч… вы как всегда… Далее шел список его проступков.
И теперь он забеспокоился, что представился этой необыкновенной девушке так официально. Еще подумает, что он старый…
Но она только мило засмеялась и сказала, что будет называть его Вениамином — так проще.
— Ох, Вениамин, вы себе не представляете, как я вам благодарна! — щебетала Лола, поправляя волосы. — Понимаете, ведь невозможно же сесть в машину к первому встречному! Папа всегда мне говорит: «Вика, ты не должна доверять людям! Ну разве что в самом крайнем случае! Ведь столько неприятных событий происходит на дорогах!» Папа очень обо мне беспокоится, я у него единственная дочка! Но ведь я сразу поняла, что вы — человек приличный, а это в наше время так редко встретишь! Вы ведь никак не можете обидеть девушку, верно?
— Что вы… — пролепетал Вениамин, у которого голова уже шла кругом — от присутствия в салоне такой эффектной женщины, от ее смеха, от запаха ее духов…
— Хорошего человека сразу видно. — Лола игриво погладила его по руке.
На запястье Вениамина болтались часы — «Лонжин», не супердорогие, но приличные, надежный хронометр. Видно, что человек, купивший их в свое время, обращал внимание на точность хода и на удобство. И это никак не мог быть Вениамин.
«Он носит вещи своего умершего дяди, — догадалась Лола. — Вот интересно, почему? Из жадности, чтобы добро не пропадало? Или просто не успел еще купить себе ничего? Скорее всего, просто не знает, как это делается, не бывал никогда в дорогих магазинах, некому его научить. Но все же как-то это противно, небось, белье тоже у дяди взял… Тьфу, гадость какая!»
Вениамин же в свою очередь думал о том, какая шикарная девица села к нему в машину. Красивая и богатая, судя по автомобилю и внешнему виду. Куда там Карине с ее визгливым голосом и целлюлитными ляжками! Вот эта женщина — его круга, вот с такими он должен проводить время! Нужно немедленно выгнать Карину из дома и запретить ей появляться у него! Ишь, возомнила о себе, экономку уволила! Тоже мне, хозяйка нашлась, да ты никто и звать никак, коза драная!
И зачем только он ей позвонил?
Захотелось насладиться унижением бывшей жены. Приятно конечно, но радовался он всего несколько дней. А тогда хотелось, чтобы рядом была женщина, хоть какая-то, а то скучно одному в ресторане. Рестораны Вениамин не то чтобы не любил, но совершенно не знал. И надеялся, что Карина его хоть немножко просветит в этом вопросе. У него просто не было никаких знакомых женщин, с тех пор как ушла от него эта ведьма Карина.
В техникуме на Вениамина поглядывала только одна секретарша директора Лариса — плоская как доска, не первой молодости перезрелая девушка. Круглые совиные глаза, ротик куриной гузкой и бесцветные локоны, аккуратно разложенные по плечам. Фамилия ее была Гусь, и как-то в приватном разговоре она разрешила звать ее Лялей. Ляля Гусь. С ума сойти можно. Вениамин делал вид, что не замечает ее зовущих, безнадежных взглядов.
Он откинулся на сиденье и с восхищением поглядел на свою соседку. Ух, хороша!
— Какая удобная машина, — снова завела Лола. — Надо сказать, она очень вам подходит. Приличная, основательная машина для солидного приличного человека.
Водитель едва заметно дернул плечом, Лола явственно прочитала его мысли. Машина, конечно, хорошая, да только Веничке она подходит, как корове седло. Абсолютно не смотрится в машине это чучело гороховое, хоть три чужих костюма надень!
Город неумолимо приближался, время уходило. А вдруг этот тип так и не решится пригласить ее куда-нибудь? Лола вздохнула и решила брать быка за рога.
— Ох, пока я стояла там, совершенно одна, я так перенервничала, так переволновалась! — залопотала она. — Вы знаете, просто сил никаких не осталось! И я, конечно, прошу прощения, если вас задерживаю, но вы не торопитесь?
— Ох, пока я стояла там, совершенно одна, я так перенервничала, так переволновалась! — залопотала она. — Вы знаете, просто сил никаких не осталось! И я, конечно, прошу прощения, если вас задерживаю, но вы не торопитесь?
— Не-ет… — Вениамин взглянул на часы.
Для этого ему пришлось вывернуть руку, потому что браслет был велик, и часы болтались на руке и все время переворачивались вниз циферблатом. Время, конечно, поджимало. Урок у него начинается в час пятнадцать, а сейчас уже половина первого. Нужно еще доехать до города, а там могут быть пробки… Но с другой стороны, он не может упустить такую женщину! Если он сейчас откажется, она может обидеться… Нет, это его шанс.
— Тогда вот тут, после въезда в город, есть вполне приличный ресторанчик! — бурно обрадовалась Лола. — Я покажу вашему водителю, куда свернуть.
— Я знаю, — подал голос водитель.
Ресторан и вправду оказался неплох — в достаточно уединенном месте, небольшой зал поделен на уютные кабинки, отгороженные друг от друга невысокими деревянными стенками, покрытыми натуральными вьющимися цветами в горшках. При виде богатого меню Вениамин вспомнил, что завтрак утром готовила ему Карина, и поморщился. Яичница была пережарена, колбаса накромсана неровными кусками, хлеб плюхнула на стол прямо в пакете!
За месяц, что Вениамин пребывал в положении богатого человека, он привык к хорошо приготовленной пище, к белоснежной скатерти и крахмальным салфеткам, даже научился разбираться в столовых приборах.
Лола решила не ограничиваться одним кофе, и они с воодушевлением сделали заказ, после чего она удалилась навести красоту.
— Разве можно быть еще красивее, чем вы есть?! — пылко воскликнул Вениамин.
«Ишь, как разрезвился», — с неудовольствием подумала Лола и улыбнулась ему зазывно.
Вениамин взглянул на часы — пять минут второго. Нужно звонить директрисе.
Как назло, у секретарши Ляли обед продолжался с часу до двух, так что трубку взяла сама директриса.
За долгие годы работы Вениамин все же кое-чему научился от своих учеников, поэтому он зажал нос и прогнусавил:
— Инна Романовна! Это Крошечкин.
— Да я уж слышу, — неприязненно проговорила директриса. — Что у вас на этот раз? Потоп? Пожар в вашем новом доме?
«Типун тебе на язык», — подумал Вениамин и проговорил слабым голосом:
— Я болен, у меня сильнейшая простуда, возможно, даже грипп! Я уж сегодня отлежусь, а там и выходные…
— А вы что, раньше не могли об этом сообщить? — Голос директрисы был сух, как прошлогодние березовые дрова.
— Ну… — Вениамин занервничал, потому что боялся появления шикарной девицы, она ни в коем случае не должна услышать его жалкого оправдывающегося голоса.
— Вениамин Александрович, — твердо сказала директриса, — вы прекрасно знаете правила. Вы должны сообщать о своем… гм… недомогании не за пять минут до начала урока, а накануне.
— Но, Инна Романовна, вчера я еще не болел! — Вениамин произнес эту фразу своим обычным голосом, забыв прогнусавить.
«Ты и сегодня вовсе не болен, придурок несчастный», — подумала директриса.
Молчание ее было так красноречиво, что Вениамин по старой памяти испугался.
— Но, Инна Романовна… — проблеял он.
— Вынуждена заметить вам, Вениамин Александрович, что ваше отношение к работе меня не устраивает. — Казалось, голос директрисы стал еще суше, теперь он был похож на древний египетский папирус. — И я несомненно поставлю этот вопрос на педсовете после окончания учебного года.
Услышь такое раньше, чуть больше месяца назад, Вениамин упал бы в обморок от страха. Его увольняют! Снова начнутся изнурительные поиски работы. Отчего-то все работодатели глядели на него с легким подозрением и неудовольствием. В техникум он устроился по протекции старого приятеля, которого встретил случайно на улице. Приятель женился и переезжал в Москву и рекомендовал Веньку строгой директрисе, чтобы подгадить ей напоследок.
Вениамин заметил, что его дама приближается к столику, и взял себя в руки.
— Мы еще поговорим об этом, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал солидно и ровно. — Я с вами свяжусь в ближайшее время!
Вениамин поскорее спрятал телефон в карман и приветливо улыбнулся подошедшей Лоле. Улыбка получилась несколько кривоватой, но заметила это только Лола.
— Вот козел! — Инна Романовна бросила трубку.
Обычно она не употребляла таких непедагогичных выражений, но сейчас, находясь одна в своем кабинете, не смогла удержаться. Почему-то всем без исключения людям после краткого общения с Вениамином Крошечкиным на ум приходило это ни в чем, в общем-то, не повинное домашнее животное.
Однако на этот раз ее слова были услышаны. В дверь заглянула секретарша Лариса, которая на свою беду задержалась, подкрашивая губы, и не успела уйти на обед.
— Что случилось, Инна Романовна?
— О, ты здесь! — обрадовалась директриса. — Хорошо, что не ушла, пойдешь в пятнадцатую аудиторию вместо Крошечкина.
— Да? — растерялась Лариса. — А он что, не придет?
— Заболел наш богатенький Буратино, — фыркнула директриса. — Врет, во всяком случае, так. Так что иди, фильм им поставь о пользе безопасного секса или еще что, сама уж решай.
— Но почему я? — осмелилась возразить Лариса. Уж очень ей не хотелось торчать в аудитории и слушать критические замечания великовозрастных наглых оболтусов о пользе безопасного секса. А хотелось есть.
— Ты отлично знаешь, что больше некому! Никитина на курсах повышения квалификации, Иванченко в отпуске. Так что иди и благодари своего Крошечкина!
Лариса поскорее развернулась и прикрыла дверь кабинета директора. Хотя хотелось этой дверью как следует хлопнуть, но Лариса преодолела этот порыв.
Надо же, вроде бы директриса — тетка железобетонная, всякие человеческие чувства ей чужды, а вот заметила, что у них с Вениамином обоюдная симпатия.
Лариса была женщиной по-своему здравомыслящей, насчет своей внешности и семейного положения не обманывалась. А положение ее было таково, что в двухкомнатной квартирке с совмещенным санузлом и крохотной кухней имелась мама, которая после смерти отца, технолога на макаронной фабрике, по ее же собственному выражению, решила взять судьбу дочери в свои руки. Потому, дескать, что Лялечка слишком скромная, застенчивая и совершенно не разбирается в людях, а посему ей может попасться какой-нибудь вертопрах, прощелыга или вообще непорядочный человек, который не оценит ее достоинств, обманет и превратит ее жизнь в настоящий ад.
Глядя на себя в зеркало, Ляля с тоской думала, что мамины слова да Богу бы в уши. Пускай ей встретится хоть какой-нибудь непорядочный прощелыга, вертопрах, подлец, да хоть злодей настоящий! Как ее можно обмануть? Она и сама все про себя знает. И обокрасть ее невозможно, у нее ничего нет, кроме крошечной квартирки с мамой в нагрузку. Нет, Ляля не боялась такой встречи. Но в обозримом окружении не было вообще никаких мужчин.
С целью не допустить, чтобы ее дочь сделала непоправимую ошибку, мама решила сама найти ей мужа. И подыскала подходящего, как она считала, человека. Это был младший сослуживец отца Ляли. Младший-то младший, но моложе отца он был весьма ненамного, так что разница в возрасте у них с Лялей составляла больше двадцати лет.
Сослуживец был одинок, плешив, зануден и все время лечил зубы. Они болели постоянно — то верхние, то нижние, он мог есть только протертую пищу и сильно шепелявил. Мама посчитала, что Ляля увлечет его своей относительной молодостью, и активно его обрабатывала. При виде своего потенциального жениха Ляле хотелось спустить его в унитаз, но пока приходилось помалкивать. С мамой шутки плохи, она-то как раз способна превратить жизнь дочери в ад.
Вот поэтому Ляля и обратила свой взор на Вениамина Крошечкина — все же ему всего сорок два года, а не шестьдесят, и зубы не болят. Конечно, не принц из сказки, но не зря говорят, что лучше иметь синицу в руках, чем ждать всю жизнь, когда с неба упадет журавль.
Ей показалось, что-то между ними завязывается, но тут на Крошечкина внезапно упало богатство. Однако долгая жизнь с мамой приучила Лялю к выдержке и терпению. Нужно только не опускать руки и — как знать? — возможно, Ляле повезет. И наследство, которое получил Вениамин, будет ей дополнительным бонусом.
Успокаивая совершенно расхулиганившихся оболтусов, Ляля думала, что у нее появился повод позвонить Вениамину, чтобы сообщить ему о кознях директрисы. Они поболтают, потом Ляля спросит его о здоровье… хотя он, кажется, не болен вовсе…
Маркиз, убедившись, что Лола села в «мерседес» Крошечкина, позвонил Уху, чтобы тот забрал розовую гламурную машинку, — не бросать же такую красоту, еще пригодится. В благодарность за оказанную услугу он пригласил Ухо пообедать, потом они поехали поглядеть старый коллекционный «хорьх», который Ухо пытался реанимировать, так что, вернувшись домой, Маркиз снова застал свою боевую подругу за вышиванием.