И затем она это сказала.
— Эта работа «шкатулки».
…«Шкатулки»?
— Эээ… да? В смысле, зачем кому-то использовать «шкатулку» чисто ради такого…
— Кадзуки, разве я не сказала уже? Я умею чувствовать «шкатулки». …Ааа, ну, может, ты и прав, и тот мэйл не имеет никакого отношения к делу. Но одно я могу сказать точно.
Глядя на меня почти сердито, Отонаси-сан проговорила:
— Кто-то поблизости пользуется «шкатулкой».
Не из-за ее слов, а скорее из-за прямого взгляда я понял наконец, что со мной произойдет.
Опять.
Опять «шкатулка» попытается разбить мою повседневную жизнь.
— Так, Кадзуки, давай вернемся к мэйлу. Допустим, это было проделано с помощью «шкатулки»; какой тогда в этом смысл? Полагать, что это просто прикол «владельца», получившего необычные способности, было бы слишком оптимистично, как ты думаешь?
— …Что ты имеешь в виду?..
— Нам объявили войну. А может, это просто данность.
— Просто данность?..
Что бы это значило? Насколько я могу судить, Отонаси-сан не встречается с «владельцем».
— Возможно, это какая-то метафора. Может, такое будущее назначено «шкатулкой». Но проблема не в этом.
Отонаси-сан легонько вдохнула и продолжила:
— «Владелец» п ы т а е т с я п р я м о в м е ш а т ь с я в н а ш у ж и з н ь с п о м о щ ь ю «ш к а т у л к и».
Да, похоже, так и есть. Иначе зачем бы ему посылать такое письмо Отонаси-сан с моего мобильника.
— …И что мне делать?
— Была использована «шкатулка», здесь сомнений нет. Я должна узнать, как работает эта «шкатулка», понять ее природу. И я хочу, чтобы ты мне в этом помог. Ты ведь хорошо чувствуешь малейшие изменения в своей повседневной жизни, верно? Значит, ты можешь заметить какие-то аномалии, которые я пропустила.
— Ладно, понял. Попробую поискать!
— Пожалуйста, попробуй. Я тоже свяжусь с тобой, когда наткнусь на что-нибудь.
Решив, что разговор окончен, я вернулся было к еде. Но, заметив, что Отонаси-сан по-прежнему держит палочки неподвижно, тоже остановился.
— Что-то еще, Отонаси-сан?
— Ммм… а, пожалуй, да.
Отонаси-сан продолжила странно неуверенным тоном.
— Это глупо, правда, но кое-что меня беспокоит. Это кое-что неприятное. Поэтому я тебе скажу.
— …Ну ладно, давай.
— Почему ты стал меня по-другому звать?
— Э?
Неожиданный вопрос она задала.
— …Если особых причин нет, то я не против.
Произнеся эти слова, Отонаси-сан принялась за еду.
Я был малость обеспокоен, но предпочел решить, что это мелочь, и тоже вернулся к еде.
30 апреля (четверг) 22:38
Мелкие изменения в повседневной жизни. Я пытался думать об этом, сидя на письменном столе, которым пользовался еще с младшей школы, — но в голову ничего не шло. Изменения. Изменения есть повсюду.
Не в силах найти ответ, я открыл свой мобильник — просто так.
На экране была фотка Моги-сан в пижаме.
Выглядела она еще более худой, чем обычно, но ничего печального в ее облике не было. В своей больничной палате она сидела с улыбкой яркой, как подсолнух, и показывала на пальцах знак мира.
— Какая ухмылка у Кадзу-тяна! Он небось неприличные картинки смотрит!
Услышав голос сестры (она старше меня на три года), я поспешно закрыл мобильник.
— Не-неправда!
— Ты засмущаался… как подозриительно…
Моя с т а р ш а я с е с т р а Рюка Хосино, забравшись на верхнюю койку нашей двухэтажной кровати, ухмылялась во весь рот. …И опять она в одном белье, эта Рю-тян. Черт… ей уже скоро 20, а она все еще носится по дому в таком виде. Ей пора бы знать, что я уже не ребенок, а второклассник старшей школы.
— Ааа, дай-ка угадаю, ты глазел на фотку Касуми Моги-сан, правда?..
— Че за!..
Откуда она?..
— Уаа, я угадала? Ухехе…
— П-погоди-ка минутку! Во-первых, откуда ты знаешь про Моги-сан… А! Только не говори, что шарилась в моем телефоне без спросу!
— Не шарилась я. Я просто один раз увидела имя, когда она тебе звонила, правда. А к картинке просто сказала, что первое в голову пришло. …Но слушай, по-моему, ты малость озабоченный, что разглядываешь фотки девушек с этакой ухмылочкой!
Вот ровно поэтому я хочу себе отдельную комнату!
Пытаясь спрятать неловкость, я в обнимку с мобильником влез на нижнюю койку.
— Скажи, скажи, эта Касуми Моги-сан — твоя девушка?
— Н-нет, еще чего!
— А какие у вас тогда отношения? Или так: что она о тебе думает?
— …Эээ…
Какие отношения… самому бы знать. И что она думает обо мне?
Конечно, она правда признавалась мне в «Комнате отмены»; и то, что она послала мне эту фотку, означает, что я ей небезразличен… наверно.
То, что она обо мне думает, слегка приятно.
Но что-то большее… честно говоря, не знаю. Моих чувств, которые были в «Комнате отмены», больше нет. Похоже, мы что-то значили друг для друга. Кое-какие мои воспоминания намекают на это. Но именно по этой причине я не могу взглянуть на нее по-новому. И я без понятия, насколько нормальны мои чувства в обычной, повседневной жизни.
— В общем… мы друзья, да!
К этому ответу я пришел путем усиленных раздумий, но она ничего не сказала. Странно… С этой мыслью я прислушался — и разобрал ее сонное посапывание.
…Никогда не перестану удивляться, как быстро она засыпает.
Кстати — я ведь еще не ответил на мэйл. Вспомнив это, я принялся набирать ответ.
Я кинул взгляд на часы в углу дисплея.
«22:59»
Я был занят набором текста письма.
Как вдруг мое сознание прервалось.
30 апреля (четверг) 23:18
Так, ну а теперь пора кое-кому позвонить.
1 мая (пятница)
1 мая (пятница) 08:14
Брошенное мной «доброе утро» Коконе проигнорировала.
Обычно она влезает в мои разговоры, когда ей захочется; сегодня, однако, она держалась на удивление сдержанно и общалась только с другими одноклассниками. Впрочем, при всем этом она изредка кидала на меня взгляды; лицо у нее было страшноватое.
Не знаю, что на нее нашло. Почему она ни с того ни с сего стала так себя вести — понятия не имею. Поскольку в этой ситуации я был не в настроении трепаться с приятелями, то попробовал отгородиться от всех, сунув в рот умайбо со вкусом сыра.
— Ты чем-то обидел Кири?
Чего еще ожидать от Дайи. На мои тонкие намеки он ни малейшего внимания не обратил и врезал вопросом в лоб.
— …Не знаю.
— Понятно… мм, вот. Я скажу тебе одну хорошую вещь.
— Хорошую вещь?
Может, он знает, почему сегодня утром Коконе ведет себя так странно?
— Это было, когда она сдавала свои первые семестровые экзамены в первом классе средней школы. Она очень хотела получить хорошие оценки — потому что это же первый экзамен — и готовилась почти всю ночь. Из-за этого она заснула прямо во время третьего экзамена. Проблем бы не было, если б она спала молча, но нет, во сне она говорила, прямо посреди молчавшего класса. Если я правильно помню, это было что-то вроде «ааа, это трико такое тесное, я не помещаюсь…»
— …Послушай, Дайя, ты вообще о чем?
— О чем я говорю? О ее уязвимом месте. Ее не так-то просто заставить кого-то сильно невзлюбить. У тебя есть шанс избавиться от нее, попав в ее список плохишей. Расскажи это ей сейчас — и ты вышел из игры!
— Эмм, вообще-то мне этого не хочется, знаешь? И, по-моему, история довольно миленькая.
— Нет, она только пока миленькая. Дальше начинается самое смешное. Дальше начинается Слюнопускательная Легенда Коконе.
У меня было плохое предчувствие, так что я молча закрыл уши ладонями. Но Дайя схватил меня за руки.
— Нет, не хочу больше слушать!
— Неее, я уже не про эту историю. Глянь туда!
Я посмотрел куда показывал Дайя. Там лицом друг к другу стояли и о чем-то беседовали Отонаси-сан и один из учеников; лица у обоих были серьезные.
Интеллигентного вида ученик, узкоглазый и в очках в черной оправе — это наш староста Рюу Миядзава. В отличие от Дайи, которого выбрали на должность старосты в первом классе чисто из-за оценок, этот к своим обязанностям относится очень ответственно. Хороший ученик, но не ботаник — он известен как очень надежный староста.
Я неохотно подошел. Сказать по правде, я с трудом переношу его самоуверенную манеру держаться.
— …Что случилось?
Они оба повернули головы в мою сторону, когда я спросил.
— О, Кадзуки. В общем, я собиралась войти в класс, но этот парень меня не пускает.
— Разве это не естественно? Почему ты так запросто заходишь в класс к старшим? Сейчас ведь даже не обеденный перерыв!
Кстати, да, Отонаси-сан редко заходит сюда, кроме как в обеденный перерыв. Может, из-за того, что она хотя бы делает вид, что соблюдает школьные правила, вместо того чтобы просто плевать на них.
— Держу пари, ты опять собираешься куда-то утащить Хосино, я прав?
— Что мне надо от Кадзуки — не твое дело.
— О, еще как мое. Я, видишь ли, сейчас староста. Я обязан присматривать за учениками этого класса. Ты не в курсе, что первый урок уже вот-вот начнется? Если ты заберешь его сейчас, то он не успеет вернуться до звонка.
— А мне до лампочки. У нас есть более важные дела.
Сперва я не понял, что она имела в виду, но, чуть подумав, осознал, что ответ мог быть только один.
…Что-то связанное со «шкатулкой».
И для меня это что-то тоже важнее всего на свете.
— Эм… Миядзава-кун. Прошу прощения. Я выйду вместе с ней.
Он уставился на меня осуждающе. Под его пронзительным взглядом я машинально сделал шаг назад.
— Послушай, ты что, делаешь все, что она тебе велит?
— Д-да нет же.
— Ну ты и размазня. Как насчет подумать своей головой, а не ходить послушно куда девчонка скажет?
— Эй, ты несешь чушь. Ты говоришь так, как будто у Кадзуки нет своей собственной воли, — перебила Отонаси-сан. Миядзава ухмыльнулся и ответил:
— Ой, прости. Тебя оскорбило, что о твоем любимом плохо говорят? А, или тебя беспокоят мои слова, что ты им вертишь из собственного эгоизма?
— Ах ты…
Отонаси-сан смотрела на него ледяным взглядом. Миядзава хихикнул.
— Что? Если желаешь возра-…
– П о х о ж е, т ы э т о д е л а е ш ь н а р о ч н о.
После этих ее слов Миядзава заткнулся.
— То, что ты староста, — еще не повод так вмешиваться в наши дела. Ведь до сегодняшнего дня тебе было наплевать, верно? И что это вдруг случилось ни с того ни с сего? Чего ты добиваешься, навязывая нам свое общество? Может, хочешь придумать повод и дальше с нами естественно общаться?
— …Не понимаю, о чем ты.
— Хорошо, если так. Просто твое поведение привлекло мое внимание, я сейчас очень чувствительна к тому, что происходит вокруг. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Кроме того, если это не было всего лишь недоразумением, то, по крайней мере, мои слова должны были бы тебя чуток припугнуть.
Я следил за их перепалкой в немом изумлении. Что это нашло на Отонаси-сан?
— Кадзуки, идем.
С этими словами Отонаси-сан потянула меня за собой.
— А, ага…
Миядзава-кун без слов смотрел на мою руку, которую она держала; его лицо чуть напряглось. Да уж, это странновато малость, что он к нам привязался, ведь обычно ему до нас совершенно нет дела.
Когда меня вытянули из класса, за дверью оказались Харуаки, который, похоже, возвращался из туалета, и Асами, пришедшая за Отонаси-сан.
— О, что такое, Хосии? Сбегаешь?
— …Сбегаю…
Асами-сан, услышав легкомысленные слова Харуаки, прилипла взглядом к нашим сцепленным рукам. Затем, чуть приподняв голову, она прищуренно посмотрела мне в лицо. …Пугает она меня.
— О, что с тобой, Рико-ти? Странная ты сегодня.
Она продолжала сверлить меня взглядом, не обращая внимания на прозвище, которое обычно ее бесило.
— А-асами-сан, кажется, со вчерашнего дня какая-то не такая… да, Харуаки?
— Мм? Правда?
Харуаки уже забыл о вчерашнем дне. У этого парня ветер в голове.
— …Мария-сан.
— Прости, я сейчас тороплюсь.
Произнеся эти слова и кинув на Асами быстрый взгляд, она развернулась. Асами-сан, явно в шоке от такого отношения, понурилась.
Затем забормотала себе под нос.
— …Чтоб теневые власти нашей школы завалило спамом с клеветой на Кадзуки Хосино и неприличными картинками с его участием…
Как будто это я виноват в таком отношении Отонаси-сан!
1 мая (пятница) 08:31
Мы, как и вчера, отправились на задний двор.
— Ты знаешь, о чем я, верно?
Я сглотнул и кивнул; она прислонилась к стене. Похоже, у нее появилась новая информация о нынешней «шкатулке».
— Есть несколько вещей, которые я хочу у тебя спросить.
— Давай.
— Почему мы с тобой так часто вместе?
— Почему? …Ну, потому что быть рядом со мной тебе удобно, да? Поскольку так у тебя больше шансов встретиться с «0».
— …Именно.
Я считал, что дал вполне безопасный ответ, но Отонаси-сан продолжала хмуриться.
— Погоди. Значит, ты в курсе своего положения и все понимаешь правильно, верно?
— ?.. В смысле?
— Ну это… понимаешь! …Ладно, проехали. Ну да, ты никак не мог сказать что-то подобное, если б твое чувство не было серьезным. Я должна ответить максимально откровенно. Я просто хотела уйти от этого. Кадзуки, я…
— Погоди секундочку!
Когда я ее прервал, Отонаси-сан повысила голос:
— …Зачем ты меня перебил!
— П-прости… но ты вообще о чем собираешься сказать? Разве не о «шкатулке»?
— О «шкатулке»?.. Да ты что говоришь? «Шкатулка» — это важно, конечно, но разве не очевидно, что я тебя позвала из-за твоего вчерашнего звонка?
— Вчерашнего звонка?
— Да, вчерашнего… — тут она осеклась, распахнула глаза и с силой втянула воздух.
— …Вот оно что. Тот мэйл позавчера. Нет, но так не должно… Спустя столько времени вместе с Кадзуки такого не должно быть, даже по телефону…
— Отонаси-сан?..
— Кадзуки, я хочу кое-что уточнить.
Она прекратила бормотать себе под нос и произнесла эти слова громко и внятно.
— Вчера ты… признался мне по телефону, верно?
Признался?
Под «признался» она подразумевает «согласна ли ты встречаться со мной?»
— Ты сказал по телефону, что снова признаешься, но уже лично, завтра — то есть уже сегодня.
— Я — я не…
— Мда, ты бы такого не сделал. Точно, если подумать, так и есть.
— Конечно же, не сделал бы! С ч-чего ты вдруг заявляешь, что я сделал та-…
— Тогда возьми и проверь по своему мобильнику.
Получив приказ в таком спокойном тоне, я кивнул, достал мобильник и открыл список исходящих звонков.
Самое верхнее имя:
«Мария Отонаси»
Время звонка: 1 мая, 1:49.
Невозможно. В это время я должен был уже спать. Я не помню, чтобы я звонил Отонаси-сан.
— Вчера… нет, по дате — сегодня. Ты позвонил в два часа ночи и объяснился мне в любви. Вот то, что я знаю о положении дел.
Никак я не мог этого сделать. Но, с другой стороны, Отонаси-сан не стала бы врать и выдумывать все это, только чтобы поизмываться надо мной.
Но все же — никак, ни за что я не мог сделать то, чего не делал.
— Может, чей-то прикол? Правда, не знаю, как им это удалось.
— Прикол… да? Короче говоря, ты заявляешь, что кто-то воспользовался твоим телефоном и признался мне в любви ради прикола, или что-то вроде того?
Звучит, может, бредово, но это единственное, что приходит мне в голову. Я уже собирался кивнуть, когда Отонаси-сан продолжила.
– П р и з н а л с я т в о и м с о б с т в е н н ы м г о л о с о м?
— …Э?
Я разинул рот, как дебил; Отонаси-сан же не останавливалась.
— Если только у тебя нет брата-близнеца, с которым тебя разлучили во младенчестве, я делаю такой вывод. Вне всякого сомнения, это был твой голос, Кадзуки.
— Т-ты просто плохо слышала! Ты просто приняла его за меня, потому что звонок был с моего телефона… наверно…
— Кадзуки, я провела рядом с тобой целую человеческую жизнь. Я не могла ошибиться с твоим голосом.
Лицо ее дышало убежденностью. Да я и сам не думаю, что она может принять кого-то за меня по голосу.
Но это значит, что признался ей все-таки я? Нет, это тоже невозможно. Отонаси-сан убеждена, что голос был мой, ну а я убежден, что я ей не признавался. Но звонок был, это факт.
— Противоречие…
— Именно, противоречие. Полнейшее. Следовательно…
Да.
Такого противоречия просто не может быть. Следовательно –
— Это — р а б о т а «ш к а т у л к и».
При слове «шкатулка» мне рефлекторно стянуло грудь. Я пока что не знаю, что происходит, но мою грудь уже стянуло страхом.
— Мы должны найти способ борьбы, и как можно скорее. «Владелец» целится в нас, это очевидно. И явно с плохими намерениями.
— Что же мне?..
— Дай подумать… Мне нужно время разобраться в ситуации. Пока что просто подожди, пока я не найду ответ. А там я решу, как нам действовать.
Я молча кивнул.
— Разговор окончен. Я возвращаюсь к себе в класс.
С этими словами Отонаси-сан развернулась и зашагала прочь, не оглядываясь.
1 мая (пятница) 09:32
В класс я вернулся после первого урока; Коконе уже стояла возле двери в устрашающей позе. Когда наши глаза встретились, она почему-то посмотрела на меня сердито. Лицо ее слегка покраснело. Может, она за что-то злится?
— …Я жду…
— Э?
— Я жду, когда ты ко мне подойдешь!
Она повысила голос; вид у нее был довольно угрюмый.
— И несмотря на это, ты прогулял первый урок с той девчонкой! Что вообще такое! Ничего не понимаю! Ты сплошная загадка, Кадзу-кун!
На мой взгляд, загадка тут — что так возбудило Коконе, но пока что я решил эту мысль оставить при себе.