— Вспомнила!
— Что ты вспомнила? — делано-равнодушно поинтересовался Денис.
— Вчера они с нашим генеральным по магазину ходили, инспекцию проводили какую-то.
— Думаешь, проверку какую-то проводили? Этот дядечка из мэрии, он выступал сегодня после вице-мэра.
— Да нет, на проверку похоже не было. Смеялись, шутили, будто старые друзья.
Да, скорее всего, старые друзья и есть, подумал Денис, вспомнив об аналитических выводах, которые сделал Макс на основании поиска в Интернете. Если речь идет о крупных взятках или «откатах», намного удобнее проворачивать такие делишки со своими приятелями, а не с людьми с улицы. Всегда ведь есть опасность, что заложат. Со своими же — намного надежнее.
— Смотри, к нему девица подсела.
— Что за девица? И пожалуйста, Леночка, не так громко. — Денис пожалел, что сел почти спиной к Локтеву. — Давай лучше местами поменяемся, а то ты смотришь на кого угодно, а не на меня.
— Ой, ну что ты, не обижайся, я ведь в первый раз в таком шикарном заведении, мне хочется все-все-все запомнить, чтобы девчонкам было что рассказать, понимаешь?
Они пересели, Лена увлеклась едой, строго тестируя качество еды в одном из лучших ресторанов города в сравнении со стряпней своих родственниц, а Денису открылся полный обзор соседнего столика.
Спутницей Локтева была стильная молодая женщина, лет двадцати пяти, в ярко-красном костюме фирмы «Эскада». Платиновые волосы были подстрижены дорогим стилистом, может быть, самим Зверевым. На шее — скромное ожерелье геометрической формы, скорее всего, от Картье, именно они специализируются на таком дизайне. Интересно, кто она ему? На любовницу не очень похожа, разговаривают друг с другом они очень нейтрально, дружелюбно и спокойно. Хотя это еще ничего не значит.
— Папа, мне в Лондон надо на аукцион, — наконец услышал Грязнов-младший.
Значит, это дочь. Хорошо живут московские чиновники, если их дочурки разъежают по Кристи-Сотби и покупают там предметы искусства. Или что они там вообще делают?
— Подожди, дорогая, я сам туда полечу через пару дней. Надо повидаться кое с кем. Полетим вместе, хорошо?
Даже так. Вся семейка собирается в Британию. У Локтева там намечены какие-то важные встречи. Может, его связь с оксфордским ученым все-таки существует? Денис напрягся, такой случай упускать никак нельзя. Но в Британии сейчас у него знакомых, которые могли бы проследить за Анатолием Евгеньевичем, нет. Придется лететь самому. Пару месяцев назад он сделал себе английскую визу, но не полетел, в том деле удалось обойтись без командировки. Теперь пригодится. Надо будет только по своим каналам узнать, на какой самолет и в какой день Локтеву закажут билет.
Утром Гордеев первым делом позвонил Ирине Турецкой. Можно было, конечно, поступить по-другому: съездить в очередной раз в Лефортово к своему ненаглядному подзащитному и задать ему тот же самый вопрос, но, во-первых, Гордеев совершенно не был уверен в том, что получит адекватный ответ, во-вторых, на всю эту нехитрую операцию могло уйти много времени. Ну а в-третьих, хоть Гордеев и получил сразу же беспрепятственный допуск к своему клиенту, он охотно допускал, что следователь Игнатьев может наконец возжелать с ним увидеться, а эта перспектива Юрия Петровича совершенно не прельщала. Вообще же, вспоминая события вчерашнего дня, в частности более чем неформальное общение с господином Игнатьевым, адвокат с трудом мог поверить, что некоторые из них могли иметь место в его трудовой биографии. Как он мог поддаться на эту авантюру — уговоры Грязнова — и отлупить майора ФСБ?! Неужели он действительно это сделал? С одной стороны, по прошествии некоторого времени событие это представлялось чем-то фантастическим, с другой — сомневаться все же не приходилось, хотя бы потому, что правая рука все еще побаливала. Это Гордееву вообще не понравилось. Бывший боксер, он вроде бы умел бить с наименьшим ущербом для себя, а тут — такая незадача. Надо бы, что ли, в спортивный зал походить, выбрать время.
Итак, Гордеев позвонил жене Турецкого, или, как она сама себя называла, соломенной вдове.
— Ира, здравствуйте, это Гордеев. Я вчера забыл спросить вас про машину…
— Про нашу машину? — уточнила Турецкая.
— Ну да.
— А что с ней? — В ее голосе появился легкий испуг.
— А что, с ней должно было что-то случиться? — в свою очередь насторожился Гордеев.
— Откуда я знаю, это же вы звоните ни свет ни заря и говорите что-то про машину! Подождите, я сейчас в окно выгляну… Стоит вроде, — через несколько секунд молчания с облегчением сообщила Турецкая.
— Ну да, я же вот и обратил внимание, что она стоит возле подъезда. Потом еще вспомнил, как вы мне сказали, что вы — «на колесах». А Александр Борисович говорил мне, что она сломалась.
— Уже все в порядке. Я забрала ее из сервиса.
— Понятно. Рад слышать. Вы хорошо водите?
— А что, хотите покататься?
— Да нет, это я так, к слову.
Надо отдать ей должное, для женщины, супруг которой был ославлен на всю Москву и посажен в тюрьму, она все-таки держалась очень сильно.
— Так что у Александра Борисовича случилось с машиной?
— Какая-то ерунда… Я так и не поняла. После резкого левого поворота пропадали тормоза — педаль проваливалась, и машина не тормозила. Сашка замучился искать, в чем дело, и оттранспортировал тачку в сервис, у него слесарь знакомый. Оказалось, что ремонт должен был занять несколько дней. Так что машину из мастерской уже я забирала. Позавчера.
— А когда случилась эта поломка, вы присутствовали?
— Представьте, да, — усмехнулась Турецкая. — Если вы думаете, что это коварные злодеи, которые подбросили мужу мертвую стриптизершу, организовали, то должна вас разочаровать. Кроме нас двоих в машине никого не было.
— У вас есть телефон этой мастерской, где чинилась «Нива»? И как зовут слесаря?
— Сейчас поищу…
В авторемонтной мастерской, расположенной на тихой Живописной улице, было много интересного. Немного экзотическая мастерская оказалась. Например, еще при въезде там стояла грузовая «Газель» с табличкой под лобовым стеклом: «Пустой. Трезвый. Денег нет». А сзади, на слегка помятой «Оке», Гордеев прочитал: «Спешишь? Перепрыгни!»
— Наверно, кто-то так и пытался сделать, — мрачновато прокомментировал Гордеев, — перепрыгнуть.
— Наверно, — пожал плечами какой-то чумазый парень в комбинезоне, вытирая руки ветошью.
Тут адвокат заметил еще одну машину — совершенно сплющенный «Москвич». А на чудом уцелевшем заднем стекле была наклейка: «Тормоза придумал трус!» Отчего-то Гордееву стало неуютно, и он повернулся к чумазому парню:
— Кто здесь Виктор Валентинович, не подскажете?
— Я здесь Виктор Валентинович, — равнодушно сказал парень. — Какая у вас машина?
— «Форд».
— Странно. Я по иномаркам не… А кто вас прислал?
— Турецкий Александр Борисович.
— А, следак.
— Да. Только я не чиниться, у меня пара вопросов.
— Время вообще-то не казенное, — сказал парень. — Оплачивать будете или как? Я кредитные карточки не принимаю.
— Оплачивать не буду, — с надеждой сказал Гордеев. — Я — адвокат Турецкого. Может, вы слышали уже: он попал в беду. Сидит сейчас в СИЗО по совершенно нелепому обвинению.
— Не знал. Ну и дела пошли.
— Да уж. — По физиономии слесаря Гордеев видел, что тот не врет, об аресте Турецкого он действительно не знает.
— Ладно, выйдем, я перекурю.
Они вышли на улицу, и Гордеев спросил, что же случилось на самом деле с машиной Турецкого.
— Ну как сказать… Шлангочка, по которой течет тормозная жидкость, просто сорвалась с креплений и при левом повороте чем-то пережималась. Вот и все.
— Все? — не поверил Гордеев.
— Это немало.
— И вы это чинили несколько дней?! Насколько я понял, Турецкий у вас — привилегированный клиент.
— Сан Борисыч-то? Ну вроде того. Дело в том, что я предложил ему сделать полную проверку тормозной системы. А он не возражал. Ну а вся процедура с прокачкой и с гарантией — обычно хороший день возни, а может, и два. Но вышло три. То да се. Бывает.
— Эта неисправность, если ее не чинить, могла привести к серьезной аварии?
— Сдуру можно и хрен сломать, — грубовато, но неопределенно ответил слесарь.
— Что вы имеете в виду?
— Если бы он, еще не зная про неисправность, поворачивал на скорости сто километров в час, а навстречу пер КамАЗ, это было бы скверно. Но раз Сан Борисыч вовремя это заметил, то он перед левыми поворотами и так скорость сбрасывал до минимума.
— Понятно, — разочарованно протянул Гордеев. — Скажите, Виктор, а вот эта шлангочка, как вы говорите, которая сорвалась… Могли ее специально сорвать?
— Да запросто. Странно, что вы об этом говорите… Я и сам так сначала подумал было, потому что мне показалось, что уж больно как-то… не объяснишь словами, в общем! — Слесарь с досадой затоптал окурок. — Я хотел Сан Борисычу сказать, когда он за тачкой приедет, что странная поломка, но приехала жена, и я не стал ее пугать. А она ж мне не сказала, что он сидит.
— Да запросто. Странно, что вы об этом говорите… Я и сам так сначала подумал было, потому что мне показалось, что уж больно как-то… не объяснишь словами, в общем! — Слесарь с досадой затоптал окурок. — Я хотел Сан Борисычу сказать, когда он за тачкой приедет, что странная поломка, но приехала жена, и я не стал ее пугать. А она ж мне не сказала, что он сидит.
— Это ненадолго, — заверил адвокат.
Автослесарь посмотрел на него с сомнением, но ничего не сказал.
Выехав из автосервиса, Гордеев глянул на часы: время до встречи с Федором Аксентьевым еще было, и Гордеев позвонил Денису. У того пока что никаких новостей не имелось (или просто жук, как обычно, не хотел делиться промежуточными результатами), и Юрий Петрович решил позвонить Грязнову-старшему, рассказать о своих последних изысканиях.
— Юра, — сразу прервал поток его красноречия Вячеслав Иванович, — ты мне просто скажи, что получается в сухом остатке, лады?
Гордеев подытожил:
— Турецкий обращается в автосервис с жалобой на легкое «недомогание» своего авто. Но слесарь его уверяет, что это всерьез и надолго, скажем, дня на три. Проблемы с машиной, вполне вероятно, были ему кем-то подстроены.
— Зачем?
— Я думаю, не затем, чтобы Турецкий разбился, а затем, чтобы он взял черную служебную «Волгу» и влип в неприятную историю именно на ней.
Вячеслав Иванович подышал немного в трубку, затем сказал:
— Понятно. Так оно… респектабельней выглядит в глазах общественности. Работник Генпрокуратуры нажрался как свинья и застрелил шлюху прямо в служебной машине. А еще они нам про каких-то двенадцать оборотней в погонах втирают. У самих рыло в этом самом…
— Не шлюху, а стриптизершу, — поправил Гордеев.
— Я же общественное мнение тебе излагаю, — объяснил Вячеслав Иванович.
В полдень Гордеев в своем рабочем кабинете юрконсультации встретился с Аксентьевым. Федор поздоровался молча, и по его унылой физиономии Гордеев сделал вывод, что говорить ему вообще не слишком-то хочется, да и, пожалуй, он уже жалеет, что ввязался в эту историю, и если бы не его отношения с Денисом Грязновым, то вряд ли бы он это сделал…
— Не нашли?
— Нет, — вздохнул Аксентьев.
— Рассказывайте.
— Только я вас прошу, Юрий Петрович… я же могу потерять работу, если выяснится, что я кому-то передаю информацию о наших работниках.
— Я все понимаю, — успокоил Гордеев. — Но сотрудничество это — безусловно в наших обоюдных интересах, так что не волнуйтесь, рассказывайте, что у нас есть на сегодняшний день.
— Этого парня, с которым общался ваш Турецкий, зовут Александр Богомолов. Он официант. Он обслуживал Турецкого на тех редких кадрах, в которых засветился, и перемещался явно в сторону точки «мертвой зоны» — моментов перезарядки пленки. Их, вероятно, было два или три по полминуты.
— Но откуда ему это могло быть известно?
— Богомолов дружил с одним нашим видеоинженером, и тот ему кое-что показал… Что еще? Богомолов работает у нас пять месяцев. Студент МГУ, заочник. Учится на четвертом курсе юрфака.
— Выходит, они с Турецким не только тезки, но и коллеги?
— Выходит. Он не москвич, родом из Тулы. Двадцать семь лет. Холост. В Москве снимает однокомнатную квартиру, где живет один, по свидетельству соседей, даже без женщины. Так вот, там, на этой квартире, его нет. На работе тоже не появляется, оказывается, несколько дней назад, на следующий день после встречи с Турецким, он хотел взять отгул, ему не дали, но он все равно не вышел.
— Где находится его квартира?
Федор почему-то снова вздохнул:
— На Пироговской улице…
Гордеев наморщил лоб, повспоминал.
— Подождите-ка, но это же рядом с вашим клубом!
— Вот именно.
— А… — Гордеев внимательно посмотрел на своего собеседника. — А как давно он ее снимает?
— Так и знал, что вы спросите. Пять месяцев.
— Ага, значит, он снял новое жилье одновременно с тем, как устроился к вам на работу?
— Получается так.
— А где жил раньше?
— Это нам неизвестно. Есть, правда, его тульский адрес, там живет старшая сестра с семьей. Видятся они редко, и где Богомолов сейчас, она понятия не имеет.
— Общежитие МГУ?
— Нет, я проверил. И потом, он же заочник. Учился, правда, и на очном отделении, но только один год, и уже давно, чуть ли не лет пять назад.
— Выходит, его учеба несколько затянулась?
— Выходит. Мало ли что в жизни бывает.
— Это верно. В Америке вон актеры часто официантами подрабатывают, а у нас, значит, пришло время юристов… Сколько зарабатывает официант в «Распутине»?
— Зависит от чаевых. Непредсказуемо. Зарплата Богомолова составляла десять тысяч рублей.
— Не так уж плохо для бедного студента, если сверху еще и чаевые…
— А кто сказал, что он бедный? — с раздражением уточнил Федор. — Этот Богомолов на «БМВ» ездил. Правда, на «трешке», но все-таки. К сожалению, я это только сегодня узнал, кое-кто из ребят вспомнил, в основном-то Богомолов пешком приходил.
Гордеев присвистнул. Странная вырисовывалась картина. Странный получался официант. Какого вообще черта он делал в «Распутине»?
— Как же он попал к вам на работу?
Федор снова шумно вздохнул и выдавил:
— Понятия не имею.
— То есть как? — удивился Гордеев. — Это что, такая секретная информация?
— Она не секретная, ее просто нет. Ее стерли из компьютера.
— Подождите, подождите… — Гордеев даже стукнул кулаком по столу. — Стерли из компьютера? Так, может… ФСБ? Майор Игнатьев?!
— Это вы сказали, не я, — на всякий случай уточнил Федор. — Но — скрывать не стану, как-то все мерзко совпадает. Я опросил кое-кого из других официантов и менеджеров, вообще никто не знает, как парень к нам попал.
— Но кто-то же должен был принимать это решение?
— Этот человек уже уволился, представьте, Мартынов его фамилия.
— Час от часу не легче. А где он-то сейчас?
— Тоже не могу найти.
Гордеев задумался. Уместно ли продолжать нажимать на Федора Аксентьева, заставляя выдавать его не секретную, но все же служебную информацию? Как знать, не наблюдает ли кто-нибудь за ним, не подставит ли его Гордеев таким образом?
— Давайте на этом остановимся. Я очень благодарен вам за сотрудничество и дальнейшими поисками займусь сам.
Морщины на лбу секьюрити несколько разгладились.
— Только, — продолжил Гордеев, — пришлите мне паспортные данные на этих двух человек, хорошо?
На следующее утро Денис обнаружил в офисе не только Макса, но и Колю Щербака.
— Ну как ты вчера? Разобрался?
— Не смеши меня, что там разбираться! В больнице девицы не было, о ДТП рядом с Большим театром никто и слыхом не слыхивал. Работал психотерапевтом до восьми часов вечера. От этой мамаши невозможно было отделаться. Спасибо тебе великое, начальник.
— Заплатила хоть? — поинтересовался начальник.
— Да, все чин чином.
— Вот и славненько. А как удалось отцепиться?
— Ну она требовала, чтобы я проследил все маршруты похождений ее дочурки, а я строго так ей сказал, что в случае обнаружения уголовных правонарушений — хранения наркотиков, участия в грабежах-разбоях — мы обязаны передавать информацию в милицию.
— А она что?
— Да поистерила изрядно и поехала домой со своей крошкой разбираться. Денис, может, нам от женщин больше заказов вообще не принимать?
— Я бы с удовольствием, но иногда они бывают весьма выгодными.
— Все свою приму-балерину забыть не можешь?[5]
— Прекрати, эту тему мы уже закрыли. — Дениса уже достало, что над ним до сих пор подшучивают коллеги, после того как они занимались выполнением всяких поручений от звезды русского балета Вероники Кутилиной, страдавшей манией преследования.
— Извини, шеф, больше не буду. Был не прав, вспылил, — хихикнул Щербак.
— За мужичком одним не последишь сегодня? Хорошо бы его немного попрослушивать, но он высокопоставленный чиновник московской мэрии, номер может не пройти.
— А что узнать надо?
— Когда летит в Лондон и каким рейсом, ну и вообще, как дни свои проводит, куда ездит, с кем разговаривает.
— Ладно, шеф. Будет сделано. Может, и без прослушки обойдемся. У меня в центральных авиакассах девчонка знакомая работает. Толковая, надо сказать. Если он под своим именем полетит, то обязательно узнаем про его перелеты. Как зовут-то этого чиновника?
— Локтев Анатолий Евгеньевич. Да, у своей девочки в авиакассах не мог бы попросить для меня билет заказать до Лондона на тот же самолет, что и Локтеву?
— Куда это ты намылился? — с завистью спросил Коля.
— Нужно проверить, с кем наш Локтев за границей общается. Сам понимаешь, рутина.
— Вот так всегда — ты по заграницам, а мы тут с сумасшедшими бабами идиотские дела распутываем!