А со стороны посмотреть — всё чинно и благопристойно. Ещё одна зарубежная церковь, вносящая посильную лепту в возрождение данного конкретного кусочка русской земли…
Сунг Лу тем временем трижды посигналил, плечистый охранник открыл ворота, пикап примял колёсами гравийную дорожку и свернул к хозблоку, обслуживавшему когда-то скромную кухню, а теперь целый ресторан.
Здесь машину уже ждала тётка Тхе. Морщинистая, вечно злая, — ещё бы ей не злиться, икавши весь день, пока её «добрым словом» поминали добытчики на болотах. Сама она, причём на полном серьёзе, называла себя незаконнорождённой дочерью легендарной мадам Вонг. Переворачивалась ли при этом в гробу предводительница китайских пиратов, нам доподлинно неизвестно. В любом случае пройдоха и сводница Тхе была далеко не дурой и, подобно Цезарю в его лучшие годы, делала три дела сразу: следила за рестораном, держала публичный дом и вела аптекарский бизнес. И конкурентам никакого приступа к ней не было.
— Ну? Сто привесли, покасывайте!
Добытчики выстроились перед ней в линию, тётка Тхе мигом оценила добычу и каждому вынесла вердикт — в плане пайки и дозы. Закон у неё был простой — кто не работает, тот не ест. Ничего нового, только, в отличие от социализма, у тётки Тхе этот закон ещё и работал.
— Карасо. Молодсы, — похвалила она Винта и Сучка, благосклонно кивнула и велела обиходить успешных змееловов по высшему разряду. Выдать риса с мясом, чаю и — ура! — по две дозы. Правда, всё сразу хорошо не бывает — непальский гашиш попался паршивый. Он легко крошился, отдавал плесенью и «вставлял» хоть и сильно, но на короткое время. Ну ладно, и на том спасибо. Подельники наконец-то словили кайф, о котором весь день мечтали на болотах, в очередной раз порассуждали, а не дать ли «этой суке Тьфу» по башке, хором поржали, когда «пробило на ха-ха»… Да, ради этого стоило жить, стоило день за днём вылавливать на пригорках кусачих рептилий. Винт даже не вымыл рук, от которых продолжало разить мертвечиной. Он просто перестал ощущать этот запах.
Двое человекоподобных спали на грязных матрасах, отключив за ненадобностью мозги.
Потом настало утро…
— Эй! Вы двое, — сказала во время завтрака тётка Тхе и поманила высохшим пальцем, смахивавшим на заточку и наверняка таким же смертоносным. — Ко мне в кабинет. Сиво!
Сучок и Винт испуганно переглянулись. «Неужели снова на кошек?.. Господи, за что?..»
Даже не допив чай — кстати, далеко не ароматный «Оолонг», а противный, пахнувший вениками, но всё-таки чай, — подельники спустились в полуподвал, где и был устроен хозяйский кабинет. Без окон, зато с могучими замками и толстыми стенами. Очень похожий, между прочим, на камеру в штрафном изоляторе. Внутри довольно зловещего помещения сидели четверо персонажей. Толстый незнакомый китаец, вежливо-подобострастный Сунг Лу и двое опухших «синяков» — оба новенькие, успевшие проработать где-то с неделю. Одного вроде бы звали Кузнецом, второй откликался на Серёгу.
— Здрасьте вам… — хором произнесли заготовители. Нет, здорово всё-таки было бы дать Сунг Лу по башке, облегчить ему карманы и укатить прочь. На его же пикапе. В светлое счастливое далёко. Туда, где голубая вода бассейнов смывает мерзкую вонь, а на маленьких плотиках тихо позвякивают бокалы…
— Значит, так, — не здороваясь, начал толстый китаец. — Хотите, однако, заработать на пять доз? И по тысяче рублей? Однако, на рыло…
Странный китаец. По-русски шпрехает почти без акцента. Как будто срок тянул где-нибудь на Оке. А это его «однако»… Прямо не китаец, а чукча. Только не из тундры, а из дурацкого анекдота.
Впрочем, Винту с Сучком рассуждать было некогда, они лишь печёнками уловили некую неправильность и насторожились, опасаясь подвоха.
— Конечно хотим, — ответили они вслух.
Да за пять доз! Хоть того же непальского!.. А за тысячу-то рублей… Тут и марокканским можно разжиться. Уж он-то и блестит божественно, и по мозгам шибает отлично, и глотку совсем не дерёт…
— Вот здесь, в лесу, — китаец развернул карту и с видом полководца ткнул пальцем-сарделькой в цепочку охристых пятен, изображавших поляны, — стоит лагерем поисковый отряд. И у них там во-от такая здоровая… — он встал из-за стола, примерился и поводил ладонью на уровне своей груди, — …собака. Её нужно взять. Живьём. Приманка и необходимое снаряжение будут. Вопросы имеются?
— Вопросов не имеется, — по-гвардейски вытянулись Винт с Сучком. — Когда выступать?
Да за пять доз… Хоть живого, хоть мёртвого… Да кого хошь…
— Немедленно. — Лжечукча снова сел и кивнул на опухших. — Пойдёте вчетвером. Сунг Лу подвезёт.
«Эх, лучше бы вдвоём, чтобы по десять доз… — угрюмо покосились Винт с Сучком на нежеланных подельников. — И по две тонны на рыло… Может, этим уродам дать по башке?»
Серёга и Кузнец им не нравились сразу. Во-первых, конкуренты. Во-вторых, толку от таких — чуть. Ну а в-третьих, подобный взгляд — липкий, оценивающий — встречается только у ментов. А бывших ментов на свете нету. Уж в чём, в чём, а в этом-то Сучок и Винт разбирались. Пообщались, на всю оставшуюся жизнь хватит. Мент — это ведь не фуражка и погоны, это ведь состояние души.
— Вот. — Китаец тем временем вытащил продолговатый свёрток, откинул полинялый брезент. — Ружьё. Пневматическое. А вот это, — он поднял картонную коробку, — шприцы для нашей собачки. Летят на тридцать метров. Здесь их три. Бог, — неожиданно усмехнулся он, — любит троицу. Если что-нибудь случится с ружьём — лучше не возвращайтесь. Ясно?
Ружьё было оснащено лазерным прицелом, шприцы заряжены дитилином.[98] Небось лошадиными дозами, раз уж собака, обозначенная китайцем, по размеру больше походила на пони. Кабы не сдох пёсик. А впрочем…
Да за пять доз на рыло мы кого хошь…
Рубен. Чёрная Молния
Что за чудо Московский проспект, когда на нем нет пробок! Не улица, а международный автосалон. Мерцают стёкла вальяжных «Мерседесов», и кажется, что это изнутри отсвечивают очки олигархов. Плывут «Лексусы» и «Вольво», пилотируемые ухоженными красавицами, и трудно отогнать мысль, что это едут из SPA-салонов жёны и подруги тех олигархов. Не замечают дефектов асфальта мощные тяжёлые джипы: чья там охрана внутри, олигархов или их конкурентов? Стелятся хищно проворные «БМВ», и уж в них-то точно сидят те самые конкуренты…
…А вот, куда же без него, и родной автопром. Тот самый, которому наше правительство всё не даёт спокойно и естественно помереть. Оно, правительство, ездит в тонированных лимузинах по трассам, заботливо расчищенным гаишниками от простого народа, а то бы увидело, какими сиротками выглядят на дороге детища этого самого автопрома. Вот угрюмо лихачит «восьмёрка», прозванная в народе «зубилом», из последних сил тащится «классика», движимая, кажется, реактивной отдачей собственного рёва, следом катится горькая ягода «Калина», кем-то купленная, «чтобы не украли»…
А вот и уважаемый раритет, страшно сказать, из середины прошлого века. Покинув подворотню, на Московский не спеша, с достоинством вырулила ископаемая двадцать первая «Волга». Только не надо сразу представлять себе отставшую краску, свисающие лохмотья ржавчины и свирепо-растерянного дедушку за рулём, совершающего ежегодный выезд на дачу! Машина скорее напоминала «Чёрную Молнию» из недавнего фильма. Чёрная, ухоженная, лоснящаяся, с чёрными же номерами, при виде которых хотелось поинтересоваться, куда столько лет смотрит ГИБДД. Этот вопрос не возникал только у посвящённых, которые знали, что буквами «ЛЕБ», ностальгически белевшими на номерах «Волги», некогда пользовались в основном силовые структуры. Пользовались во времена говядины по два рубля и докторской колбасы по два тридцать, но это уже, как говорится, совсем другая история.
Нам важно, что, выбравшись на проспект, «двадцать первая» заняла средний ряд, уверенно набрала скорость и покатила себе в общем темпе — этакий мини-дредноут в лужёной броне с надраенными лампасами молдингов, в свите солнечных зайчиков от зеркальных колпаков на колёсах.
Вот только вместо оленя, взлетавшего в горделивом прыжке над волговскими капотами, на этой машине скалился неведомый науке зверь.
Иные известные нам волговладельцы своих оленей снимали сами, чтобы их с мясом не выломали хулиганы. Здесь имело место украшение из чистого серебра. Вот так. Имеющий глаза да увидит, имеющий мозги да задумается…
«Волга» ехала тихо и спокойно, никого, что называется, не трогая. Увы, печальный закон, отражающий реалии автотрассы, иной раз гласит: «не ты… так тебя». У Обводного канала в хвост современнице мамонтов плотно пристроился джип. Сотый «Крюзер». Полыхнул дальним светом слепящий ксенон, джип почти подпёр «Волгу» толстым, деревья валить, хромированным кенгурятником и трубно рявкнул: «А ну, старьё, исчезни с дороги!»
«Волга» ехала тихо и спокойно, никого, что называется, не трогая. Увы, печальный закон, отражающий реалии автотрассы, иной раз гласит: «не ты… так тебя». У Обводного канала в хвост современнице мамонтов плотно пристроился джип. Сотый «Крюзер». Полыхнул дальним светом слепящий ксенон, джип почти подпёр «Волгу» толстым, деревья валить, хромированным кенгурятником и трубно рявкнул: «А ну, старьё, исчезни с дороги!»
Его проигнорировали. «Двадцать первая» шла по-прежнему шестьдесят, но ведь соблюдение правил движения у нас считается чуть ли не родовым признаком «лоха». Ну а всякий там ископаемый хлам вообще должен смирно держаться в самом правом ряду и не путаться под колёсами у королей дороги!
Яростно взревев, джип резко вильнул, мощно ускорился в том самом правом ряду, снова выскочил прямо перед «Волгой» — и дал по тормозам, коварно подставляя корму. Чтобы хозяина древней машины прошиб кондратий, чтобы он успел всей шкурой ощутить неминуемое столкновение и мысленно пережить все его нешуточные последствия… а потом ещё спасибо сказал водителю джипа за то, что он вовремя, разрывая дистанцию, надавил на газ!
Обычно воспитательно-автодорожный процесс тем и заканчивается… но только не сегодня. Хозяину «сотого» показалось мало. Послушный джип снова тормознул, подставил бампер — и опять прыгнул вперёд. Чувствовалось, люди в нём ехали не простые. Из тех, что умеют преподавать уроки на всю жизнь. В довершение «Крюзер» начал замедлять ход, пока не встал окончательно. И, включив реверс, сдал прямо на затормозившую «Волгу».
Бац! Блям! Дзынь!..
Быть может, владелец джипа посмотрел-таки «Чёрную Молнию», и фильм ему не понравился. Настолько, что он в реальной жизни решил опровергнуть увиденное на экране. Вот мягко хлопнула дверь, изнутри громыхнуло шансоном, и на асфальт спрыгнул, судя по повадкам, повелитель нашей жизни.
Такой всегда прав, вне зависимости от того, под какой из столкнувшихся машин, обличая виновного, валяются обломки и мусор.[99] Невзирая на трёхтысячедолларовый костюм от Армани, он начал увертюру в духе вроде бы уже минувших бандитских девяностых.
— О, блин… — морщась, как от зубной боли, взглянул он на водителя злополучной «Волги», видневшегося за стеклом. — Мало что плесень,[100] так ещё и чёрная… Ну что, чудила, давно с гор слез? Дистанцию кто держать будет?.. Поехали теперь твою плацкарту смотреть.
А сам в душе почти пожалел, что связался. Какая может быть плацкарта у этого чёрного? У таких, как он, ни жилья, ни нормальных колёс, рупь за сто — и регистрации-то нет. «Может, забрать у него развалюху да и сдать на металлолом? Всё копеечка…»
Водитель «Волги» опустил стекло.
— Уезжай, несчастный, — тихо попросил он. — Пока ещё не поздно.
Он был действительно уже в годах. И отчётливо кавказского типа. Тёмно-смуглая кожа, седеющая борода, нос с изысканной горбинкой. И чернёное серебро волос, волнистой гривой падавших на плечи. Такими армянские художники в мультфильмах рисуют исполненных величия древних царей Айастана.[101] И если даже «повелитель жизни» предпочитал совсем другие мультфильмы, он мог бы просто как следует присмотреться к оппоненту, и взгляд этого человека показался бы ему странным.
Так смотрят на докучливого комара. Перед тем как прихлопнуть…
Правду молвить, владелец джипа в людях понимал. Иначе не ездил бы на машине ценой сто тысяч долларов. Однако нештатная ситуация притупила его обычную наблюдательность.
— Что? — оскорбился он, и голос окрасился бешенством. — Ты на кого хвост поднял, чёрный? На кого тянешь? Да я тебе сейчас все штифты…
И не договорил.
Бородач нехотя вылез из «Волги»… подошёл к «Крюзеру»…
…И всадил пальцы в дверь. Небрежным жестом, с лёгкостью. Да не просто всадил, а ещё и продёрнул книзу.
Так самурайские мечи кроят бумажную ширму. Так матёрый кот, подобравшись к хозяйскому креслу, дерёт на нём ткань.
Миг — и на дверцу ни в чём не повинной машины стало страшно смотреть. Разодранный металл, вывернутые слои шумо- и теплоизоляции, обнажённые провода и тяги стеклоподъёмника…
Бородач повернулся к хозяину джипа и спросил по-прежнему тихо:
— Ты хочешь быть следующим?
— Не, — попятился «владыка жизни». Не помня себя, заскочил в джип — и мгновенно отчалил, только чудом больше ни в кого не врезавшись на первых же метрах. Он вёл машину на рефлексах, не имевших никакого отношения к рассудочной деятельности, и, сколько потом ни старался, начало дороги вспомнить не мог. Чтобы точнее охарактеризовать его ужас, скажем так: он испугался всем телом. Именно телом. Разум, склонный просчитывать и сопоставлять, сдал позиции ещё на месте аварии. Спинной мозг, оставшийся на хозяйстве, знал только два варианта: драться или бежать, и выбрал второй. Ну а тело… Тело в срочном порядке решило облегчиться ради простоты и скорости бегства. Вот этой потребности и служили теперь остатки разумности. Только бы успеть. Любой ценой… Не в машине же за сто кусков зелени…
— Червь, — посмотрел ему в спину бородач. Вернулся в машину, включил первую передачу и без суеты тронулся с места.
Ехать ему оставалось недалеко. Буквально за следующим светофором «Волга» моргнула правым поворотником и покинула суету проспекта, уйдя под арку в тенистый двор. Там, под кронами деревьев, стояли боксы маленького автосервиса. Пахло краской, шипел сжатый воздух, приглушённо рокотал компрессор… Автомобильный хлам торчал даже из невывезенного пухто.[102] Кризис не кризис, машины-то ездят. А коли ездят, значит, ломаются. А раз так, их надо чинить…
Чёрную «Волгу» здесь уже ждали. Едва бородач вышел из машины, как навстречу шагнул высокий человек, выглядевший явным соплеменником приехавшему.
Только разговор у них получился не очень похожим на обычную беседу мастера и клиента.
— О, Ваше Могущество… Какая честь для меня! — сказал человек из автосервиса. — Вы без свиты?
Он благоговейно прижимал ладони к груди, и было видно, что всё его существо требовало низко склониться, буквально пасть ниц. И это была не игра в почтительность и не требование, диктуемое страхом, а искреннее, глубокое преклонение, замешанное на любви.
— Я здесь проездом. Я искал вас, князь, чтобы предупредить… — Бородач из «Волги» тяжело вздохнул. — Хранители уходят. Повсеместно. Скоро вы останетесь в одиночестве.
Говоря так, Его Могущество смотрел не на собеседника — на чёрную задумчивую кошку, видимо кормившуюся при боксах. Кошка, похоже, доверяла механикам и малярам, потому что была не одна, а с целым выводком несмышлёнышей-котят. Дети зевали, потягивались, копошились около мамки и смотрели на этот мир весёлыми, совсем недавно прорезавшимися глазами. Наверное, вселенная казалась им добрым местом. Солнечным, безопасным, пушистым. Пока…
— Уходят? Уже? — Тот, кого называли князем, зримо побледнел и до хруста, до боли сжал пальцы. Это при том, что кулаки были пудовые. — Но ведь у них ещё есть время…
— Правила игры изменились, — покачал царственной головой водитель «Волги», и в его глазах промелькнула боль. — К сожалению… Получается, князь, теперь и вам нужно бы пересмотреть ваш выбор. Хотя, естественно, воля ваша. Закон pentagrammatica libertas[103] никто ещё не отменил… Ну а мне, — тут он вытащил огромные, с хорошую репу, золотые часы, посмотрел на платиновый циферблат, украшенный бриллиантами и рубинами, — мне пора… Сейчас сюда приедет червь, которого я побрезговал раздавить. Прощайте, князь.
Он кивнул, но так, что это стоило ответного поклона. Снова посмотрел на кошку, вылизывавшую котят, улыбнулся…
«Волга» сдержанно заворчала, и серебряный хищник мягкой рысью тронулся со двора на свободу.
А буквально через минуту под арку влетел сотый «Крюзер», ведомый повелителем нашей жизни. Оба, что джип, что хозяин, выглядели помятыми и несчастными.
— Крыша приехала, — полетело из бокса в бокс. — Сам Паша Лютый. Вот ведь носит уродов русская земля…
Впрочем, встретили его почтительно, по принципу — не тронь дерьма.
— Здравствуйте, Павел Андреевич. Господи, что это такое с машинкой у вас? Никак с танком поцеловались?..
— Жестокая разборка была, — мрачно выдавил тот. — Всё, не хрен тут разговоры разговаривать. Вы, такую мать, агрегат давайте чините…
Обычная властность давалась ему с трудом, пережитый ужас так и норовил заново устремить все мысли к сортиру. Вот это и называется — пошла непруха. «Пушкин дописался, Гагарин долетался, и эти доездятся, — накручивал себя Паша Лютый, впрочем, без особого успеха. — Хоть номер и чёрный, и выдан ещё в Совке, а хозяина засветит в лучшем виде. А против ствола, будь ты хоть сам Брюс Ли, ручонками особо не помашешь. Это тебе не двери драть с понтом на чужих машинах…»