- Так что если в твоей тупой башке появляются картинки, как мы трое играем пьесу о короле Артуре, Ланселоте и Джиневре, забудь. Не выйдет.
Форкосиган издал смешок. - Боюсь, мои фантазии были более домашними и куда более мерзкими. Просто старый кошмар.
- Ага, я… понимаю, отчего ты был на таком взводе. - "Не реет ли над Эйрелом призрак первой жены, дыша в ухо холодом смерти, как порой навещал ее саму призрак Форратьера?" Вид у него был - краше в гроб кладут. - Но я же Корделия, не забыл? А не кто-то другой.
Он прижался лбом к ее лбу. - Прости меня, мой милый капитан. Я просто уродливый напуганный старик, и с каждым днем делаюсь все старше, все уродливее и все большим параноиком.
- И ты туда же? - Она покоилась в его объятиях. - Хотя насчет старого и уродливого можешь вычеркнуть. Тупоумие не сказалось на твоей внешности.
- Ну, спасибо! Уж надеюсь.
Она порадовалась, что сумела его хоть капельку развеселить. - Это все работа, да? - спросила она. - Можешь ты о ней говорить?
Эйрел сжал губы. - Только по секрету - хотя тебе можно доверить все, что угодно, сам не знаю, с чего я вздумал это уточнять… Похоже, у нас на пороге очередная война, еще до конца года. А мы совершенно не оправились после Эскобара.
- Что? Я думала, военная партия в коллапсе.
- Наша - да. А вот цетагандийская - по-прежнему в строю. Разведка говорит, что они планировали использовать политический хаос, которой мог воцариться после смерти Эзара, чтобы под его прикрытием двинуть войска на спорные скачковые точки. Но вместо этого им пришлось иметь дело со мной и… ну стабильностью это назвать тоже трудно. Динамическое равновесие, в лучшем случае. Но не того рода разруха, на какую они рассчитывали. Отсюда и случай с акустической гранатой. Негри с Иллианом процентов на семьдесят уверены, что это цетагандийская работа.
- Они… предпримут еще одну попытку?
- Почти наверняка. А Генштаб единодушен: со мною или без меня, но цетагандийцы до конца года устроят пробу сил. И если мы окажемся слабы - они будут продвигаться дальше и дальше до тех пор, пока их не остановят.
- Неудивительно, что ты так… погружен в свои мысли.
- Вот как это вежливо называется? Но, увы. Про цетагандийцев я не вчера узнал. Кое-что новое произошло сегодня, после сессии Совета. У меня была приватная аудиенция. Граф Форхалас пришел просить меня о милости.
- Я думала, ты будешь только рад оказать услугу брату Ральфа Форхаласа. Это не так?
Он безрадостно покачал головой. - Младший сын графа - вспыльчивый юный идиот восемнадцати лет, которого надо было давно отправить в военное училище… припоминаю, ты же встречалась с ним на заседании Совета, где меня утверждали?
- Лорд Карл?
- Да. Прошлой ночью на вечеринке он ввязался в пьяную драку.
- Обычное дело. Такие вещи случаются даже на Бете.
- Верно. Но они вышли на улицу решить свой спор оружием и взяли для этого пару тупых мечей, что висели на стене в качестве украшения, и два кухонных ножа. Так что формально это была дуэль на парных клинках.
- Ого. Кто-нибудь пострадал?
- К несчастью, да. Случайно или не очень, не знаю, но в одном из раундов схватки графский сын ухитрился ткнуть острием в живот приятеля и перерезал брюшную аорту. Тот скоропостижно истек кровью. К тому времени, как свидетели спохватились и вызывали медицинскую бригаду, было слишком поздно.
- Боже правый.
- Это была дуэль, Корделия. Началась она в шутку, но закончилась всерьез. А за дуэль определено наказание. - Эйрел встал и прошелся по комнате, потом остановился у окна, вглядываясь в дождливый пейзаж. - Его отец пришел просить меня об императорском помиловании. Или, если я не могу его даровать, то хотя бы замены формулировки обвинения на простое убийство. Если это дело представят в суд как убийство, парень может оправдаться самозащитой и, в конечном итоге, рассчитывать на тюремное заключение, а не на казнь.
- Это выглядит… довольно честным.
- Да. - Он снова зашагал по комнате. - Одолжение другу. Или… первая трещинка в плотине, через которую этот адский обычай снова просочится к нам. Что случится, когда я снова попаду в эту ситуацию, и снова? Где я проведу черту? А если в очередной дуэли будет замешан мой политический противник, а не член моей партии? Неужели все смерти, потребовавшиеся, чтобы искоренить дуэли, будут напрасны? Я помню прежние времена, именно так эти и происходило. Что еще хуже, речь идет о способе давления на правительство, сперва - со стороны друзей, потом - группировок. Про Эзара Форбарру можно многое сказать, плохого и хорошего, но за тридцать лет жестоких и тяжких трудов он превратил государственную власть из дубинки в руках класса форов в некое подобие, пусть непрочное, власти закона, одного для всех.
- Кажется, я начинаю понимать.
- И мне - мне, не кому-нибудь! - предстоит принять это решение. Мне, которого двадцать два года назад должны были публично казнить за то же самое преступление! - Он замер перед Корделией. - История, случившаяся вечером, к утру разошлась по городу, в самых разных вариантах. Через несколько дней она будет у всех на устах. Службам новостей приказано пока молчать, но это все равно, что плевать против ветра. Даже реши я замять это дело и дать ложное объяснение, уже поздно. Так кого я предам сегодня? Друга? Или доверие Эзара Форбарры? Нет сомнения, какое решение принял бы он.
Форкосиган сел рядом и обнял Корделию. - И это только начало. Каждый месяц, каждую неделю будут происходить все новые немыслимые вещи. Что останется от меня после пятнадцати таких лет? Пустая оболочка, как та, что мы похоронили три месяца назад; человек, до последней своей минуты молившийся о том, чтобы бога не было? Или развращенное властью чудовище, вроде его сына, зараженное настолько, что выжечь эту заразу можно было лишь плазменным лучом? Или что еще похуже?
Эта неприкрытая мука ужаснула Корделию. Она крепко обняла мужа в ответ. - Не знаю. Не знаю. Но кто-то… кто-то всегда принимает решения, пока остальные бредут вперед в счастливом неведении, принимая мир таким, каков он есть. И этот кто-то всего лишь человек. Не хуже и не лучше тебя.
- Пугающая мысль.
Она вздохнула. - Ты не можешь выбирать впотьмах между одним и другим злом, руководствуясь лишь логикой. Можешь лишь удержаться за страховочный трос принципов. Я не могу принять решение за тебя. Но какие бы принципы ты ни выбрал сейчас, именно они станут вести тебя вперед дальше. И, ради своего народа выбери принципы последовательные и непротиворечивые.
Эйрел замер в ее объятиях. - Знаю. Насчет решения… на самом деле, я и не спрашивал. Я просто… тону и пытаюсь барахтаться. - Он освободился из плена ее рук и снова встал. - Милый капитан. Если через пятнадцать лет я еще сохраню здравый рассудок, это будет твоя заслуга.
Она подняла глаза. - Так что ты решил?
Боль в его глазах была ей ответом.
- О, нет! - невольно вырвалось у Корделии, и она тут же прикусила язык. "Я пыталась говорить логично. Но этого я в виду не имела!"
- Разве ты не знаешь? - спросил Форкосиган мягко, уже смирившись. - Здесь может сработать только вариант Эзара. Все верно. Он правит и из могилы. - И он вышел в ванную, умыться и переодеться.
"Но ты же не он!" - прошептала Корделия пустой комнате. - "Разве ты не можешь найти собственного пути?"
Глава 8
Три недели спустя Форкосиган присутствовал на публичной казни Карла Форхаласа.
- Тебе обязательно идти? - спросила Корделия утром, пока он одевался, холодный и отчужденный. - А я ведь не обязана?
- Боже, нет, конечно же. И я не обязан, формально, только… я должен. И ты сама понимаешь, почему.
- Не… совсем, разве что в качестве самоистязания. Не уверена, что при твоей работе ты можешь себе позволить себе эту роскошь.
- Я должен. Пес всегда возвращается к своей блевотине. Там будут его родители, знаешь? И брат.
- Что за варварский обычай.
- Что ж, мы могли бы считать преступления болезнью, как у вас на Бете. Сама знаешь, что из этого получается. По крайней мере, мы убиваем человека чисто, сразу и бесповоротно, а не по кусочкам в течение многих лет… Не знаю.
- Как… это делается?
- Отрубают голову. Считается, что это почти безболезненно.
- А откуда это известно?
Смешок Форкосигана был совсем невеселым. - Весьма обоснованный вопрос.
Уходя, он Корделию не обнял.
Вернулся Форкосиган каких-то два часа спустя, молчаливый. На робкое предложение пообедать он отрицательно покачал головой, отменил все встречи на вторую половину дня и удалился в библиотеку, где и засел со считывателям в руках, глядя на него, но не видя ни строчки. Спустя некоторое время Корделия пришла к нему, устроилась на диванчике и стала терпеливо ждать, пока Эйрел вернется к ней из тех далей, где сейчас странствовали его мысли.
- Мальчик собирался держаться молодцом, - заговорил он после часового молчания. - Заранее спланировал, видимо, каждый свой жест. Но все остальные играли не по сценарию. Мать его подкосила… И в довершении всего чертов палач рубил неаккуратно. Ему пришлось ударить трижды, чтобы отсечь голову.
- Мальчик собирался держаться молодцом, - заговорил он после часового молчания. - Заранее спланировал, видимо, каждый свой жест. Но все остальные играли не по сценарию. Мать его подкосила… И в довершении всего чертов палач рубил неаккуратно. Ему пришлось ударить трижды, чтобы отсечь голову.
- Похоже, сержант Ботари с карманным ножом справился бы лучше. - Этим утром алый призрак Форратьера навещал ее чаще обычного.
- Отвратительней и нарочно не придумаешь. Его мать осыпала меня проклятиями, пока Ивон и граф Форхалас не увели ее прочь. - Наконец его безжизненно ровный голос дал трещину. - Ох, Корделия! Это было неверное решение! И все же… все же… другого не было. Да?
Он приник к ней и молча обнял. Казалось, он вот-вот разрыдается, и то, что он сдержал слезы, ужаснуло Корделию еще сильней. Напряжение покидало Форкосигана, медленно, постепенно.
- Наверное, мне стоит взять себя в руки и пойти переодеться. Фортала назначил совещание с министром сельского хозяйства, и оно слишком важно, чтобы его пропускать, а потом - заседание генштаба…
Когда он покидал библиотеку, к нему уже вернулось привычное самообладание.
Той ночью Форкосиган долго лежал без сна рядом с Корделией. Глаза его были закрыты, но по дыханию Корделия понимала, что он лишь притворяется спящим. Любые слова утешения, какие она могла сейчас найти в своей душе, казались ей пустыми, поэтому она просто лежала бок о бок с ним и таращилась в темноту. За окном начался дождь, ровная мелкая морось.
Он заговорил лишь раз.
- Мне уже случалось видеть, как умирают люди. Я отдавал приказы о казни, посылал людей в бой, выбирал, кому погибнуть, сам совершил три убийства, и, если бы не бог и не сержант Ботари, то совершил бы и четвертое… Не знаю, почему именно сегодняшнее так меня подкосило. Остановило меня на лету, Корделия. А я не смею остановиться, не то мы все упадем. Мы должны держаться в воздухе, так или иначе.
***
Корделия проснулась в темноте от звяканья чего-то разбившегося и мягкого шлепка. Она глубоко вдохнула. Кислота обожгла ей легкие, рот, нос, глаза. От отвратительного привкуса сводило внутренности, желудок подскочил к горлу. Спящий Форкосиган подскочил, проснувшись, и выругался.
- Солтоксин, газовая граната! Не дыши, Корделия!! - В подкрепление своего приказа он прижал к ее лицу подушку, обвил горячими сильными руками и потащил из постели. Корделия ощутила пол под босыми ступнями одновременно с позывом рвоты. Они вывалились в коридор, и Форкосиган крепко захлопнул за ними дверь.
Пол сотрясался от топота бегущих. Форкосиган закричал: - Назад! Газ, солтоксин! Очистить этаж. Вызвать Иллиана! - и тут же сам сложился пополам, кашляя и выворачиваясь в рвоте. Чьи-то руки повели обоих к лестнице. Корделия едва различала окружающее, так отчаянно у нее слезились глаза.
Между спазмами Форкосиган прохрипел: - Противоядие… во дворце… ближе, чем в госпиталь… сразу же Иллиана сюда. Он знает. В душ… где служанка миледи? Позовите горничную.
Без промедления они с Форкосиганом оказались в душе этажом ниже. Его трясло, он едва держался на ногах, но пытался ей помогать. - Сразу смой его с кожи и продолжай тереть. Не останавливайся. Воду оставь холодной.
- Ты тоже. Что это за дрянь? - Стоя под струей воды, Корделия снова закашлялась, пока они помогали друг другу намылиться.
- Рот тоже промой… Солтоксин. Последний раз нюхал эту вонь лет пятнадцать-шестнадцать назад, но ее не забудешь. Отравляющий раз. Боевой. Должен строго охраняться. Как его кто-то добыл… Чертова СБ! Завтра забегают, как цыплята с отрубленными головами - но поздно. - Его покрытое пробивающейся щетиной лицо казалось бледным до зелени.
- Мне сейчас не так уж плохо, - сказала Корделия. - Тошнота проходит. Я так понимаю, мы не схватили полной дозы?
- Нет. Просто он замедленного действия. Поражающая доза совсем невелика. Он действует в первую очередь на мягкие ткани - если мы вскоре не получим противоядия, за час наши легкие превратятся в желе.
Накатывающий страх парализовал сердце, внутренности, мысли. Она еле выговорила: - Через плацентарный барьер он проходит?
Форкосиган выдержал слишком долгую паузу, прежде чем ответить: - Не уверен. Надо спросить врача. Я видел лишь, как он действует на молодых мужчин. - Его охватил очередной приступ судорожного кашля, еще и еще.
Появилась одна из графских служанок, растрепанная и перепуганная, и принялась помогать Корделии. Пришел на помощь встревоженный молодой охранник. Потом вошел еще один, который доложил, перекрывая голосом шум льющейся воды: - Мы связались со дворцом, сэр. Оттуда уже едут.
Горло, бронхи и легкие Корделии начали выделять гадкую на вкус мокроту; она откашлялась и сплюнула. - Кто-нибудь видел Дру?
- По-моему, она преследует убийц, миледи.
- Не ее дело. По тревоге она должна бежать к Корделии, - рыкнул Форкосиган. Слова вызвали у него новый приступ кашля.
- Когда произошло нападение, она была внизу, сэр, с лейтенантом Куделкой. Они оба выбежали через заднюю дверь.
- Черт, - пробормотал Форкосиган, - и не его это дело тоже. - Разговорчивость была наказана приступом кашля. - Поймали кого?
- По-моему, да, сэр. В глубине сада, у стены, была какая-то суматоха.
Они простояли под водой еще несколько минут, пока вернувшийся охранник не доложил. - Приехал дворцовый доктор, сэр.
Служанка закутала Корделию в халат, а Форкосиган обмотался полотенцем, прикрикнув на охранника: - Найди мне что-нибудь одеться, парень. - Голос его скрежетал, точно гравий.
Когда они вышли в гостевую спальню, там раскладывал свое оборудование средних лет человек со всклокоченными волосами, в брюках, пижамной куртке и шлепанцах. Он достал из чемоданчика герметичный баллон, присоединил к нему дыхательную маску, покосился на округлившийся живот Корделии, а потом - на Форкосигана…
- Милорд, вы уверены, что правильно опознали яд?
- К сожалению, да. Это был солтоксин.
Доктор склонил голову. - Миледи. Мне жаль.
- Он повредит моему… - Слизь забивала ей горло и не давала говорить.
- Просто заткнитесь и дайте ей противоядие - прорычал Форкосиган.
Доктор приладил маску ей к лицу, закрыв рот и нос. - Дышите глубже. Вдох… выдох. Продолжайте выдыхать. Теперь вдохните. И давайте так дальше.
У газа- противоядия был привкус зелени, холодный, но почти такой же тошнотворный, как у самого яда. Желудок снова пополз к горлу, но в нем уже ничего не оставалось. Она поглядела поверх маски на Форкосигана, не сводящего с нее глаз, и попыталась ободряюще улыбнуться. Должно быть, сейчас и для него начался эффект отравления: с каждым ее вдохом он серел буквально на глазах и страдал все сильнее. Наверняка он схватил дозу большую, чем она сама, подумала Корделия и, отведя маску от лица, спросила: -Не твоя очередь?
Врач прижал маску к ее лицу со словами: - Еще один вдох, миледи, для верности. - Она в последний раз глубоко вдохнула, и врач передал маску Форкосигану. Ему, похоже, инструкций не требовалось.
- Сколько времени прошло с момента воздействия? - обеспокоенно спросил доктор.
- Точно не знаю. Кто-нибудь время заметил? Вы, э-э… - Корделия забыла имя молодого охранника.
- Кажется, от пятнадцати до двадцати минут, миледи.
Врач немного успокоился. - Тогда все должно быть в порядке. Вы оба проведете несколько дней в госпитале. Я сейчас закажу медицинскую машину. Кто-нибудь еще подвергся воздействию? - спросил он у охранника.
- Доктор, погодите! - Врач, забравший свой баллон с маской, уже шел к двери. - Что этот… солтоксин сделает с моим ребенком?
Врач не глядел ей в глаза. - Мы не знаем. Никто не переживал отравления без немедленного применения противоядия.
Корделия ощущала, как отчаянно бьется сердце. - Но при применении… - Жалость в глазах врача ей не понравилась. Она повернулась к Форкосигану: - Он… - заговорила она и осеклась, увидев его лицо: свинцово-бледное, полное боли и растущего гнева, лицо незнакомца, глядевшее на нее глазами любимого. Наконец он встретился с ней взглядом.
- Расскажите ей, - прошептал он врачу. - Я не могу.
- Но надо ли мучить…
- Сейчас. Покончим с этим. - Голос его был хриплым и хрустел как стекло.
- Проблема как раз в противоядии, миледи, - неохотно объяснил доктор. - Это вещество - сильнейший тератоген. Нарушает развитие костной системы у растущего плода. Ваши кости уже сформировались, поэтому вам оно не повредит, разве что разовьется склонность к артритным заболеваниям, которые можно лечить… если и когда они возникнут… - Он смолк, когда она остановила поток его слов, прикрыв глаза.
- Я должен осмотреть охранника в коридоре, - прибавил врач.
- Идите, идите, - отпустил его Форкосиган. Врач проскользнул к двери мимо охранника, принесшего одежду.
Корделия открыла глаза, и они с Форкосиганом впились друг в друга взглядами.