- Ах. - У него вырвался долгий красноречивый вздох. Он подхватил ее на руки и закружил.
- Эйрел! Ой! Не урони меня. - Он ведь был не выше ее, пусть даже и… э-э, плотнее.
- Ни за что. Он позволил ей соскользнуть на землю, и они поцеловались, а потом расхохотались.
- Мой отец будет в восторге.
- Твою реакцию тоже вообще-то вялой не назовешь.
- Да, но ты еще не видела, в какой экстаз впадает старомодный барраярский отец семейства при известии о новой веточке его родословного древа. Я-то давным-давно убедил несчастного старика, что его род закончится на мне.
- И он простит мне то, что я инопланетная простолюдинка?
- Не в обиду тебе будь сказано, но, по-моему, теперь ему уже все равно, что за жену я притащу в дом, лишь бы только она была способна к воспроизведению потомства. Думаешь, я преувеличиваю? - добавил он, когда она разразилась смехом. - Вот увидишь сама.
- Сейчас еще рано думать об имени? - поинтересовалась она.
- Тут даже и думать нечего. Первородный сын - на сей счет у нас существует строгий обычай. Его называют в честь дедов: первое имя - по отцовской линии, второе - по материнской.
- А, так вот почему в вашей истории так трудно разбираться. Мне приходилось все время проставлять даты рядом с этими повторяющимися именами, чтобы хоть как-то за ними проследить. Петр Майлз. Хм. Ну, наверное, я смогу привыкнуть. Я думала о… другом.
- Может, в другой раз.
- О-о, какие планы!
Последовала недолгая рукопашная схватка - Корделия уже выяснила, что в определенном настроении муж боится щекотки сильнее, чем она. Она как следует насладилась местью, и в конце концов они оба повалились в траву, задыхаясь от смеха.
- Это чертовски несолидно, - пожаловался Эйрел, когда она наконец позволила ему встать.
- Боишься, что я шокирую "ловцов человеков" Негри?
- Уверяю тебя, их шокировать невозможно.
Корделия помахала видневшейся вдали лодке, но сидевший в ней человек упорно игнорировал ее. Сперва она страшно возмутилась, узнав, что Эйрел находится под постоянным наблюдением Имперской Безопасности, но затем смирилась, сочтя, что такова естественная плата за его участие в тайных и смертельных политических махинациях, прикрытием которых стала эскобарская война, а также за его некоторые нелицеприятные публичные высказывания.
- Теперь я понимаю, отчего ты пристрастился дразнить их. Может, нам отбросить эти церемонии, пригласить их на ленч или что-нибудь в этом духе… У меня такое чувство, что они уже довольно близко знают меня, так почему бы и мне с ними не познакомиться? - Записывал ли человек Негри их теперешний семейный разговор? Прослушивается ли их спальня? А ванная?
Эйрел ухмыльнулся, но затем серьезно ответил:
- Им это запрещено. Они не едят и не пьют ничего, кроме своего пайка.
- Боже, какая паранойя. Разве это необходимо?
- Иногда. У них опасная профессия. Я им не завидую.
- По-моему, рассиживаться целыми днями и наблюдать за тобой - неплохой отпуск. Он, наверное, прекрасно загорел.
- Нет, сидеть и ждать - это как раз труднее всего. Они могут просидеть так целый год, а затем от них потребуется пять минут активнейших действий, которые станут вопросом жизни и смерти. Но весь год им надо быть в постоянной готовности к этим пяти минутам. Ужасное напряжение. Вот почему я сам предпочитаю атаку обороне.
- Я все-таки не понимаю, зачем кому-то может понадобиться тревожить тебя. Я хочу сказать, ведь ты всего лишь отставной офицер, живущий в безвестности. Таких, как ты, должно быть, сотни - пусть даже форского происхождения.
- Хм. - Он остановил взгляд на далекой лодке, уклоняясь от ответа, затем вскочил на ноги. - Идем, сообщим радостные вести отцу.
Ну, теперь-то она понимала. Граф Петр подхватил ее под руку и повел в столовую, где принялся за ужин, одновременно расспрашивая невестку о последних новостях относительно беременности и потчуя ее свежими фруктами, привезенными им из провинции. Она послушно поела винограда.
Граф поужинал, и Корделия под руку с ним направилась в холл. Ее ушей достигли громкие голоса, доносящиеся из библиотеки. Слова разобрать ей не удалось, но тон был повышенный и резкий. Встревоженная Корделия остановилась.
Спор в библиотеке оборвался, спустя мгновение двери распахнулись, и оттуда надменной поступью вышел невысокий человек. Он жестом велел ожидавшему его охраннику следовать за ним, и тот с невозмутимым видом присоединился к хозяину. Через проем двери Корделия увидела мужа и графа Форталу. Лицо Эйрела застыло, глаза его пылали. Фортала, высохший морщинистый человечек с покрытой пигментными пятнами лысиной, обрамленной венчиком седых волос, кирпично покраснел до самой макушки.
На вид незнакомцу можно было дать лет сорок. Богато одетый, темноволосый. Его лицо казалось несколько вогнутым из-за выступающих лба и подбородка, в сравнении с которыми нос и усы заметно проигрывали. Не красавец, но и не урод - наверное, в другое время такие черты лица можно было бы назвать сильными. Однако сейчас он выглядел просто озлобленным. Увидев в холле графа Петра, незнакомец остановился и через силу кивнул ему в знак приветствия.
- Форкосиган, - хрипло произнес он. Он склонися в кратком полупоклоне, обозначавшем неохотное "добрый вечер".
В ответ старый граф чуть склонил голову набок, приподняв брови.
- Фордариан. - В его тоне слышался вопрос.
Губы были Фордариана стиснуты, кулаки непроизвольно сжимались в такт челюсти.
- Попомни мои слова, - отчеканил он, - вы, я и все достойные люди Барраяра еще пожалеют о том, что произойдет завтра.
Петр поджал губы, в уголках глаз проступили тревожно-настороженные морщинки.
- Мой сын никогда не предаст свой класс, Фордариан.
- Вы себя обманываете.
Его взгляд задержался на Корделии, хотя и недостаточно долго для того, чтобы это можно было счесть оскорблением - скорее, холодным и весьма неприязненным официальным знакомством. С видимым усилием заставив себя кивнуть на прощание, Фордариан развернулся и ринулся к выходу вместе со следовавшим за ним тенью слугой.
Эйрел и Фортала вышли из библиотеки. Пройдя в холл, Эйрел угрюмо уставился в темноту за узорчатыми окнами. Фортала умиротворяюще положил руку ему на рукав.
- Пускай идет, - промолвил он. - Обойдемся и без его голоса.
- Я и не собирался бежать за ним, - огрызнулся Эйрел. - Однако… в следующий раз прибереги свои остроты для тех, кто способен их оценить, ладно?
- Кто этот надутый субъект? - небрежно поинтересовалась Корделия, пытаясь развеять мрачное настроение.
- Граф Видаль Фордариан. - Эйрел повернулся к ней и через силу улыбнулся. - Коммодор граф Фордариан. Когда я служил в генштабе, мне случалось работать с ним время от времени. Сейчас он является лидером второй по консервативности партии на Барраяре. Не тех полоумных ретроградов, которые мечтают вернуть Период Изоляции, а тех, кто, скажем так, искренне верит, что любые перемены - это перемены к худшему. - Он украдкой глянул на отца.
- Его имя упоминалось довольно часто, когда строились предположения относительно будущего регентства, - заметил Фортала. - Боюсь, он сам рассчитывал на этот пост. Он затратил массу усилий, обрабатывая Карин.
- Ему следовало обрабатывать Эзара, - сухо заметил Эйрел. - Что ж… может быть, за ночь он слегка поостынет. Попробуй утром поговорить с ним еще раз, Фортала - только на этот раз чуть более смиренно, ладно?
- Тешить самолюбие Фордариана - чертовски муторное дело, - буркнул Фортала. - Он слишком много времени проводит за изучением своего фамильного древа.
Эйрел поморщился, соглашаясь.
- Он не единственный.
- А послушать его - так не скажешь, - проворчал Фортала.
Глава 3
На другой день Корделия отправилась на заседание Объединенного Совета в сопровождении капитана лорда Падмы Ксава Форпатрила. Тот не только входил в недавно сформированный штат ее мужа, но еще и оказался его двоюродным братом, сыном младшей сестры давно погибшей матери Эйрела. Лорд Форпатрил был первым - после графа Петра - близким родственником Эйрела, с которым познакомилась Корделия. И дело было вовсе не в том, что родственники мужа избегали ее, чего можно было бы опасаться, - просто у него их было раз-два и обчелся. Сам Эйрел и Форпатрил были единственными выжившими детьми предыдущего поколения - поколения, представленного теперь одним только графом Петром. Форпатрилу, рослому жизнерадостному мужчине лет тридцати пяти, был очень к лицу зеленый мундир. Корделия сразу прониклась к нему симпатией, особенно когда узнала, что он служил младшим офицером у ее мужа в период его первого капитанства - еще до комаррской кампании и ее губительных последствий.
Корделия расположилась на галерее с богато украшенной балюстрадой, откуда открывался вид на всю палату Совета; по обе стороны от нее сели Форпатрил и Друшнякова. Убранство зала оказалось на удивление строгим, если не считать деревянной обшивки стен, которая по-прежнему казалась Корделии сказочной роскошью. Сквозь витражные окна под самым потолком вливались лучи утреннего солнца. Внизу полукругом разместились деревянные скамьи и столы. Там разворачивалось колоритное и удивительно слаженное действо.
Корделия расположилась на галерее с богато украшенной балюстрадой, откуда открывался вид на всю палату Совета; по обе стороны от нее сели Форпатрил и Друшнякова. Убранство зала оказалось на удивление строгим, если не считать деревянной обшивки стен, которая по-прежнему казалась Корделии сказочной роскошью. Сквозь витражные окна под самым потолком вливались лучи утреннего солнца. Внизу полукругом разместились деревянные скамьи и столы. Там разворачивалось колоритное и удивительно слаженное действо.
Министры были одеты в архаичные пурпурно-черные мантии, на фоне которых ярко выделялись золотые цепи - символы их должности. Графы, облаченные в еще более роскошные, алые с серебром одеяния, значительно превосходили министров числом - их было здесь почти шестьдесят, по одному от каждой провинции. Кое-где среди них виднелись красно-синие парадные мундиры - в них щеголяли более молодые аристократы, состоящие на действительной службе. Корделия подумала, что Форкосиган был прав, назвав парадную форму излишне броской, однако под сводами этого древнего зала, на фоне этих восхитительных декораций мишурный блеск казался как нельзя более кстати. "А Форкосигану этот мундир очень идет," - решила она.
Принц Грегор с матерью сидели на возвышении у дальней стены. Принцесса была одета в черное, расшитое серебром платье с высоким воротом и длинными рукавами. Ее темноволосый сынишка походил на маленького эльфа в своем красно-синем мундирчике. Корделия отметила, что он удивительно мало ерзал для ребенка его возраста.
Император тоже присутствовал здесь - призрачно, через прямое включение из императорского дворца по комм-связи. Эзар был представлен на экране головида сидящим в кресле, при полном параде - какой ценой ему это далось, оставалось только догадываться: трубки и провода датчиков, подсоединенные к его телу, были скрыты от объектива. Лицо его было мертвенно-бледным, кожа почти прозрачной, как будто он на самом деле медленно растворялся в воздухе, уходя со сцены, на которой господствовал так долго.
Галерея была забита женами графов, их подчиненными и охранниками. Корделия с интересом разглядывала дам, блиставших элегантными нарядами и драгоценностями, а затем повернулась к Форпатрилу с намерением выведать у него новые сведения.
- Было ли назначение Эйрела регентом сюрпризом для вас? - спросила она.
- Да не особенно. Некоторые восприняли его отставку и всю эту историю с уходом на покой всерьез - но только не я.
- А я думала, он действительно всерьез решил удалиться от дел.
- О, не сомневаюсь в этом. Первый, кого Эйрел вводит в заблуждение своими солдафонскими замашками, - это он сам. Наверное, именно таким человеком он всегда хотел быть. Похожим на отца.
- Хм, в общем-то, я замечала за ним тенденцию то и дело переводить разговор на тему политики. Причем в самые неподходящие моменты. Например, предлагая руку и сердце.
Форпатрил рассмеялся:
- Я представляю! Знаете, в юности он был настоящим консерватором - если вы хотели знать, что думает Эйрел по тому или иному вопросу, надо было всего лишь спросить об этом графа Петра, а затем умножить эту точку зрения вдвое. Но к тому времени, когда мы начали служить вместе, Эйрел начал делаться… хм… странным. Если нам удавалось его завести… - При воспоминании об этом в глазах капитана блеснул озорной огонек, и Корделия тут же поспешила его подзадорить.
- А как вам это удавалось? Я думала, офицерам запрещено обсуждать политику.
Он фыркнул:
- Наверное, с таким же успехом можно запретить дышать. Скажем так: это правило существует, но соблюдать его принуждают лишь время от времени. Однако Эйрел всегда свято его придерживался - за исключением тех случаев, когда мы с Рульфом Форхаласом вытаскивали его куда-нибудь, где он мог как следует расслабиться.
- Эйрел? Расслабиться?
- О да. Видите ли, попойки Эйрела были столь примечательны…
- Я думала, он не умеет пить. Слабая голова.
- О, именно этим он и славился. Он ведь редко пьет. Хотя у него был довольно тяжкий период после смерти его первой жены. Он тогда все время шатался в компании с Гесом Форратьером… хм-м… - Он украдкой глянул на Корделию и решил уйти от опасной темы. - Короче, поить его сверх меры было опасно, потому что тогда он делался ужасно серьезным и подавленным и тут же заводился по поводу какой-нибудь очередной несправедливости или глупости властей. Боже, какой это был поток красноречия! После пятой рюмки - как раз перед тем как свалиться под стол - он, бывало, пятистопным ямбом провозглашал неизбежность революции. Я всегда был уверен, что рано или поздно он подастся в политику. - Он усмехнулся, с нежностью глядя на коренастую фигуру в сине-красном, видневшуюся среди графских мантий в дальнем конце зала.
Результаты голосования Объединенного Совета по утверждению Форкосигана на должность регента чрезвычайно удивили Корделию. Она даже представить себе не могла, что семьдесят пять барраярцев могут договориться о чем-либо - даже по поводу того, с какой стороны по утрам встает солнце, - однако выбор Эзара был одобрен ими практически единогласно. Исключение составляли пятеро упрямцев, которые предпочли воздержаться - четверо в полный голос, а один так тихо, что лорд-протектор Спикерского Круга был вынужден попросить его повторить ответ. Корделия заметила, что даже граф Фордариан проголосовал "за" - вероятно, Фортала сумел-таки встретиться с ним рано утром и загладить вчерашний разрыв. Столь удачное начало показалось Корделии добрым предзнаменованием для Форкосигана на его новом поприще. Она поделилась этим соображением с лордом Форпатрилом.
- М-м… да, миледи, - отозвался тот, как-то двусмысленно улыбаясь. - Император ясно дал понять, что желает одобрения большинством голосов.
Его тон ясно давал понять, что она снова упустила нечто важное.
- Вы хотите сказать, что некоторые из них предпочли бы голосовать против?
- При сложившейся на данный момент ситуации это было бы довольно неблагоразумно с их стороны.
- Тогда, выходит, те, кто воздержался… должны обладать немалым мужеством. - Она с новым интересом принялась разглядывать маленькую группку людей.
- О, с _ними-то_ проблем не будет, - сказал Форпатрил.
- Что вы имеете в виду? Они ведь оппозиция, в этом нет никаких сомнений.
- Да, но это явная оппозиция. Тот, кто действительно замышляет государственную измену, ни за что не станет так открыто демонстрировать свою позицию. Те, от которых Эйрелу надо опасаться удара в спину, находятся среди голосовавших "за".
- А от кого именно? - с тревогой нахмурилась Корделия.
- Кто знает? - пожал плечами лорд Форпатрил, и тут же ответил на собственный вопрос: - Разве что Негри.
Места вокруг них пустовали, и Корделия гадала, была ли причиной тому забота о безопасности, или же просто вежливость. Очевидно, последнее: двое опоздавших - мужчина в зеленом мундире с командорскими нашивками и второй, помоложе, в роскошном цивильном костюме - извинившись, уселись перед ними. Корделия подумала, что они похожи на братьев, и ее догадка подтвердилась, когда младший произнес:
- Гляди, вон отец, через два ряда позади старого Форталы. А который здесь новый регент?
- Вон тот кривоногий тип в сине-красном, который сидит справа от Форталы.
Корделия и Форпатрил обменялись взглядом у них за спиной; Корделия прижала палец к губам. Форпатрил ухмыльнулся и пожал плечами.
- А что говорят о нем среди военных?
- Разное говорят - зависит от того, кого спрашиваешь, - ответил командор. - Сарди считает его гениальным стратегом и благоговеет перед каждым его коммюнике. Где он только не побывал! Ни одна заварушка за последние двадцать лет не обходилась без него. Дядя Рульф его прямо-таки боготворил. С другой стороны, Нильс, который был при Эскобаре, говорит, что в жизни не встречал более хладнокровного подонка.
- Я слышал, будто у него репутация тайного прогрессиста.
- Никакой тайны в этом нет. Некоторые из старших офицеров-форов боятся его как огня. Он на пару с Форталой пытается уговорить отца поддержать этот новый закон о налогообложении.
- У, тоска зеленая…
- Речь идет о прямом императорском налоге на наследство.
- Ой! Ну, по _нему-то_ это не ударит, верно? Форкосиганы дьявольски бедны. Пускай Комарр платит. Мы ведь для этого его завоевали, не так ли?
- Не совсем, невежественный мой братец. Да, кстати - никто из вас, городских бездельников, не видел его бетанскую бабу?
- Из нас, светских людей, сэ-эр, - поправил его брат. - Попрошу не путать с вами, армейскими невежами.
- Этого можешь не опасаться. Нет, правда. О ней, Форкосигане и Форратьере ходят самые невероятные слухи, большинство из которых противоречат друг другу. Я думал - может, мать что-нибудь про нее знает.
- Для женщины, которая, судя по рассказам, трех метров ростом и ест на завтрак целые крейсера, она держится весьма скромно - видимо, предпочитает оставаться в тени. Ее почти никто не видел. Может, она уродина.