Беренгария пошевелилась во сне, и Ричард снова устремил на нее задумчивый взор, спохватившись, что он совершенно позабыл про жену, представляя себе грядущие битвы.
А ведь она теперь всегда будет присутствовать в его жизни, так что надо приучаться думать и о ней. Хотя бы иногда. Честно говоря, супружеские обязанности оказались не такими отвратительными, как он предполагал… Ничего страшного. С Беренгарией вполне можно жить. Она не требует от него слишком многого, так что время от времени он будет выполнять свой супружеский долг, у него родятся сыновья, и все — и народ, и мать — будут довольны.
Ричард поднялся и вышел из шатра. Солнце едва показалось над горизонтом, а он уже был на ногах — ему нравилось вставать с рассветом.
«Надо разбудить Исаака, — подумал Ричард. — Раз мы скоро отплываем, нужно подсказать ему, что взять с собой в путь».
Ричард подозревал, что сам Исаак не слишком осведомлен о том, какие вещи могут понадобиться человеку в крестовом походе.
Но, подойдя к шатру, где расположились Исаак и его соратники, Ричард насторожился. Что-то тут не то… Очень уж тихо и безлюдно… Он вбежал в шатер Исаака. Так оно и есть! Шатер оказался пуст.
Несколько мгновений Ричард растерянно озирался по сторонам, затем заметил записку, которую оставил ему Исаак.
В этой записке Комнин сообщал о своем уходе и о том, что больше он ни в какие переговоры с английским королем вступать не собирается.
«Ни о каком мире не может быть и речи, — написал Исаак. — Неужели ты серьезно думал, что я соглашусь на такие жесткие условия?»
Ярость Ричарда не знала границ. Как посмел этот негодяй его обмануть?! Небось сейчас потешается, довольно потирает руки… Но ничего! Долго ему смеяться не придется!
И, естественно, после всего случившегося Ричарду уже было не до свадебных торжеств.
* * *Ричард пересек остров и дошел до столицы Кипра Никозии. Поначалу греческая тактика ведения войны показалась ему странной, и он не сразу приноровился к ней. Враги не встречались с англичанами лицом к лицу, они заходили с флангов, стреляли в солдат из луков и бросались наутек. Поначалу Ричард даже не успевал разглядеть неприятелей, поэтому он переместился в конец своего войска и, завидев подкрадывающихся киприотов, предупреждал английских солдат об атаке.
Но трудности не пугали, а, наоборот, воодушевляли Ричарда, поскольку он мог перенять у врагов новые военные хитрости.
И вот в момент такой неожиданной атаки судьба вновь свела Ричарда с Исааком. Небольшой отряд островитян подкрался к англичанам с тыла, и не успел Ричард сообразить, что к чему, как Исаак пустил в него две стрелы. Слава Богу, они пролетели буквально в нескольких дюймах от английского короля, а если бы попали в цель, жизнь славного рыцаря наверняка бы оборвалась, поскольку стрелы были отравлены. Разгоряченный близостью врага, Ричард бросился в погоню, но легконогий конь унес Исаака прочь.
Поняв, что Комнина ему не догнать, Ричард язвительно сказал:
— У них тут, видно, особая порода лошадей выведена — чтобы давать стрекача.
Но в действительности его сильно задело, что врагу удалось подкрасться незамеченным, и Ричард потом долго корил себя за беспечность.
Он поспешил в Никозию. Жители сдали город без боя.
Ричард мог праздновать победу, ведь после падения столицы только глупец продолжал бы упорствовать, а любой мало-мальски умный человек понимал, что это полный и окончательный разгром.
Но радость Ричарда омрачало одно обстоятельство. Незадолго до взятия Никозии он почувствовал первые признаки лихорадки. Может, поэтому Исаак чуть было не погубил его своими отравленными стрелами: недомогание ослабило бдительность Ричарда, и Исааку удалось застать его врасплох.
Поначалу Ричард надеялся, что на сей раз он легко отделается и у него не будет таких страшных приступов, какими он страдал в юности. Но его иллюзии быстро рассеялись.
Болезнь грозила расстроить все планы Ричарда.
Тогда он призвал к себе Ги де Лузиньяна. Ричарду многое импонировало в этом молодом человеке. Они были вылеплены из одного теста — оба искренние, открытые, благородные.
Ги с нескрываемой озабоченностью смотрел на короля.
— Что за недуг мучает вас, сир?
— Боюсь, ко мне вернулась старая хворь.
— Как? Вы и раньше этим страдали? — изумился Ги.
Ричард мрачно усмехнулся.
— Я знаю, это кажется невероятным, но проклятая лихорадка не отпускала меня годами. Я подхватил ее в юности, когда спал на сырой земле. Так часто происходит: человек мнит себя неуязвимым и презирает телесные нужды, а потом вдруг выясняется, что он не властен над своим телом.
— Это надолго?
— Не знаю, но мне ясно одно: сначала мне станет совсем худо, и лишь потом дело пойдет на поправку. Поэтому я и послал за тобой, Ги де Лузиньян. Не сегодня-завтра я так ослабну, что уже не смогу подняться. И пока я буду прикован к постели, ты должен взять на себя командование армией.
Ги был потрясен. Он не верил своим глазам. Неужели бледный полумертвец с холодной испариной на лбу — это великий, славный воин, который совсем недавно женился на принцессе Беренгарии?!
— Может быть, следует известить королеву? — растерянно предложил Ги. — Она будет преданно ухаживать за вами.
— Нет! Ни моя сестра, ни жена не должны об этом знать. Я не желаю, чтобы со мной нянчились, словно с женщиной. Все само пройдет, главное — не вставать с постели. Но мы не можем ждать, нам нужно покорить весь остров. Так что, мой друг, принимай командование на себя. Нельзя довольствоваться Никозией. Мы должны показать Исааку, что он потерял все.
— Я сделаю все, как вы велите, — ответил Ги.
— Запомни: мы должны быть снисходительны к нашим врагам. Я приказываю только одно: все мужчины, поднявшие против нас оружие, должны сбрить бороды. Это будет для них достаточным унижением. Ежели кто посмеет ослушаться моего приказа, то потеряет не только бороду, но и голову. Позаботься о том, чтобы это было изложено доходчиво. Как только приказ будет обнародован, надо строго следить за его неукоснительным выполнением. Никаких поблажек! В этом и заключается секрет хорошего управления государством. Все должны знать, что слово короля — закон.
Ги внимательно выслушал Ричарда и пообещал, что огласит его указ в Никозии, а затем займется покорением оставшейся части острова.
Ричард не сомневался в преданности Ги. И не только потому, что тот был по натуре честен и лишен коварства. Ги нуждался в поддержке Ричарда в борьбе против Конрада де Монферрата, ставленника короля Франции.
* * *Ричард беспокойно метался в бреду. Ему чудилось, будто к нему пришел отец и обвинил в предательстве.
— Нет… вот уж кем я никогда не был, — невнятно пробормотал Ричард. — Я всегда говорил, что думаю… Да, я боролся с тобой, ведь ты хотел лишить меня законных прав… но я не обманывал тебя… никогда не обманывал!
На него накатились волны страха.
— Почему? — вопрошал Ричард. — Почему отец так меня ненавидел? И услышал приглушенный шепот:
— Из-за Алисии… все из-за нее.
Алисия! В горячке бреда он почему-то вбил себе в голову, что женат на Алисии, образ которой наложился на образ Беренгарии. Вот она совсем еще ребенок… а вот подросла, и Генрих начал на нее заглядываться…
Призрачный голос зловеще нашептывал:
— А все потому, что в ваших жилах течет дьявольская кровь. Ваша прапрабабка была ведьмой. Она угодила в лапы сатане, но перед этим успела наплодить сыновей. Вы все отпрыски дьявольского рода… все твои братья: и Генрих, и Джеффри, и Джон… все до единого. Потому вы всегда в раздоре…
Ричарду показалось, что он узнал насмешливый голос Филиппа.
Черт бы побрал эту проклятую лихорадку! Помнится, Филипп спросил его незадолго до начала похода:
— Да, но каково тебе будет в жарких краях? Как ты вынесешь палящее солнце?
— Не хуже, чем ты, — уверенно ответил тогда он.
А Филипп сказал:
— Насколько я знаю, ты давно страдаешь приступами лихорадки. А все потому, что любишь походную жизнь.
Но если полежать несколько дней в постели, приступы пройдут. А вместе с ними и бред. И в голове прояснится… Да-да, он непременно выздоровеет, время — лучший лекарь.
От Ги поступили хорошие известия. Он взял приступом замок святого Иллариона и Буффавенто. А в Кирении захватил в плен дочь Исаака. Ги спрашивал, что с ней делать. Не отпускать же на свободу единственную наследницу Исаака!
Ричард обрадовался. Значит, он правильно поступил, доверившись Ги!
Жар начал потихоньку спадать, но Ричард не торопился вставать с постели. Он давно убедился на собственном горьком опыте, насколько это опасно.
Ричард строго-настрого приказал не трезвонить о его болезни. Не дай Бог враги начнут распускать слухи, что он в тяжелом состоянии!
Ричард обрадовался. Значит, он правильно поступил, доверившись Ги!
Жар начал потихоньку спадать, но Ричард не торопился вставать с постели. Он давно убедился на собственном горьком опыте, насколько это опасно.
Ричард строго-настрого приказал не трезвонить о его болезни. Не дай Бог враги начнут распускать слухи, что он в тяжелом состоянии!
Скоро, очень скоро он встанет на ноги! Кипр к тому времени уже будет покорен, и войско сможет отплыть в Аккру.
Внезапно к Ричарду прибежал рыцарь с известием, что Исаак Комнин молит об аудиенции.
Ричард с трудом поднялся и сел в кресло. Стоя он принимать Комнина не рискнул, боясь, что тот догадается о его слабости.
Исаак припал к ногам Ричарда и в течение всего разговора не поднимался с колен.
— Что привело тебя ко мне? — сухо поинтересовался Ричард.
— Я пришел молить о прощении.
— По-твоему, ты его заслуживаешь?
— Нет, сир, не заслуживаю. Я совершил великую ошибку.
— И предательство, — сурово добавил Ричард.
— Но теперь я ваш душой и телом. Я поеду с вами в святую землю, — поспешил заверить Ричарда Комнин.
— Нет, — покачал головой король. — Я не беру с собой слуг, которым не доверяю.
— Но я клянусь…
— Клянешься? Ты уже поклялся и тут же доказал, что твои слова ничего не значат.
— Если вы простите меня…
— Это время прошло, — отрезал Ричард. — Я был бы круглым дураком, если бы позабыл, как ты пообещал мне золотые горы, а потом пустил в меня отравленные стрелы. Я больше тебе не верю, Исаак Комнин.
Исаак затрепетал от страха. Он-то надеялся снова обвести Ричарда вокруг пальца, но просчитался.
Он поник, съежился и еле слышно проговорил:
— Молю вас только об одном, сир: не забудьте про мой высокий ранг…
— Ну да! Ты же у нас самозваный император! Мне ли не помнить, с каким превосходством ваше императорское величество взирали на простого короля!
— Никто не может быть выше короля Англии.
— Увы, ты слишком поздно усвоил этот урок, Исаак.
— Молю вас, не заковывайте меня в железо… Это чересчур унизительно. Что угодно, только не это. Лучше убейте… убейте прямо сейчас, но не обращайтесь со мной, как со злодеем из простонародья.
— Не тревожься. Я не забуду о твоем былом положении.
— Благодарю вас, милорд! Отныне весь Кипр ваш. Я знаю, вы милосердны… Вы даете слово, что не закуете меня в железо?
— Даю, даю, — поморщился Ричард.
— Всем известно, что английский король всегда держит данное обещание, — не унимался Исаак.
— Я же сказал: в железо тебя заковывать не будут, — раздраженно бросил Ричард и приказал слугам: — Уберите его отсюда. Он меня утомил.
Исаака увели.
Какое-то время Ричард сидел в задумчивости, потом усмехнулся, вспомнив лживость своего врага, и призвал к себе двух рыцарей.
— Я хочу, чтобы Исаак Комнин оставался пленником до конца своих дней, — сказал Ричард. — Если его выпустить на волю, он способен натворить Бог знает что. Я ему более не доверяю. Так что за ним нужен глаз да глаз. И вот еще что! Я обещал не заковывать его в железо. И, разумеется, сдержу свое обещание. Но на цепь его посадить все равно нужно. Поэтому… пусть она будет из серебра! Да-да! Так я и слова не нарушу, и пленник никуда не убежит. Как говорится, и волки будут сыты, и овцы целы.
И Ричард довольно засмеялся, предвкушая, как он расскажет историю о посрамлении Исаака Комнина Филиппу Французскому.
* * *От Ричарда давно не было ни весточки. Куда он пропал? Почему не подает о себе знать? Неужели не догадывается, как они волнуются? Десятки тревожных вопросов роились в голове Беренгарии.
Джоанна старалась утешить молодую королеву.
— Ричард поглощен опасной борьбой, — объясняла она. — Ты думаешь, легко покорить целый остров? Он уверен, что мы в безопасности, и не утруждает себя сочинением писем. Ему сейчас не до описания битв. Надо сражаться, а не скрипеть пером!
Женщины сидели в зеленом саду, под сенью раскидистых деревьев.
— Посмотри, — Джоанна пыталась отвлечь невестку от невеселых мыслей, — посмотри, как здесь прелестно! Мы должны быть благодарны Ричарду за то, что он поселил нас в таком удобном, красивом месте.
— Да, конечно, — кивнула Беренгария, — но я не могу не думать о нем. А он… он думает обо мне, Джоанна?
Джоанна не стала говорить, что увлеченный битвами Ричард ни о чем другом, кроме войны, думать не в состоянии. Она всегда подозревала, что из Ричарда не получится преданного супруга, но ее печалило, что Беренгария убедилась в этом сразу же после свадьбы.
Любой новобрачной хочется насладиться безраздельным вниманием своего мужа, а уж если она боготворит его, и подавно. Поэтому неудивительно, что Беренгарии все сейчас было немило.
По серой каменной стене прошмыгнула зеленая ящерка. В следующий миг она уже скрылась в какой-то трещине. Джоанна проводила ее взглядом и тяжело вздохнула. Эти кусты, усыпанные яркими цветами, гранатовые деревья, росшие вперемежку с пальмами, — вообще весь этот сад олицетворял собой мир и покой. Даже не верится, что неподалеку отсюда ведутся кровавые, ожесточенные битвы. Исаак, наверное, упорно сопротивляется. Даже зная о превосходящих силах противника, он будет сражаться до последнего.
— Вчера до меня дошли тревожные слухи, — неожиданно сказала Беренгария.
— Какие? — насторожилась Джоанна.
— Говорят, у Исаака есть дочь, красивей которой на всем острове не найти. И будто бы это юное создание попало в плен к Ричарду.
— Что ж, этого следовало ожидать.
— Как ты думаешь, Ричард… воспользуется ее положением? — с замиранием сердца спросила Беренгария.
Джоанна опешила. Неужели Беренгария ревнует мужа к дочери Исаака?
— Я нисколько не сомневаюсь, что девочка попала в надежные руки, — уклончиво ответила Джоанна, которой не хотелось поддерживать этот разговор.
Однако Беренгария не успокаивалась.
— Мы так давно не получали от Ричарда известий! — выразительно произнесла она.
— Ну хорошо, — сдалась Джоанна, — скажи прямо, что тебе стало известно о Ричарде и дочери Исаака.
— Что она его приворожила… Джоанна, а вдруг поэтому Ричард и не присылает нам весточки?
Джоанна рассмеялась от души.
— Дорогая моя, неужели ты думаешь, Ричард способен тешиться с девицей, когда враг стоит у ворот?
— Но… между битвами бывают передышки.
— Ты совсем еще не знаешь жизни, Беренгария, — снисходительно улыбнулась Джоанна. — Поверь, как бы очаровательна ни была дочь Исаака, Ричарду нет до этого никакого дела.
— Но ведь все мужчины падки на женскую красоту.
— Только не Ричард.
— Ты просто меня утешаешь.
— Так вот, стало быть, почему ты затосковала, милая Беренгария! В твое сердце закралась ревность. Ты наслушалась сплетен. Да мало ли что наговорят злые языки? Я готова поклясться, что для Ричарда дочь Исаака — просто заложница.
— Твоими бы устами да мед пить! Но почему тогда он так долго молчит?
— Беренгария, пора бы понять, что тебе еще не раз предстоит надолго разлучаться с Ричардом. Ты часто не будешь знать, где он и что с ним. Ричард — великий воин, он будет постоянно сражаться. Сейчас он покоряет Кипр, потом затеет что-нибудь еще более грандиозное. Ты должна это терпеть, милая. От тебя требуются понимание и любовь.
— Я постараюсь. Но… мне очень тяжко, Джоанна. Ричард так давно не подает о себе вестей… а тут еще пошли сплетни про эту девушку.
— Люди все время будут сплетничать. Не обращай внимания. Просто люби Ричарда и ни о чем его не спрашивай. Ему не понравится, если ты начнешь приставать к нему с расспросами. Он не должен чувствовать себя связанным. Если ты станешь для него обузой, ты его быстро потеряешь. Он поместил тебя… нас… в надежное место. Будь ему благодарна за то, что он о нас побеспокоился, Беренгария. Это свидетельство его любви. Не забивай себе голову досужими домыслами. Право, в них нет ни капли истины. Я слишком хорошо знаю своего брата…
Джоанна запнулась и с грустью взглянула на Беренгарию. А что, если объяснить ей истинную причину холодности Ричарда? Сказать: «Ричард не такой, как другие мужчины. Он не считает женщин военной добычей. Ричард вообще не очень интересуется женщинами…»
Но язык словно присох к гортани.
Нет, она не смеет сказать Беренгарии такое!
— О королевских семьях всегда ходят разные слухи, — утешающе произнесла Джоанна. — Стоит нам на кого-нибудь посмотреть, и люди уже судачат, что мы любовники. Не унывай, Беренгария. Как только у Ричарда будет на войне передышка, он о нас вспомнит.
— Да, но я надеялась, что он будет помнить обо мне всегда… как я о нем.
— Дорогая моя, он воюет, а ты сидишь у окошка и вышиваешь. Неужели ты не чувствуешь разницы?