— Чувствую! Конечно, чувствую! — Беренгария покраснела от стыда. — Ах, какая я глупая!
— Нет, ты просто не знаешь мира и мужчин, — ободряюще улыбнулась Джоанна.
— Я так рада, что ты поехала со мной! Ты меня многому научила.
— Это немудрено. У меня больше опыта — я уже успела и побывать замужем, и овдоветь.
Внезапно они услышали топот копыт.
Беренгария вскочила, глаза ее радостно вспыхнули.
— Это от Ричарда! Наконец-то!
Они выбежали во двор и увидели девочку, совсем ребенка. Она сидела верхом на лошади. Темные, густые, роскошные волосы струились по ее хрупким плечикам, а в черных глазах притаился страх.
С девочкой приехали двое рыцарей. Они привезли послание от Ричарда.
Он велел им приютить киприотскую принцессу, дочь Исаака Комнина. Обращайтесь с ней ласково, писал Ричард, она не повинна в том, что ее отец обманул короля.
Беренгария даже засмеялась от удовольствия, убедившись, что дочь Исаака — еще совсем невинное дитя.
— Помогите принцессе слезть с коня! — радостно крикнула она.
А Джоанна сказала:
— Мы сами о ней позаботимся.
Девочка предстала перед ними, и обеим королевам стало жаль бедняжку, чья родина оказалась под пятой завоевателей. Они привели принцессу в дом, стараясь ее ободрить и уверить в своем дружелюбии.
Девочка понемногу перестала дичиться.
— Ты видела короля Ричарда? — спросила ее Беренгария.
— Только мельком. Меня привели к нему, и мой отец умолял короля не причинять мне вреда. Тогда король приказал привезти меня к вам.
Беренгария погладила девочку по голове.
— Не бойся. Мы позаботимся о тебе. Ни один волос не упадет с твоей головы.
— Да, но мой отец остался там… — прошептала девочка, и в ее глазах блеснули слезы.
— Твой отец сам виноват: он бросил вызов королю. Но ты тут ни при чем. Не горюй! Тебе будет у нас хорошо. Я рада, что мой муж прислал тебя к нам, — принялась успокаивать малышку Беренгария.
И она действительно радовалась, ведь ей стало ясно, что слухи о связи Ричарда с дочерью Исаака не имеют под собой никаких оснований.
Чуть позже, выглянув в сад, Джоанна услышала, как Беренгария тихонько напевает песню, которую сочинил Ричард.
* * *Болезнь мало-помалу отпускала Ричарда, но он был сильно изможден и до поры остерегался появляться среди своих солдат, не желая ронять себя в их глазах. Они должны считать его полубогом, а полубоги не хворают!
Ричард был безмерно благодарен Ги де Лузиньяну. Если б не Ги, неизвестно, как бы все обернулось. Хорошо, что рядом есть человек, которому можно доверять! Конечно, Ги рассчитывал вернуть себе титул иерусалимского правителя, но Ричард чувствовал, что им движет не только честолюбие. Ги — отличный воин и ценит в других отвагу.
Сейчас главное — побольше отдыхать. А это ох как нелегко, ведь ему уже надоело лежать. Хочется вскочить, побыстрее приняться за дело, но горький опыт подсказывает, что раньше времени подниматься не стоит, иначе болезнь одолеет его с новой силой.
И вот однажды, когда Ричард еще лежал в постели, к нему явились посланцы от короля Франции. Ричард жадно расспрашивал их о Филиппе. Его обуревали противоречивые чувства: с одной стороны, Ричард очень надеялся, что Филиппу не удастся взять Аккру без его помощи, а с другой, тревожился за жизнь своего друга-соперника. При расставании Филипп пообещал повременить с наступлением на Аккру до приезда Ричарда. Он даже поклялся, что они пойдут на приступ крепости бок о бок, однако Ричард не доверял французскому королю. Ежели Филиппу представится возможность победить в одиночку и снискать славу только себе, он не устоит.
Но, судя по всему, такой возможности не представилось.
— Как поживает король Франции? В добром ли он здравии? — поинтересовался Ричард.
Ответ был утвердительный.
— А каковы его военные успехи?
— Они довольно весомы, — осторожно ответили гонцы, и Ричард понял, что Филипп терпит неудачу за неудачей.
«Ага! — торжествующе подумал он. — Без меня ты не обойдешься!»
— Государь сетует на ваше промедление и просит поторопиться, ваша светлость, — сказал гонец, напоминая Ричарду, что он вассал французского короля.
Ричард вскипел. Он терпеть не мог, когда Филипп указывал ему на вассальную зависимость Нормандии.
— Передайте французскому королю, — надменно ответил Ричард, — что его величество король Англии сам решает, когда ему пуститься в путь.
Однако посланцы настаивали. Дескать, король Франции требует, чтобы герцог Нормандский не мешкал с отплытием. Он нужен королю в Аккре. Не следует забывать о главной цели похода, которая состоит вовсе не в покорении новых стран, а в возвращении святой земли христианскому миру.
Ричард вскочил. Он так разволновался, что даже начал заикаться.
— Французскому королю следовало бы знать, почему пал Иерусалим! А пал он потому, что крестоносцам приходилось пробиваться к нему сквозь недружественные земли, и эта борьба их изматывала, лишала сил. Я победил Исаака Комнина, врага христиан. Победил, хоть это было совсем непросто! Сарацины подкупили его, чтобы он постарался нас задержать. Передайте французскому королю, что Исаак обобрал моих моряков, отнял все припасы и бросил людей в темницу. Неужели я должен был спустить ему столь вопиющее бесчинство? Может быть, французский король и стерпел бы. Не знаю… Коли так, то понятно, почему при осаде Иерусалима у христиан не хватило пищи и оружия, почему сарацинам удалось захватить святой град.
Посланцы Филиппа растерялись. Но потом вспомнили распоряжения своего государя и решили еще раз напомнить Ричарду, что он вассал французского короля.
— Вот вам мой ответ: передайте своему повелителю, что король Англии не подчиняется королю Франции. Он покинет Кипр, но только когда остров будет полностью покорен. Крестоносцы должны как следует отдохнуть. Я не могу допустить, чтобы мои люди приползли в Палестину на последнем издыхании.
Когда посланцы Филиппа удалились, Ричард рухнул на постель. Он был совершенно обессилен, но на губах его блуждала довольная улыбка.
Значит, он все-таки нужен Филиппу в Аккре! Бедняга не может захватить город без его помощи. Будь у него надежда на успех, Филипп не побрезговал бы нарушить клятву и узурпировать великую победу. Ведь тот, кто вернет христианам их святыню, покроет себя неувядаемой славой и на земле, и на небесах!
А это заветная мечта любого крестоносца…
Однако появление французских посланников свидетельствовало еще и о том, что Филипп соскучился по Ричарду.
* * *Ричард тоже соскучился по Филиппу. Он представлял себе, как они осаждают и захватывают Аккру. Много лет назад, когда отец Ричарда был еще жив, а сам Ричард оказался заложником Филиппа, они везде появлялись вместе: вместе скакали верхом, вместе гуляли, играли, спали и мечтали о славных подвигах, которые им удастся совершить в крестовом походе.
С тех пор многое изменилось. Ричард перестал быть заложником французского короля. Они были теперь равны, и в их отношениях возникло неизбежное соперничество. Разве может английский король искренне любить французского, когда они оба претендуют на владение Нормандией? Филипп не мог смириться с утратой этого края.
Их вражда имела под собой естественные основания, и в то же время они не могли друг без друга. Как говорится, «врозь скучно, вместе тесно»…
Но зато будоражит кровь.
Назло Филиппу Ричард решил еще немного задержаться на Кипре.
Он обсудил свое намерение с Ги, с которым очень сблизился за последние месяцы.
«Филипп будет меня ревновать к нему», — довольно усмехался Ричард.
Филипп уже восстановил против себя этого человека, поддержав Конрада де Монферрата. Любопытно, почему он так поступил? Наверное, в интересах Франции. Филипп всегда печется о благе Франции. А он, Ричард, почти не думает о своей стране. Он с удовольствием передал бразды правления в опытные руки своей матери.
— Ги, — сказал Ричард, — остров целиком наш. Исаак закован в серебряные цепи, его дочь под опекой королев, народ благоденствует, живя в мире. И пока Исаак будет под замком, мы можем спать спокойно. Осталось только назначить людей, которые бы управляли Кипром в мое отсутствие.
— Вы правы, сир, — согласился Ги. — У вас есть кто-нибудь на примете?
— Да, я подумываю о том, чтобы поставить соправителями двух англичан, чье усердие заслуживает самых высоких похвал. Это Роберт Турнгемский и Ричард де Кемвилл.
— Я тоже обращал на них внимание. Мне кажется, они будут служить вам верой и правдой.
— Стало быть, ты одобряешь мой выбор?
— О да, милорд.
— В таком случае приведи их сюда. Они должны будут оказывать гостеприимство крестоносцам, которым вздумается передохнуть по пути в святую землю на этом острове.
— Вы и без того уже много сделали для христианского мира, милорд. За одно покорение Кипра крестоносцы будут вам благодарны по гроб жизни.
— А вот французский король считает иначе. Он упрекал меня в том, что я здесь прохлаждаюсь и забочусь лишь о расширении собственных владений.
— Французскому королю не дает покоя ваша слава.
— Возможно. Но я не собираюсь исполнять его приказания, хотя он неустанно напоминает мне, что он мой сюзерен.
— Милорд, вне всякого сомнения, напомнил ему, что быть английским королем не менее почетно, чем французским? И что слава английского короля растет с каждым месяцем?
— Разумеется, Ги. Итак, мы тронемся в путь только после того, как я оставлю здесь своих губернаторов. Надо будет хорошенько загрузить корабли провиантом. Благодатное тут место! Не остров, а рай земной. Право, я с удовольствием остался бы на Кипре навсегда, но пора продвигаться вперед. Мне не терпится начать осаду Аккры.
— Не сомневаюсь, милорд, что эта осада продлится недолго.
— Буду стараться, — бодро ответил Ричард.
Через несколько дней он совершенно поправился и поспешил дать пир в честь покорения Кипра. Когда король проезжал по улицам города, жители выбегали из домов и радостно приветствовали своего нового повелителя. Исаак им давно опротивел, а строгий, но справедливый Ричард пришелся по душе.
С Беренгарией Ричард встретиться не спешил. Он прислал ей письмо, в котором сообщал о подготовке к отъезду и обещал приехать, как только немного освободится.
Когда же встреча наконец состоялась, Ричард рассеянно обнял жену и тут же завел разговор о том, что каравелла скоро двинется в путь.
Беренгария с обожанием посмотрела на мужа и сказала, что мечтает поскорее пуститься в плавание. Ведь теперь, когда они женаты, она поплывет на его корабле!
— Ты даже не представляешь себе, Ричард, как мы в тот раз волновались! — воскликнула Беренгария. — Мы же не знали, где ты… жив или мертв…
Ричард задумался.
— Мне кажется, тебе не следует плыть со мной на одном корабле, — после долгой паузы промолвил он.
— Но я хочу! Я хочу быть с тобой, Ричард!
— Ты хорошая жена, — снисходительно произнес король. — Однако брать тебя с собой было бы неразумно. Что, если ты уже носишь под сердцем нашего ребенка, будущего короля Англии?
— Ричард! Мы так мало были вместе… — жалобно прошептала Беренгария.
— Ничего, этого бывает достаточно. Я не теряю надежды.
— Но, может…
Ричард улыбнулся одними губами. Глаза его были холоднее льда.
— Я король, Беренгария. На мои плечи возложена тяжелейшая ноша. Подумай хотя бы о покорении Кипра. Ты только представь себе, что отныне голодные, измученные борьбой со стихией моряки смогут обрести на Кипре надежный кров, получить пищу. Как они будут благодарить английского короля!
— Да, но почему мы не можем поплыть вместе, Ричард? — не отставала от него Беренгария.
— Потому что слово короля — закон. Я не могу подвергать вас с Джоанной опасности, которой может подвергнуться мой корабль. Наше путешествие становится все более опасным. И если враги нападут на нас в море, их удар прежде всего придется по моему кораблю.
— Ах, Ричард! Позволь мне поехать вместе с тобой. Никакие опасности не могут сравниться с тревогой, которую мы испытываем в твое отсутствие.
— Я же сказал «нет», Беренгария! Ты должна мне повиноваться. Не печалься, с тобою будет Джоанна… Джоанна и маленькая принцесса с Кипра.
«Он не хочет меня, — грустно подумала Беренгария. — Но почему? Что во мне не так?»
КОРОЛЬ И СУЛТАН
Июньское солнце нещадно палило, точно стараясь испепелить английский флот — сто пятьдесят кораблей, которые направлялись в Аккру. Корабль, на котором плыл Ричард, все время шел впереди. Ричард ревниво следил за тем, чтобы никто не смел его обогнать. Флотилия старалась держаться поближе к выжженному зноем берегу. И чем дальше корабли уходили от Кипра, тем веселее становился Ричард, предвкушая скорое прибытие в Аккру. Перед отплытием он узнал, что Филипп снял осаду. Ричарда это привело в ужас. К счастью, как потом выяснилось, слухи оказались ложными.
Спеша к Филиппу, Ричард предавался мечтам, как наконец-то им удастся осуществить свои давнишние планы.
Когда флотилия отчалила от кипрского берега, какой-то моряк поведал Ричарду, что во время своего пребывания в Бейруте он видел удивительно большой корабль.
— Он принадлежал сарацинам, сир, — рассказывал этот человек. — С бортов свисали куски желто-зеленой просмоленной парусины. Я поинтересовался, зачем это, и мне объяснили, что византийские моряки любят применять в бою «греческий огонь», а просмоленная парусина надежно защищает от него судно. Сир, корабль был полон людьми и съестными припасами. Я слышал, будто бы на нем плыло восемьсот мусульман, которыми командовали семь эмиров, и что корабль направлялся в Аккру.
— Ежели это правда, — задумчиво промолвил Ричард, — то неудивительно, что Филиппу никак не удается взять город приступом. Судя по всему, туда постоянно подвозится подкрепление.
— И это еще не все, ваше величество, — продолжал моряк. — Ходят слухи, будто бы на том корабле везут двести змей, укус которых смертелен для человека, и собираются запустить их в лагерь христиан.
— О Боже! — вскричал Ричард. — Что же делать? Я должен непременно догнать этот проклятый корабль.
Вероятно, Бог внял его мольбам, поскольку на полпути между Бейрутом и Сидоном на горизонте вдруг показалось трехмачтовое судно, над которым реял французский флаг. Столь огромного корабля Ричарду еще никогда не доводилось видеть.
— Я и не знал, что у Филиппа в арсенале есть такой гигант, — удивился Ричард. — Странно… Почему я о нем никогда даже не слышал? Филипп вряд ли бы утерпел, наверняка бы похвастался им.
Поэтому Ричард заподозрил, что капитан вывесил французский флаг для отвода глаз. А когда подплыл поближе и разглядел желто-зеленую парусину на бортах, спешно призвал к себе моряка, побывавшего в Бейруте.
Тот прибежал и, не дожидаясь вопроса короля, воскликнул:
— Вон он, тот самый корабль, сир! Это его загружали в Бейруте.
Ричард выслал на разведку галеру.
Ее встретили градом стрел, дротиками и камнями.
— Так я и думал! — воскликнул Ричард. — Это враги! Надо задержать их. Нельзя допустить, чтобы они добрались до Аккры!
Король хотел было подплыть поближе к неприятелю, но огромные размеры вражеского судна давали тому большие преимущества. Сарацины возвышались над галерами и, словно с крепостных стен, осыпали их градом стрел. Пришлось отступить.
Ричард неистовствовал. Врагам нельзя было дать уйти! Однако англичане пали духом, бой казался им заведомо неравным, ни малейшей надежды на победу не было. Но Ричард был не из тех, кто смиряется с поражением. Либо он захватит вражий корабль, либо потопит его! Третьего не дано. Сарацины не привезут в Аккру свежие запасы продовольствия, новых солдат и смертоносных змей, которые посеют панику в лагере христиан!
— Неужто вы такие трусы, — крикнул он своим воинам, — что откажетесь от боя? У врага один корабль, а у нас целая флотилия. Стыд и позор, если крестоносцы допустят, чтобы сарацины подвезли в крепость подкрепление! Те, кто дозволит врагам Господа нашего улизнуть, будут болтаться на виселице. Все до единого!
И, как всегда, Ричард заразил солдат своей отвагой и решимостью. То они отказывались сражаться, глухо ворча, что это блажь, а спустя мгновение уже были готовы ринуться в бой.
Несколько человек попытались взобраться на борт судна, но сарацины взмахнули саблями и отрубили кому руки, а кому и головы. Тела несчастных упали в море. Окрестности огласились душераздирающими воплями.
Тогда английские моряки бросились в воду и привязали к кормилу сарацинского корабля канат, чтобы замедлить его ход. Этот маневр оказался гораздо более успешным.
Неожиданно, на радость сарацинам, Ричард отдал приказ отступить. Но это была лишь временная передышка. Ричард решил пустить их ко дну. Ему, конечно, было жаль, что пропадет столько добра, но другого выхода он не видел.
Нос английской галеры обивали в те времена железом, так что эти суда могли служить прекрасным тараном. Они с такой силой врезались в борт сарацинского корабля, что в нескольких местах пробили его насквозь. Атака не прекращалась до тех пор, пока море вокруг не почернело от тел тонущих врагов и от плавающих на воде ящиков с провизией. Последние Ричард попробовал спасти, но его попытки не увенчались успехом.
Англичане ликовали. Победа! Сарацинский корабль не доберется до Аккры. Осажденные жители города тщетно будут ожидать подкрепления.
Ричарду хотелось надеяться, что этот морской бой приблизил падение вражеского оплота.