– Так, я ж докладываю, Пров Ермилыч, двое их было! Двое! Да один-то так, пустое мясо, его мои егозы в озеро заманили… побаловаться, пощекотаться. А когда он уже в озере нагишом стоял, этот… второй на бережку образовался и стал звать дружка своего назад!! Не знаю уж, чего он этому… голяку пообещал, а только он назад из озера двинулся!..
– Интерес-ш-ш-сно… – прошипело из-под черного капюшона, – чем же он зов твоих… мокреньких-холодненьких пересилил?..
– Не знаю господин Пров, а только девочки мои обоих зацепили и на глубину потащили!..
– Так ч-ш-ш-что ж, этот колдун сам в озеро вошел?.. – Удивленно переспросил Пров.
– То-то и оно, что сам. Сам вошел и огнем в озеро плюнул!.. Да не просто плюнул, а так, чтобы, значит, дружка своего голого не задеть!!!
– Щ-щ-щ-шекотух твоих с-ш-ш-сильно ош-ш-ш-шпарил?..
– Да нет… Они нырнуть успели… Но, все ж таки, обидно!! Что это он в моем озере самовластвовать решил?! Добычу у девочек моих отбирать?!!
– Выходит, он и огнем и холодом управлять мож-ш-ш-жет?.. – Раздумчиво произнес Пров, и зеленая голова, не поняв, что начальство разговаривает само с собой, быстро зашлепало в ответ толстыми губами:
– Может, Пров Ермилыч, может!! Всю воду в озере заморозил, паразит!!
– А куда ж-ш-ш-ж ты с-ш-ш-сам-то делся? – Последовал неожиданный вопрос Прова.
Широкая морда над блюдом скосила свои крошечные глазки вниз и в сторону и из зеленой превратилась в свекольную.
– Во льду… застрял… – нехотя пробормотала она, а потом значительно быстрее добавила: – Потому не сразу и связался с тобой, господин!
– Ну, полож-ш-ш-жим, это я с-ш-ш-сам с-ш-шс тобой с-ш-ш-связался… – медленно произнес Пров, – …но то, что ты с-ш-ш-сообщ-щ-щил, очень интерес-ш-ш-сно!..
– Рад стараться!.. – С некоторым даже облегчением выдохнула морда.
Однако существо в черном плаще уже не слушало ее. Положив палец, затянутый в толстую кожу перчатки, на край блюда, оно остановило орешек, и в тот же момент дымное марево над блюдом схлопнулось, пряча зеленую морду Водяного Шишка.
«Так… – медленно, ох как медленно, потекла мысли в голой, сплющенной голове Прова Ермилыча, начальника Тайного Сыска самого Змея Горыныча, – получается, следом за этой… змеевой девчонкой, вокруг которой поднялась такая суета, к нам пожаловали еще двое… мужиков!.. Причем, один из них – колдун! И колдун, надо полагать, серьезный!»
Вторая, затянутая в перчатку, ладонь вынырнула из-под стола и легла на пустую столешницу. Теперь уже все его восемь пальцев нервными, судорожными движениями, царапали доски стола.
«Девка уже здесь… во дворце… – продолжал рассуждать про себя Пров, – значит и эти двое попробуют пробраться сюда… сначала в столицу, а затем и во дворец… Надо бы мне перехватить их… обоих… Самому!! И поговорить!! С колдуном! Если он действительно знающь, пусть поможет мне с моим заклинанием… – Тут его мысль привычно вильнула в сторону. – Ишь ты, две стихии за ним стоят – воздух и огонь!.. Если, конечно, Шишок не врет!.. А если это правда…
И тут его размышления перебил мягкий, вкрадчивый баритон:
– Пров… Ты почему не сообщаешь мне последние новости?..
Глаза под капюшоном вспыхнули малиновым светом, но тут же снова пригасли до привычно-багрового.
– Какие новос-ш-ш-сти, гос-ш-ш-сподин? – Едва слышно прошипел Пров.
– Те, что ты только что получил от Водяного Шишка из Черного бора! – В баритоне появилась едва заметная насмешка. – Или ты думаешь скрыть их от меня?..
– Нет, гос-ш-ш-сподин, – прошипел Пров, приподнимаясь из-за стола и впиваясь пальцами в край столешницы, – я думал, что именно зас-ш-ш-служивать твоего внимания из-ш-ш-з того, что он с-ш-ш-сообщ-щ-щил.
– Все! – Коротко приказал баритон. – И поподробнее!
Голова под капюшоном склонилась вперед, так что его черный край прикрыл тлеющие глаза.
– В Черном бору появились двое неизвестных мужиков… – привычное шипение вдруг исчезло из голоса Прова, и речь его стала четкой и быстрой. – Один из них проявляет серьезные колдовские способности – владеет не менее чем двумя стихиями: огня и воздуха. Ищут девушку, судя по их описанию, ту самую, которую сегодня доставили из Черного бора во дворец. Получили подсказку о том, куда именно девушка направлялась…
– От кого?!
– Девушку видели до того, как она вышла к нашей поисковой группе.
Несколько секунд длилось молчание, а затем баритон медленно и задумчиво протянул:
– Надо же, как не повезло… Черный бор такое пустынное место, и вдруг оказывается, что там тоже можно кого-то повстречать…
– Если господин желает, я уничтожу всех, кто видел девушку… – быстро предложил Пров.
– Поздно, Провушка, – ласково протянул баритон. – Поздно!.. Не будем понапрасну увеличивать количество твоих зверств…
И снова несколько секунд длилось молчание, а потом баритон прозвучал тоном приказа:
– Хорошо!.. Я сам займусь этими… искателями!.. В город выпусти дополнительные патрули с описанием этих… мужиков. Особенно с описанием колдуна!! – И уже для себя добавил. – Хотя… наши гвардейцы вряд ли с ним справятся… ну хотя бы пусть постараются…
Баритон смолк, но Пров продолжал стоять, низко опустив голову. Спустя минуту, он проговорил с привычным шипением:
– Понял, гос-ш-ш-сподин… будет с-ш-ш-сделано…
Хотя уже было ясно, что хозяин его не слышит!
Глава 4
Чугунок бабы-Аги поднялся довольно высоко, хотя летел, мягко говоря, неспешно. Если бы жертвы разбойной старушки не пугались так сильно, то они свободно могли бы просто убежать от этого неуклюжего летательного аппарата. Может быть виновата была форма везделета, определенно незнакомая с аэродинамической трубой, а может быть мое недостаточное знание рабочего заклинания, но только разогнать этот самый везделет быстрее идущего спокойным шагом человека мне не удавалось.
Однако, поднявшись не меньше чем на четыре километра, я смог достаточно хорошо разглядеть окружающее пространство – пространство практически полностью покрытое лесами, в которых редкими ниточками прорезались узкие, одноколейные дороги, да светлыми пятнами, расцвеченными желтым, красно-бурым, синим, лежали поляны. На двух трех таких полянах я заметил рубленые дома, обнесенные тыном, а кроме того прямо по курсу, слева и сзади из-под зеленых крон деревьев поднимались легкие синие дымки – видимо, кто-то жег костры… или топил печи.
Курс мы взяли на север, следуя указаниям Володьши, утверждавшего, что именно в той стороне должен проходить проезжий тракт, ведущий в столицу государства. Макаронин стоял рядом со мной, удивленно озирая окрестности и бормоча порой что-то неразборчивое про белую горячку и врачей-гипнотизеров. Володьша бродил кругами по палубе, порой поглядывая за борт, но задерживал он свой взгляд только на мне, словно не понимая, зачем я связался с бабкиным везделетом.
Таким неторопливым образом мы летели часа, наверное полтора, а затем проснулась баба-Ага.
Сначала прекратился ее могучий, с разбойным присвистом, храп, затем бабуля яростно чихнула, быстро села и тут же со стоном схватилась за голову. Поймав сей косматый предмет своими скрюченными пальцами, старушка злобно посмотрела на меня и просипела:
– Ага… Я так и знала, что ты неспроста потащил меня на свою поляну и напоил своим мерзким пойлом!.. Вот, значит, какие твои были черные мысли?!! Ну да ничего, отольются тебе горькие бабкины слезы!!
Я с некоторым удивлением оглянулся на старушку, и та мгновенно сморщилась и застонала, словно мой удивленный взгляд ударил ее в ухо.
Макаронин тоже посмотрел на бабу-Агу и спокойно констатировал:
– Тяжелый похмельный синдром, вызванный неумеренным употреблением слабоалкогольной продукции низкого качества!
– А ты, шшанок, молчи!.. – Мгновенно окрысилась баба-Ага и тут же снова охнула, прижмурилась, но уже в следующее мгновение ее маленькие сердитые глазки снова уставились на меня.
– Все равно тебе с везделетом не справиться… а как уронишь ты его, так вам всем троим конец! Я дальше полечу, а вас дикие звери объедят… – тут она на мгновение умолкла, а затем закончила фразу напевно-мечтательным голосом, – …и косточки ваши сгниют, и мамочки ваши заплачут!..
Это было настолько неожиданно и настолько нелепо, что я невольно улыбнулся и, не отрываясь от управления везделотом, проговорил:
– Бабушка-Ага, нехорошо молодым, здоровым людям пророчить такие страсти…
– А хорошо чужие чугунки воровать!.. – Перебив меня, каркнула старушка. – Да еще перед этим подпаивать законного, можно сказать владельца!..
– Бабушка-Ага, нехорошо молодым, здоровым людям пророчить такие страсти…
– А хорошо чужие чугунки воровать!.. – Перебив меня, каркнула старушка. – Да еще перед этим подпаивать законного, можно сказать владельца!..
Поскольку бабка проговорила столь длинную фразу достаточно свирепо и при этом ни разу не поморщилась, я понял, что ее «похмельный синдром, довольно быстро проходит. Не оборачиваясь, я пожал плечам и ответил:
– Никто твоего чугунка не воровал, иначе ты очнулась бы на той самой полянке, где тебя сморила… – я чуть заметно ухмыльнулся и продолжил, – …усталость. Просто, нам надо торопиться, а бросить тебя спящую и совершенно беззащитную рядом с безнадзорным летательным аппаратом мы не решились. Вот и пришлось нам грузить твое бесчувственное тело и своими силами поднимать твой… к-хм… везделет!
Старуха довольно долго молчала, обдумывая, видимо, мое, слишком неожиданное для нее, заявление. Затем она как-то смущенно кашлянула и нерешительно переспросила:
– Это что ж, милок, ты, значит, того… не умыкнул мой чугун-то?..
– Бабуля! – Не выдержал наш блюститель закона. – Ну кто ворует чужую собственность вместе с ее владельцем?! Ну где ты видала таких воров?!!
Баба-Ага зыркнула в сторону старшего лейтенанта острым глазом и недружелюбно ответила:
– А может ты, шшанок, акромя везделета еще и выкуп с меня слупить хочешь?!!
И тут в разговор неожиданно вмешался местный менестрель:
– Бабушка-Ага, не нужен им никакой выкуп!..
«Как он ловко от нас отмежевался!» – С удивлением подумал я, а Володьша тем временем продолжил:
– Они вправду торопятся очень, девушку они догоняют…
– Какую девушку?.. – Мгновенно насторожилась старуха.
Володьша вопросительно посмотрел на меня, а я, после секундного колебания, решил, что возможно имеет смысл рассказать бабке свою историю, и уж во всяком случае это не принесет вреда. Не поворачиваясь к внимательно слушавшей бабке, я коротко рассказал ей, что произошло с Людмилой, и почему я вместе с Макарониным оказался в этом дремучем лесу.
Выслушав меня, старушка неожиданно прошипела:
– Значит, этот паразит опять взялся за свое!!!
– Какой паразит?.. – Не понял я.
– Да шшанок, который щас Змеем Горынычем заделался! – Резко ответствовала старуха.
– А ты, баба-Ага что, знакома с ним? – Поинтересовался Макаронин. – Может, расскажешь тогда, что он из себя представляет?..
– Что представляет!.. Что представляет!.. – Зло передразнила бабка старшего лейтенанта. – Ничего не представляет!! Ничего не представляет!! Нахватался верхушек, да морда наглая, вот и все, что он из себя представляет!!
– Так как же он тогда в Змеи Горынычи проскочил?! – С кривой усмешкой поинтересовался я.
Баба-Ага тяжело вздохнула:
– Это называется «стечение обстоятельствов»… Ну и потом… кое-что он все-таки умеет, с нечистыми, например, разговаривать, в зверей, в уродов разных перекидываться…
– Так он еще к тому же и оборотень!.. – Снова усмехнулся я. – А ты говоришь, ничего не представляет!
– Все равно он – шшанок! – Суровым фальцетом взвизгнула баба-Ага. – И через девок шею себе свернет!!
Тут он стрельнула глазом мне в спину и неожиданно вкрадчивым тоном поинтересовалась:
– Вот ты, к примеру, ежели до него доберешься, что сделаешь?..
– А что мне с ним делать? – Пожав плечами, проговорил я. – Людмилу заберу – больше мне ничего не надо!
– Как же ты ее заберешь, ежели он на твою Людмилу заклятье наложит. Она ж никуда с тобой не пойдет, да и тебя самого-то не узнает!
– Ничего, и заклятье свое он снимет, и Людмилу назад отпустит… – в моем голосе звучала непоколебимая уверенность в то, что я говорил. – …а не снимет свое заклятье, я ему шею сверну!!
– Ну! – Довольно воскликнула баба-Ага. – Я и говорю, шею он себе через девку свернет… Хотя тебе, милок, это мало чем поможет…
– Почему же это?.. – Я невольно обернулся и вопросительно взглянул на старуху. – Разве заклятья и наговоры не исчезают, если их автор… э-э-э… перестает существовать?
– Если перестает – то оно конечно… – подтвердила баба-Ага. – А вот если… как ты сказал?.. Автор?! Так вот, если автор догадается создать из своей плоти, ну скажем, жучка какого, невзрачного, да прилепит к жучку этому частичку своей Силы, вот тогда и получиться, что шею-то ты ему свернул, а он все-таки, как бы и не… того… не перестал существовать! Ищи потом этого жучка или козявочку там какую-то!
Такой замечательный фокус мне в голову, признаться, не приходил! Получалось, что моя задача, казавшаяся достаточно простой, была совсем не так проста!!
А баба-Ага, между тем, рассуждала дальше:
– К тому же еще не факт, что ты вообще доберешься до его… горла. С чего бы это он станет тебя к себе допускать?..
– Тем более, что он уже наверняка знает, что ты идешь по следам этой девчонки! – Неожиданно подал голос Володьша.
– Откуда?!! – Воскликнули мы с Макарониным в один голос.
– Так утром Водяной Шишок оттаял и все про тебя, конечно же, доложил!.. Ну, как ты его… это… оконфузил.
Баба-Ага резко повернулась в сторону заговорившего менестреля и заинтересованно переспросила:
– Он оконфузил Водяного Шишка?!! Это каким же образом?!!
– Да… вот, видишь ли… – начал мямлить Володьша, но, встретившись глазами с бабулей, вдруг заговорил быстро и четко. – Нашего старшего лейтенамта… старшего опера уполномоченного лоскотухи в озеро заманили. А Сорока бросил лейтенамту в помощь огненное кольцо, ну и вроде бы задел слегка лоскотух… Обварил их, конечно. Водяной Шишок пришел разбираться, кто обидел лоскотух. Слово за слово – Шишок сам обиделся и решил волной в Сороку плюнуть! Чуть ли не все озеро в волну собрал да и запустил – прям стена водяная к берегу пошла! А Сорока навстречу волне холод запустил, всю волну в лед и сковало! А Водяной Шишок в этой ледяной стене и застрял. Сорока ему пообещал, что тот до самого утра во льду просидит! Ну так утро-то давно прошло, вот я говорю, что Шишок… того… доложил уж Змею Горынычу, что за девчонкой, которую тот сманил, двое идут!
– А откуда этому… Шишку… известно стало, что мы именно за Людмилой-то идем?.. – Подал свой грубый голос Макаронин.
– Откуда?.. – Володьша посмотрел на старшего лейтенанта. – От Лосихи! Водяной Шишок наверняка, как только растаял, так к Лосихе и двинул – сам ведь видел, у той колодец во дворе.
– А что он у Лосихи-то забыл? – Снова подал голос Юрик.
Володьша быстро посмотрел в мою сторону и пояснил:
– Так Шишок-то к тебе лоскотух подослал по Лосихиной наводке, значит, как только он оттаял, так к ней пошел выяснять, с кем она его… свела. А Лосихе что ж скрывать-то, она, наверняка все ему рассказала!
– Может быть Шишок и не доложил ничего. – Неожиданно проговорила баба-Ага. – Стыдно все-таки признаваться в такой конфузии. Он вполне может попробовать сам посчитаться.
Бабка посмотрела мне в спину и вдруг ласковым голосом пропела:
– Ты, милок-говорунок, теперь воды-то берегись – под дождем не стой, к рекам-озерам ближе чем на тридцать-сорок шагов не подходи, пей воду только долго стоявшую… Глотнешь свеженькой, из колодца, брюхо порваться может!
– Да уж Водяной Шишок меня предупреждал, – ответил я, не оборачиваясь, – но кто предупрежден, тот вооружен!..
– Вооружен!.. – Медленно с каким-то смаком протянула бабка. – Так еще неизвестно, сколь твое вооружение-то сильно! Может Змею и тех «верхушек», что он нахватался, хватит против твоего-то вооружения?!!
– Может и хватит, – усмехнулся я в ответ, – а только…
Но закончить фразу я не успел, именно в этот момент палуба подо мной исчезла… и я, вслед за ней, ухнул вниз. Везделет бабы-Аги враз потерял все свои летные качества и теперь камнем падал с небес на землю. Хорошо еще, что падал он днищем вниз, не переворачиваясь, не кувыркаясь в воздухе. Я буквально растворился в управляющем световом столбе, но тот настолько ослаб, что стал практически неощутим. И все-таки мне удалось почувствовать, что заклинание, вложенное под палубу бабкиного летательного аппарата, словно бы заморожено, или, вернее, парализовано непонятной мне силой!!
Я был настолько занят попытками восстановить контроль над бабкиным чугунком, что не сразу почувствовал еще одно странное и… страшное изменение, а когда понял, что произошло, на минуту буквально окаменел. Вокруг меня не было ни грана привычной уже неупорядоченной, дикой Силы!!! Не понимая, как такое вообще могло произойти, я, тем не менее, мгновенно прекратил свои попытки совладать с лишившимся своих магических свойств, чугунком и начал, используя собственный магический кокон, плести спасительное заклинание. За моей спиной тоненько верещал Володьша, грубо ругался Юркая Макаронина, что-то каркала фальцетом баба-Ага, но у меня ни было и секунды, чтобы оглянуться на своих спутников!!
До верхушек деревьев, на которые мы падали оставалось не больше пятидесяти метров, когда я закончил произносить свое заклинание и хлопнул ладонями по коленям, выпуская его на волю. В то же мгновение чугунок здорово тряхнуло, он накренился и вдруг резко замедлил скорость падения. Затем его тряхнуло еще раз, крен медленно выправился, и по бокам неторопливо опускающегося везделета захлопали ветви огромных серых елей, словно бы поддерживая наш неуклюжий летательный аппарат.