– Господи, да что случилось?
– Она Алешу от жены увела.
– Как? – помертвела Лиза.
– Ну я подробностей не знаю… Но, кажется, она выяснила, что у Иры есть любовник, и как-то подстроила, что Леша это обнаружил. Был грандиозный скандал, и он ушел…
Лизу затошнило.
– А разве она не замужем, эта Леля?
– Недавно развелась, видно, готовила себя к новому этапу.
– Ну что ж, все правильно… У него любовница, у жены любовник, рано или поздно что-то подобное должно было случиться… К тому же, если ты связался с такой жуткой бабой…
– Тебе его жалко?
– Жалко? – взвилась Лиза. – С какой стати мне его жалеть?
– Говорят, он был в отчаянии!
– Из-за измены жены?
– Наверное. Он ей, кстати, все оставил, сам живет в офисе.
– Ничего, там удобно! А главное – диван роскошный. А что ж его Леля к себе не взяла? Или она тоже с ним в офисе живет?
– Да ты что! Она осталась в своей квартире и делает там ремонт. Вот ремонт закончится, тогда, наверное, Леша к ней переберется.
– Скатертью дорожка!
– Лиза, ты расстроилась?
– Нет, мне противно.
Даже странно, до чего же Адка плохо разбирается в мужчинах! Сначала уверяла меня, что Сметанин сохнет от любви к жене, потом стала сватать мне этого тоскливого педанта… Интересно, каков ее собственный муж? Она говорила о нем хорошо, значит, наверное, окажется подонком… Не хотелось бы… Странно и то, как мало места в моей жизни занимает любовь. Наверное, я типичный пример современной деловой женщины – на любовь не хватает времени и сил. А где она, любовь? Ее и нет… Наверное, Сашку я любила, но все так рано, быстро и жестоко кончилось. А то, что было потом, просто не имело к любви ни малейшего отношения. Желание скрасить одиночество, секс, невозможность обидеть хорошего человека… На какое-то время мне показалось, что я люблю этого блудливого адвоката… Ну, значит, любовь не моя стезя. Женщины в нашей семье в основном были одиноки. Хотя у бабушки романы водились лет до шестидесяти. Когда погиб Саша, все хлопоты и даже расходы по похоронам взял на себя бабушкин любовник… А у меня и любовника нет, кроме этого австралийца… Да и что это за любовник? Полчаса на чудеса. Тьфу! Может, и вправду обратить внимание на Булатова? Он милый, умный… Мне уже намекали, что он ко мне неравнодушен. Я, правда, этого не замечаю, но… Ладно, сейчас главное – выйти нормально в эфир, а там видно будет!
Все эти не слишком глубокие мысли одолевали ее в такси, когда она ехала домой от Беаты. Ох черт, бабушка наверняка не спит, ждет меня. Придется ей что-то рассказывать…
Бабушка встретила ее внизу вместе с Лизой Пес.
– Наконец-то! Я уж волновалась!
– Бабуля, но я же предупредила… И потом, ты могла позвонить на мобильник!
– Звонить в такой час свободной женщине на мобильник? Откуда я знаю, что ты не в объятиях мужчины?
– Бабушка, я же сказала, я у Беаты!
– Но я эту Беату в глаза не видела! Может, Беата – это твой Бенбери? Ты же помнишь Оскара Уайльда?
– Бабуля, Беата не выдуманный персонаж, а вполне реальная женщина, уверяю тебя.
– Тогда почему ты меня с ней не знакомишь?
– Потому что мне некогда! Потому что я работаю как зверь! – начала раздражаться Лиза. – И вообще…
– И вообще, отстань от меня, старая дура?
– Бабушка, я этого не говорила!
– Не говорила только потому, что я тебя прилично воспитала!
– Бабуля, ты по определению не можешь никого прилично воспитать! – решила свести разговор к шутке Лиза.
– Это почему? – возмутилась Ксения Леонтьевна.
– Потому что лучшее воспитание, как известно, – личный пример! А какой пример ты мне подавала? Курила, выпивала, в карты дулась, да еще и любовники вечно в доме околачивались! По-твоему, это хороший пример?
– Отличный! Отличный пример! Так и должна жить нормальная, здоровая женщина!
– Пить, курить, играть в азартные игры и… как бы поприличнее выразиться… блудить, да?
– Конечно! Это называется – уметь радоваться жизни. А ты, к сожалению, из всех этих радостей способна только иногда выпить рюмку, ну и… Да, кстати, я тут прочла в одной газете, что твой адвокат участвует в каком-то ралли…
– Бабушка, пусть участвует хоть в полете на Луну. Мне плевать. И вообще, я устала и замерзла, ты что, решила меня тоже выгуливать, вместе с Лизкой?
– Ах, боже мой, какое значение имеет, что я там решила… – пробормотала Ксения Леонтьевна. – И прошу иметь в виду – когда Рой Шелли будет в Москве, я намерена оказать ему гостеприимство так, как я его понимаю! И ты изволь вести себя прилично! Ибо суть твоих претензий к нему мне не понятна!
Наверное, если бы Лиза рассказала бабушке про «полчаса на чудеса», Ксения Леонтьевна ее бы поняла, но Лиза элементарно стеснялась обсуждать с бабушкой такие вещи.
Они вышли в эфир! Все прошло хорошо, хоть и не без накладок, но зритель о них не догадывался, только сотрудники едва не поседели. Тем не менее рождение нового канала состоялось, и на вечеринке, посвященной знаменательному событию, все сияли, включая Лизу. Инна тоже сияла, но у нее для этого были и свои дополнительные причины. Канадский венгр Миклош прислал ей письмо, не электронное, а обычное, старомодное письмо, написанное с чудовищными ошибками на русском языке, почти забытом за годы эмиграции, а когда-то из-под палки выученном в школе и университете. И в этом письме было много слов о любви.
– Лизка, я не знала даже, какой это кайф – обычное письмо, – горячечным шепотом твердила Инна во время фуршета. – Оно же пахнет им… Он сам писал эти строки – и никаких точек, ш, никаких собачек, никакой электроники. Оно живое, понимаешь? Не поленился человек… Шесть страниц, и все про любовь… С ума сойти… Лизка, что мне делать?
– Ответить тем же!
– Я не в состоянии написать и пяти строчек, как бы я его ни любила! Не умею я письма писать, не умею, хоть плачь!
– Обратись к моей бабушке! – Что?
– Что слышала! Она ему напишет такое письмо, что твой Миклош вплавь в Москву кинется, через океан!
– Шутишь?
– Нисколько! Бабушка все же человек литературный, и она рассказывала, что в молодости писала письма за свою подругу, которая без памяти была влюблена в какого-то взрослого ученого дядьку, и тот по письмам влюбился в нее и женился… Так что имеешь шанс.
– Погоди, это же какой-то классический сюжет… Не могу вспомнить…
– Сирано де Бержерак, например! – засмеялась Лиза. – И еще, наверное, есть подобные коллизии в литературе.
– Мне неудобно просить Ксению Леонтьевну!
– Брось, бабуля обожает лезть в чужие любовные дела. Сделаешь ее своей конфиденткой, она будет в восторге. Станет и письма писать, и обсуждать с тобой каждую буквочку его писем…
– Ты серьезно?
– Серьезнее не бывает!
– И все же как-то неудобно… Ой, смотри, Булатов рассекает волны…
К ним и вправду приближался Булатов с бокалом шампанского:
– Дорогие дамы, позвольте с вами чокнуться в честь… Хотя я и так чуть не чокнулся в последние дни… Каламбур дурацкий, да?
– Ну что вы! Нормальный каламбур, впрочем, мы же не можем критиковать начальство! – подмигнула ему Инна.
Он добродушно рассмеялся. Инна тут же исчезла.
– Ох, Елизавета Федоровна, свершилось!
– Юлий Данилович, все еще только начинается, поверьте мне! Выйти в эфир не штука, вот удержаться на уровне куда труднее. Тут постоянно нужны большие деньги…
– Знаю, голубушка, знаю, но давайте хоть сегодня не говорить о деньгах! Мне все недосуг было вам сказать, что я познакомился с вашей очаровательной бабушкой!
– Она вами тоже очарована.
– Мы с ней так хорошо покурили… Знаете ли, прием был скучнейший, и вдруг подходит ко мне дама, просит огонька… Слово за слово – и выяснилось, что это ваша бабушка! Она даже приглашала меня в гости…
– На рыбу под бешамелью? – засмеялась Лиза.
– Кажется, да. Я, правда, не очень знаю, что такое бешамель… Но если вы позволите, я был бы рад напроситься… К тому же ваша бабушка играет в покер, мы с ней поговорили и на эту тему… А вы играете?
– Увы, нет!
Его добродушное лицо вытянулось.
– Жаль!
Но тут к Булатову подлетели двое журналистов, потом кто-то еще, и Лиза потихоньку ретировалась. Но бабушка, какова! Мне сказала, что Булатов первым подошел к ней… Нет, с этим надо кончать, иначе я окажусь в смешном положении. Сегодня же поговорю с ней. Только не сгоряча, а то она обидится. Пусть лучше занимается Инкиной личной жизнью, у Инки великая заокеанская любовь… А у меня что? Заокеанский трах? Черт побери, какую роль в нашей жизни стали играть океаны… Раньше мы за «железным занавесом» жили как на острове, на необитаемом острове с многомиллионным населением. Что это меня на геополитику потянуло, я тут ни ухом ни рылом – что в географии, что в политике…
– Елизавета Федоровна, о чем задумались? – подошел к ней один из сотрудников ее отдела.
– Не поверите, Сережа, о геополитике! – засмеялась Лиза. – А что это у вас такое аппетитное на тарелке?
– Крабовое суфле, рекомендую, очень вкусно!
– Надо попробовать, а то за разговорами и голодной остаться недолго.
– Особенно если вместо еды думать о геополитике!
– Удивительно верное замечание! Хороший он парень, и работник отличный, но его вид! Татуировки где только можно, серьга в ухе, волосы, завязанные в длинный хвост. Когда Лиза впервые его увидела, испугалась. Однако, проработав с ним некоторое время, оценила по достоинству и, как только Булатов дал ей возможность набрать себе штат, тут же переманила Сергея со старой работы, где он изнывал от тоски и ненависти к новому руководству. Правда, пришлось-таки долго внушать Булатову, что Сережа не просто ценный, а поистине бесценный кадр, несмотря на столь экстравагантный вид.
– И возьмите еще вот эти печенюшки с сыром.
– Сережа, печенюшки называются тарталетками, и я их уже ела.
– А вина вам можно налить?
– Нет, хватит, я за рулем!
– Но у вас же персональная…
– Я отпустила Славу. Что ж ему, целый вечер тут томиться, пока мы будем выпивать?
– Боже, какая вы демократка!
– Уж вам ли этого не знать! – засмеялась Лиза.
– Это точно! Но все же капельку я вам налью, и давайте выпьем, чтобы нам не пришлось еще раз пережить такой крах… Вот уж поистине закат империи… во что превратили канал…
– Давайте выпьем, но воспоминаниям сегодня не место, тем более горьким. Вперед и с песней, как говорится, мы же только начинаем.
– Годится! За начало!
Прошла неделя. Лиза мыла на кухне посуду, а бабушка с Инной уединились, чтобы обсудить черновик письма в Канаду. Ксения Леонтьевна с восторгом отнеслась к этой задаче, и вот сегодня они с Инной после ужина обсуждали текст. Лиза держалась от этого в стороне.
– Не хватало еще и мне подключиться, – хмыкнула она в ответ на предложение Инны. – Хватит с тебя и бабушки. А я лучше посуду помою. – Она собрала тарелки, чашки, вытряхнула пепельницу и вдруг застыла. Откуда тут эта пепельница? Она же отнесла ее летом в офис Сметанина и там оставила. Или она что-то путает? В доме всегда было множество пепельниц, немудрено и спутать… Да, конечно, та вроде была потемнее… и поглубже… Черт, или у нас были две одинаковые? Такое тоже случалось. Бабушка нередко покупала несколько одинаковых маленьких пепельниц, чтобы, когда приходит много гостей, не ставить на стол разномастные… Я просто забыла об этом. Она давно мне на глаза не попадалась. Однако нахлынули воспоминания… Как было приятно иногда сидеть с ним вдвоем, есть сладости, терзаясь угрызениями совести, и вести неспешные, бессодержательные разговоры о пирожках нашего детства. А вокруг витал упоительный аромат сигарет «Питер Стьювизант». Интересно, где он их берет, что-то я в продаже их не вижу. Сейчас он, возможно, как раз тушит окурок в моей пепельнице, перед тем как завалиться на свой диван… с Еленой Арнольдовной! Тьфу! Чтоб этот диван под ними сломался! Пепельница выскользнула из рук и разбилась. На счастье… На чье счастье? Его и Елены Арнольдовны? Хотя она наверняка мою пепельницу грохнула об пол, как и другую, стеклянную, и два дымчатых стакана, в которые я ставила ландыши и незабудки… Бабушка говорила, что он участвует в каком-то ралли… Рука давно зажила, гипс сняли… Боже, как глупо все это было… Как бездонно глупо… Какую кретински-невыполнимую задачу я поставила перед ним – полюбите нас черненькими… Зачем? У него есть вполне черненькая по всем статьям, Леля, – и глаза, и волосы, и душа… Зачем ему разбираться с какой-то мымрой…
Ночью ей приснился сон. Она сидит возле больничной койки, на которой лежит упакованный в гипс человек. И она знает, что это Сметанин. Хотя лицо у него тоже в гипсе. Как же он дышит, он же умрет, волнуется Лиза.
– Прошу вас, сделайте ему хоть дырочки для носа и рта, так нельзя!
А женщина-врач, в белом халате, обходится с загипсованным телом как-то очень бесцеремонно, как будто это не искалеченный человек, а бревно!
– Оставьте его, ему же больно! – не выдерживает Лиза.
Женщина оборачивается, это Елена Арнольдовна:
– У него все чувства атрофированы, не волнуйтесь, гражданка Пес!
– Я не Пес, я Кот!
– Ну это не принципиально!
И она уходит, а Лиза хватает какой-то инструмент и начинает долбить им гипс на лице, чтобы дать несчастному возможность дышать. И вот она уже видит его лицо – закрытые глаза, безжизненные губы, заострившийся нос.
– Шеф! – кричит она в уверенности, что он умер.
И вдруг он открывает глаза, в них пляшут чертики, а губы шепчут:
– Хрен вам в грызло!
Лиза проснулась в ужасе. С ним что-то случилось! Он участвовал в ралли и разбился. Она вскочила и кинулась к компьютеру. Но ведь она и понятия не имеет, в каком именно ралли участвует Сметанин – международном, российском… Даже непонятно, что искать в Интернете. Он все-таки не такая уж знаменитость, чтобы о его аварии сразу сообщили везде… Лиза, возьми себя в руки, это всего лишь сон. Вспомни, когда снится что-то плохое, это всегда к хорошему! Да что может быть хорошего? Через месяц явится Рой Шелли, все вокруг начнут твердить, какой он замечательный, красивый, щедрый, великолепный, богатый… Потом он, конечно, пригласит нас с бабушкой к себе в Австралию, бабушка во что бы то ни стало захочет поехать, станет говорить, что это ее единственный, первый и последний в жизни шанс потрогать живого коалу… Черт, я так и не спросила у Роя про кукабару, птица это или зверь? Ничего, такая возможность мне еще представится, злобно подумала Лиза и вернулась в постель. Ей ужасно хотелось позвонить сейчас, в три часа ночи, в офис Сметанина, но она знала, там есть определитель номера. Ничего, утром позвоню с работы, и даже не со своего телефона… Волик не разберется, что к чему. Интересно, Волик у него еще работает? А как там мои цветочки? Стоп! Это хорошая мысль – позвонить и спросить про цветы… Причем именно у Волика. Она почему-то вдруг успокоилась. Ничего с ним не случилось, я чувствую… Раны у него только душевные, из-за развода с женой… А замечательная Леля врачует их так усердно, что ему уже нечем дышать. Что ж, выходит, я должна помочь ему? Да нет, пусть сам выбирается, а то я помогу, а он мне скажет: хрен вам в грызло, Елизавета Федоровна. Вы, конечно, замечательная, но мымра и дура. И что интересно, он будет прав! И мне совершенно незачем предъявлять ему фотографии с Роем Шелли. Ему глубоко плевать, реальный это персонаж или виртуальный. Я нужна ему как прошлогодний снег. А вот он мне, судя по сну, все-таки еще нужен… Мало ли что мне в этой жизни нужно, но я же обхожусь…
Во время обеда в буфете к Лизе подошла Инна с капустным пудингом на тарелке.
– Видишь, чем питаюсь? Мрак! Но надо худеть! Слушай, Лиза, Ксения Леонтьевна – грандиозная старуха! Хотя ее и старухой-то назвать язык не поворачивается! В ней столько живости!
– Да уж!
– Она мне такое письмо написала! Я когда переписывала, сама обрыдалась… Да такое письмо получить – голубая мечта! Черт, сейчас слово «голубая» уже кажется двусмысленным.
– Хрустальная, – кратко произнесла Лиза.
– Что? – оторопела Инна.
– Хрустальная мечта!
– А… Ой, я же должна что-то у тебя спросить…
– Спрашивай!
– Я забыла…
– Инка, где твоя голова?
– Кажется, еще на плечах…
– Именно, что кажется. А по-моему, она где-то в Виннипеге…
– Его жену зовут Пегги…
– Ты это к, чему?
– Миклош и Пегги живут в Виннипеге…
– Господи помилуй! Инка, ты что, стихи писать начала?
– Еще нет…
У Лизы зазвонил мобильник.
– Лиза, я хочу предупредить, что меня сегодня не будет! Не задерживайся, надо погулять с Псюшкой!
– А ты куда?
– У меня тут составилась компания, поиграю в покер! Все, целую!
– За тобой приехать потом?
– Я позвоню! Привет Инночке!
– Тебе привет от бабушки. Она сегодня куда-то отправилась играть в карты.
– Во дает!
Научиться, что ли, играть в карты? – тоскливо думала Лиза, выгуливая в сквере Лизу Пес. И тут заметила, что на углу поставили новый телефонный автомат. Но карточки у нее не было. Она вытащила из кармана мобильник.
– Алло, Инка, ты можешь сделать для меня одну вещь?
– Любую! – горячо откликнулась Инна.
– Набери, пожалуйста, этот номер и послушай, кто подойдет, мужчина или женщина…
– А сама не можешь? Там что, определитель? – Да!
– Ты дома?
– Нет, гуляю с Лизой.
– Поняла!
Через минуту раздался звонок.
– Подошел женский голос.
– А что она сказала, эта баба?
– «Алло», что еще она должна была сказать? – удивилась Инна.
– Просто «алло»?
– Ну да! Лиза, ты что там дурью маешься? Ты в каком классе учишься?
– Спасибо, Инночка, я уже окончила школу! Пока, подруга!
Она села на мокрую скамейку. Лиза Пес, видно, почувствовала, что хозяйка расстроилась, и стала тыкаться мордой ей в колени, тихонько скуля.