Эти фразы Джек говорил сотни раз. Впервые, произнося их, он преследовал свои личные корыстные цели. Сегодняшний гипноз откроет дверь в подсознание, в котором любопытный исследователь сможет вволю покопаться и попробует осуществить давнее желание. Но почему-то Джек не испытывал волнительного удовольствия. Этот глуповатый парень, ничего не добившийся в жизни, был ему неинтересен. Но ведь другого варианта может не представиться… Джек продолжил монотонную речь, отчаянно скучая.
– Начинают расслабляться внутренние органы. Вы ощущаете расслабление внутри головы, внутри груди, внутри живота. Расслабляется каждая нервная клетка. Все расслабилось в вашей голове. Нет никакого напряжения… Дыхание стало ровным, ритмичным… С каждым вдохом ваше сердце бьется все спокойнее. Приятная теплота разливается по всему вашему телу… Окружающие звуки, шумы, шорохи, отдаляются от вас… Вы не воспринимаете посторонние раздражители… Они перестают доходить до вашего сознания… Вы постепенно успокаиваетесь… Переходите в состояние отдыха и покоя… Все тревоги, заботы, волнения рассеиваются… Течение мыслей пассивно следует моим внушениям. Ни на чем постороннем не фиксируется… Вас покинули все огорчения, заботы… Все, что раньше волновало и угнетало вас, ушло и сейчас не имеет никакого значения… Вам хорошо.
Краем глаза Джек увидел мигающий дисплей мобильного. Кто-то настойчиво требовал внимания. Не прерывая речи, он повернул голову, чтобы разглядеть имя контакта. Ничего необычного. Глеб звонил ему бесчисленное количество раз. Но именно сейчас Джек внезапно ощутил немыслимую важность его звонка. Абсолютная нелогичность. Чистая интуиция, проявлявшаяся крайне редко. Дисплей погас. Джек перевел взгляд на пациента.
– Вы совершенно спокойны… Все, что прежде беспокоило вас, ушло, рассеялось, забылось… Вы испытываете сейчас чувство внутреннего покоя и полного умиротворения. Ничто не волнует вас. Вам не хочется ни двигаться, ни шевелиться. Ваше спокойствие сочетается с ощущением сонливости, дремоты. Это состояние вам приятно… Постепенно вы погружаетесь в дремоту… Она овладевает всем вашим телом… Никакие посторонние звуки не доходят до вашего сознания. Сонливость усиливается с каждым моим словом… Вы слышите только мой голос. Сонное состояние все больше выражено. Ваше дыхание стало глубоким… Окружающие звуки, шумы отошли далеко… Вы уже не воспринимаете их… Ничего не слышите, кроме моего голоса… Он действует на вас успокаивающе… На вас действует только мой голос и мои внушения. Вы отключились от окружающего и воспринимаете только мой голос…
Джек решил, что проведет безобидный профилактический сеанс, коль уж начал. Но ничего серьезного пробовать не будет. Не сегодня. Сперва нужно узнать, чего хотел Глеб.
Товарищ перезвонил вновь, едва за умиротворенным пациентом захлопнулась дверь. Не без внутреннего волнения Кравцов поднял трубку.
– Приветствую.
– Скажи, – голос Глеба был хриплым, как при затяжной ангине или после долгого молчания. – Ты уже осуществил свои планы?
Джек насторожился:
– Работаю над этим. А в чем дело?
– Значит, не осуществил. В таком случае нам нужно встретиться.
– Хорошо. Где и когда?
– Ты сейчас свободен? Я подъеду к тебе в клинику.
Глеб торопился сообщить нечто настолько важное, что не мог дотерпеть до вечера. В расписании значилось еще два клиента, но Джек в срочном порядке отменил встречи. Мерил кабинет нервными шагами, гадая, с чем пожалует товарищ. Они не виделись уже месяца три, если не больше. В последний раз все вместе собирались в июле, а сейчас – начало октября. После размолвки в ресторане Глеб надолго исчез с горизонта. Друзья не спешили вытаскивать отшельника на свет божий, уважая его временное нежелание общаться. Джек понимал, что рано или поздно приятель выйдет на контакт, но почему-то разволновался, когда это наконец произошло.
В самом деле, что такого загадочного и неожиданного мог поведать Глеб? За свою психотерапевтическую практику Иван наслушался столько невероятного, что уже вряд ли чему-то удивится. Собственно, вариантов развития ситуации было два: или Глеб заявит о своем участии в деле, или примется отговаривать друзей совершать очередной богомерзкий поступок. Как выяснилось позже, имелся еще третий вариант, но Джек, как человек здравомыслящий, не мог его даже вообразить.
– Иван Сергеевич, к вам посетитель. Говорит, по личному вопросу, – доложила секретарша по внутренней линии.
– Приглашайте.
Через несколько секунд Глеб вошел в кабинет и, не здороваясь, заявил:
– У меня деловое предложение.
Джек выдвинул ящик стола, достал непочатую бутылку коньяка, разлил в рюмки и протянул одну гостю.
– Я тебя внимательно слушаю.
Сейчас
– Мама, как же мне здесь нравится! Тут Рождество, дома нарядные, по вечерам все блестит и сверкает, как в сказке! В России такого нет. Жаль, что ты не видишь, как здесь красиво! Лондон мой самый любимый город!
Велецкая устало вздохнула: дочь щебетала уже полчаса и никакие силы не могли остановить ее восторги. Мать делала вид, что с интересом слушает, а сама размышляла совсем о другом. Вчера она сильно переволновалась. Несколько раз наведывалась к Кириллу, но его не было дома. Бог знает, чего она только не передумала за время его отсутствия. Больше всего Ольга боялась, что сосед не вернется. Исчезнет так же внезапно, как появился. Это было бы самым страшным из того, что могло произойти… Нет, нет, нет. Она не должна потерять его…
– Ладно, мам, мне пора на уроки, я тебя целую! Витька тебе машет рукой.
– Удачи вам, дорогие. Витю поцелуй за меня, – Ольга с облегчением повесила трубку. Разговоры с детьми давались ей нелегко. Это была обязанность, которую она несла по доброй воле, но без удовольствия, свойственного большинству родителей. Она понимала, что это ненормально. Как будто давным-давно в ней что-то сломалось. И хотя внешне она производила впечатление функционирующего механизма, внутренние схемы были безнадежно нарушены…
Велецкая прекрасно осознавала свой изъян. Долгое время собиралась с ним покончить. Но для этого требовалась воля, которую ей неоткуда взять. Она уже почти отчаялась, запутавшись в сомнениях, когда в ее жизнь ворвался Кирилл. Сначала Ольга не поверила в такую удачу. Прислушивалась к давно молчавшему внутреннему голосу, пока не поняла: этот человек является ее спасением. Лекарством, которого она так долго желала.
Неожиданное, пусть и временное исчезновение Кирилла хорошенько встряхнуло Ольгу. Она и так затянула со своим решением. Следует ускориться. Дальше ждать нельзя. Все и так ясно. Опасения бессмысленны и глупы. Нужно сделать решительный шаг.
С каждым днем Кирилл становится сильнее. Затуманенное самосознание постепенно проясняется, характер прорывается наружу. Еще несколько дней, и она вряд ли справится с ним. Совсем недавно покорный, как теленок, вчера Кирилл показал взрывной темперамент, строго отчитав ее. На минуту она утратила дар речи: слишком разительна была перемена. Сама судьба подавала ей знаки, заставляя поторопиться. Так тому и быть.
Перво-наперво Велецкая позвонила горничной Саше, попросила ее завтра не приходить, а перенести уборку на четверг. Саша согласилась. Оставалось позаботиться о еще кое-каких нюансах предстоящего дела…
К вечеру она освободилась и собиралась навестить соседа. Но без предупреждения приехал муж. Ольга почувствовала раздражение и удивилась: уже не вспомнить, когда в последний раз она испытывала столь сильные эмоции. Злость переполняла ее. Меньше всего ей хотелось сейчас находиться в обществе этого старого, скучного мужика, с которым она прожила четырнадцать лет.
– Ты как-то необычно выглядишь, – муж с интересом уставился на нее. – Румянец на щеках, глаза блестят. Ты чем-то взволнована? Я тебя такой даже на нашей свадьбе не видел.
Ольга подошла к зеркалу, взяла гребень и начала расчесывать волосы. Она не знала, что ответить. Правду он все равно не поймет. А ложь сразу почувствует. В природном чутье Сергею не откажешь.
– Так что с тобой, признавайся, – муж обнял ее сзади и поцеловал в шею. – Ты светишься вся. Поделись со мной.
Ольга повернулась к нему лицом и, ничего не ответив, приникла губами к его губам. Поцелуй – лучший способ уйти от ненужного разговора. Заниматься любовью не было настроения, но отвертеться не удалось. Спустя час, приняв душ и вернувшись в кровать к Ольге, Сергей провел рукой по ее светлым длинным волосам, разметавшимся по подушке.
– Хочешь, я завтра не поеду на работу? Проведем вместе весь день.
– Не стоит, Сережа. Я не люблю жертвы.
– Отдохнуть с красивой женщиной – это не жертва.
Она улыбнулась:
– Завтра я планировала посетить салон красоты, чтобы поддержать свое реноме. Поэтому лучше побездельничаем вдвоем в другой день.
– Не стоит, Сережа. Я не люблю жертвы.
– Отдохнуть с красивой женщиной – это не жертва.
Она улыбнулась:
– Завтра я планировала посетить салон красоты, чтобы поддержать свое реноме. Поэтому лучше побездельничаем вдвоем в другой день.
– Как знаешь. – Муж ласково ущипнул ее за щечку и взял с тумбочки пульт от телевизора.
Ольга выбралась из постели и поднялась к себе в комнату. Остановилась у окна, смотревшего аккурат на соседний коттедж. На первом этаже горел свет, Кирилл находился дома и, наверное, ждал ее в гости. Только бы не вздумал куда-нибудь убежать. Намеченное на завтра мероприятие не должно быть сорвано. Ольга слишком долго к нему стремилась…
Голые стены агрессивно белели под светом электрической лампы. Кирилл огляделся: за несколько дней пустой дом не стал роднее. Несмотря на доказательство его собственности, он не воспринимал этот добротный коттедж как свой. Не известно, что им двигало раньше – сейчас он бы выбрал жилище попроще. Небольшую квартиру в спальном районе мегаполиса, этаже эдак на пятнадцатом. И непременно с видом на дорогу и парк. Чтобы стоять вечерами на балконе, курить и задумчиво взирать вниз, на спешащих домой прохожих. И кстати, насчет курить. Надо где-то раздобыть сигареты. Вроде бы на выезде из поселка есть небольшой магазинчик. Кирилл накинул куртку и вышел на улицу.
Проходя мимо дома Велецкой, он невольно улыбнулся. Черт, а ведь эта женщина ему нравится. Она не без странностей, но ему ли об этом говорить? Очевидно, что Ольга тоже испытывала к нему симпатию. Иначе как объяснить ее постоянную заботу и ежедневные встречи? Соблазнить ее нетрудно, но стоит ли? Она замужем, и даже если брак трещит по швам, посторонний не вправе ускорять этот процесс. Пусть сами разбираются. Кирилл не будет вмешиваться. С сексом можно подождать. Прелюбодеяние с женой соседа – не самое удачное начало новой жизни. Неизвестно, обладал ли он ранее высокоморальными качествами, но здесь и сейчас решил не идти на сделку с совестью. Начать жизнь с нуля легко. Сложнее выйти из минуса.
Магазин оказался закрыт. Кирилл растерянно огляделся, размышляя, что же предпринять. Курить хотелось со страшной силой. Мимо автобусной остановки шел прохожий. Кирилл догнал его.
– Простите, вы не знаете, где-нибудь здесь поблизости есть работающий магазин?
Незнакомец дружелюбно кивнул и указал рукой направление:
– Километрах в четырех по трассе.
– Спасибо.
– Если хотите, я вас подброшу, мне по пути.
– Не стоит. Не хочу вас затруднять.
Мужчина улыбнулся:
– Никаких затруднений. Пойдемте, – он направился к припаркованной у обочины иномарке. Кирилл на мгновение задумался и двинулся следом. Расположился на заднем сиденье. Впереди сидела рыжеволосая молодая женщина. Должно быть, жена или любовница. Бросила любопытный взгляд на неожиданного пассажира и отвернулась.
Водитель завел мотор и посмотрел в зеркало заднего вида.
– Недавно переехали?
– Неделю назад. Еще не успел изучить окрестности, – пояснил Кирилл.
– И как первые впечатления?
– Трудно сказать. На мой взгляд, здесь слишком тихо.
Собеседник удивился:
– Зачем же тогда вы перебрались сюда?
– Вы не поверите, но я уже задавал себе этот вопрос.
Дама вновь обернулась на незнакомца, вперив в него пристальный взгляд. Она была недурна собой, но хищное выражение глаз сводило на нет всю привлекательность. С такой бы Кирилл точно не закрутил. Женщина должна излучать мягкость и теплоту, а не агрессию и враждебность.
Пару минут они ехали молча, пока машина не остановилась.
– Вот и магазин, – сообщил водитель. – Удачных покупок.
– Спасибо, – Кирилл выбрался из салона и поднял руку в знак признательности.
На обратном пути он всерьез задумался: а что, если память к нему никогда не вернется? Не хотелось бездарно тратить драгоценное время на ожидание чуда, которое может никогда не произойти. Почему он должен отказывать себе в праве жить сейчас, выбирать уже сейчас, без оглядки на туманное прошлое? К черту прошлое! Кем бы он ни был прежде, какие бы планы ни строил, чего бы ни желал, – теперь все иначе. Глупо сетовать на жестокую судьбу, уничтожившую в пожаре прекрасные эскизы. Пока он дышит, способен нарисовать новые картины. И кто знает: вдруг они окажутся талантливее предыдущих?
Снег под ногами звонко хрустел, соглашаясь с выводами человека. Воздух был чист и пронзительно холоден, и даже облачко сигаретного дыма не растворялось, а замерзало и разлеталось на миллиарды ледяных осколков. Снова нахлынуло острое ощущение счастья. Кирилл остановился, едва не задохнувшись от восторга. Если подумать – жизнь удивительная штука. Но еще удивительнее то, что можно строить ее по своему вкусу. Сворачивать на любую дорогу, выбирать любое окружение, постигать любые знания… Возможно, в чем-то Кирилл и не был уверен, но в одном не сомневался: он хотел как можно чаще испытывать радость, не омраченную тягостными раздумьями. И, пожалуй, это было в его силах.
Придя домой и отогревшись под горячим душем, он улегся в импровизированную постель. В ту ночь он засыпал с улыбкой. Ибо твердо решил, что с завтрашнего дня забросит попытки вспомнить былое и начнет жить заново, как и предлагал инкогнито, написавший записку. И первое, чем он займется – продаст этот огромный пустой коттедж в унылом поселке и переедет в город.
Тогда
Глеб поднялся в гостиничный номер, бросил сумку с вещами на пол и рухнул на жесткую кровать. Несколько минут лежал неподвижно, затем достал из кармана телефон и набрал Дашу. Она ждала его звонка, ответила после первого же гудка.
– Даша, утром я перевел тебе деньги, как и говорил.
– Спасибо, – безрадостно ответила она.
– У меня к тебе просьба.
– Конечно. Какая?
Глеб сглотнул:
– Такую же сумму я перевел Гале на ее банковский счет. На мои звонки она не отвечает, а с тобой поговорить не откажется. Ты ей просто сообщи, чтобы она была в курсе, ладно?
– Хорошо. Ты твердо решил уехать? – собеседница громко вздохнула.
– Да. Меня здесь больше ничто не держит.
– Звони иногда.
Глеб горько усмехнулся:
– Не буду обещать.
– Тогда удачи тебе.
– Тебе тоже, Даша, – он нажал на «отбой» и посмотрел в окно. Сегодня выпал первый снег. Синоптики предвещают суровую зиму. Говорят, будут аномальные холода.
Юрка умер два месяца назад. А кажется, прошло два десятилетия. Глеб чувствовал себя безнадежно старым. Словно ему не тридцать три, а все девяносто. На кладбище, глядя, как опускают в могилу гроб, он твердо знал, что вскоре тоже умрет. Но время шло, день сменялся вечером, вечер – ночью, а проклятое сердце продолжало стучать. Странно, как дряхлый старик мог так долго существовать. Надежды давно иссякли, силы растратились, но организм по-прежнему функционировал. Удивительно устойчивы бывают физические оболочки.
Несколько дней после похорон Глеб пребывал в пустоте. Она заполнила все окружающее пространство и просочилась внутрь, лишив его эмоций, мыслей и желаний. Он ничего не чувствовал. Если бы кожи коснулись каленым железом, едва бы обратил внимание. Болевые рецепторы отключились, сознание покинуло голову.
…А потом раздался звонок. Обычный звонок на мобильный. Глеб машинально поднял трубку и мгновенно очнулся. За долю секунды пустота взорвалась, оставив после себя глубокую черную воронку. Воронка разрасталась с бешеной скоростью, пробуждая нервные окончания. Чудовищная боль вспыхнула в центре солнечного сплетения, дрогнула и поползла сразу во всех направлениях.
– Я только сегодня узнала, – тихо сказала Галя. – Прими мои соболезнования. Жаль, что я не смогла присутствовать на похоронах. Мне очень, очень жаль. Юра был хорошим человеком. Царствие ему небесное…
Тогда Глеб не смог выдавить ни слова. А спустя несколько дней Галя уже не подходила к телефону. Тысячи мыслей крутились в его голове, стучали разрывающей болью в висках. Невозможно было сконцентрироваться на какой-то одной, они сменяли друг друга, как вспышки молний, мгновенные и неуловимые. Они сливались в роящийся клубок, вибрирующий так громко, что лопались барабанные перепонки. На какой-то момент Глеб переставал слышать, зависая в беззвучном вакууме. А потом слух возвращался, и вместе с ним – невыразимая мука.
Он сам разрушил свою жизнь. Уничтожил все, что было ему дорого. Предал любимую женщину. Убил родного брата. Совершил преступления, расплачиваясь за донорскую почку, и в итоге почка отказала. А он, вместо того чтобы в нужный миг оказаться рядом и спасти родного человека, лакал спиртное. Ха-ха-ха. Забавно получилось. Глеб добровольно проходил все круги ада, надеясь построить рай. А построил одиночную камеру, в которой сойдет с ума, вспоминая о прошлом.
Глеб понимал, что не сможет жить дальше. Вероятно, он чертовски слаб. На долю некоторых выпадает гораздо больше испытаний, и герои с достоинством справляются с ними, приходят к финишу победителями. Он не из их числа и не осилит дистанцию. Сойдет на половине пути. Пусть болельщики освистают неудавшегося чемпиона. Он закроет глаза, и ему станет уже все равно.