Два мешка ржи да шестеро детей — груз не маленький. Шведка повернула голову и с укором посмотрела на нас. Но Лассе щёлкнул вожжами и сказал:
— Ну-ну, Шведка, пошла! Нечего дурить!
И наша телега покатилась по лесной дороге. Эта дорога такая неровная и каменистая, что мы всё время падали друг на друга, когда колесо наезжало на камень или проваливалось в рытвину. Но мы только смеялись.
Шум Ивового ручья разносится по всему лесу. Его слышно издалека, когда самой мельницы ещё не видно. На мельнице очень красиво. И таинственно. И немного страшно. А если стоишь возле мельничного колеса, приходится кричать, иначе не слышно.
Юхан ужасно обрадовался нашему приезду и повёл нас на мельницу. Он всё время посмеивался, и вид у него был хитрый-прехитрый. Мы отдали ему наши мешки, осмотрели мельницу, а потом уселись на траву и стали беседовать с Юханом. Наверно, он уже давно ни с кем не беседовал, потому что говорил больше, чем обычно.
Он рассказал нам, что у него на мельнице живёт томте, который очень любит проказничать. Схватится, например, за жёрнов, и тот перестаёт крутиться. Или высыплет на пол мешок муки. Однажды, когда Юхан пришёл на мельницу слишком рано, томте рассердился и ударил его. Юхан даже опомниться не успел, как у него перед глазами что-то сверкнуло, и томте исчез. Но вообще-то он добрый. Когда у него хорошее настроение, он по вечерам подметает на мельнице пол и всё прибирает.
Чудное место эта мельница. На поляне перед домиком Юхана, например, часто танцуют эльфы. Юхан сидит у окна и из-за занавески смотрит на них. Если эльфы замечают Юхана, они сразу же прячутся. А однажды Юхан видел лесовичку. Она стояла за сосной, высунув нос, и хохотала на весь лес. Счастливый Юхан, он всегда видит что-нибудь интересное!
— А знаете, кто здесь был сегодня ночью? — спросил он таинственным шёпотом.
Конечно, мы этого не знали, и Юхан сказал, что ночью на мельницу приходил водяной.
Анна стиснула мою руку, а я — её.
— А где именно вы его видели? — спросил Лассе.
Оказывается, водяной сидел на камне возле плотины и играл на скрипке так трогательно, что Юхан даже прослезился. Он и камень нам показал, на котором сидел водяной. Но днём там водяного, конечно, не было.
— Он приходит только по ночам, — сказал Юхан.
— Каждую ночь? — спросил Боссе.
— Да, весной он любит по ночам сидеть здесь на камне и играть на скрипке, — ответил Юхан.
Шведке не терпелось вернуться домой, это было ясно по её виду. Все стали прощаться с Юханом, а мы с Анной ещё раз сбегали к камню, на котором сидел водяной.
Одна дорога ведёт от мельницы в Бюллербю, а другая в деревню, которая лежит за лесом. Лассе захотелось съездить и посмотреть эту деревню. Он взмахнул вожжами, но Шведка даже ухом не повела. Она стояла как вкопанная. Только повернула голову и взглянула на Лассе, будто хотела удостовериться, в своём ли он уме. И пришлось нам ехать домой в Бюллербю. Тут уж Шведка весело бежала всю дорогу.
Неожиданно Лассе сказал:
— А я сегодня ночью пойду смотреть водяного. Кто со мной?
Сначала мы решили, что он шутит, но он говорил серьёзно. Тогда Боссе и Улле сказали, что они тоже пойдут с ним.
— А девчонки могут не ходить, если не хотят, — сказал Лассе.
— Откуда ты взял, что мы не хотим? — спросила Бритта.
— Очень даже хотим, — сказала Анна.
— Пожалуйста, я не против, — разрешил Лассе. — Надо же и вам взглянуть на водяного, не больно-то много вы их видели.
— Столько же, сколько ты! — отрезала Бритта.
Лассе ей не ответил, но напустил на себя такой таинственный вид, будто видел тысячу водяных.
Нам ужасно захотелось тоже увидеть водяного, и мы тут же обо всём договорились. Лассе сказал, что мы должны выйти из дому в полночь. Он считал, что разрешения спрашивать не стоит, он сам нас разбудит — у него есть будильник. Взрослым иногда не нравится, когда дети решают ночью посмотреть на водяного. Лучше мы спросим у них разрешения уже после того, как вернёмся домой.
Ночью я проснулась оттого, что Лассе стоял у моей постели и дёргал меня за волосы. Я мигом вскочила.
Как разбудить Анну и Бритту, Лассе придумал ещё вечером. Он привязал к верёвке камень и положил его к ним в комнату, а верёвку протянул в моё окно. Теперь он подёргал за верёвку, камень запрыгал по полу, и девочки проснулись.
Ну, а разбудить Улле было нетрудно: Боссе перелез по липе к нему в комнату и растолкал его.
До сих пор не понимаю, как нам удалось выбраться незамеченными из дому. Я очень боялась, что папа с мамой проснутся от скрипа лестницы. Но они не проснулись.
Вы были когда-нибудь ночью в лесу? Знаете, как там страшно! Я бы ни за что не осмелилась пойти одна ночью в лес! Всю дорогу я крепко держала за руки Бритту и Анну. А когда мы услыхали шум Ивового ручья, мне захотелось убежать домой.
К тому же Лассе сказал:
— Только к камню мы поползём поодиночке!
— Как поодиночке? — испугалась я. — Нет уж, спасибочки! Одна я туда не пойду, не нужен мне твой водяной.
— Вот дура! — возмутился Лассе. — Ты думаешь, к водяному можно явиться всем вместе, как на школьной экскурсии, и сказать, что мы всю жизнь мечтали его увидеть? Вы как хотите, а я иду один!
Улле и Боссе решили, что они пойдут вдвоём. А мы с Бриттой и Анной — втроём.
— Я поползу первый, — сказал Лассе. — Если водяного там нет, я вам крикну. Считайте до ста. А если не крикну, ползите за мной. Значит, водяной на месте.
И он уполз.
Мы лежали во мху и считали. Мне очень хотелось, чтобы водяного там не было, и чем ближе счёт подходил к ста, тем громче стучало у меня сердце. Лассе не крикнул.
— Водяной на месте, ползём! — прошептал Боссе, и они с Улле поползли к камню по одной тропинке, а мы — по другой.
— Девочки, я сейчас умру! — прошептала Анна.
Нам с Бриттой было тоже очень страшно. Вот наконец и мельница. И плотина. И камень рядом с плотиной. И водяной на камне! Водяной был голый и на чём-то играл. Но из-за шума воды мы почти не слышали, как он играет. Виден он был тоже плохо. Но что там сидит сам водяной, не было никакого сомнения.
— Ой! — прошептала Анна.
— Давайте послушаем, — шёпотом предложила Бритта.
— Это не скрипка, — тоже шёпотом сказала я. — А песня знакомая.
— Правда, мы её в школе разучивали! — воскликнула Бритта.
— Интересно, откуда водяной знает эту песню? — удивилась я.
Но тут не было ничего удивительного, потому что это был не водяной, а наш Лассе. Это он, голый, сидел на камне и играл на губной гармошке!
— Ну вот, теперь вы уже не сможете говорить, что никогда в жизни не видели водяного, — сказал он.
А Боссе сказал, что, когда он вырастет, то поколотит Лассе.
Черстин — сестрёнка Улле
Когда Лассе и Боссе чересчур меня донимают, мне начинает казаться, что жить без братьев гораздо спокойнее. Никто тебя не дразнит, если ты играешь в куклы. Не дерётся. И не говорит, что опять твоя очередь вытирать посуду. Однажды Лассе сказал маме, что девчонки вообще никому не нужны. Ему бы хотелось, чтобы вместо меня у них с Боссе было девять братьев. Тогда бы их хватило как раз на футбольную команду.
Но мама ответила ему:
— А я очень рада, что у меня есть хоть одна дочка. Одиннадцать сыновей, избави боже! Хватит с меня и двоих.
Наверно, Лассе понял, что сморозил глупость.
Но иногда иметь братьев очень приятно. С кем бы мы по вечерам кидались подушками и рассказывали страшные истории? И кто бы заступался за меня в школе? Как-то раз, например, я нечаянно толкнула одного мальчишку так, что он уронил учебник, и он меня стукнул. А Боссе стукнул его и сказал:
— Только попробуй ещё хоть раз её тронуть!
— А чего она толкается! — сразу заныл мальчишка.
— Она тебя не видела, у неё на затылке глаз нет! — сказал Боссе.
Нет, иметь братьев не так уж плохо, они могут за тебя заступиться, а иногда даже угощают карамелью. Хотя сёстры гораздо лучше, это каждому ясно.
А вот Улле говорит, что неважно, брат у тебя или сестра, важно, чтобы ты был не один. И, по-моему, он прав. Он очень сердился на своих родителей и всегда говорил им:
— Не понимаю, почему у всех много детей, а у вас только один ребёнок?
И вот наконец у него появилась сестрёнка. Улле ужасно обрадовался, прибежал к нам и потащил всех смотреть на его сестру. Мы, конечно, пошли.
— Вот она! — сказал Улле с таким видом, будто показывал нам чудо. — Правда, хорошенькая?
Но она не была хорошенькой. Она была красная и сморщенная. Мне она показалась даже страшной. Только ручки у неё были хорошенькие.
Правда, больше всех при виде неё был поражён Лассе. Он вытаращил глаза и раскрыл рот. Но промолчал.
— Да, она очень хорошенькая, — ответила за всех Бритта, и мы ушли.
А дома Лассе сказал:
А дома Лассе сказал:
— Бедный Улле! У него не сестра, а страшилище! Наша Лиза тоже не красотка, но она хоть на человека похожа. Улле будет стесняться такой сестры, когда она пойдёт в школу.
Больше мы не ходили смотреть сестру Улле, но он каждый день говорил нам, какая она хорошенькая, и каждый раз Лассе многозначительно поджимал губы. Мы не видели её до тех пор, пока нас всех не пригласили на крестины.
— Бедняжка! — сказал Лассе по дороге. — Такая уродина, как она будет жить!
Гостиная у Улле была украшена цветами, потому что сестра Улле родилась весной. На камине стоял кувшин с зелёными ветками, стол был накрыт. Улле разоделся, словно на праздник. Мы все, впрочем, тоже. Пастор уже ждал. Вдруг дверь отворилась, и в комнату вошла тётя Лиза с дочкой на руках. Но эта девочка была похожа на куклу. У неё были большие синие глаза, розовые щёчки и маленький ротик.
Лассе опять был поражён.
— Улле, у тебя появилась ещё одна сестра? — шёпотом спросил он.
— Как это ещё? — удивился Улле.
Он так и не понял, что Лассе думает, будто это совсем другая девочка. И Лассе замолчал.
Сестрёнку Улле назвали Черстин.
Вы даже не представляете себе, как я люблю Черстин! Она самая красивая девочка на свете! Почти каждый день Бритта, Анна и я бегаем в Южную усадьбу, посмотреть, как тётя Лиза моет, одевает и кормит её. И как она дрыгает ручками и ножками. Черстин, конечно, а не тётя Лиза. Это так смешно! Иногда Улле начинает тоже дрыгать руками и ногами, но это уже ни капельки не смешно. Больше всего Черстин дрыгается, когда её купают в большой лохани. Она обожает купаться. А когда Черстин лежит в своей кроватке, она разговаривает почти по-настоящему. Улле считает, что очень скоро она будет говорить всё, что захочет. Но тётя Лиза говорит, что до этого ещё далеко, ведь Черстин всего пять месяцев. Черстин улыбается, когда Улле подходит к её кроватке и очень ему радуется. Зубов у неё ещё нет, но она всё равно очень хорошенькая, когда смеётся. При виде Улле глазки её так и сияют. Быстрый немного ревнует Улле к Черстин. Ему хочется, чтобы Улле любил только его. Но Улле часто гладит Быстрого и говорит ему, что он самая добрая и хорошая собака, и тогда Быстрый перестаёт его ревновать.
Однажды нам с Анной доверили искупать Черстин. Тётя Лиза пекла хлеб и была очень занята. А Улле, на наше счастье, не было дома. Иначе купать Черстин поручили бы ему. Возиться с такой малышкой одно удовольствие. Вот как всё было. Черстин лежала в своей кроватке и кричала во всё горло, а у тёти Лизы руки были заняты тестом. Она была мокрая, голодная и сердитая. Черстин, конечно, а не тётя Лиза. И тогда тётя Лиза спросила у нас:
— Как думаете, вы смогли бы искупать Черстин?
— Да-да! Конечно! — хором закричали мы, ещё не веря своему счастью.
Анна принесла лохань и налила в неё воды, хотя тётя Лиза всё-таки сама попробовала локтём воду, чтобы та не оказалась слишком горячей. А я вынула Черстин из кроватки. Она сразу же перестала плакать и начала смеяться. А когда я прижала её к себе, она укусила меня за щёку. Это было совсем не больно, а очень приятно. Ведь зубов у неё ещё нет. Лицо у меня стало мокрое, но я не обращала на это внимания.
Я знаю, как надо держать на руках маленьких детей. Тётя Лиза научила меня, что им надо поддерживать спинку. И, как их держат во время купания, я тоже знаю — головка всё время должна быть над водой. Я держала Черстин, а Анна тёрла её намыленной губкой. Черстин дёргала руками и ногами и говорила «гу-гу» и хотела пососать мыльную губку, но мыльная губка оказалась невкусной. Чему я нисколько не удивилась.
— Она такая хорошенькая, так бы и съела её, — сказала Анна.
Анна положила на кухонный стол одеяло, а на него простынку, чтобы вытереть Черстин. А я осторожно положила на неё Черстин. Мы завернули Черстин в простынку и вытерли её, помогая друг другу. Потом мы его её присыпали тальком. Неожиданно Черстин засунула себе в рот большой палец ноги и стала его сосать. Нам это ужасно понравилось. Ни у кого на свете нет таких красивых пальчиков на ногах, как у Черстин! Но мы были вынуждены лишить её этого удовольствия, когда стали надевать на неё рубашечку и кофточку. Потом тётя Лиза помогла нам надеть ей подгузник, потому что это самое трудное. Зато штанишки на Черстин надели мы сами. Теперь она была готова, и тётя Лиза могла её покормить.
После этого Черстин уложили в коляску, и мы с Анной пошли с ней гулять. Мы играли, будто Анна — папа, я — мама, а Черстин — наша дочка. Вскоре Черстин заснула. Однако мы продолжали катать её в коляске. Но тут домой вернулся Улле. Он тут же отобрал у нас коляску с Черстин, как будто мы хотели похитить его сестру! Он немного покатал коляску, а потом разрешил нам тоже держаться за ручку, и мы катали её втроём. Мы рассказали Улле, как Черстин сосала большой палец ноги. Он засмеялся и сказал:
— Да, этот ребёнок умеет показывать фокусы. Кто знает, может, она будет выступать в цирке, когда вырастет. — Потом помолчал немного и добавил: — Значит, она сосала большой палец ноги? По правде сказать, она сосёт его каждый день, но я рад, что вы сами это видели.
В это время Черстин проснулась и увидела Улле. Он пощекотал её под подбородком и сказал:
— Говорят, ты опять сосала большой палец?
И он снова засмеялся, ещё более довольный, чем раньше. Как будто нет на свете умнее занятия, чем сосать большой палец ноги!
Чем мы занимаемся в ненастье
Однажды я проснулась в плохом настроении. День был очень противный. Хлестал дождь, дул ветер, играть на улице было нельзя. А ещё я поссорилась с Бриттой и Анной. Накануне мы прыгали в классики, и Бритта с Анной сказали, что я наступила на черту, а я на неё не наступала.
— Раз вы такие нечестные, я не желаю с вами играть! — рассердилась я.
— Как хочешь, никто плакать не станет, — сказала Бритта.
— И упрашивать тебя тоже, — подхватила Анна.
И я ушла домой. А Бритта с Анной ещё долго-долго играли в классики. Я стояла у окна и смотрела на них из-за занавески, чтобы они меня не заметили. И думала, что больше ни за что не буду с ними играть.
Дождь всё лил и лил, мне было скучно, и я не знала, куда себя деть. Лассе и Боссе были простужены и уже три дня лежали в постели. Я пошла поболтать с ними, но они читали, и им было не до меня. Вообще-то мне хотелось пойти к Бритте и Анне, но я снова вспомнила, какие они нечестные и что я решила никогда в жизни к ним не ходить. Я спустилась к маме на кухню и сказала:
— Как скучно!
— Неужели? — удивилась мама. — Я что-то не заметила. А ты займись чем-нибудь.
— А чем? — спросила я.
— Испеки, например, лимонный пирог, — предложила мама, как будто не сомневалась, что я могу сама испечь лимонный пирог.
— Я не умею.
Тогда мама надела на меня белый фартук, повязала мне волосы белой косынкой и стала учить меня печь пирог. Она говорила, а я делала. Сначала я взбила в миске два яйца и две чашки сахарного песку. Я взбивала очень долго, потому что мне это нравится. Потом я растопила в кастрюле большой кусок масла и смешала с яйцами. А потом добавила туда муки и молока, но не помню сколько. Натёртую лимонную цедру и дрожжи я тоже положила в тесто.
Знали бы вы, как я волновалась, когда мама вынимала мой пирог из духовки! Она выложила его на чистое полотенце. Он получился светло-коричневый и пористый, как надо. Я и не знала, что, оказывается, умею печь лимонные пироги! Мама сказала, что нужно угостить пирогом Лассе и Боссе. Я так и сделала. Они ужасно обрадовались. И были удивлены, что я сама его испекла.
Потом я подумала, что хотя Бритта с Анной нечестные, их уже можно простить и пригласить на пирог. Я написала письмо, положила его в коробку из-под сигар и свистнула, чтобы предупредить девочек, что я отправляю им письмо. В письме было написано: «Я сама испекла пирог. Приходите его есть!»
Через две минуты Бритта и Анна были тут как тут. Они тоже никак не верили, что я сама испекла пирог, но я сказала:
— Это же проще простого. Любой может испечь такой пирог!
Тогда Бритте с Анной тоже захотелось испечь пирог, и они убежали домой. Дождь продолжался, мне опять стало скучно, и я снова пришла к маме.
— Мама, мне скучно! — сказала я. — Придумай, что мне ещё сделать.
— На твоём месте я бы выкрасила стол, что стоит на веранде, — сказала мама.
Как будто я умею красить столы!
Но мама развела в банке зелёную краску, дала мне старый комбинезон и показала, как надо красить. Стол у меня получился просто замечательный!
Я побежала в комнату Лассе и Боссе и рассказала им, что выкрасила стол. Они вскочили с постелей и побежали смотреть. Конечно, им тоже захотелось что-нибудь выкрасить, и они сказали маме, что уже поправились. Мама дала Боссе красить старый поднос, а Лассе — табуретку. Лассе сказал, что выкрасит ещё и скамью на кухне, но мама ему не разрешила, объяснив, что нельзя всё в доме выкрасить в зелёный цвет.