— Насколько мне известно, никаких, — ответил Рэндал.
— Но она не может больше у тебя оставаться.
— Почему же?
— Во-первых, потому что она уже слишком большая. Когда Сорелла только появилась здесь, я подумала, что ей лет десять-двенадцать. Но она уже практически взрослая. Ты не должен позволять юной, отнюдь не уродливой девушке жить с тобой в одной квартире.
— Кто это говорит?
— Во-первых, это говорю я, — раздраженно бросила Джейн. — И я говорю это до того, как об этом начали сплетничать все. Ты ведь прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Я надеюсь, Джейн, что на самом деле ты не имеешь в виду того, что следует из твоих слов, — медленно произнес Рэндал. — Сорелла — ребенок. Она — дочь человека, который погиб из-за меня. Если у твоих знакомых на уме такие грязные мысли, из которых следует, что Сорелла не должна жить со мной под одной крышей, это их дело. А меня ни капли не волнует, что скажут обо мне эти любители сплетен и скандалов. Я поступаю так, как должен поступить порядочный человек.
— А ты уверен, что поступаешь правильно? — спросила Джейн. — Смешно относиться к этому так, Рэндал. Человек из общества, к тому же известный, да и просто молодой мужчина не может жить под одной крышей с юной особой, не рискуя вызвать определенного рода толки у людей.
— Полагаю, это не те люди, чье мнение имеет для меня значение, — раздраженно бросил Рэндал.
— Что бы ты ни думал об этом, так дальше продолжаться не может, — заявила Джейн. — И уж не думаешь ли, что, когда мы поженимся, Сорелла останется с нами на неопределенное время? Я не хочу начинать свою семейную жизнь с удочерения пятнадцатилетней девушки.
— Честно говоря, я не думал об этом, — устало произнес Рэндал. — Но я виноват в смерти Дарси Фореста, и, разумеется, я сделаю все, что смогу, для его дочери. А на данный момент она хочет жить здесь, со мной.
— Я так и знала, что ты вскружишь ей голову. Конечно же бедняжка решила, что влюблена в тебя, — саркастически заметила Джейн.
— Не думаю, что голова Сореллы занята подобными мыслями, — возразил Рэндал. — Сорелла получила весьма странное воспитание, и детство ее было, по сути, несчастным. Она впервые в жизни живет там, где к ней добры, где она всегда накормлена. Не думаю, что Сорелла пошла в своих мыслях дальше наслаждения этими простыми человеческими радостями. И уж я-то — точно нет.
— Так, значит, настало время это сделать.
— Думаю, об этом лучше судить мне самому, — сердито ответил Рэндал.
Между ними повисло тягостное молчание, а минуту спустя Джейн сделала шаг вперед и положила руки на плечи Рэндала.
— Дорогой, мы, кажется, ссоримся! — воскликнула она. — Это — последнее, чего мне хотелось бы. Я здесь, потому что я люблю тебя. Потому что хотела, чтобы ты порадовался мне, похвалил мой наряд. Глядя в зеркало, я подумала вдруг: «Хочу, чтобы Рэндал видел меня такой». Когда я отправилась к друзьям на ужин, многие делали мне комплименты, а я думала про себя: «Есть только один человек, чье восхищение мне необходимо». Вот почему я пришла сюда, сказав остальным, что присоединюсь к ним позже. А теперь мы ссоримся!
— Я тоже не хочу с тобой ссориться. Но я отвечаю за Сореллу.
— Ну конечно, дорогой! — Джейн улыбнулась. — И я знаю, что нам надо сделать. Мы найдем для нее хорошую школу, школу, где она познакомится с достойными девочками, заведет себе настоящих подруг.
— Она не хочет в школу, — сказал Рэндал. — И давай не будем продолжать этот разговор. Позже я решу, что делать.
— Очень хорошо. Не будем больше говорить об этом. Я и не думала, что это такой опасный предмет для разговора.
Рэндал стряхнул в камин пепел с сигареты, не отводя глаз от пламени.
— Ты поедешь со мной в посольство? — умоляющим голосом спросила Джейн.
— Я бы только отравил всем вечер, если бы поехал. У меня нет сегодня настроения для светской жизни. Прости меня и поезжай, повеселись как следует.
Джейн прижалась щекой к его щеке, как умела делать это только она.
— Я не буду заставлять тебя, если тебе действительно не хочется, — сказала она. — Ведь мы проведем вместе завтрашний день.
На несколько секунд Джейн прильнула к нему всем телом.
— Не переломай мне кости, — усмехнулась она, когда Рэндал обвил руками ее плечи.
Она отстранилась и встала, распространяя вокруг себя легкий, такой женственный аромат духов.
Рэндал проводил ее до дверей и вызвал звонком лифт.
— Ты не сердишься на меня? — спросил он. — Я не могу ни с кем общаться, когда чувствую себя так, как сегодня.
Сказав это, Рэндал вдруг подумал, что еще совсем недавно он пришел бы в восторг, получив приглашение на прием в посольство. Неужели он и вправду уже устал от общества этих веселых и остроумных людей?
— Конечно, я не сержусь, — тихо ответила Джейн. — Я все понимаю. Тебе столько всего пришлось пережить за последние несколько недель.
Она подняла голову, ожидая поцелуя, но лифт пришел слишком быстро. Так что пришлось Джейн послать Рэндалу воздушный поцелуй уже через стекло кабины.
Рэндал вернулся к себе.
После визита Джейн он испытывал беспокойство и какую-то странную неудовлетворенность. И неожиданно его захлестнула волна раздражения. Он был так спокоен до ее прихода, а теперь…
Рэндал остановился у письменного стола и стал просматривать лежащие на нем сообщения, аккуратно отпечатанные для него Хоппи. Сверху лежал листок бумаги, на котором Рэндал прочел: «Сообщите Люсиль Лунд, что для нее забронирована ложа в Императорском театре на завтрашний спектакль».
И неожиданно Рэндал почувствовал себя абсолютно обессиленным. Необходимость поднять трубку и позвонить Люсиль казалась ему невыносимо тяжелой обязанностью. Рэндал подумал и о тех, кто рассчитывает завтра на его общество, — Джейн и Люсиль. Да, похоже, что ему совершенно бессмысленно планировать свою жизнь, когда его внимания требуют две женщины, уверенные в том, что могут претендовать на его особое к ним отношение.
Он скомкал в сердцах листок и швырнул его на пол, затем прошел по коридору и постучал в дверь спальни Сореллы.
— Войдите!
Переступив порог, Рэндал обнаружил, что Сорелла уже лежит в постели. Комната была маленькой, но симпатичной. Белые с розовым обои и настенное бра с перламутровой отделкой, кровать под покрывалом с рисунком из розовых лепестков, под пологом золотые ангелы. Это была одна из причуд приятеля-декоратора, который отделывал квартиру Рэндала. Комната удивительным образом подходила ее новой обитательнице с ее бледной кожей, черными волосами и зелеными глазами.
Сорелла сидела в кровати и читала.
На девочке была ночная рубашка в цветочек, с рукавами фонариком и синей лентой на талии. Она выглядела очень юной и трогательной, а ее улыбка обрадовала Рэндала.
— Джейн уже ушла? — спросила Сорелла. — А мне казалось, она полна решимости утащить вас с собой.
— Я ненавижу все эти приемы, вечеринки, я устал от них, — признался Рэндал, присаживаясь на кровать.
— Мне кажется, — сказала Сорелла, — единственная приятная вечеринка — это с кем-то, с кем хочешь побыть вместе и лучше вдвоем.
— Но почему ты в этом так уверена? — поинтересовался Рэндал. — Когда ты станешь постарше, тебе захочется танцевать, веселиться, пить шампанское, слушать комплименты своих кавалеров, болтающих без умолку. Шум, огни, громкая музыка завладеют тобой, и ты будешь злиться, если придется до рассвета возвращаться домой.
— Но я вовсе не люблю все это, — запротестовала Сорелла. — Так уж вышло, что я видела множество вечеринок. Я наблюдала за ними в отелях, где мы с отцом останавливались. Однажды мне удалось спрятаться под стол, и я просидела весь вечер, слушая, о чем разговаривают люди, наблюдая, как они танцуют. Они выглядели так глупо, по крайней мере, большинство из них.
— Думаю, они и в самом деле были глупыми, — заметил Рэндал. — Но беда в том, что эти люди не считают себя глупыми. Они обычно бывают вполне довольны тем, что именно так проводят свое время, что жалеют тех, кто живет иначе.
— Понимаю. А вообще-то я рада, что вы не поехали с Джейн, — вдруг заявила Сорелла. — Вы ложитесь спать, или мне вернуться в гостиную, чтобы мы могли поговорить?
— Я иду спать, — ответил Рэндал. — И Джейн права: тебе тоже давно пора видеть сны.
Сорелла едва заметно улыбнулась и ничего не ответила, но Рэндал чувствовал себя так, будто и слова Джейн, и его слова не стоили того, чтобы на них отвечать.
— Что ты читаешь? — спросил он Сореллу, чтобы сменить тему разговора.
И нагнулся, чтобы рассмотреть лежащую на коленях у девочки книгу. Это оказалась «Английская сага» Артура Брайанта[3].
— Тебе нравится? — поинтересовался Рэндал. Он вовсе не ожидал увидеть Сореллу за такого рода чтением.
— Мне хочется больше узнать об Англии, — сказала Сорелла. — А в этой книге рассказывается о стране и об англичанах то, чего я не знаю.
— А почему тебе хочется узнать Англию? — поинтересовался Рэндал.
— Потому что я хочу здесь жить, — ответила Сорелла. — Я с отцом много бывала за границей, и чужие страны мне надоели. Я хочу полюбить и узнать свою. — Она взяла из рук Рэндала книгу и перелистала страницы. — Я уже прочитала о больших сельских домах, — продолжала она. — И о деревне вообще. Артур Брайант описывает то, что было сто лет назад, но мне кажется, что и сегодня ничего не изменилось. Во всяком случае, деревня не могла сильно измениться. Это и есть та Англия, которую я хочу узнать.
— Это Англия, которую ты должна увидеть, — с энтузиазмом заявил Рэндал. — У меня есть дом в деревне. Он не очень большой, но очень красивый. Мы отправимся туда пожить. И там ты увидишь настоящую Англию!
— О, Рэндал, как это чудесно! А когда мы сможем туда поехать? — В голосе Сореллы звучал такой неподдельный восторг, которого никогда еще не приходилось слышать Рэндалу. Удовлетворение от того, что он может дарить ей такую радость, заставило Рэндала забыть о благоразумии и здравом смысле.
— Мы поедем завтра, — сказал он. — Встанем пораньше, это всего в часе езды от Лондона. Можем не возвращаться до вечера воскресенья. Как тебе такая программа?
— Я о таком счастье и мечтать не осмеливалась! — воскликнула Сорелла.
Но вдруг выражение ее лица изменилось. Рэндалу показалось, что туча закрыла солнышко.
— Что такое? — поинтересовался он.
— Но они не дадут вам уехать, — с несчастным видом произнесла Сорелла. — Хоппи, Люсиль, Джейн. Они все имеют на вас виды на завтра. Да и вы не можете просто так взять и сбежать.
Рэндал вскочил на ноги.
— Могу и убегу, — воскликнул он. — Я мышь или мужчина, в конце концов? Давно пора задать себе этот вопрос. Хоппи обзвонит всех утром и скажет, что я болен и что доктор прописал мне сорок восемь часов отдыха. Мы встанем и уедем до того, как проснутся все остальные. Ты можешь быть готова к девяти утра?
— Конечно, могу. — Сорелла рассмеялась, и в комнате как будто снова взошло солнышко. — Но вы уверены, вы абсолютно уверены, что это не будет причиной ужасного скандала?
— Я абсолютно уверен, — сказал Рэндал. — Ну а если и будет — меня это не волнует. Спокойной ночи, Сорелла, и хорошего тебе сна.
— Я слишком взволнованна, чтобы уснуть, — ответила на это Сорелла. — О, как я хочу, чтобы поскорее настало завтра!
Когда Рэндал ушел, Сорелла сидела в кровати, обхватив руками колени. В ее глазах горели огоньки радостного возбуждения. А Рэндал, засыпая, подумал, что глаза ее сияли, как звезды, и рассмеялся про себя, потому что это сравнение было таким затасканным.
Рэндал едва успел проснуться, когда в его комнату ворвалась Хоппи.
— Прошу прощения, что беспокою вас так рано, — сказала она, — но Сорелла говорит, что в девять вы уезжаете. Девочка велела шоферу держать машину в готовности и буквально горит от возбуждения. Что все это значит?
— Я нездоров, — сонно ответил Рэндал. — Я должен отдохнуть сегодня и завтра. Вам надо позвонить Люсиль и Джейн и сказать им, что доктор всерьез обеспокоен моим состоянием.
— А что, если я откажусь сообщать им такую бесстыдную ложь? — поинтересовалась Хоппи.
— Тогда пусть им позвонит Нортон, а он не сделает этого и вполовину так хорошо, как вы.
— Это безумие! — воскликнула Хоппи. — Какая-то глупая мальчишеская выходка. Сейчас совсем не время играть роль прогульщика, и вы отлично это знаете.
— Но это самое разумное, что я могу сделать, — зевая, возразил Рэндал. — Не говоря уже о моих собственных предпочтениях. Вы прекрасно знаете, что если я пойду в театр с Люсиль, то разозлю Джейн, а если отправлюсь на верховую прогулку с Джейн, взбешу Люсиль. Моя дорогая Хоппи, я действительно очень разумный и заверяю вас даже расчетливый молодой человек.
И Хоппи сдалась.
— Хорошо, — ворчливо пробормотала она. — Надеюсь, я сумею быть убедительной. Хотя, по мне, вы не выглядите больным.
— Бога ради, не говорите им, куда я отправился! — крикнул ей вслед Рэндал, когда Хоппи выходила из комнаты.
— Я не вчера родилась на свет, — уже шагая по коридору, проговорила себе под нос Хоппи.
— Я позвонила в Квинз-Хоу и предупредила, что вы приедете, — сказала Хоппи полчаса спустя, провожая Рэндала и Сореллу.
— Надеюсь, вы заказали приличную еду, — сказал Рэндал. — А когда ждать вас?
— Не раньше чем после ужина, — сказала Хоппи.
— А Хоппи всегда едет с вами в деревню, когда вы отправляетесь туда? — поинтересовалась Сорелла, когда, сидя в серебристом «бентли» Рэндала, они преодолевали дорожное движение на Парк-Лейн.
— Я не могу обойтись без Хоппи, — ответил Рэндал. — Я пытался ездить в деревню без нее. В результате провел все время, отвечая на телефонные звонки или диктуя телеграммы с доплаченным ответом девицам, которые приезжали за три мили из деревни на велосипедах своих матушек с сообщениями, вполне способными подождать до понедельника.
— Хоппи очень милая, — сказала Сорелла. — Но иногда приятно, наверное, побыть одному.
— Боюсь, что в моем случае это невозможно, — сказал Рэндал. — Всегда кто-нибудь крутится рядом. И даже когда я улетаю на юг Франции, то и там не могу найти уединения.
Он явно поддразнивал Сореллу, и она весело рассмеялась.
— Вы очень рассердились, когда мы с папой пришли тогда к бассейну.
— Я был просто в ярости, — подтвердил Рэндал. — Но вы были очень настойчивы. Помни: если кто-то узнает, что мы отправились в Квинз-Хоу, завтра начнется настоящее нашествие: подъезжающие то и дело машины, толпы знакомых и малознакомых людей, стремящихся проникнуть в дом, шум, музыка, шампанское, коктейли.
— О нет, они не должны найти нас, ни за что не должны! — воскликнула Сорелла.
Это звучало почти как молитва.
— Мы можем положиться на Хоппи, — заверил ее Рэндал. — Ей тоже нравится приезжать в Квинз-Хоу. У нее есть свои комнаты на верхнем этаже дома, и я не тревожу ее, если только это не что-то важное, а она не тревожит меня, если в этом нет необходимости.
— Тогда мы действительно будем все время одни, — сказала Сорелла. — Если только нас не найдут.
— Мы никому не позволим.
Рэндал нажал на газ и прибавил скорость, так как они выехали на менее оживленные улицы вокруг Риджент-парка. Скоро они уже выехали из Лондона, и «бентли» рванулся вперед, словно гончая на охотничьей тропе. Сорелла, затаив дыхание, смотрела вперед. Миля проносилась за милей, дома и виллы уступили место бескрайним полям.
Рэндала одолевало нетерпение — ему хотелось поскорее попасть в Квинз-Хоу. Поместье принадлежало Рэндалу с недавних пор, хотя он с детства мечтал о доме в деревне. Как и многие горожане, он не любил проводить выходные в Лондоне. Как только стало известно, что Рэндал Грэй хочет купить дом, агенты стали присылать ему предложения с описанием множества различных поместий. Всем хотелось заполучить состоятельного клиента — молодого известного драматурга.
С того момента, как он увидел Квинз-Хоу, Рэндал понял, что это — единственный дом, который понравился ему по-настоящему, дом, который во что бы то ни стало должен принадлежать ему.
И сейчас Рэндал чувствовал тот же восторг, который испытал в первый раз, увидев этот дом. Он словно спешил на встречу с любимой женщиной, а вернее, он возвращался домой. Рэндал воспринимал Квинз-Хоу именно как свой дом. Он отчетливо понял это именно сейчас, хотя подсознательно ощущал и раньше. А еще, как это ни удивительно, ему так же сильно хотелось приехать туда вместе с Сореллой и показать ей свой дом.
Глава восьмая
Поместье Квинз-Хоу было построено несколько веков назад, во времена королевы Елизаветы, и с тех пор изменилось мало. Дом из красного кирпича с окнами, отделанными темными панелями, был компактным и располагался посреди сада, разделенного тисовыми изгородями на небольшие участки, засаженные цветами.
Дом стоял на невысоком холме, откуда можно было видеть на много миль вокруг поля и леса Хартфордшира. Рэндал влюбился в Квинз-Хоу с той минуты, как увидел это место, и успел привыкнуть к восторженным похвалам тех, кто впервые видел его сельский дом. Но Сорелла ничего не говорила. Она молча смотрела на дом из машины, пока Рэндал подъезжал к парадной двери, но в глазах ее застыло такое выражение, что в словах просто не было необходимости. Не существовало таких слов, которые могли бы выразить ее восхищение.
Рэндал секунду наблюдал за ней, затем перегнулся через Сореллу, чтобы открыть дверь.
— Почему ты не выходишь? — спросил он. — Боишься разочароваться?
Сорелла внимательно посмотрела на Рэндала.