— И она, конечно, поверит в мое одиночество, когда увидит здесь Люсиль, не правда ли?
— О, Рэндал, мне так жаль! Но ей было невозможно отказать. Она с такой выдержкой приняла то, что вы не поехали с ней сегодня кататься. Мне показалось ужасным не разрешить ей приехать на обед. И бесполезно было утверждать, что вас здесь нет, когда вы здесь.
— Я вижу, Хоппи, что вы хотели, чтобы Джейн сюда приехала, — сказал Рэндал. — Впрочем, оставим это, я знаю вашу позицию. А теперь, когда из-за вас я оказался в этом дурацком положении, подумайте, как мне из него выпутаться, потому что я сдаюсь.
— Но что мы можем сделать? — воскликнула Хоппи чуть не плача.
— Я бы сказала ей правду, — робко предложила Сорелла.
Рэндал и Хоппи изумленно уставились на девушку.
— Правду? — переспросила Хоппи.
— Да, — кивнула Сорелла. — Джейн все равно все узнает. Кто-нибудь ей расскажет. Я думаю, Люсиль. Но если ей расскажете вы, она не рассердится. Позвоните прямо сейчас и скажите, что Люсиль неожиданно нагрянула сюда без приглашения и вы ничего не можете с этим поделать. В конце концов, Джейн знает, как для вас важно, чтобы Люсиль сыграла в «Сегодня и завтра».
— Сорелла права! — воскликнула Хоппи.
— Нет, я не собираюсь разговаривать с Джейн, — сказал Рэндал. — Я устал от всех этих интриг, сыт ими по горло. Мне кажется смехотворным, что мужчина не может спокойно уехать в собственный загородный дом без того, чтобы половина женщин Лондона под разными предлогами не устремилась туда же.
— А не надо быть таким красавчиком, — огрызнулась Хоппи.
Впервые за несколько лет Хоппи посмела повысить на него голос. Но сама она при этом выглядела так забавно, что Рэндал забыл о своем дурном настроении и рассмеялся. И в следующую секунду смеялись уже все — Рэндал, Хоппи и Сорелла. Смеялись до тех пор, пока на глазах Хоппи не выступили слезы.
— Все это и вправду смешно, — заявил Рэндал. — Если бы я вставил этот эпизод в пьесу, никто бы не поверил, что я его не выдумал.
— Не хватало еще, чтобы у обеих женщин были мужья, тогда это был бы настоящий французский фарс, — хихикнула Хоппи.
— У меня родилась неплохая идея, — сказал Рэндал, неожиданно перестав смеяться. — Я не собираюсь оставаться здесь единственным мужчиной. Позвоните Эдварду Джепсону и скажите ему, что он должен приехать сюда немедленно. Вы найдете его в «Савойе». И он конечно же останется на ночь.
— Но в гараже нет больше места для машин, — заметила практичная Хоппи.
— Значит, машина Эдварда постоит снаружи, — пожал плечами Рэндал. — Все это несущественные детали. Мне нужно, чтобы Эдвард был здесь, и он, черт побери, явится. В конце концов, это он отвечает за Люсиль, а не я.
— Интересно, согласится ли с этим Люсиль, — желчно заметила Хоппи, направляясь к телефону.
Пока она звонила, Рэндал обернулся к Сорелле.
— Ты не одобряешь мое поведение? — спросил он.
Она ответила ему улыбкой.
— Ты заставляешь меня испытывать стыд за самого себя, — продолжал Рэндал. — На самом деле я вовсе не такой уж лжец и ловелас.
Произнеся эти слова, Рэндал вдруг подумал о том, с какой стати он оправдывается перед пятнадцатилетней девочкой, перед ребенком, выросшим в такой среде, что она вряд ли была бы вправе подвергнуть его критике. И все же, хотя Сорелла молчала, Рэндал продолжил свои объяснения.
— Просто это одна из тех ситуаций, когда все только запутывается еще больше, вместо того чтобы измениться к лучшему.
Хоппи наконец дозвонилась до Эдварда Джепсона, и Рэндалу пришлось умолкнуть.
— Так вы приедете? — говорила Хоппи. — Это так мило с вашей стороны… Да, приезжайте не откладывая… Я перенесу ужин на девять часов… Значит, вы успеете? Спасибо, тогда до встречи…
Хоппи положила трубку.
— Он приедет, — объявила она, хотя это и так было понятно.
— Одно дело сделано. — Рэндал поднялся. — А теперь я пойду приму ванну. Я буду долго лежать в ванне, так что ни при каких обстоятельствах прошу меня не беспокоить.
— А как насчет Джейн? — спросила Сорелла.
— О, с ней может поговорить Хоппи, — ответил Рэндал.
— Давайте я ей позвоню и все объясню, а вы потом поговорите с ней, — предложила Хоппи. — Это не займет у вас много времени, всего несколько слов…
— Я отказываюсь! — твердо заявил Рэндал. — А если кто-то будет и дальше на меня давить, я вообще уйду к себе и лягу в постель! На меня навалилось столько всего, что на всю жизнь хватит. А завтра будет настоящий ад, вы это знаете. К вечернему чаю нам лучше вернуться в Лондон. Чем скорее мы продолжим работу, тем лучше. Надо было остаться в городе и работать, если принять во внимание, сколько проблем создала эта поездка.
Рэндал говорил как капризный, избалованный ребенок. В наступившей тишине раздался спокойный негромкий голос Сореллы:
— А я рада, что мы приехали сюда. Все-таки мы смогли побыть без посторонних утро и половину дня.
Ощущение покоя, которое не покидало его до приезда Люсиль, снова вернулось к Рэндалу. А еще он вспомнил, что Сорелла дала ему идею для новой пьесы.
— Ты права, я тоже рад, что мы оказались здесь и даже смогли насладиться несколькими часами покоя.
Он снова посмотрел на Сореллу, сидевшую в кресле. Она была такой крошечной. Но все же в этот момент казалось, что в ней есть огромная сила, о которой Рэндал даже не подозревал раньше. Или это была не сила, а гибкость? В любом случае она позволяла Сорелле снимать его беспокойство и раздражение, утешать его и приносить ощущение покоя, которого не мог дать Рэндалу никто другой.
— Приходи ужинать, — сказал он. — И если кто-то будет предлагать тебе уйти, притворись глухой. Я хочу, чтобы ты была с нами. Это понятно?
Хоппи изумленно посмотрела на Рэндала — таким твердым и уверенным был его голос.
— Сорелле не стоит засиживаться допоздна, — сказала Хоппи, переводя недоуменный взгляд с Сореллы на Рэндала. — Ей надо поспать, чтобы хорошо выглядеть, даже если больше никто в этом доме спать не хочет.
Ни Рэндал, ни Сорелла, казалось, не слышали ее. Они неотрывно смотрели друг на друга. Спустя несколько секунд Рэндал, словно очнувшись, вышел из комнаты и резко захлопнул за собой дверь.
Сорелла даже не пыталась пошевелиться. Она словно застыла в одной позе и не сводила с двери взгляд, значение которого Хоппи не могла понять.
— О боже, тебе же нечего надеть! — воскликнула Хоппи. — Надо было купить то шелковое платье, насчет которого мы никак не могли решить… Люсиль будет вся в блестках, если я хоть что-то понимаю в ее гардеробе. А тебе не во что переодеться, кроме другого строгого платья.
— Это не имеет значения, — каким-то потусторонним голосом отозвалась Сорелла. — Это не имеет ровно никакого значения.
Глава десятая
Рэндал повел Эдварда Джепсона посмотреть конюшни, оставив наедине Люсиль и Джейн, смотревших друг на друга, как бойцовые петухи. Сорелла ускользнула, как только закончился обед. Никто и не заметил ее отсутствия, пока Рэндал не спросил о ней, и Ламберт, который как раз подавал кофе, ответил, что несколько минут назад он видел, как мисс Сорелла бродила по саду.
— У Сореллы очень необычная привычка незаметно исчезать, — сказал Рэндал, не обращаясь ни к кому конкретно.
Видимо, тема никого не заинтересовала, потому что ему ничего не ответили.
Как только две женщины остались одни, Люсиль достала ониксовый портсигар и протянула его Джейн.
— Сигарету? — спросила она.
Джейн без труда разгадала в этом жесте проявление враждебности. Люсиль с момента появления Джейн вела себя так, словно была в доме Рэндала хозяйкой.
Это было проделано с умом, и менее заинтересованный наблюдатель вполне мог бы посчитать, что Люсиль не отдает себе отчета в проявляемой ею агрессии, но Джейн не так просто было обмануть. Улыбаясь уголками губ, она отказалась от сигареты и сказала:
— Нет, спасибо. Рэндал всегда держит в ящике стола мои любимые сигареты, но сейчас мне что-то не хочется курить.
— Так вы здесь частая гостья? — Вопрос вырвался непроизвольно, но Люсиль почувствовала, что просто обязана это узнать.
— Да, я по большей части провожу здесь уик-энды, — не моргнув глазом солгала Джейн, — если Рэндал не приезжает в дом моего отца — в Блетчингли-Касл. Довольно живописное место. Вам надо как-нибудь приехать посмотреть.
Люсиль понимала, что приглашение в Блетчингли-Касл весьма неопределенно, но решила поддержать игру Джейн в обмен любезностями и ответила с детской непосредственностью:
— Как это мило с вашей стороны — пригласить меня. Ну конечно, мне очень хотелось бы приехать. Я поговорю с Рэндалом — пусть выберет денек.
Джейн откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу. В ней было столько самоуверенности, что Люсиль вдруг захотелось швырнуть в нее первое, что попадется под руку. Она ненавидела Джейн ненавистью, которая становилась все сильнее каждую минуту, и ее еле сдерживаемую ярость не могло усилить даже осознание того, что Джейн была одета куда элегантнее и уместнее, чем сама Люсиль.
— Как это мило с вашей стороны — пригласить меня. Ну конечно, мне очень хотелось бы приехать. Я поговорю с Рэндалом — пусть выберет денек.
Джейн откинулась на спинку стула и положила ногу на ногу. В ней было столько самоуверенности, что Люсиль вдруг захотелось швырнуть в нее первое, что попадется под руку. Она ненавидела Джейн ненавистью, которая становилась все сильнее каждую минуту, и ее еле сдерживаемую ярость не могло усилить даже осознание того, что Джейн была одета куда элегантнее и уместнее, чем сама Люсиль.
Джейн приехала в твидовом жакете и прямой строгой юбке. Безупречность ее костюма была особенно очевидна рядом с вычурным платьем и меховой накидкой Люсиль.
Люсиль была настоящей голливудской актрисой и не могла не понимать, когда она нелепо и не к месту одета. В глубине души Люсиль осознавала, что на этот раз Джейн переиграла ее по всем статьям.
Однако Джейн была совсем не так уверена в своем преимуществе, как казалось Люсиль.
Глядя на сидящую на диване соперницу, на то, как играет солнце в ее золотистых волосах, Джейн вдруг почувствовала страх. Почти невозможно было поверить, что есть мужчина, способный бросить один взгляд на Люсиль и не влюбиться в нее. Джейн отлично знала, что Рэндал был если не влюблен в Люсиль, то, по крайней мере, очень сильно ею увлечен до того, как познакомился с Джейн.
И сейчас она думала о том, сумело ли чувство к ней полностью вытеснить Люсиль из сердца Рэндала.
Разве возможно представить себе, чтобы мужчина мог устать от женщины, такой изысканной и прелестной, как Люсиль? Большинство кинозвезд выглядят на экране куда привлекательнее, чем в жизни. Но Люсиль бесспорно заслужила даже самые восторженные отзывы в прессе, она была бесконечно красивее в реальности, чем самые лучшие ее изображения на пленке.
До приезда Люсиль в Англию Джейн хватало уверенности в себе. Она была достаточно умна, чтобы понимать, что может многое предложить Рэндалу, хотя и полагала, что ничто не имеет для него значения, если не затронуто его сердце. Джейн верила в то, что покорила этого человека, пленила его настолько, что можно не утруждать себя ревностью к другим женщинам или страхом его потерять.
Но теперь, глядя на Люсиль Лунд, она вовсе не была так уж в этом уверена. Одно дело было видеть ее на экране и совсем другое — рядом, поражаясь тому, что красота ее совершенна.
Джейн всегда уделяла внимание своей внешности, она не жалела ни времени, ни денег на уход за собой. И о ней всегда говорили как о весьма хорошенькой девушке. Она знала, что комплименты ее внешности не были незаслуженными. Она была по-своему хороша и использовала свое врожденное чувство стиля так, как другие женщины используют свои внешние достоинства, скажем, глаза, волосы или губы, чтобы очаровать и околдовать мужчину.
Вот и теперь, протянув руку, она заслонила лицо от жара из камина, прекрасно сознавая, что каждое движение ее преисполнено элегантности, и с удовлетворением заметила, что Люсиль раздражена. Может, она и была кинозвездой и способной актрисой, но у нее не хватило сообразительности скрыть те чувства, которые она испытывает к Джейн.
Люсиль никогда не жаловала женщин, и им было куда легче вывести ее из себя, чем мужчинам. Теперь же Люсиль чувствовала себя так, словно в Джейн воплотилась вся женская неприязнь, с которой ей приходилось сталкиваться, вся критика, все недобрые намеки, преследовавшие ее с тех пор, как она стала звездой и узнала силу собственной красоты.
Люсиль судорожно пыталась решить, как именно лучше атаковать Джейн, как стереть с ее лица это отвратительное выражение холодной самоуверенности, как донести до нее, не произнося этого вслух, что Рэндал никогда не достанется ей, как бы сильно она ни старалась его заполучить.
Но Джейн сама указала Люсиль лазейку, которую та отчаянно искала.
— Как долго вы собираетесь оставаться в Англии? — спросила она.
Люсиль загадочно улыбнулась.
— Это конечно же зависит от Рэндала.
Брови Джейн удивленно поползли вверх.
— От Рэндала? Вы хотите сказать, что станете играть в его пьесе так долго, как он того захочет?
— Но я говорила не о пьесе, — снисходительно пояснила Люсиль.
Последовала секундная пауза, затем Джейн, на лице которой застыло выражение вежливого интереса, спросила:
— То есть вы хотите сказать, что у Рэндала на вас другие планы?
— Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — парировала Люсиль. — Но, как я вам уже говорила, мое пребывание в Англии зависит от Рэндала. Он, возможно, захочет, чтобы я осталась здесь, а может, решит, что нам лучше вместе вернуться в Америку.
Проговорив это, Люсиль не сводила глаз с Джейн. Она бросила перчатку, и теперь дуэль была неизбежна.
— Это забавно! — Реплика Джейн была краткой, но весьма эмоциональной.
Она вдруг поднялась, прошлась по комнате из конца в конец и остановилась перед Люсиль, глядя сверху вниз на звезду экрана.
— Я хочу открыть вам секрет. Я знаю, вам можно доверять и дальше вас эта новость никуда не уйдет. Мы с Рэндалом помолвлены.
После напряженной паузы Люсиль делано рассмеялась.
— А Рэндал в курсе?
— Полагаю, это должно было прозвучать дерзко? — невозмутимо ответила Джейн. — Прошу прощения, если для вас это шок. Но так случилось, что это правда.
— Я думаю, вы совершаете очень большую ошибку, — сказала Люсиль.
— Какую же?
В голосе Джейн трудно было уловить тревогу, но ее взгляд выдавал владевшее ею напряжение.
— Думаю, вы совершенно напрасно вообразили, будто Рэндал собирается на вас жениться.
— Мое воображение здесь ни при чем. — Джейн говорила негромко, но каждое ее слово было словно пропитано злостью. — Мы с Рэндалом помолвлены и намерены объявить об этом после премьеры «Сегодня и завтра».
— Очень любопытно.
Люсиль также встала. Она была ниже Джейн ростом и выглядела куда более хрупкой, но все же, когда две женщины сошлись лицом к лицу, было очевидно, что Люсиль намного сильнее. Гнев исходил от нее почти видимыми волнами, казалось, еще мгновение — и полетят искры.
— Ты действительно думаешь, что я позволю тебе выйти за Рэндала? — спросила она соперницу.
— А Рэндал должен спросить у тебя разрешения? — парировала Джейн.
— Да, должен, — с ненавистью бросила Люсиль, окончательно утрачивая контроль над собой. — Думаешь, ты такая умная? Что ж, посмотрим! Что ты успела узнать о Рэндале за то короткое время, что вы знакомы? Что ты вообще знаешь о мужчинах, если уж на то пошло? Ты не больше и не меньше чем разодетая кукла. У тебя нет ни опыта, ни ума, чтобы удержать такого мужчину, как Рэндал. И хуже того — тебе не представится такая возможность, уж я позабочусь об этом. А теперь беги расскажи ему, что я была с тобой груба. Посмотрим, что он скажет и кого поспешит утешить — тебя или меня. Я не боюсь тебя, и ты скоро узнаешь почему. Она выходит замуж за Рэндала! Надо же придумать такое!
Почти что выплюнув эти слова в лицо сопернице, Люсиль стремительно вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь так, что звук был слышен во всем доме.
Джейн ошарашенно смотрела ей вслед. Лицо ее побледнело, а сердце бешено билось. Ей хотелось побежать за Люсиль, выкрикивая ей вслед оскорбления, высказать ей все, что она о ней думает, но воспитание не позволяло Джейн вести себя подобным образом. Ей оставалось только молча стоять, кусая губы и сжимая дрожащими руками носовой платок.
Она слышала, как хлопнула на втором этаже еще одна дверь, — значит, Люсиль у себя в спальне. Поглядев в окно, Джейн увидела Рэндала и Эдварда Джепсона, возвращавшихся из конюшни.
Оба курили огромные сигары, начатые еще после обеда, и выглядели спокойными и благодушными. Какое облегчение видеть несклонных к драматизму, вменяемых, разумных мужчин после отвратительной выходки Люсиль!
И тут Джейн вспомнила, что она натворила. Она не выполнила просьбу Рэндала хранить в тайне их помолвку и поставила под угрозу постановку новой пьесы Рэндала, в которую вложил огромные деньги ее отец. И у нее не было разумного оправдания для подобной несдержанности, но эта несносная Люсиль просто довела ее! Поначалу Джейн еще пыталась сдерживаться, но Люсиль не желала останавливаться. Терпение Джейн лопнуло, и она выпалила единственное, что — она знала — причинит сопернице боль.
Впервые она по-настоящему испугалась. Обычно уверенная в себе Джейн запаниковала — она подставила не только Рэндала, но и Эдварда Джепсона, и своего отца. Ярость, которую она почувствовала в разгар схватки с Люсиль, потихоньку испарялась. Во время перепалки она ненавидела ее так яростно, что была не в состоянии контролировать себя и думать о последствиях.
Джейн давно призналась себе, что ревнует Рэндала к Люсиль Лунд, но никак не предполагала, что можно испытывать такую жгучую ненависть к другой женщине.