Эдвард и Рэндал, пригнув головы, так как оба они отличались высоким ростом, вошли в гостиную.
— Не хочешь прогуляться по саду? — спросил Рэндал у Джейн. — Там удивительно хорошо сегодня.
— А где Люсиль? — поинтересовался Эдвард Джепсон.
Это был вопрос, который он продолжал задавать с момента, когда сделал Люсиль Лунд звездой и взял на себя руководство ее жизнью.
Пятидесятипятилетний Эдвард Джепсон выглядел старше своих лет из-за седины на висках и лысины на макушке. Годы работы без надлежащего внимания к себе наградили его внушительным животом и бледным, нездоровым цветом лица человека, который проводит слишком много времени в помещении.
Да, когда-то Эдвард Джепсон был ковбоем. Но с тех пор прошло много лет, и сейчас он скорее выглядел как безобидный, обремененный семьей бакалейщик. На самом же деле это был очень ловкий и дальновидный бизнесмен, но за годы работы среди людей театра Эдвард приобрел неподражаемый экстравагантный шарм, так что тем, кто не знал его достаточно хорошо, трудно было представить, насколько четко и быстро работает его мозг, пока он изрекает разные банальности или расточает комплименты хорошеньким девушкам.
Рэндал симпатизировал ему, хотя и признавался Хоппи, что после нескольких лет знакомства он знает Эдварда Джепсона так же мало, как и в день их первой встречи. Хоппи же признавалась, что боится Эдварда. «У него холодный взгляд», — говорила Хоппи, и Рэндал отлично понимал, что имеет в виду его секретарша.
Эдвард умел говорить приятные вещи и вызывать улыбку на губах собеседника, но все это было лишь давно опробованным прикрытием для его истинных чувств, а вот глаза выдавали характер этого человека. Они были хитрыми и проницательными, и те, кто хотел пустить пыль в глаза, быстро обнаруживали, что становятся безоружными, когда на них смотрит Эдвард Джепсон.
— Где Люсиль? — повторил свой вопрос Джепсон, и Джейн обнаружила, что отвечает ему, а не смотрит на Рэндала.
— Она пошла наверх. — Джейн помедлила, прежде чем продолжить. — Боюсь, я ее расстроила.
Эдвард поднял брови.
— Расстроила Люсиль? — удивленно спросил Рэндал. — Но каким, черт побери, образом? Что случилось?
Джейн колебалась. Затем, с усилием, которое делало честь скорее ее гордости, чем ее честности, она сказала:
— Я раскрыла ей наш секрет, Рэндал.
— Какой секрет? — нетерпеливо произнес он.
— Я сказала ей о нашей помолвке, — мужественно ответила Джейн.
Рэндал, возможно, оценил бы ее смелость, если бы не был так удивлен.
— Ты сказала ей? Но зачем? Черт побери, что заставило тебя разоткровенничаться?
Эдвард присвистнул и повернулся к Рэндалу с искаженным злобой лицом. Джейн вдруг почувствовала себя ребенком, которого застали за бессмысленным и разрушительным поступком.
— И какого дьявола нам теперь делать? — произнес Рэндал, не глядя на Джейн.
— Подумаем. — Эдвард засунул руки глубоко в карманы и стал звенеть мелочью.
Он делал так всегда, когда был чем-то встревожен, и все в театре уже знали едва слышный звон этой мелочи.
— Мне очень жаль, Рэндал, — тихо произнесла Джейн. — Но Люсиль говорила, что ты и она… ну, что у вас были совместные планы. Я не хотела расстроить ее или тебя, но то, что она говорила, было так ужасно, что я не могла этого вынести.
— Видишь ли, Джейн, мне кажется весьма неосмотрительным сделать это в такой момент. Ведь тебе отлично известно, сколько сложностей было у нас с Люсиль во время репетиций.
— Боюсь, мне совсем мало известно о твоих сложностях с Люсиль, — парировала Джейн. — И если то, о чем она говорила, правда, мне хотелось бы знать еще меньше.
— О боже! — Рэндал швырнул сигару в огонь и отошел к окну. — И почему это женщины так любят ссориться? — проговорил он, ни к кому не обращаясь. — Вечно одно и то же: колкости, шпильки, глаза готовы выцарапать друг другу. В результате только новые ссоры, истерики и скандалы.
— Это несправедливо! — воскликнула Джейн. — У меня нет привычки ссориться с кем бы то ни было, и ты отлично это знаешь. Но, раз мы помолвлены, трудно ожидать от меня, что я буду спокойно выслушивать, как другая женщина говорит, что ты принадлежишь ей.
— Господи, да какое имеет значение, чту она говорит, — воскликнул Рэндал, поворачиваясь к Джейн. — Ты же знаешь, что это не так!
— А я знаю? — спросила Джейн.
— Вопрос в том, — продолжал Рэндал, игнорируя ее вопрос, — что нам сейчас делать. Как вы думаете, она откажется от роли? — спросил он Эдварда.
Все еще звеня мелочью в кармане, Джепсон ответил:
— Не знаю, что и сказать. Думаю, одному из нас надо пойти к ней и выяснить это. Вы сами поговорите с Люсиль или это сделать мне?
— Идите вы, — быстро произнес Рэндал. — Скажите, что я хочу с ней увидеться, что у нее нет повода расстраиваться, что я все могу объяснить.
— Ну конечно, я скажу ей все это. Но вам стоит подумать над очень, очень достоверными объяснениями. Они вам понадобятся, поверьте мне.
Едва слышно насвистывая и продолжая звенеть мелочью, Эдвард Джепсон покинул комнату. Рэндал, нахмурившись, глядел ему вслед.
Он так и не произнес ни слова. Джейн была вынуждена первой нарушить молчание.
— Мне очень жаль, Рэндал, — сказала она.
— Что за бес в тебя вселился? Как можно было сделать такую глупость? — спросил Рэндал. — Ты же обещала мне никому не рассказывать.
— Но Люсиль просто взбесила меня, — оправдывалась Джейн. — И, в конце концов, какая разница? Рано или поздно ей предстояло об этом узнать.
— Верно. Но, если она откажется от роли, одному богу известно, сумеем ли мы найти ей достойную замену.
— Это, похоже, единственное, о чем ты можешь сейчас думать, — холодно произнесла Джейн.
— Трудно ожидать, что я буду в восторге после того, как ты так все испортила. Я потратил уик-энд, успокаивая Люсиль, но тут являешься ты, и все летит к черту. Я не знаю, что мы будем делать, если Люсиль соберет чемоданы и вернется в Америку.
— Есть другие актрисы.
— Назови хоть одну с такой харизмой, как у Люсиль, или такую, которая больше подходила бы на эту роль.
Рэндал говорил раздраженно, и Джейн почувствовала, как и в ней вскипает злость.
— Если Люсиль так важна для тебя, есть отличный выход, — сказала она.
— Какой же? — поинтересовался Рэндал.
— Не догадываешься? Разорвать помолвку. Люсиль будет счастлива. Как говорят герои бульварных романов, я могу вернуть тебе твое слово, и ты вновь обретешь свободу. Тем более, как мне кажется, именно это тебе и нужно.
— Послушай, Джейн, хватит, — начал Рэндал, но вдруг осекся. — А что, неплохая идея. Почему я не подумал об этом раньше? Мы можем сказать Люсиль, что нет никакой помолвки, она будет довольна и счастлива, и все пойдет, как шло.
Джейн нервно сжала пальцы.
— Так вот чего ты хочешь…
Ее лицо, а вовсе не ее слова, произнесенные едва слышным голосом, заставило Рэндала понять, что он только что сказал.
— Ну же, Джейн, не будь глупышкой, — продолжал он. — Дорогая, тебе же отлично известно, что все это только игра. Ты создала эту дурацкую ситуацию и теперь должна попытаться ее разрешить. Ты ведь знаешь не хуже меня, какова Люсиль — темпераментна, эмоциональна, нестабильна. Добавь к этому списку любые эпитеты, какие придут тебе в голову. Но у нее имя, она хорошая актриса. Моя пьеса погибнет, если Люсиль в ней не сыграет. На кону не только моя репутация, но и деньги твоего отца. Путь пройдет премьера, пусть пьесу примут, а потом мы можем объявить о нашей помолвке. С фейерверком, если захочешь, я на все готов.
Джейн подошла к камину и молча стояла, глядя на огонь. Рэндал не мог видеть ее лица, но догадывался, что творилось сейчас у Джейн в голове. Он попытался, отодвинув в сторону собственные проблемы, вспомнить о ее чувствах. Она впервые предстала перед ним несчастной, нуждающейся в утешении, а не несущейся на гребне волны богатой, уверенной в себе молодой девушкой, женщиной, не нуждавшейся в его поддержке. Рэндалу стало жаль Джейн. Обняв за плечи, он привлек ее к себе.
— Мне очень жаль, Джейн, — проговорил Рэндал. — Все это, конечно, ужасно, но постарайся понять: Люсиль не такая, как все, она привыкла быть звездой.
— Не вижу причины, почему надо обращаться с ней иначе, чем с другими! — упрямо произнесла Джейн.
— Я тоже, — согласился с ней Рэндал. — Но все-таки нам придется. Если Люсиль бросит нас сейчас, я просто не смогу смотреть в глаза твоему отцу. И кроме того, пресса накинется на меня как свора гончих. Подумай, какой поднимется скандал. А если мы прекратим репетиции, сколько людей останутся без работы! И не все смогут найти ее достаточно быстро. Большинство постановок, намеченных на эту зиму, уже репетируются.
— Да, да, я все понимаю, — кивала Джейн. — Но как я могу терпеть унижение от этой женщины? Она будет так чертовски самодовольно ликовать, снова заполучив тебя.
— Да, да, я все понимаю, — кивала Джейн. — Но как я могу терпеть унижение от этой женщины? Она будет так чертовски самодовольно ликовать, снова заполучив тебя.
Рэндал снял руку с плеча Джейн.
— Ладно, — сказал он. — Тогда покончим с этим.
— Нет, конечно нет, — энергично запротестовала Джейн. — Ты можешь сказать Люсиль, что помолвка расторгнута. Я вернусь в Лондон и постараюсь не путаться под ногами, пока не пройдет премьера.
— Ты действительно это сделаешь? — спросил Рэндал. — Джейн, ты — само совершенство! — Он сжал пальцы Джейн и поднес ее руку к губам.
— Но, дорогой, ты ведь любишь меня? Скажи мне, что да, потому что, Рэндал, я не могу без тебя жить, я люблю тебя. Я так отчаянно тебя люблю!
— О, Джейн, моя бедная Джейн, как я жесток с тобой! — пробормотал Рэндал. Он прижал Джейн к себе, раскаяние затопило его.
— Я люблю тебя, — повторила Джейн, подставляя губы для поцелуя. — Когда я тебя увижу? Мы должны побыть наедине, нам надо поговорить.
— Да, конечно, — ответил Рэндал. — Всякий раз, когда мне удастся вырваться.
— Ты обещаешь? — умоляющим голосом спросила Джейн.
Рэндал разрывался на части. На какой-то момент ему стало жаль Джейн, но он в то же время чувствовал, что она пытается держать его мертвой хваткой, и ощутил инстинктивное желание сопротивляться.
— Мы можем звонить друг другу каждое утро и каждый вечер, — продолжала Джейн. — И мы должны встречаться всякий раз, когда тебе удастся ускользнуть от Люсиль, театра и твоих репетиций. Ты скажешь этой ужасной женщине, что наша помолвка расторгнута, но она ведь не может запретить тебе видеться со мной. Тем более что тебе необходимо встречаться с папой. Вам ведь надо обсуждать деловые вопросы.
— Да, да, конечно. — Рэндал успокаивал Джейн как мог.
— О, Рэндал, как же я ее ненавижу! — Джейн притянула его голову к своим губам, а затем, когда Рэндал поцеловал ее, вздохнула. — Не знаю, веду я себя как святая или как полная дура. Я почти уверена, что это просто безумие — согласиться на такие лицемерные уловки.
— Я, кажется, догадываюсь, что сейчас происходит наверху. Проблема сейчас в том, как уговорить Люсиль не уезжать в Америку, — мрачно проговорил Рэндал.
— О, как бы я хотела, чтобы эту роль отдали другой актрисе! — воскликнула Джейн, затем добавила, положив руки на плечи Рэндала: — Я не буду продолжать упреки. Я знаю, что для тебя все это нелегко, дорогой, и я не сделала бы этого, если бы не любила тебя, ты ведь понимаешь меня?
— Я очень благодарен тебе, Джейн, это правда. Но не забывай, что это из-за твоей несдержанности возникла такая неприятная ситуация.
— Да, ты прав, — кивнула согласно Джейн. — Но Люсиль была совершенно невыносима, я не могла молча терпеть ее колкости и мерзкие намеки.
— А теперь благодаря тебе мне придется вытерпеть куда больше, — резко оборвал ее Рэндал.
Джейн было явно не по себе.
— Лучше я оставлю тебя, — сказала она, — на сегодня с меня хватит сцен. Ты позвонишь мне, когда вернешься вечером в Лондон? Не забудь, я буду ждать. И, Рэндал, дорогой, мне правда очень жаль, что все так вышло.
— Мне тоже, — нервно произнес Рэндал.
Джейн коснулась щеки Рэндала.
— До свидания, дорогой, — прошептала она. — Хорошо еще, что ты не подарил мне на помолвку кольцо, а то сейчас пришлось бы тебе его вернуть.
В голосе ее прозвучал упрек, ясно дававший Рэндалу понять, что на самом деле она именно этого и ждала.
— Когда пьеса пройдет с успехом хотя бы месяц, я непременно подарю тебе кольцо, — с улыбкой пообещал Рэндал.
— А это обязательно — ждать так долго? — надула губы Джейн. — Впрочем, не важно, будет ли кольцо, если ты уверен в том, что любишь меня.
— А разве я не говорил тебе, что люблю?
— Недостаточно часто, — капризно проговорила Джейн. — Снова говорю тебе «до свидания», мой дорогой.
Рэндал пересек комнату и распахнул перед Джейн дверь.
— Надо вывести из гаража мою машину. Я еду домой, — сказала она. — Извинись перед Хоппи за то, что я уезжаю не попрощавшись. И давай хотя бы ей расскажем всю правду, раз уж никому другому нельзя.
— Хорошо, — согласился Рэндал. — Но больше никому. Если Люсиль заподозрит, что мы морочим ей голову, все будет еще хуже, чем сейчас.
— Обещаю, что не скажу ни единой живой душе, — торжественно произнесла Джейн.
Поцеловав Рэндала, она скрылась за дверью.
Рэндал же стал медленно подниматься по лестнице на второй этаж.
Глава одиннадцатая
Когда Люсиль вошла в зал ресторана гостиницы «Савой», все посетители повернули головы в ее сторону.
Ее появление в любом ресторане, на светских приемах, словом, в любом месте, где собиралось много народа, всегда вызывало повышенное внимание. Сегодня, в элегантном розовом платье, с бархатной, отороченной норкой накидкой на плечах, она была ослепительна.
Рэндал следовал за Люсиль, размышляя о том, что в любой стране, кроме Англии, появление ее сопровождалось бы куда большим оживлением, а возможно, ее бы приветствовали аплодисментами.
Он как-то видел, как одну француженку, одетую в шедевр известного парижского модельера, встречали приветственными криками и аплодисментами, когда она появилась в «Максиме», а в Голливуде было вполне обычным, когда посетители ресторана стоя приветствовали Люсиль, направляющуюся к своему столику.
В Англии же люди просто смотрели на нее — мужчины исподтишка, с напускным безразличием, скрывавшим их интерес, а женщины с нескрываемым интересом начинали вполголоса переговариваться с соседками по столу.
Люсиль, двигаясь со своей обычной грацией и с таким видом, словно она была сейчас одна на неком необитаемом острове, шла в сопровождении метрдотеля к столику в нише, куда сажали обычно знаменитостей и других важных гостей. Располагаясь за столиком, она кинула накидку на спинку стула и открыла свои безукоризненные плечи и бриллиантовое ожерелье, которое — Рэндал знал это — стоило по меньшей мере в два раза больше, чем он мог заработать за год.
— Закажи сам, дорогой, — проворковала Люсиль. — Ты всегда знаешь, чего мне хочется, гораздо лучше меня.
Рэндал взял в руки меню. Итак, констатировал он, сегодня Люсиль решила быть обворожительной и неотразимой. Он хорошо знал все признаки этого ее настроения и увидел их, когда Люсиль только поздоровалась с ним при встрече. Потом, в разговоре, она несколько раз интересовалась его мнением, а сейчас наклонялась к Рэндалу, даря ему все свое внимание. Рэндал даже жалел, что не способен искренне ответить на то, что называл про себя «вкрадчивым» настроением Люсиль.
Невозможно было не восхищаться этой женщиной и не любить ее, если уж Люсиль решала быть обворожительной. У нее был магнетизм, который, казалось, мог заставить сердце любого мужчины выскочить из груди. Она могла, если хотела, загипнотизировать мужчину, да и женщину, если уж на то пошло. К сожалению, Рэндал знал слишком хорошо, что именно за таким настроением чаще всего следовала бурная сцена или истерический припадок.
В юности Рэндал как-то обнаружил в букинистическом магазине томик забавных советов юному любовнику на французском языке.
Рэндал тогда купил его и от души смеялся над советами вместе со своими друзьями. Книжка давно потерялась, но один из советов навсегда остался в его памяти. В нем говорилось, что, если кавалер хочет, чтобы дама получила истинное удовольствие, занимаясь с ним любовью, ему следует сначала поссориться с ней, возможно, даже заставить плакать. После этого чувства ее будут обострены и реакции станут естественными и бесконтрольными.
И лишь много лет спустя, когда влюбился в Люсиль, Рэндал вдруг обнаружил, насколько правильным был этот совет. Ссоры, после которых требовалось примирение, были идеальным способом добиться от Люсиль бурных проявлений страсти.
К сожалению, ссоры и любого рода сцены истощали Рэндала морально и физически. Он ненавидел сцены, выяснение отношений — все то, что он когда-то называл суетой. И для него было практически невозможным после слез и упреков переключиться на желание и страсть.
То, что произошло сегодня в Квинз-Хоу, не только огорчило Рэндала, но и разозлило и преисполнило желанием не иметь с женщинами серьезных дел. В таком настроении, наверное, мужчины и уходят в монастырь или ведут жизнь отшельника где-нибудь в Гималаях. Рэндал обещал повести Люсиль ужинать. Чтобы остановить поток обвинений и упреков, срывавшихся ежесекундно с ее губ, он готов был пообещать все что угодно, лишь бы только она успокоилась.
Но, переодеваясь к ужину у себя в квартире, Рэндал признался себе, что гораздо с бульшим удовольствием остался бы дома, поужинал бы и посидел у камина с книгой. А еще больше ему хотелось забыть о том, что произошло сегодня днем. Рэндал испытывал острый стыд, вспоминая о том, как непростительно повел себя с Джейн. Он проклинал собственную слабость, отдавая себе отчет в том, что он практически заставил Джейн уехать в Лондон, а сам отправился к Люсиль вымаливать прощение.