Я, конечно, всех своих ребят на ноги поднял, с Иваном, тоже деловым человеком, связался, ищем. Только не верю я, что это Серега, не верю… И в ту яму, что ты сегодня угодила, я должен был попасть. Может, с этого момента что-то к лучшему изменится?
Я практически не слышала, о чем говорил Сига. Было приятно сидеть рядом с ним и не заканчивать разговор.
В кухню зашел огромный парень. Когда прораб и Сига выдергивали меня из кучи песка, он стоял в сторонке, наблюдал. Теперь вот решил вмешаться.
– Сигизмунд, ты как себя чувствуешь?
– Я? – Сига потянулся поцеловать котенка и ткнулся лицом в стол. Поднял голову. – Я чувствую себя совершенно пьяным.
– А эта не мешает?
Охранник кивнул на меня. Сига отрицательно покачал головой.
– Не-а. Она меня спасла. Она мне карму изменила.
– Ах, карму. Тогда, конечно. – Парень подошел к Сиге, протянул телефон. – Тебя.
Протягивая руку за телефоном, Сига внимательно посмотрел на помощника. По взгляду понял, что разговор серьезный. После первого «Алло» лицо его протрезвело. Он вышел из кухни, слушая телефонную трубку.
Настроение в доме изменилось, стало не до меня. Пора сматываться. А мне… мне хотелось остаться здесь до вечера, а ночью лечь рядом со спящим Сигой и заснуть, ни о чем не думая. Давненько у меня не было такого настроения. И охранник его тут же обломал.
– Ну, чего, мокрощелка приезжая, пора тебе на хауз.
Не отвечая на хамство двухметрового охранника, я надела босоножки, взяла шляпу и стояла на кухне, ощущая, что что-то забыла. Сига заглянул в дверь.
– Извини, срочные дела, сейчас люди приедут. А тебя до работы довезет мой шофер. Ты где работаешь?
– В цирке, – я приложила руку к груди. – Ей-богу.
– Верю. До встречи. – Сига исчез за дверью.
– Очень на тебя похоже. – Охранник взял меня за руку, вывел из дома.
Посадив в машину, он хлопнул себя по лбу.
– Подожди! – Забежал в дом и тут же выскочил с кругом колбасы в руках и ста долларами. – На!
Я выдрала у него свою колбасу, а сто долларов выкинула на ветер.
– Не надо меня унижать!
Через захлопнувшуюся автомобильную дверцу было слышно, что орал охранник.
– Дура! Это за котенка!
Стекло с моей стороны опустилось, я поманила охранника к себе.
– Котенок стоит сто рублей. Пусть Сига сам их отдаст.
Глава 6 Слова стали планом
В цирке мое отсутствие никого не взволновало. Ладочникова и Сергея я нашла на арене, они слушали жестикулирующего Володю.
Взаимопонимание у мужчин было полное. Сбоку, на бордюре, стояла двухлитровая бутыль пива и лежали очистки вяленой крупной рыбы на газетке. С одной стороны от пива сидел Сергей, с другой – Костя, а в сторонке лежала Матильда в кожаном наморднике.
Медведица чесала живот, и новый человек ее совершенно не интересовал, внимание было отдано рыбке, благоухающей на все шапито. Рыбка исчезала на глазах. Володя взял за хвост последнюю и, жуя, продолжал рассказывать.
– Как и большинство цирковых, начинал я с акробата. Лет семь колесил с группой, мечтал быть иллюзионистом. Но чего-то запил, и хотя равновесие держал, кости стали ломкие. То ключица треснет, то рука, то лодыжка. Тогда я начал ходить по битому стеклу и глотать огонь. Пару раз лежал закопанным под землей по три часа. Выдержал пять лет. А потом купил на вокзале сборник анекдотов, переделал их под наш цирк и двадцатый год коверного работаю. С Матильдой мне особенно повезло. – Володя вытянул тощую ногу и погладил ею Матильду по голове. Медведица счастливо хрюкнула. – Всю жизнь я был смешливым, а как стал коверным, так посерьезнел. Фрейда начал читать, Эммануила Канта…
Сергей с Костей чокнулись чашками с пивом, Володя подошел ближе, взял свою. Матильда встала, понюхала опустевшую рыбную газетку, завистливо вздохнула.
– Садисты, – сказала я. Сняла с руки круг колбасы, оторвала небольшой кусок и вложила его в пасть медведицы с подвижным намордником. – У меня новости есть.
В нашем штабе, то есть в моей бытовке, мы расселись по привычным местам. Я отложила шляпу, погладила кошку. Она и не заметиля отсутствия двух котят.
– Костя, как провел день?
– Вернулся из милиции перед твоим приходом. Бывший мой однокурсник Эдик с утра ждал моего визита. Обошелся мне дружественный обед в пятьсот рублей. Цены здесь замечательные. В Москве я бы выложил тысячи две. Представляешь, а Эдик уже майор.
Сергей вопросов не задавал, стеснялся. Я перебила Костю.
– Ближе к делу.
Ладочников достал из кармана какой-то план, разложил на столе.
– Вот обувная фабрика. Убийство произошло в административном корпусе. В нем же располагается проходная, уйти нетрудно. Милиция на месте обнаружила труп заместителя директора Петра Животинкина, пятна крови предположительно раненого охранника и пустой сейф. Точной цифры денег в сейфе никто не знал, кроме Петечки. Но секретарша, отпрашиваясь на обед, заглянула в кабинет и видела, что замдиректора перекладывал из своего портфеля в сейф пачки долларов не меньше чем на восемьдесят тысяч. Петечка наорал на секретаршу, и она тут же закрыла за собой дверь. Следы борьбы практически отсутствуют. Кровь отдана на анализы, пули на баллистическую экспертизу, отпечатки пальцев на компьютерную обработку.
Сергей, как школьник, поднял руку, прося разрешения перебить.
– Мне необходимо попасть на фабрику.
Костя дотянулся до хлебницы, достал старую упаковку сухарей.
– Были там наши ребята, ничего особенного. Я тоже зашел, смотрел. Все спокойно.
Сергей встал, взволнованно постучал пальцем по карте.
– Скажи, Костя, сколько занимает по площади плавильный цех?
– Какой плавильный? Там где резину варят?
– Не резину, а пластик. И не варят, а нагревают для формирования деталей. – Увидев наши поскучневшие взгляды, Сергей буркнул Косте: – Короче, внимательнее надо фабрику осмотреть. Там раньше всегда был закрытый цех, где гонят левый товар. Я сам туда пойду.
Ладочников хмыкнул:
– Ты же говорил, что два года здесь не был.
– Значит, любые изменения замечу сразу.
Костя, не слушая Сергея, продолжил рассказывать новости.
Оказывается, первый раз визит Сергея не прошел незамеченным. На секретаршу он произвел сильное впечатление своим «раскованным», как она указала в протоколе, поведением. Она же припомнила обещание Сергея прийти вечером.
Сергей пошуровал в хлебнице, достал последний сухарь.
– И еще охранник, когда разговаривал с врачами, сказал, что стрелял ты, Серега.
– Да я ему… Куда вы его дели? Я готов на очную ставку.
– Зато он не готов, – Костя развел руки и покаянно вздохнул. – Он исчез.
Лицо Сергея, и без того не поражающее красотой, вытянулось и приобрело выражение «чего-то я не понимаю».
– То есть как?
– А так. Подозревают, что ты его, как свидетеля, хлопнул.
– Я не хлопал. – Сергей потер левую сторону груди. – Я в запое был.
Ладочников с хрустом надкусил сухарь.
– Верю.
Я открыла холодильник.
– Давайте обед готовить, хватит сухомяткой живот набивать. У меня есть кусок изумительной грудинки для обалденного рагу.
Глава 7 Фабрика днем
Проникнуть на фабрику мужчины решили в то самое время, когда на них меньше всего обратят внимание. То есть во второй половине рабочего дня.
Ладочников прибудет официально, в милицейской форме, выказывая профессиональное рвение. Сергей придет спрашивать насчет работы и будет шататься по территории в поисках того, кто решает этот вопрос, совершенно не стремясь его найти.
Костя прошел на завод спокойно, предъявив удостоверение, в которое никто не всматривался. Пройдя по намеченному маршруту, он остановился у глухой стены основного здания, закурил.
Сергею уже на проходной вахтерша и охранник, вяло попивающие чаек, посоветовали прийти в другой день.
– Сегодня, парень, не до трудовых подвигов. Половины людей на работе нету.
Сергей мрачно настаивал, что жена не пустит его домой, если он хоть куда-нибудь не устроится. Охранник показал кружкой с чаем в сторону лестницы.
– Жена – это серьезно. Иди. Если отдел кадров работает, твое счастье, а нет – приходи дня через три. У нас тут к похоронам готовятся. Слышал, небось?
– Конечно, слышал.
Сергей сразу направился к условленному месту во внутреннем дворе фабрики. Ладочников докуривал первую сигарету. Кинув ее на землю, придавил милицейским ботинком.
– Так и не понял, что мы будем искать.
Сергей, не таясь, оглядывал старые корпуса.
– Не могли, Костя, такие большие наличные деньги оказаться в сейфе маленького завода просто так. Я же тебе говорил, у них основной оборот – безналичный. Значит, Петечка что-то собирался купить или что-то продал. Я только хочу проверить свою догадку.
– В основной корпус пойдем?
– Нет, вон в тот сарайчик. Там раньше, в полуподвале, дополнительные станки стояли. Интересно посмотреть, что там сейчас.
Сарайчик разочаровал сразу. Его переоборудовали под гараж с авторемонтным отсеком.
Сергей стучал ногами и прыгал, проверяя пол на гулкость, Ладочников скептически смотрел на него.
– Хватит козлом скакать. Пойдем, другие помещения посмотрим.
В основном корпусе подвал был самым настоящим. С трубами, с которых капала вода, с проводами, облепленными многослойной паутиной. Лампочки горели через одну, и незамеченные железяки, годами валяющиеся на пути, били по ногам.
Выбравшись из подвала в фойе, Костя и Сергей очистили брюки, покурили. Идти на второй этаж Сергей отказался. Он встал у широкого окна, смотрел на дерево напротив, думал. Ладочников прошелся по второму этажу, вернулся расстроенный.
– Контора пишет. Цеха работают, каждый угол виден… Чего ты?
Сергей стоял со счастливым лицом, показывал сигаретой на стену напротив.
– А здесь что? – Сергей шагал вдоль стены. – Понимаешь, здесь раньше коридор расширялся, получалась небольшая рекреация, а вот отсюда начинался цех.
Сергей шлепал по стене ладонью. Мерил шагами расстояние, кричал шепотом.
– Это получается семь метров вдоль и пять метров поперек. Тридцать пять квадратных метров. Это цех, Костя! Это цех!
– Ну-ну. И где же у него вход?
– Сейчас найдем!
«Сейчас» растянулось на два часа. Пришлось обойти цех по периметру снаружи, затем опять спуститься в подвал, потом подняться на второй этаж. Ровно над тем местом, где выстроили новую стену, располагался небольшой офис.
На вошедших Ладочникова в милицейской форме и перемазанного Сергея заводоуправленцы внимание обратили, оторвавшись от обсуждения новой версии убийства. Человек десять сгрудились у стола с пирожками, порезанной колбасой и вареными яйцами. Веером стояли чайные чашки, над которыми витал стойкий водочный дух.
– Трубы у вас не текут? – спросил Ладочников.
– У нас их нет, – бойко заявила крупная дама в черной блузке с оборками, увеличивающими ее грудь с пятого размера до седьмого. – Не хотите нашего Петечку помянуть? По-русски…
Все смотрели на милиционера с беспокойством. Вдруг он окажется не «своим парнем», а чинушей-ябедой.
Ладочников кашлянул в кулак и подошел к столу.
– Святое дело. – Он взял протянутую чашку и пил, оглядывая помещение. – Спасибо. Но вы того, не увлекайтесь при исполнении.
Не слушая раздающихся со всех сторон: «Да мы только помянуть, да только сели, да никогда прежде…», Костя вышел, прихватив по дороге Сергея, разглядывающего стояк в углу.
Спускаясь по лестнице, Ладочников ворчал.
– Челюсть, Серега, подбери, я тот стояк тоже заметил. Куда сейчас идем?
– На задний двор. Там в течение последних лет шести-семи были две лазейки. Чтобы путь сократить или тихо с работы смотаться. Эти проходы иногда заделывали, ну так, тяп-ляп. Интересно, как чувствуют себя эти лазейки сегодня?
Они встали перед цельным, трехметровым бетонным забором, понизу которого, на газоне, рос десяток мелких елочек.
– Да-а, никак они себя не чувствуют. Это какие же деньги надо было в такой заборчик вложить?
– И кто их дал? Ну что же, Сергей, есть необходимость плотнее заняться этим цехом-складом за стеной.
– Сейчас?
– Нет. Ночью.
Проходную Ладочников миновал быстрым шагом, и ему никаких вопросов не задали. Завидев Костю, охранник вышел из отсека.
– Ну как, нашел?
Сергей резко остановился.
– Не нашел. А цеха за столами сидят.
– Я же тебе говорил – поминки, не до работы сегодня. Заходи дня через три.
– Обязательно зайду. Спасибо.
Сергей вышел на улицу, взмокший от волнения.
Охранник вернулся в отсек, кивнул вахтерше:
– Давай, Петровна, наливай. Вся фабрика уже поминает.
Глава 8 Перекур
Я ждала ребят, волнуясь. Ну, сколько можно обследовать несчастную фабрику? Это же не автомобильный завод.
День перевалил на вторую половину. Ночи сейчас не такие короткие, как в июне, скоро будет темнеть. И еще я хотела увидеть Сигу. Нет, такого чувства, как с моим прежним приятелем Алексеем, даже близко не наблюдалось. Но я хотела его. Банально, как соскучившаяся по нормальному сексу баба хочет ближайшего свободного мужчину…
Надо срочно избавляться от суетных мыслей. Как? Найти себе дело. Посуду после обеда я перемыла, на ужин решено было обойтись сосисками и салатом из овощей. Сосиски готовятся быстро, салат резать еще рано. Животных я покормила… и больше делать нечего.
Мимо бытовки проходил Палыч, я было уже решила пойти к нему обсудить оптовые закупки продуктов, когда показались Костя с Сергеем.
Костя готов был идти на завод еще раз немедленно. Там все равно, по его мнению, порядка не будет никакого до завтрашних официальных поминок.
И тут я поняла, что вот она – возможность уйти от своих грешных мыслей и заняться реальным делом.
– Ребята, на завод пойду я. Точно! Если меня застанут ночью на заводе, я могу объяснить свое любопытство банальным воровством пары туфель, а тебя, Сережа, арестуют тут же и надолго. А скорее всего, шлепнут на месте, чтобы не успел ничего никому даже начать объяснять.
В его комнате было темно, Гена хотел включить свет, но человек нервно сказал, что не стоит. Гена с ним согласился. Сев в кресло напротив, он сначала поинтересовался, хочет ли тот есть, но человек, колыхнув большим животом, ответил, что ему сейчас интереснее заняться организационными вопросами, настаивал на звонке.
– Ладно, сейчас позвоню.
– И говори по громкой связи, хочу слышать.
Гена набрал номер.
– Алло, Бэлла Игоревна, извините, что домой звоню…
– Ой, такие дни, такие события, а вы беспокоите, – ответил ворчливый голос. – Хто это?
– Гена. Двоюродный брат Петра Животинкина.
– А-а… И шо?
– Уточнить надо бы, кто и как будет вкладываться в похороны и поминки брата.
– У нас отчисления от фабрики, а… В смысле «как», это в понятии сколько от вас лично?
– Вот именно.
В трубке послышался шепот: «Ой, ты, боже мой, оно мне надо, этот геморрой».
– Послушайте, Гена, вы себе представляете, шо это будет, эти поминки? С похоронами мы справимся, на них мало любителей, большинство пенсионерок под семьдесят годочков. Но вот поминки, это что-то. Человек двести припрется, мужчин. И хорошо, если по одному. Наши мужики, в смысле русские, на халяву за собой приволокут жену, детей, хорошо, если без тещи. Ведь для знакомых Пети его смерть не трагедия, а повод крепко выпить под приличную закуску.
Гена оглянулся на человека в тени, тот равнодушно пожал плечами и даже щелкнул пальцами, выражая удовольствие от разговора.
– Ну, вы, Бэлла Игоревна… того, он же мне брат все-таки…
– Ой, я вас умоляю! Не делайте мне смешно. На фабрике, Гена, я тридцать лет с гаком. С семьдесят четвертого года носила на первомайские демонстрации транспарант с нашим ботинком по переднему фону. И вас, уважаемый, видела с Петей первый раз пять лет назад, когда фабрику закрывали, а вы делали вид, что наш рабочий, и митинговали против ее закрытия. А второй раз было полгода назад. Вы оба так орали в кабинете друг на друга, что охранник интересовался, не нужно ли ему вмешаться. Я права?
– Правы, Бэлла Игоревна, мне бы такую память. Только после той ругани на фабрике появились два новых станка для литья форм. Теперь догадываетесь, откуда Петя взял денег? Подождите, я прикурю.
Нащупав на столе сигареты, Гена, обернулся к гостю. Тот демонстративно зажал нос, отмахиваясь от сигареты, но Гена все равно закурил.
– Н-да?.. – Голос Бэллы Игоревны пропал в телефоне, и Гена услышал ее шепот в сторону: – Ты чего мне не сказала, кому ушли акции, те, что Петя на себя осенью выписал?.. Если бы сейчас не моя проницательность, остались бы мы обе без работы, на что бы мы твоего мужа-захребетника кормили бы? Глянь, как отчество этого Гены, шо палатки продовольственные держит. Кажется, Сергеевич? Роза, ты меня до инфаркта доведешь… Алло! Геннадий Сергеевич, так, может, встретимся, обговорим меню и все остальное?
– Да чего обговаривать? В ресторане закажем стол на двести человек, у них там есть стандартное меню для поминок. Остальные разместятся в парке, на лавочках. Разовая посуда, двести бутылок водки, поминальные блины, колбаса нарезанная, огурцы-помидоры, и хватит.
– В общем, конец нашему парку.
– Выдержит. – Гена обратил внимание на жесты мужчины в тени. – Вы, Бэлла Игоревна, сделаете мне огромное одолжение, если распечатаете на работе данные на нового сотрудника, на э-э… – рука из тени положила у телефона листок. – На Ивана Зиновьева. Он, кажется, заместителем коммерческого директора числится?
– Вот именно что числится, на работе раз в неделю бывает, по четвергам. Только зачем до завтра ждать, я вам и сейчас могу официальные данные продиктовать, их всего две строчки. Записывайте: родился в 1967 году в Казани, воспитывался в детском доме.
– Минутку, минутку, а неофициальные данные есть?