Аманда жила в одном из древнейших районов Венеды. Там стояли добротно построенные дома, облепленные наружными галереями, мини-балкончиками, извилистыми лестницами, с большими аркообразными окнами, утопленными в толстых стенах. Эпоха ранней Империи дала взрыв причудливых архитектурных стилей, и это был впечатляющий образчик дизайна той поры. Сейчас облитые лунным светом массивные белые здания казались загадочными и величественными, в то время как днем они поражали взор своей обшарпанностью. Перешагивая через две ступеньки, Норберт взбежал по боковой лестнице на третий этаж, свернул в галерею и, остановившись перед крайней дверью, нажал на кнопку звонка.
— Кто там? — спросила Аманда. — У меня наружная видеокамера барахлит!
— Это мы.
Дверь приоткрылась. Норберт протиснулся в прихожую, следом за ним — запыхавшийся Олег.
— Она здесь, — шепнула Аманда. — Без обуви и верхней одежды. Так ведь можно грипп Никорьяна схватить!
Они прошли в загроможденную мебелью комнату с вишневыми драпировками и множеством картин, объемных фотографий, голограмм, сувениров, стеклянных полочек с инопланетными камнями. За спинами у них лязгнули оба замка — механический и электронный — и стальной засов. Илси сидела на диване, закутанная в одеяло, на ногах — толстые шерстяные носки. Рядом лежал небольшой пистолет из тех, что стреляют парализующими капсулами.
— Нор? — Она подалась вперед. — Меня увезли из школы в ужасное место, но я оттуда сбежала. Директор меня обманул — сказал, что надо пройти медосмотр. Я не застала дома ни тебя, ни Олега и пришла сюда. Как, по-твоему, догадается кто-нибудь, что я здесь?
— Вряд ли. — Норберт присел перед ней на корточки. — А если даже догадаются, мы тебя никому не отдадим. Расскажи по порядку, что случилось?
— Тетя Лионелла отвезла меня туда на машине. Сказала, что там больница, но это, знаешь, очень странная больница… — Девочка поежилась. — Когда мы туда вошли, меня что-то кольнуло. — Она показала на шею, где краснело пятнышко. — До сих пор болит!
— Парализующая капсула, — кивнул Норберт. — Что было дальше?
— Дальше я очнулась на кровати, руки и ноги в захватах. Вначале испугалась, а потом решила, что главное — освободиться, тогда я им покажу. Ко мне пришла женщина, одетая как медсестра. Я не думаю, что она по правде была медсестрой, ведь медицина — гуманная профессия. Я начала проситься в туалет, сказала, что совсем не могу терпеть и мне не хочется, чтоб кому-то пришлось убирать. Она поверила. Как только захваты раскрылись, я ударила ее в солнечное сплетение. Она принесла с собой шприц, и я вколола ей то, что в нем было. После этой штуки она стала мычать и плакать, как слабоумная. Я спросила, что это за отрава, но она ничего не могла объяснить.
— Какой-то психотропный препарат, который считается лекарством.
— Они спрятали мои сапоги и шубу, вещи я так и не нашла. В коридоре я увидела парня — он целился в меня из пистолета, но я воткнула шприц ему в горло, а потом дала пяткой в челюсть. Совсем как в Тренажере. Я забрала его пистолет и стреляла во всех подряд. Я знала, что они потом очнутся. И вообще, они сами это устроили, я же ничего плохого им не сделала! Потом я разобралась, как открываются ворота, и уехала в фургоне, который стоял у них во дворе.
— Я не знал, что ты умеешь водить машину.
— Меня научила Карен.
— Ясно… Тебе стоит еще поупражняться. Ты ехала не по той полосе, и мы чуть не столкнулись на повороте. Мы с Олегом побывали в клинике. Где фургон?
— На набережной, где каменные часы. Ноги ужасно замерзли, Аманда дала мне теплые носки. Нор, я видела в этой клинике необычных людей. Они ничего не понимают и странно смотрят. В них я не стреляла, потому что они не пытались меня поймать. Я догадалась… — она понизила голос, испуганно глядя на брата. — Меня хотели сделать кем-то вроде них. Я не хочу такой становиться!
— Это были пациенты профессора Улервака, — объяснил Норберт. — Среди них есть настоящие душевнобольные, но не только, я думаю. Скорее всего, этот прохиндей не в первый раз взялся за грязную работу.
— Ребятки, что будем делать? — выдержав паузу, тихо спросила Аманда. — Мы ведь не сможем вечно прятать Илси. А что, если привлечь журналистов?
— Лучше не надо! — Норберт поглядел на нее снизу вверх. — Завтра я пойду к отцу и договорюсь с ним.
— Ты сможешь его уговорить? — Аманда прищурилась с явным сомнением.
— Ага. У меня есть аргументы. — Он сжал маленькую руку сестры. — Илси, я добьюсь, чтобы они с теткой оставили тебя в покое. Главное — продержаться до завтра. Сейчас мне нужно съездить домой, кое-что откопать…
— Нор, пожалуйста, дай мне бластер! — попросила девочка. — В пистолете почти не осталось капсул. Я туда не хочу… И всех поубиваю, если за мной придут.
— Лучше возьми импульсный! — Он оглянулся на Олега. — Отдай ей, ладно? Илси, ты сегодня переночуешь здесь. Аманда, вы не возражаете?
— Да, конечно, пусть остается, — вздохнула Аманда. — Совсем не понимаю вашего папу! Поступить так со своим ребенком. В голове не укладывается!
— Нор, мне надо кое-что сказать тебе… лично… — запинаясь, пробормотала Илси.
Они вышли в полутемный коридор, тоже тесно заставленный шкафами, шкафчиками, стеллажами из красноватого, под дерево, пластика.
— Что такое?
— Ну… Понимаешь… — Сестра замялась. — Аманда не будет вести себя со мной, как Карен? Мне бы не хотелось…
— Что значит — как Карен?
— Карен была очень добрая… И Аманда тоже добрая, она дала мне эти носки и горячее молоко, согласилась меня спрятать. — Илси начала теребить прядь своих светлых волос. — В общем, мне сейчас не до интимных отношений, и Аманда мне в этом плане не нравится, а я не хочу ее обидеть.
К счастью, Аманда не слышала их диалог. Она как раз излагала Олегу план еще одной перспективной сделки: закупить на Лидоне партию пластиковой бумаги с радужным отливом, а потом, когда начнется предвыборная кампания, обменять по бартеру на руадианский лиловый жемчуг (кто-нибудь из кандидатов на пост Премьера наверняка заинтересуется), который, в свою очередь, можно выгодно сбыть белтийским ювелирам. Увлекшись, директор «Антираспада» полностью отключилась от окружающей обстановки. Норберт ногой прикрыл дверь.
— Не бойся, Аманда так себя вести не будет. А с Карен… У вас это в первый же день началось?
— Во второй, — грустно поправила Илси.
— И ты не протестовала?
— Нет… — Сестра посмотрела на него растерянно. — Нор, она была такая добрая… Она не говорила, как папа, что я неполноценная, или, как тетя, что я слабая и больная. Она считала меня красивой, понимаешь? Так здорово, когда кто-то считает тебя красивой и нормальной!
— Это факт, что ты красивая. Илси, у тебя превратное представление о доброте. Если кто-то хочет с тобой переспать — это еще не значит, что он добрый. Это значит только то, что он хочет с тобой переспать. А Аманда совсем не такая, как Карен, у нее другое воспитание, другая мораль. И доброта без всякой подоплеки, можешь мне поверить!
Девочка молча кивнула.
— Импульсный пистолет останется у тебя. Умеешь пользоваться?
— Да, — торопливо подтвердила Илси. — В Тренажере было всякое оружие.
— Не стреляй во всех подряд, убивай только для самообороны. Если что, встречаемся в Омунсонском парке. Но это на крайний случай, я не думаю, что тебя здесь найдут.
— Нор, я все буду делать, как ты скажешь. Ты самый хороший человек на свете, и я горжусь тем, что ты мой брат.
Норберт смутился… Хотел бы он оправдать ее доверие!
Накинув шубу, Аманда вышла проводить их с Олегом. С галереи открывался вид на заснеженные древние кварталы; ветер гнал по небу облака, порой набегавшие на ту или иную из трех серебряных лун, и отдельные участки панорамы то погружались во тьму, то вновь четко проступали, сверкая сахарной белизной.
— Ребятки, вы не напрасно дали ей оружие? Я боюсь, если за ней приедут санитары, она всех перестреляет!
— Пускай. То, что с ней задумали сделать, хуже смерти! — Поглядев на плотно прикрытую дверь ее квартиры, Норберт с кривой усмешкой добавил: — Отец поступил бы честнее, если бы просто нанял для нее киллера.
Фургон из клиники Улервака все еще стоял на пустынной набережной, в тени высеченных из лилового мрамора песочных часов — эта гигантская скульптура символизировала вечность Империи. Норберт вытащил бластер.
— Что хочешь сделать? — спросил Олег.
— Добавить путаницы.
Первым делом он сжег встроенный компьютер с автоотзывом и номера, потом, до конца израсходовав заряд, превратил машину в обугленную груду. Это собьет с толку полицейских, которые будут искать фургон. После этого они вернулись на стоянку, где оставили электромобиль Олега.
— Мне сейчас надо домой. Завтра заеду. У тебя далеко лежит передатчик — помнишь, мы их на Белте купили?
— Мне сейчас надо домой. Завтра заеду. У тебя далеко лежит передатчик — помнишь, мы их на Белте купили?
— В нижнем ящике рабочего стола, — на секунду задумавшись, ответил Олег.
— Ага. Достань его, завтра понадобится…
Глава 14
Премьер-Губернатор Валены вот уже пятые сутки не приходил в сознание. Харо Костангериос с нетерпением ожидал развязки. Дела, как назло, обстояли паршиво — именно сейчас, накануне предвыборной кампании! Ночью его подняли с постели и сообщили, что Илси сбежала из клиники, убив санитара, а позже туда вломились двое бандитов в масках. Доктор Фаркап видел их и смог описать: один высокий, спортивного сложения, второй среднего роста, полноватый. Под дулом пистолета они заставили доктора открыть сейф и похитили наркотические препараты — на пять тысяч валедоров, после чего парализовали Фаркапа и скрылись. Вдобавок из клиники угнали фургон; предположительно, это его обгорелые остатки полиция обнаружила на Орионской набережной. Черт знает что!.. После выпитой вчера ликилы у губернатора мучительно болела голова и дрожали пальцы, под глазами набрякли мешки — даже косметический массаж не помог. Чтобы ни у кого не возникло неуместных подозрений насчет похмелья, он объяснил своим приближенным, что скорбит по поводу тяжелой болезни Премьера.
Около здания правительства Чантеомы опять торчали паркуанцы с плакатами, их можно было увидеть из окна кабинета На десятом этаже. Харо Костангериос закрыл жалюзи и опустился в кресло. Помассировал виски. Вызвав секретаря, распорядился выдать жертвам наводнения по сто валедоров на душу и передать, что остальное, мол, будет выплачено в течение месяца. Если Премьер скончается, это обещание придется выполнить. Если же нет — еще подождут, никуда не денутся! Секретарь сообщил, что дважды звонил Норберт. Гм… что понадобилось этому шалопаю? Губернатор велел в следующий раз с сыном соединить, а также пригласить полицейского комиссара для приватной беседы. Норберт дал о себе знать через полчаса. Увидев на экране злое, сонное лицо своего отпрыска, губернатор понял, что не он один пил вчера неразбавленную Ликилу.
— Похмелье, да? И это физиономия моего сына — смотреть противно! Ты не знаешь, где твоя сестра?
— Понятия не имею, — угрюмо процедил Норберт.
(Так и есть, всю ночь напролет гулял!)
— Чего тебе? У меня работа, государственные дела!
— Надо поговорить об одном важном деле. Это важно для тебя, папа.
— Днем я занят. Приезжай в резиденцию после девяти.
— Ладно.
— И запомни, умные люди перед сном не напиваются! — проворчал губернатор, прежде чем отключить связь. Воспитывать детей никогда не поздно!
Прибыл полицейский комиссар. Губернатор растолковал ему, что Илси не убивала санитара: это сделали бандиты, которых видел доктор Фаркап. Его дочь — не убийца; она отдыхала в клинике после нервного срыва и убежала оттуда, испугавшись грабителей. Несмотря на свое тугодумие, комиссар все понял правильно. Что ж, хоть одно дело улажено.
Ночью Норберт почти не спал, но после разговора с отцом ему удалось немного вздремнуть. Проснувшись, выпил крепкого кофе, позвонил Аманде (та сказала, что «с новыми деловыми контактами полный порядок, неприятностей не было»), взял оружие, передатчик, папку с документами и поехал к Олегу. Отсканировав материалы, компьютерщик спросил:
— Думаешь, сработает?
— Сейчас — да. Скоро выборы, его конкуренты сразу вцепятся. Не скажу, что мне нравится роль шантажиста, но по-хорошему с ним не договоришься. Если что-нибудь выйдет не так, ты позаботишься об Илси?
— Я ее не брошу.
— Вам надо будет добраться до Соледада и попросить убежища в денорском посольстве. Сошлись на Тайсемура и Стеллу, как они предлагали.
— Власти потребуют, чтобы нас выдали.
— Ага, только это пустой номер. Во-первых, денорцы любят диктовать условия, но не любят, когда наоборот. Во-вторых, у тебя схема, которая всем нужна. В такой ситуации торг уместен. Ты предложишь им схему, а взамен попросишь убежища для себя и для Илси.
— Это не все. Я еще поставлю условие, чтоб они вытащили тебя.
Норберт засомневался, но Олег добавил:
— Как ты верно заметил, торг сейчас уместен. А эту самую схему я почти расшифровал, немного осталось.
— Когда будете добираться до Соледада, присматривай за Илси, ладно? Ее так воспитали, что она массы вещей не знает. Но если дойдет до драки, лучше предоставь инициативу ей. Все-таки Тренажер дал ей многое.
— Не беспокойся, все сделаю.
— В общем, жди моего сигнала.
Норберт взглянул на часы: начало девятого… Пора! Вариант с денорским посольством — запасной; он настроился на победу и не собирался проигрывать. Если разобраться, он давно уже перестал быть неудачником.
Удобно развалившись в шарообразном малиновом кресле (новинка земного дизайна), губернатор выслушивал объяснения профессора Улервака, нетерпеливо поглаживая подлокотник из мягкой кожи. Похмелье к вечеру прошло, и чувствовал он себя сносно, однако психиатр вызывал у него законное раздражение: мало того, что девчонку упустил, так еще и предъявляет претензии! В углу сидела Лионелла, бледная, с поджатыми губами, у дверей стояли два телохранителя. Губернатор не рискнул беседовать с профессором тет-а-тет: у него давно уже сложилось впечатление, что психиатр сам немного чокнутый, нахватался от своих пациентов, а сейчас, когда его клинике нанесен ущерб, он чересчур взбудоражен, вдруг что-нибудь выкинет. Охрана не помешает.
— Я потерял высококвалифицированную медсестру. — Улервак говорил гипнотически-ровным голосом, после каждых трех-четырех слов странно дергая головой (этот контраст между интонацией и мимикой особенно раздражал губернатора). — Она очень хорошо умела управляться с буйными пациентами, а теперь только хнычет и пускает слюни. Один из санитаров убит, дорогие лекарства украдены, машину угнали. Господин Костангериос, я рассчитываю на ваше чувство ответственности! Вы обратились ко мне, чтобы я помог вашей дочери, поэтому вы должны возместить убытки.
— Ваш персонал не справился с шестнадцатилетней девчонкой! — с угрозой в голосе напомнил губернатор.
— Их обманула ее ангельская внешность. Господин Костангериос, если не будет дотаций из бюджета, моя клиника не скоро оправится от такого удара!
— Харо, новости, — слабым голосом напомнила Лионелла.
— Присядьте пока, — бросил он психиатру и нащупал пульт.
В этот раз «Вечерние новости Мишеля Перкоиса» вел не сам Мишель, а бойкая элегантная девушках ярким макияжем. Объяснив, что «господин Перкоис нездоров и поэтому не смог приехать в студию» (еще бы, после вчерашней расправы!), она перешла к событиям минувшего дня, старательно копируя стиль своего патрона. Не забыла упомянуть о том, что «Илси Костангериос, дочь нашего губернатора, вчера, после легкого нервного срыва, была доставлена в клинику профессора Улервака, а сегодня благополучно вернулась домой», потом сообщила о ночном нападении на клинику: «По сведениям из достоверных источников, есть зверски убитые. Похищенные из психушки наркотики скоро расползутся по Венеде, как синтетическая чума, которая никого не пощадит!»
С трудом дождавшись, когда передача закончится, Улервак вымолвил:
— Типичный случай истерической лживости. Пожалуй, я проведу пресс-конференцию.
— Никаких пресс-конференций! — смерив его тяжелым взглядом, предупредил губернатор. — Там, где речь идет о членах моей семьи, я буду определять, что должно, а что не должно получить огласку.
Передатчик у него в кармане издал мелодичную трель: дежурный охранник доложил, что приехал Норберт.
— Пусть поднимется сюда, — велел губернатор.
Отпрыск выглядел угрюмым и недовольным. Не слишком любезно поздоровавшись, оглядел присутствующих, подошел к отцу и протянул небольшую кожаную папку:
— Посмотри эти документы.
— Совсем вести себя разучился, — проворчала Лионелла.
— И что это значит? — побарабанив по папке пальцами, спросил губернатор.
— Сам увидишь. — Норберт отступил на середину холла.
Харо Костангериос раскрыл папку. Отсканированные копии фотографий, вырезок, документов. Материалы о катастрофе десятилетней давности, когда обвалился старый мост и погибла Петра (на него это подействовало, как болезненный укол в сердце), о рухнувшем древнем здании в центре Венеды, на ремонт которого не были вовремя выделены средства, о человеческих жертвах на перекрестках без светофоров… Подняв голову, губернатор с недоумением взглянул на сына. Зачем он все это притащил?
— Папа, я собирал эти материалы не для того, чтоб тебя шантажировать, — заговорил Норберт. — Я просто хотел понять, что ты за человек, почему ты постоянно действуешь именно таким образом. Этого я до сих пор не понял. Но теперь я вынужден воспользоваться этим архивом для шантажа. Если ты не выполнишь мое требование, все пойдет в компьютерную сеть. Прикинь: сейчас, накануне большой предвыборной, тебе это сильно повредит.