— А что дальше? Мы завоевали весь континент. Может, провозгласим, что право на свободу имеют лишь жители Адарлана? А все остальные — рабы, место которым в Калакулле и Эндовьере!
За столом стало тихо.
Гнев снова перенес Дорина в потаенное место, где вчера он ощутил пробуждение древней силы. Но вчера причиной были пальцы Нехемии, коснувшиеся его сердца. Сегодня — безудержная ярость.
— Нельзя без конца натягивать цепь, на который вы держите покоренные народы. Однажды она не выдержит и лопнет, — заявил отцу Дорин. — А вам, — обратился он к Рулану и Мюльсону, — я предлагаю самим провести год в Калакулле. Через год можно будет вернуться к вашим замыслам по расширению каторги.
Королевские кулаки опустились на стол. Зазвенели графины и бокалы.
— Изволь замолчать, принц, иначе я прикажу вышвырнуть тебя отсюда еще до голосования.
Дориан вскочил в места. Нехемия была права. Он не видел других узников Эндовьера. Не отважился.
— С меня довольно! — бросил он отцу, Рулану, Мюльсону, Перангтону и всем прочим, кто находился в зале. — Я голосую раньше срока и говорю вашим замыслам: нет! Ни завтра, ни через год, ни через тысячу лет вы не услышите от меня другого ответа.
Отец что-то грохотал у него на спиной, но Дорин уже шел мимо чудовищного камина и дальше — прочь из зала.
Он не знал, куда идет. Его бил озноб, отчего его спокойная ярость только возрастала. Он спускался по лестницам, пока не очутился в каменном замке. Но и там принц продолжал идти. Забредя в пыльный безлюдный коридор, Дорин остановился. Потом с размаху ударил кулаком по стене.
От его удара стена треснула. Вначале трещина была небольшой, но от нее быстро побежала паутина новых трещин. Трещины подобрались к окну справа, а потом…
Окно взорвалось. Окружающее пространство засыпало осколками. Дорин присел на корточки, заслонив голову. В разбитую раму хлынул морозный воздух. От холода у принца слезились глаза. Он продолжал сидеть в той же позе, вцепившись пальцами в волосы. В какой-то момент Дорин почувствовал, что гнев начинает уходить.
Это просто невероятно. Наверное, его удар пришелся на хлипкое место. Стена была настолько старой и ветхой, что могла треснуть не только от его кулака, но и от чего угодно. Правда, Дорин не слышал, чтобы трещина вдруг оживала и разрасталась. Но если случившееся со стеной еще как-то можно было объяснить, то взорвавшееся окно опрокидывало все законы логики.
У Дорина бешено колотилось сердце. Он осмотрел руки. Ни порезов, ни ссадин, ни малейшего ощущения боли. Но ведь он бил по стене со всей силы. От такого удара он мог получить сильный ушиб, а то и вовсе сломать руку. Однако пальцы остались невредимыми, словно он ударил подушку. Только костяшки побелели, поскольку пальцы были сжаты в кулак.
Дорин поднялся на дрожащих ногах и осмотрел разрушения.
Стена треснула, но, к счастью, не насквозь. От окна остался лишь зияющий проем. А вокруг того места, где он сидел на корточках…
Вокруг того места был ровный круг, свободный от осколков, щепок и каменной пыли, словно кто-то заботливо накрыл его зонтом.
Это было просто невозможно, потому что магия…
Магия…
Дорин опустился на колени, и его несколько раз вытошнило.
Селена устроилась на диванчике Шаола с ногами. Отхлебнув чая, она недовольно поморщилась. Опять остыл.
— Неужели ты не можешь нанять служанку вроде Фалипы, чтобы мы не ломали голову по поводу еды?
— А ты у себя больше не живешь? — удивленно спросил Шаол.
Нет. Пусть в ее комнатах было намного уютнее, но она не могла там находиться. Слишком близко от гробницы, болтливого Морта, Элианы и глаза с дыркой, глядящего в никуда. Раньше ее прибежищем была библиотека. Раньше, но не теперь, когда оказалось, что библиотека полна своих тайн, от одной мысли о которых у Селены кружилась голова. Интересно, Нехемия узнала хоть что-то о загадочной фразе? Надо будет завтра у нее спросить.
Селена ступней слегка двинула Шаолу под ребра:
— Я всего лишь сказала, что неплохо бы слопать кусочек шоколадного торта.
Шаол закрыл глаза:
— А к торту — яблочный пирог, каравай хлеба, кастрюлю тушеного мяса, гору печенья и…
Нога Селены покачивалась у него перед самым носом. Не дожидаясь, когда эта нога ткнется ему в нос, капитан схватил ступню и отвел в сторону.
— Ты уж не скромничай. Выкладывай все свои пожелания… Лаэна.
— А тебя они удивляют? Я что, не заслужила право есть, сколько хочу и когда хочу?
Она резко высвободила ногу. Улыбка на лице Шаола померкла.
— Да, — сказал он. Его голос едва был слышен из-за треска поленьев. — Заслужила.
Потом он встал и направился к двери.
— Ты куда? — спросила Селена, приподнимаясь на локтях.
— За шоколадным тортом.
На королевской кухне Шаол раздобыл не кусочек, а целый торт, щедро политый шоколадной глазурью. Половину этого торта они съели. Насытившись, Шаол вовсю храпел, уткнувшись в диванную подушку. Вчера им пришлось до глубокой ночи торчать на этом дурацком балу. Она едва успела вздремнуть, как наступил рассвет, и надо было отправляться бегать. К чему так себя изнурять? Почему он не отменил пробежку?
Селене вспомнились слова Нехемии: «А ведь не всегда при дворах были такие дикие нравы. Были времена, когда люди ценили честь и верность. Тогда правителям служили не из страха и правители требовали от подданных не беспрекословного повиновения, а понимания… Думаешь, найдется еще какое-нибудь королевство, способное противостоять Адарлану?»
Тогда она ничего не ответила принцессе. Не хотела говорить об этом. Но сейчас, глядя на Шаола, вспоминая, каким он был и каким становился…
«Да, Нехемия. Найдется, если мы сможем найти побольше таких людей, как Шаол».
Но только не в нынешнем мире и не с этим королем. Этот раздавит Нехемию раньше, чем она сделает робкие попытки сопротивления. Изменения наступят только после того, как этого чудовища не станет. Только тогда можно рассчитывать, что страшные раны десяти лет жестокости и ужаса начнут затягиваться. Только тогда можно будет мечтать о возвращении независимости королевствам, ныне являющимся подневольными землями Адарлана.
А в этом мире… Селена проглотила комок приторно-сладкой слюны. Им с Шаолом не видать жизни обычных людей. Но у них могла бы быть своя жизнь. Даже в этом мире. Ей хотелось такой жизни. Пусть Шаол делал вид, что после их танца ничего не случилось, что-то все-таки произошло. Возможно, она слишком долго не понимала, но этот человек… Ей хотелось жить вместе с ним.
Мир, о котором мечтала Нехемия и о котором она сама иногда позволяла себе подумать, был лишь осколком надежды. Воспоминанием о королевствах прошлого. Быть может, заговорщики действительно что-то знали о замыслах короля и о том, как помешать их осуществлению. Быть может, они действительно вознамерились уничтожить короля с помощью Аэлины Галатинии и ее армии. Или иным способом.
Селена вздохнула и осторожно, чтобы не разбудить Шаола, слезла с диванчика. Наклонившись, она погладила его волосы и провела пальцами по щеке. Потом тихо вышла, прихватив с собой блюдо с остатками шоколадного торта.
Весь путь до своих покоев Селена раздумывала, стоит ли доесть торт и не обернется ли это бунтом ее желудка. Свернув в последний коридор, она вдруг увидела Дорина, сидевшего напротив ее двери. Услышав шаги, принц поднял голову. Его глаза скользнули по Селене, потом переместились на торт. Селена покраснела, но гордо подняла голову. После их разговора о Рулане они не обмолвились ни одним словом. Возможно, принц пришел извиниться. Что ж, очень любезно с его стороны.
Нет, не извиняться сюда он пришел. Выражение сапфировых глаз принца было весьма странным.
— Поздновато для визита, — вместо приветствия, сказала Селена.
Дорин встал, засунул руки в карманы и уперся спиной в стену. Лицо его было бледным, но он заставил себя улыбнуться:
— Для шоколадного торта тоже поздновато. Совершала набег на кухню?
Селена не торопилась входить. Она пыталась понять, что же ее настораживало в принце. Внешне он выглядел как обычно. Но глаза… Он словно пережил потрясение. Может, очередная стычка с отцом?
— Что вы здесь делаете?
Дорин отвел взгляд:
— Я искал Нехемию. Ее слуги сказали, что она куда-то ушла. Я подумал, что к тебе, и пошел сюда. Вы, наверное, гуляли?
— Я сама ее не видела с утра. Она вам зачем-то понадобилась?
Дорин шумно вздохнул. Селена только сейчас заметила, какая холодина царит в коридоре. Сколько же он здесь просидел на холодном полу?
— Нет, — торопливо ответил принц. — Ничего особенного.
Он повернулся и пошел прочь. Слова вырвались у Селены прежде, чем она успела о них подумать:
— Дорин, что-то случилось?
— Дорин, что-то случилось?
Принц обернулся.
Всего на мгновение в его глазах мелькнул давно забытый, уничтоженный мир. Тот самый мир, что иногда являлся к ней в снах, оборачивавшихся кошмарами. Но потом Дорин моргнул, и все исчезло.
— Ничего не случилось. Ровным счетом ничего.
Он уходил, все так же держа руки в карманах.
— Приятного аппетита, — бросил ей принц, обернувшись через плечо.
Вскоре он исчез за поворотом коридора.
Глава 19
Шаол стоял перед королевским троном и едва не зевал от скуки, докладывая о том, как прошел вчерашний день. Он старался не думать о том, как окончился вчерашний вечер у него самого, когда пальцы Селены погладили его волосы и коснулись щеки. Желание, вспыхнувшее в нем, было настолько сильным, что он едва не схватил ее и не уложил рядом. Шаолу понадобилась вся сила воли, чтобы дышать ровно и притворяться спящим. После ее ухода капитан еще целый час не мог успокоить колотящееся сердце и уснул далеко не сразу.
Глядя сейчас на короля, Шаол радовался своему умению сдерживаться. Черта между ним и Селеной была проведена не напрасно. Переход черты поставил бы под сомнение его верность королю, не говоря уже о дружбе с Дорином. С прошлой недели он почти не видел принца. Надо будет найти повод и заглянуть к нему.
Дорин и король были точками опоры Шаола. Без них его жизнь теряла смысл. Иначе получалось, что он порвал с семьей и отказался от титула… впустую.
Шаол закончил рассказ о мерах безопасности на карнавале, который должен начаться сегодня. Король кивнул:
— Отлично, капитан. Проследи, чтобы твои люди надлежащим образом охраняли подходы к замку. Вместе с лицедеями всегда странствует разная нечисть. Не хочу, чтобы они ошивались здесь.
— Будет исполнено, ваше величество, — сказал Шаол, склоняя голову.
После доклада король обычно отпускал его, что-то пробурчав или просто махнув рукой. Однако сегодня адарланский правитель внимательно смотрел на него, подперев подбородок ладонью. За секунды тишины в голове Шаола успело пронестись немало тревожных мыслей. Вдруг какой-то придворный шпион донес королю, что Селена постоянно бывает у капитана? Или даже подглядывал за ними вчера?
— Необходимо проследить за принцессой Нехемией.
Шаол ожидал услышать от короля что угодно, только не это. Лицо капитана оставалось бесстрастным. Шаол не спрашивал о подробностях. Все, что король посчитает нужным сказать, он скажет сам. Но подобные слова могли подразумевать очень многое.
— Ее… влияние в замке… ощущается все сильнее. Я начинаю думать, не пора ли отправить ее назад в Эйлуэ. За нею уже следят несколько моих людей. Но недавно я получил сведения об анонимной угрозе ее жизни.
Голова Шаола гудела от вопросов. Ему становилось не по себе. Кто ей угрожает? Что такого сказала или сделала Нехемия, чтобы спровоцировать угрозу?
— Я ни о чем подобном не слышал, — только и сказал он вслух.
— И никто не слышал, — язвительно улыбнулся король. — Даже сама принцесса. Похоже, она успела нажить врагов и за пределами замка.
— Я усилю охрану ее покоев и число дозорных в том крыле замка. Я немедленно оповещу принцессу…
— А вот этого делать не надо. Незачем оповещать ни ее, ни кого бы то ни было. — Глаза короля буравили Шаола. — Она может воспользоваться угрозой как козырем или… выставить себя мученицей. Так что своим людям ничего не говори.
Вряд ли принцесса станет играть в придворные игры. Шаол в этом очень сомневался, но молчал. Он уже решил кое-что рассказать своим самым надежным гвардейцам.
А вот самой принцессе он не скажет ничего. И Селене тоже. Пусть он и дружен с Нехемией, пусть Селена ее лучшая подруга — это ничего не меняло. Шаол представлял, как разозлится Селена, но он был капитаном королевской гвардии. Ради своей должности он и так пожертвовал многим. Как и Селена — ради своей. Пригласив ее танцевать, он позволил ей подойти слишком близко. И себе самому тоже.
— Что молчишь, капитан?
— Принял к сведению, ваше величество, — ответил Шаол, низко кланяясь.
Дорин шумно дышал. Точный взмах меча, и его противник по учебному поединку потерял равновесие и рухнул на пол. Это был третий поединок принца, и третий партнер стремительно терял силы и способность к сопротивлению. Дорин не понимал происходящего с ним. Он не спал почти всю ночь, а проснувшись, не находил себе места. Дорин пошел в казармы и сказал, что желает поупражняться на мечах. Он рассчитывал, что первый же поединок его измотает и принесет успокоение.
Противник Дорина ринулся в новую атаку. Принц снова отразил его наскок. Так что же произошло вчера? Наверное, он все не так понял. А может, гнев временно помутил ему рассудок и он грезил наяву? Магия исчезла во всей Эрилее, и у него просто не могло быть такой силы. Его отец не владел никакой магией. Династия Хавильяров еще много поколений назад утратила свои магические способности.
Поединок делался скучным. Молодой гвардеец исчерпал все способы нападения и защиты и поднял руки, показывая свое поражение. А может… они просто подыгрывают ему? От этой мысли Дорину стало совсем тошно. Он уже собрался потребовать нового поединка, когда знакомый голос спросил:
— Может, ты не откажешься сразиться со мной?
Дорин обернулся. Рулан стоял с рапирой. Оружие выглядело так, будто двоюродный брат впервые взял рапиру в руки. Гвардеец, избранный принцем для четвертого поединка, поспешил откланяться и исчезнуть. На пальце Рулана поблескивало черное кольцо.
— Я думал, тебе вообще не захочется говорить со мной.
— Ты о вчерашнем? — спросил Рулан, переставая улыбаться. — Прими мои извинения. Если бы я знал, что тебя так сильно волнует состояние каторжных поселений, я вообще не завел бы о них речь и не стал бы помогать советнику Мюльсону. После твоего ухода я предложил перенести голосование. Мюльсон был вне себя от бешенства.
— Неужели? — недоверчиво спросил Дорин.
Рулан пожал плечами.
— Ты оказался прав. Я ничего не знал о том, в каких условиях содержатся каторжники. Я занялся Калакуллой по просьбе Перангтона. Герцог хотел, чтобы я помог Мюльсону. Тому расширение каторги только выгодно. Добыча руды и выплавка железа приносят ему немалые доходы.
— И я должен верить твоим словам?
— Как-никак мы же родственники! — торжествующе улыбаясь, ответил Рулан. — Семья.
Семья. Дорин никогда не ощущал себя частью королевской семьи. Особенно сейчас. Если кто-то узнает о странном происшествии в заброшенном коридоре… если он действительно обладает магическими способностями… отец его убьет. У отца есть Холлин. Будет кому передать престол… Семья? Разве в настоящих семьях отцы обращаются так со своими сыновьями?
Вчера отчаяние толкнуло Дорина на поиски Нехемии. Сегодня он благодарил судьбу, что их встреча не состоялась. Если принцесса действительно что-то знает о нем, то вполне может использовать знания в своих целях. Например, шантажировать его.
А Рулан… Дорин повернулся и вышел из зала, бросив на ходу:
— Побереги свои уловки для тех, кто на них клюет.
Рулан поспешил следом:
— Я бы не называл это уловками. Мы пусть и двоюродные, но братья. И мне бы хотелось быть твоим союзником, а не противником.
Дорин сердито посмотрел на него. Рулан как ни в чем не бывало улыбался.
— Ты бы видел хаос, возникший вчера после твоего ухода. Я до конца жизни не забуду, какое лицо было у твоего отца, когда ты кричал на советников. — Рулан засмеялся. Дорин, сам того не желая, улыбнулся. — Я думал, старый придурок сгорит от злости.
Дорин покачал головой:
— Он вешал людей за куда более мягкие высказывания в свой адрес.
— Дорогой брат, когда мы так молоды и красивы, ты даже не представляешь, сколько всего нам может сойти с рук.
Кто же он на самом деле, этот Рулан? Уж больно тесно он общается с Перангтоном и королем, но… быть может, его по неопытности втянули в чужие игры? Может, Рулан действительно не понимает, что им вертят, и ему нужен кто-то, кто рассказал бы ему об этом? Если отец и советники думали, что Рулан поможет им в их грязных делишках, пожалуй, Дорину пора включиться в игру. Он сумеет повернуть «королевскую пешку» против короля. Если объяснить Рулану некоторые вещи… они вдвоем могли бы доставить немало головной боли советникам.
— Ты в самом деле предложил перенести голосование?
Рулан развел руками:
— Я обдумал твои слова и понял: ты прав. Мы испытываем терпение завоеванных королевств. Если мы хотим править ими, нужно искать точки равновесия. А попытки загнать всех на каторгу будут лишь плодить новых мятежников.
Дорин кивнул, убирая меч в ножны:
— У меня дела. Возможно, на обеде встретимся.
Рулан расцвел в улыбке: