– Ассоциация в ваших руках?
– Почти.
– Сейчас прибудем.
Спустя десять минут я был в радиорубке ассоциации. Радист под дулом моего автомата произнес следующее:
– Всем немедленно покинуть территорию ассоциации в связи с тем, что она заминирована. Всем разойтись по домам и ничего не предпринимать до особого распоряжения. Повторяю…
В эту минуту Рита Аржанникова высадила ветхую решетку вентиляционного окошка и метнула шумовую петарду в самую гущу рабочих наркопредприятия.
– Это вам для ускорения, – произнесла она.
И в самом деле, не прошло и минуты, как внизу не осталось ни одного рабочего.
– Ну вот, господин Стекольщик, – произнес я. – Каким будет ваше слово теперь?
Игнатьев оглядел нас. Мы расположились в кабинете покойного генерала Ушкова. Рядом была радиорубка, и вообще место было весьма уютным. Казаки и гастарбайтеры на удивление быстро покинули территорию. Навряд ли кто из них побежал в милицию. Сидеть дома, ничего не предпринимать и ждать особого распоряжения – самое милое дело. Стекольщик остановил свой взгляд на Чабане. Яков Максимович, Кентавр и Тоня были сейчас с нами. Включенный телевизор сообщил по местному каналу, что в городе два крупных пожара. Один в ремонтной мастерской, другой на складе автозапчастей.
– Хорошая штука – труба, – произнес Кентавр, поглаживая огнемет «Шмель», лежащий у него на коленях.
– Мы доставим вас в ведомство Сладкова, – произнес Чабан. – Базу же и завод взрывать не будем. Оставим как доказательство вашей преступной деятельности.
– Как вы выберетесь отсюда? С базы? – спросил Стекольщик.
– Очень просто. По воздуху, – пояснил Чабан. – По счастью, здесь полно техники.
– Кто-то из вас водит самолет? – осведомился Павел Робертович.
– Я в юности готовился в летчики, в аэроклубе летал как раз на такой технике, – ответил Чабан. – Вот на медкомиссии срезался. В летчики не годен, а в спецназ – пожалуйста.
Это была правда. Вид у плененного Стекольщика становился все более подавленный. Его взгляд сейчас был направлен мимо нас, он смотрел на дверь персонального туалета генерала Ушкова. Туалет располагался рядом с входом в кабинет, и сейчас его дверь была чуть приоткрыта.
– Ну и что дальше? – спросил Стекольщик. – Да поймите вы, Чабан и отара… Жить вам можно только до тех пор, пока вы исполняете мою волю.
Даже сейчас, со связанными руками, с окровавленным лицом, Стекольщик держался так, точно мы находимся у него в плену.
– Скажи мне, Чабан, что, по-твоему, означает пословица: «И волки сыты, и овцы целы»? – спросил Стекольщик.
Как известно, шизофреников выявляют, прося их объяснить значение той или иной пословицы. Похоже, Чабана решили подвергнуть такому тесту.
– Ответ короток и ясен. – Я решил прийти на помощь не торопившемуся с ответом командиру. – Это значит, что волки сожрали и пастуха, и собаку…
– Вот именно, – кивнул Стекольщик, – сожрали Чабана и всех его собак… Что же, пословицы ты, Вечер, толковать умеешь. Неужели вы не понимаете, что все ваши усилия тщетны? За мной стоят серьезные покровители. Они никому не позволят уничтожить меня и картель. Булышев сложил голову, и вы сложите.
– Один склад и фабрику мы сожгли, – произнес Чабан. – Судя по всему, придется взорвать и твой аэроклуб.
– Ничего ты не взорвешь, Яков Максимович, – неожиданно усмехнулся Стекольщик. – Более того, не пройдет и часа, как вы будете тяжко каяться и сами станете упрашивать меня помочь загладить свою вину.
О, как он сейчас был уверен в себе. Я невольно позавидовал его выдержке. Хотя уверен он не в себе, а в деньгах и власти. Пожалуй, если даже мы доставим его Сладкову… Додумать я не успел. Стекольщик расслабленно опустился в кресло и вдруг перевернулся вместе с ним. Таким вот кувырком он в считаные мгновения оказался в распахнутой двери. Кентавр, сидевший ближе всех к выходу, рванулся к Стекольщику, но на пути его встало перевернутое кресло. Стекольщик же скрылся за дверью туалета, которая автоматически захлопнулась на шпингалет. Я одним прыжком оказался рядом с дверью и попытался высадить ее ударом ноги. Дверь устояла, и мне на помощь пришел Кентавр. Между тем послышался голос Стекольщика. Он будто с кем-то разговаривал:
– План «Ливень», но зонтики детские. Группа Солнцедарского края, объекты – «Кох» и «Верещагин». Все!
При слове «все» нам с Кентавром удалось-таки высадить дверь. Стекольщик полулежал между унитазом и раковиной, а перед ним оказался невесть откуда взявшийся мобильник. Руки были по-прежнему связаны за спиной, тем не менее он исхитрился выйти на связь. На все про все ушло не больше минуты – все-таки Павел Робертович был профессионалом высокого уровня!
– Я всего лишь позвонил в диспетчерскую, – произнес почти извиняющимся тоном Стекольщик.
– И что теперь? – спросил Чабан.
«Ливень», детские зонтики, объекты «Кох» и «Верещагин»… Я, кажется, начинал догадываться, о чем шла речь.
– Вы спровоцировали меня, – говорил между тем поднявшийся на ноги Стекольщик. – Вся последующая кровь на вашей совести, гвардейцы! Вы можете пытать меня, жечь раскаленным железом. Запущенную машину уже не остановить. План «Ливень» не имеет обратного хода.
– Стоп! – оборвал его я. – «Ливень» – это террористическая акция? Детские зонтики – это… школа или детский сад?!
– Как ты быстро соображаешь, Вечер, – покачал головой Стекольщик. – Вы спровоцировали новый «Норд-Ост», гвардейцы… Акция «Ливень» остановится, как только вы покинете мой «аэроклуб» и сдадитесь. Я никому не отдам картель… Если хотите, можете позвонить в местную милицию. Между прочим, в город террористы войдут именно под милицейским прикрытием… Люди почему-то предпочитают служить мне, а не вам и генералу Сладкову.
Павел Робертович позволил себе снисходительную, но при этом злую усмешку.
– Два или три грузовика с красным крестом, впереди милиция? – уточнил Чабан.
– Именно так, – кивнул Стекольщик. – Два грузовика, впереди милиция. Через час об этом будут говорить все телеканалы.
Да, последнее время террористы придерживались именно такой тактики. Обычно маскировались под международные врачебно-гуманитарные миссии.
– В любом случае вы ничего не успеете… Мне же более не о чем с вами говорить. – В голосе Стекольщика появилась брезгливость. – Продолжим нашу беседу через час.
Объекты «Кох» и «Верещагин». Где это? Ясно, что в Солнцедарском крае. Эта гнида говорит, что пройдет не более часа. Значит, террористические группы совсем близко. Они были созданы и натасканы Стекольщиком именно на такой вот случай захвата наркопредприятия…
Между тем Чабан поднял пистолет и направил его на Стекольщика.
Гвардии майор Сергеев Яков Максимович. Позывной – Чабан
– Стекольщик, или как там тебя. Я не буду считать до трех, – проговорил Яков Максимович. – Ты понял меня?
И тут я впервые увидел, что невозмутимое лицо Игнатьева-Стекольщика дрогнуло. Он столкнулся со взглядом огромных безжалостных глаз Чабана. И тут, не говоря ни слова, Яков Максимович выстрелил в Стекольщика. Тот по-заячьи вскрикнул, упал на колени. На животе стало быстро расползаться бурое пятно.
– Считай, что по приговору военного трибунала, – произнес Чабан и направил пистолет в голову Павла Робертовича.
– Нет, н-е-еет! – застонал Стекольщик. – Ты пожалеешь…
Договорить он не успел, так как вторая пуля, выпущенная из пистолета Чабана, вошла точно в лоб.
– Все, этой гниды больше нет, – проговорил Чабан. – Больше не будет торгов, интриг, заманчивых предложений… Будет война. Валентин, ты здорово все сообразил. Сейчас посмотрим карту.
Карта и краткий справочник были при нас, на то мы и разведка. Чабан и остальные просматривали карту, а я искал детские учреждения в справочнике. Школы, детские сады, школа-интернат, детская больница… Где «Кох»? Где «Верещагин»?
– Террористы скорее всего выдвинутся со стороны Изгории, – вслух размышлял Чабан.
– Может быть, связаться с ФСБ, «Альфой»? – робко спросила Рита.
– Они не успеют при всем желании. Эта гнида не блефовала. Времени на все про все не более часа.
– Успеем? – спросил Женька.
– Если дурацких вопросов не задавать, успеем!
Чабан умел заряжать своей уверенностью остальных. Я же продолжал просматривать детские больницы, клубы. В справочнике было два детских стадиона, два детских оздоровительных санатория. Один из них противотуберкулезный. Кажется, «Кох» обнаружен!
Санаторий располагался в лесистой местности, неподалеку от границы с Изгорией.
– На машине не менее двух часов езды, – констатировал Чабан. – Пошли на аэродром.
Не прошло и десяти минут, как Чабан уже сидел в пилотской кабине одного из легкомоторных самолетиков.
– Валентин, твоя задача найти «Верещагина»… И девчонок сбереги, очень прошу.
Рита и Тоня этих слов не слышали. Они остались в здании, просматривали справочник и пытались вычислить второй объект. Кентавр и Малыш загружали самолетик канистрами с бензином. Зачем это делалось, вслух никто не говорил.
– Я мог бы и один, – произнес Чабан, – но мне может стать плохо… Нужен кто-то, кто сделает укол… Ну и огнем поддержит. Ты как, Михаил?
Кентавр молча оглядел всех присутствующих. Затем так же молча кивнул и полез в пилотскую кабину. В кабине спортивного самолетика умещались лишь двое.
Чабан и Кентавр
– Миша… – негромко, почти одними губами попросил Яков Максимович.
Кентавр тут же надломил ампулу, набрал в шприц обезболивающую жидкость, затем вколол ее Чабану.
– Спасибо, – слабо усмехнулся Чабан. – Еще минут пять и…
– Сколько у нас шансов? – спросил Кентавр, взвешивая на ладони авиабомбы.
– Немного. Но вряд ли они сразу начнут шарашить по спортивному самолету. И мы успеем… Готовность Один! – изменившимся, окрепшим голосом скомандовал Чабан.
На двадцать шестом километре (о чем свидетельствовал указатель) отчетливо просматривалась автоколонна из двух грузовых и головного милицейского «Мерседеса». На борту одного из грузовиков был намалеван красный крест, над кабиной развевался российский триколор. Совпадение исключалось. До детского санатория оставалось не более трех километров.
– Вот они, «хирурги мира без ограничений и анестезии», – произнес Чабан и начал стремительно снижать самолет.
Кентавр немного промахнулся, метнув «эфку» в замыкающий грузовик (чтобы затруднить отход), тем не менее осколки ударили по задним колесам и кормовой части. Второй грузовик и «ментовка» тут же остановились. Бойцы в них сидели опытные и ждать себя не заставили. По самолету, идущему на предельно малой высоте, был тут же открыт огонь. Кентавра ударило в грудь и в правую руку. Следующего броска он произвести не успел – граната просто выпала из его рук, но ее осколки накрыли-таки багажник «Мерседеса». Один из отстреливающихся «ментов» рухнул как подкошенный, другой схватился за плечо и выронил оружие. Чабан поднял самолет вверх, затем резко взял влево, уходя на безопасное, не простреливаемое расстояние.
– Все, Яков Максимович, – зажимая ладонями раны, произнес теряющий сознание Михаил. – Делай, что задумал.
– Прощай, Миша, – проговорил, не глядя на Кентавра, Чабан, поворачивая при этом штурвал в обратную сторону.
Уцелевшие «менты» и боевики из первого грузовика не ожидали, что самолет вернется. Теперь они просто изрешетят его автоматным огнем. И в самом деле – на спортивный самолетик обрушился свинцовый град. Находясь над «ментовозом», самолет вспыхнул, но не взорвался в воздухе, а боевым снарядом вошел в первый грузовик. Прогремевший взрыв смел всех и вся в радиусе пяти метров.
Валентин Вечер, Антонина, Рита, Малышев. Объект «Верещагин»
Мы вновь сидели за столом перед расстеленной картой и раскрытым справочником.
– Верещагин, – проговорил Малышев. – Что-то связанное с кино «Белое солнце пустыни»? Или с таможней?!
– Кинотеатр? – предположила Рита.
Никто не ответил. Мы оказались в тупике.
– Нет, Верещагин – это скорее художник, – робко вставила свое слово Антонина.
– Да, помню, – кивнул Женя. – Картина «Груда черепов».
– «Апофеоз войны», – поправила Тоня.
– В справочнике есть музей и картинная галерея, – сказал я. – Но их нет смысла захватывать, там бывает не слишком много народа.
– Скорее всего, все-таки школа, – твердо произнес Малышев. – Но какая?! Художественная?
– Возможно! – поддержала его Рита.
– Она недалеко отсюда, – сказал я, рассматривая карту. – Если через пятнадцать минут ничего не отыщем, выдвигаемся туда!
– Двери Тимура Тамерлана, – произнесла вдруг Тоня.
– Что? – в один голос переспросили я и Рита.
– Картина такая в Третьяковской галерее, – ответила девушка. – Просто другие названия совсем не подходят. Не мавзолей же Тадж-Махал?
– Ну-ка… – Я вновь начал листать справочник.
И вот…
– Магазин детской одежды и обуви «Тимур», – прочитал я. – В скобках пояснение – «для СК». Для «среднего класса», что ли?!
– Магазин недалеко от центра города, открыт ежедневно с 9-00 до 21-00. В такой магазин родители всегда ходят с детьми. Для примерки, – поддержал меня Малышев. – Отсюда минут двадцать езды.
– Вперед! – принял решение я.
– В магазин? – спросила Тоня.
– Мы – да. А ты… Вернешься в Изгорск, в госпиталь. Бумагу о том, что ты помогала нам, а не гуляла, мы пришлем.
– Да, но я… – не очень робко попыталась возразить девушка.
– Никаких «но». Это приказ, сержант медицинской службы. Вот тебе деньги на дорогу!
Как дальше сложится, я не знаю. А девушка жить должна. Людей радовать, собственное счастье искать…
Мы поймали такси и доехали на удивление быстро. Двухэтажный магазин «Тимур» сверкал огнями и рекламами. Народу в нем было порядочно. Родители с детьми от года до четырнадцати лет. Отпустив машину, мы обошли магазин, остановились у служебного входа. Женька взглянул на часы, потом подмигнул мне.
– Уже рвануло? – спросил я.
– Минуту назад, – ответил Малышев.
Я удовлетворенно кивнул. Перед тем как покинуть «аэроклуб», Женька оставил в «фабричном помещении» мину с часовым механизмом. Минуту назад наркопредприятию настал звездец. Фабрики не было, складов не было. Не было в живых и главаря картеля. Остался лишь план «Ливень под детскими зонтиками», который не имеет обратного хода…
– Федеральная служба безопасности, – представился я директрисе и администратору магазина, махнув у них перед носом офицерским удостоверением. – Магазин нужно срочно закрыть… Покупателей выведите через служебный вход.
По счастью, дамы не стали задавать лишних вопросов, и через десять минут магазин был пуст. На дверях висела табличка «Закрыто по техническим причинам». Я облегченно вздохнул и вытер взмокший лоб.
– Тут бы нам и свалить, – произнес Женька.
Мы с Малышевым сидели у располагавшихся рядом с магазином гаражей, построенных в еще дореформенное время. Рядом с ними росли высокие кусты, поэтому нас со стороны улицы было не видно, а мы хорошо просматривали все подходы к магазину.
– Неплохо бы, но… Как поведут себя эти… кого мы ждем, когда увидят, что магазин закрыт? – спросил я Малышева.
– Как ты думаешь, сколько их? – вопросом на вопрос ответил Женя.
– Человек десять-двенадцать как минимум, – проговорил я. – Сейчас посчитаем!
С этими словами я кивнул на затормозивший у входа в магазин микроавтобус с затемненными стеклами. Из него вышли двое крепких бородачей и решительно направились к входу.
– Давай, Женя! – скомандовал я.
Малышев молча вылез из укрытия и быстро зашагал к магазину.
– Эй, девушка! – окликнул один из обескураженных бородачей продавщицу, появившуюся рядом с входом. – Почему закрыто?
– По техническим причинам, – нежным голоском озвучила написанное девушка. – Через час откроемся!
– Через час?! – нервно переспросил второй бородач.
– Что, мужики, не терпится? – послышался за спиной бородачей насмешливый голос.
Обернувшись, они увидели Женьку Малышева.
– «Норд-Ост» отменяется! Ясно?! – негромко произнес Женя, не вынимая руки из внутреннего кармана.
«Нетерпеливые покупатели» почти одновременно схватились за оружие. Женька стрелял через одежду, не вынимая руки из кармана. Он застрелил первого бандита, а второго уложила «вежливая продавщица» Рита.
Дверца микроавтобуса распахнулась, и я, в свою очередь, из зрителя-наблюдателя превратился в активного участника, выстрелив в микроавтобус из «шайтан-трубы».
Эпилог
Маленькая площадь перед магазином детской одежды опустела. На ней остались лишь пылающий микроавтобус и два застреленных у входа террориста. Мы сидели в укрытии, ожидая приезда милиции и прочих официальных лиц.
– Валентин, – вдруг услышал я робкий девичий голосок и почувствовал, как кто-то тронул меня за плечо.
– Тоня?! – удивился я, увидев рядом с собой Антонину.
– Я не смогла уехать… зная, что вы здесь, – произнесла она. – У вас все в порядке?
– Как видишь, – кивнул я на пылающую иномарку.
– Я… Я не могу вас бросить, – окрепшим голосом проговорила девушка.
– Я тебя тоже, – неожиданно для себя ответил я.
– Вот, Женя, – подала голос Рита, – а я только-только собиралась сказать тебе… Догадываешься что?
– То же самое? – почти воскликнул Малышев.
– Что куртку ты напрасно испортил. – Рита кивнула на пулевое отверстие рядом с карманом. – Остальное потом услышишь…
На площади между тем появились целых пять милицейских машин. Мы вышли из укрытия и тут же оказались под прицелами милицейских автоматчиков. Ребята остановились, а я сделал полшага вперед, вытянув руки ладонями наружу: