— Доктор Гудиер чудом спас жизнь вашей жене, — с нажимом сказал Вайнберг.
— Жизнь! И это вы называете жизнью? Не лучше ли было ей умереть?
Я выбежал из кабинета и быстро пошел по коридору.
Джефф стоял у порога приемной. Он попытался схватить меня за руку, но я вырвался и бросился прочь, ничего не слыша и не замечая.
Все следующие три дня я жил как в воду опущенный. Сидя в квартире, я ждал телефонного звонка. Сара так и не пришла в себя и находилась на грани смерти.
Я часами сидел в кресле, практически ничего не ел и непрерывно курил. Иногда заходил Джефф, но, побью несколько минут, исчезал, чувствуя мое нежелание видеть кого бы то ни было. Никто мне не звонил, все знали, что я жду вестей из госпиталя.
На третьи сутки, часов в десять вечера, телефон все же ожил. Я схватил трубку.
— Слушаю…
— Мне нужно с тобой поговорить.
Это была Рут. Я сразу узнал ее хриплый, равнодушный голос. Сердце у меня оборвалось.
— Где ты находишься?
— В баре отеля «Астор». Когда ты сможешь приехать?
— Уже выезжаю. — Я положил трубку, но тут же снова поднял ее и, набрав номер дежурной медсестры, сообщил ей, что меня в случае нужды можно будет найти в баре отеля «Астор».
На улице моросил нудный дождь.
Отель «Астор» считался лучшим в городе. Следовательно, Рут уже начала менять свой образ жизни, используя направо и налево мои деньги. Я не сомневался, что она примчалась за очередным взносом. Она, конечно, догадывалась, что я прикован к месту, что меня в любой момент могут вызвать в госпиталь, и потому пошла на риск новой встречи.
Я вошел в бар «Астор», почти пустой в это время. У стойки стояло трое мужчин. Они пили виски и вполголоса разговаривали. За столиком в углу двое пожилых матрон беседовали о чем-то своем. Перед ними на столе стояла початая бутылка шампанского. В другом углу сидел молодой парень атлетического телосложения. На нем был спортивного покроя пиджак кремового цвета, красно-белое кашне, завязанное у горла безвкусным узлом, узенькие брюки бутылочного цвета и модные темно-коричневые туфли. Он выглядел как внезапно разбогатевший водитель грузовой машины и явно чувствовал себя не в своей тарелке. В смуглой руке он держал бокал с виски, а с его лица, уже тронутого пороком, не сходило выражение растерянности.
Я отвел от него взгляд и осмотрелся. Рут сидела в центре бара в окружении незанятых столиков. Поверх зеленого платья она надела черный жакет, ее волосы были выкрашены в ультрамодный серо-серебряный цвет. Она выглядела как картинка из модного журнала и казалась холодной и твердой, как отполированный гранит.
Без всякого сомнения, она не была намерена экономить мои деньги.
Я подошел к ее столику, придвинул ближайший стул и сел. Сидевший в углу рослый тип в спортивном пиджаке чуть повернулся и уставился на меня. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить — это ее телохранитель.
— Хэлло, — сказала Рут. Открыв сумочку из крокодиловой кожи, она вынула мое письмо и небрежно бросила на столик. — Это еще что за фокусы?
Я скомкал письмо и сунул в карман.
— Ты получила первые десять тысяч. Пока с тебя довольно, некоторое время я не в силах дать тебе даже цента. Все деньги уходят на лечение жены.
Рут достала из сумочки плоский золотой портсигар, вытащила сигарету и щелкнула золотой зажигалкой «Ронсон».
— Похоже, у тебя вылетел из памяти наш последний разговор. Как я поняла, тебе хочется быть рядом с женой и совсем не улыбается перспектива оказаться за решеткой. А ведь ты там окажешься.
— Пойми, мне нужно экономить буквально каждый доллар. Я смогу выплатить тебе некоторую сумму в конце месяца.
Рут издевательски рассмеялась.
— Нет уж, приятель! Ты дашь мне чек на десять тысяч сейчас же, а первого числа следующего месяца еще один. Вот мои условия.
Я со злобой уставился на Рут. Должно быть, мой взгляд был красноречивее всяких слов, потому что ока вдруг хихикнула.
— Можешь ничего не говорить. Ты горишь желанием убить меня, не так ли? Брось. Не такая уж я и дурочка. Видишь вон того разодетого парня в углу? По уши влюблен в меня, не задает лишних вопросов, выполняет любую мою прихоть. Звезд с неба не хватает, но силен как бык. Не отходит от меня ни на шаг и расправится с тобой одной левой. Нет, убить ты меня не сможешь, даже если и отыщешь. Но тебе это не удастся. Так что выброси подобные мысли из головы.
— Да войди ты в мое положение. — Я старался говорить как можно более спокойно. — Моя жена попала в серьезную аварию и находится на грани смерти. Мне предстоит множество непредвиденных расходов. И подумай, ведь я прошу лишь об отсрочке. Сейчас я не могу дать тебе денег, нужно оплачивать счета врачей.
— Надо же! — Рут картинно откинулась на спинку стула и подняла брови. — Ну что же, тогда пойдем в полицию.
Всматриваясь в искаженное злобой лицо Рут, я понял, что она, не задумываясь, осуществит свою угрозу, так что в самое ближайшее время я могу оказаться в тюрьме. Она поставила меня в безвыходное положение. Я выписал чек и, вырвав из чековой книжки, бросил на стол.
— Бери! — Я сам удивился тому, насколько ровно прозвучал мой голос. — А сейчас хочу предупредить: я действительно хочу убить тебя. Рано или поздно, но ты окажешься в моих руках. И тогда финал тебе известен.
Рут снова захихикала.
— Рассуждаешь, как герой третьеразрядного фильма. Запомни-ка лучше вот что: первого числа следующего месяца мне нужны еще десять тысяч. Если ты не переведешь деньги, я больше не стану с тобой общаться, а сразу обращусь в полицию.
Я встал и краем глаза заметил, что парень тоже поднялся.
— И не говори потом, что я не предупреждал тебя, — сказал я, повернулся и направился к шеренге кабинок с телефонами-автоматами. Позвонив в госпиталь, я сообщил дежурной медсестре, что направляюсь домой.
— Минутку, мистер Холлидей…
Что-то в ее голосе заставило меня приготовиться к худшему. Я насторожился. Вполголоса переговорив с кем-то, она снова обратилась ко мне:
— Мистер Холлидей, доктор Вайнберг просит вас заехать в госпиталь. Никаких оснований для беспокойства нет, ко он хотел бы увидеть вас как можно скорее.
— Нет проблем. Уже еду.
Я вышел из бара, остановил проезжающее такси и назвал адрес госпиталя. Когда такси уже трогалось с места, я заметил Рут и ее дружка, направлявшихся к стоянке машин. Она смотрела на приятеля и улыбалась. Он тоже не спускал с нее жадного взгляда.
В госпитале меня сразу же провели в кабинет Вайнберга. Он вышел из-за стола и протянул руку.
— Понимаете, мистер Холлидей, — сразу перешел к делу Вайнберг. — Я не удовлетворен течением болезни вашей супруги. Пора бы уже и наступить улучшению, но такового пока не происходит, хотя в подобных случаях оно наступает дня через три-четыре. Поймите меня правильно: состояние вашей жены не ухудшилось, но и не улучшилось.
Во рту у меня пересохло, я лишь молча смотрел на врача.
— Я разговаривал с Гудиером. Он советует показать вашу супругу доктору Циммерману. Доктор Циммерман самый известный специалист в нейрохирургии. Он…
— Кто же тогда Гудиер?
— Доктор Гудиер блестящий хирург, — терпеливо сказал Вайнберг. — Он не занимается послеоперационными осложнениями. В критических случаях ими обычно занимается доктор Циммерман.
— Иными словами, исправляет ошибки коллег?
Вайнберг нахмурился.
— Я, конечно, понимаю ваше состояние, но вы несправедливы.
— Вполне возможно. — Чувствуя полное опустошение, я без сил опустился в кресло. — О’кей, давайте пригласим доктора Циммермана.
— Не все так просто, мистер Холлидей. Доктор Циммерман лечит больных только в своей клинике на Холланд-Хиллз. Боюсь, что вам это выльется в кругленькую сумму, но я более чем уверен, в его клинике ваша супруга быстро пойдет на поправку.
— А в вашем госпитале она вряд ли сможет рассчитывать на выздоровление?
— Понимаете… Доктор Циммерман…
— И примерно в какую сумму это мне обойдется?
— Точно не могу сказать. На эту тему вам лучше переговорить с ним лично. Ведь лечащим врачом будет он.
Я беспомощно развел руками.
— Хорошо. Пусть он посмотрит Сару, а потом я переговорю с ним на финансовые темы.
На следующий день утром я встретился с доктором Циммерманам. Это был человек средних лет с худым лицом, проницательным взглядом и спокойными, уверенными манерами. Он мне сразу понравился.
— Я обследовал вашу жену, мистер Холлидей, — напрямую сообщил он. — Ее безусловно необходимо положить в мою клинику. Я практически уверен, что смогу ее вылечить. Операция прошла успешно, но вызвала кое-какие осложнения. Месяца через три-четыре, когда миссис Холлидей окрепнет, я проконсультируюсь с доктором Гудиером и, видимо, порекомендую сделать еще одну операцию. Полагаю, что совместными усилиями мы сможем вернуть ей способность самостоятельно передвигаться и сохраним память. Но, повторяю, ее немедленно нужно поместить в мою клинику.
— И в какую сумму все это выльется?
— Триста долларов в неделю за отдельную палату. Плюс оплата сиделки. Итого, триста семьдесят долларов в неделю.
— А повторная операция?
— Конкретную цифру назвать не могу, но думаю, где-то в районе четырех тысяч долларов.
Я находился в таком состоянии, что на меня уже ничего не действовало.
— Пусть так. — Я печально улыбнулся и, помолчав, спросил: — Дела вынуждают меня дня на три-четыре уехать из города. Когда, по вашему мнению, состояние жены позволит мне отлучиться?
— Сейчас еще рано об этом говорить, — с нотками удивления в голосе ответил Циммерман. — Но полагаю, ваша жена будет вне опасности недели через две.
Я вернулся в офис и вплотную занялся делами, надеясь создать кое-какой задел к тому времени, когда самочувствие Сары позволит мне отправиться на поиски Рут. Джефф подыскал мне помощника. Это был молодой парень, оказавшийся надежным и трудолюбивым работником.
Мой банковский счет таял, как сугроб под горячими лучами солнца, но я не жалел об этом и уже верил, что Циммерману удастся вылечить Сару.
Дней через десять доктор позвонил мне.
— Вы, кажется, собирались поехать по делам, мистер Холлидей? Полагаю, что теперь я могу вам это разрешить. Вашей жене стало намного лучше. Она еще не пришла в себя, но заметно окрепла, так что вы можете спокойно отправляться. Но было бы желательно знать, где я могу вас найти.
Я пообещал поставить его в известность и, поговорив на отвлеченные темы, положил трубку.
Некоторое время я сидел, глядя на телефон и испытывая радость при мысли о том, что наконец-то после этих ужасных, показавшихся мне бесконечными недель я смогу отправиться на поиски Рут. До следующего платежа оставалось тринадцать дней.
Тринадцать дней, которые должны были решить мою судьбу и судьбу Сары.
Уже на следующее утро я вылетел в Санта-Барбару.
Глава 5
Полная женщина в гостинице, расположенной напротив филиала банка «Пасифик», сразу узнала меня.
— Рада снова вас видеть, мистер Мастерс, — сказала она, дружелюбно улыбаясь в знак приветствия. — Ваш номер свободен, можете вновь занять его, если пожелаете.
Я согласился. Мы поговорили о погоде, потом я, как бы между прочим, упомянул, что у меня масса дел и что все эти три дня мне придется почти безвылазно просидеть в номере. После этого я поднялся к себе в номер.
Было примерно половина второго. Я предусмотрительно запасся бутербродами и бутылкой виски и теперь, разложив запасы на подоконнике, занял наблюдательный пост у окна.
Это были, по всей видимости, самые напряженные часы в работе банка. Однако среди тех, кто входил и выходил из дверей банка, Рут не было. Впрочем, я отдавал себе отчет, что могу рассчитывать лишь на удачу. Возможно, она приходила сюда лишь раз в неделю, а возможно, и раз в месяц. Но иного способа увидеть ее не существовало.
После закрытия банка, я спустился в холл и по телефону-автомату позвонил дежурной медсестре в клинике доктора Циммермана и сообщил номер телефона гостиницы. Если меня не окажется в номере, пояснил я, то пусть она попросит к телефону моего товарища мистера Мастерса, он сумеет передать мне все то, что вы ему сообщите.
Вечер выдался холодный и ветреный. Из низко нависших над городом туч вот-вот должен был полить дождь.
Я надел плащ, поднял воротник и, надвинув на глаза шляпу, вышел на улицу. Я сильно рисковал, но мне была невыносима сама мысль о перспективе провести весь вечер в этой унылой дыре в полном одиночестве.
Не прошел я и сотни шагов, как начался дождь. Ничего не оставалось, как зайти в кинотеатр. Шел скучный голливудский вестерн, но я досмотрел его до конца.
Следующий день прошел точно в таком же режиме. До закрытия банка я просидел у окна, а вечер провел в кино.
Возвращаясь в гостиницу, почувствовал острое беспокойство. А что, если и эта попытка окажется безрезультатной? В моем распоряжении оставалось одиннадцать дней. Не окажутся ли они такими же бесполезными, как и эти два?
Я лег в постель и попытался уснуть, но напрасно. Около часу ночи, чувствуя, что больше не могу оставаться в душной атмосфере номера, я встал, оделся и спустился в полуосвещенный холл гостиницы. Ночной сторож, старый негр, недовольно взглянул на меня, когда я сказал, что хочу прогуляться, недовольство его усилилось, но он все же отпер мне дверь.
Несколько дансингов еще не успели закрыться, и красновато-синий цвет неоновых реклам причудливо отражался на мокром асфальте.
Засунув руки глубоко в карманы и чувствуя, как успокаивающе действует холодный ветер на мое разгоряченное лицо, я направился к морю.
Улица вывела меня к одному из многочисленных ресторанов, построенных на сваях возле самого берега и специализирующихся на морских продуктах. Около ресторана, на автостоянке, находилось около дюжины машин, а из раскрытых окон ночного заведения доносились звуки музыки.
Я уже хотел пройти мимо, когда дверь ресторана распахнулась и на пороге появился рослый молодой человек. Втянув голову в плечи, он по деревянным мосткам побежал в сторону автостоянки. В свете уличного фонаря я смог рассмотреть, что на нем кремовый пиджак и зеленоватые брюки. Это был приятель Рут.
Повернувшись к нему спиной, я вытащил пачку сигарет и, сделав вид, что собираюсь закурить на ветру, искоса наблюдал за ним. Подбежав к красному «понтиаку», он открыл дверцу и принялся что-то искать в отделении для перчаток, не переставая вполголоса ругаться. Вскоре он нашел то, что искал, захлопнул дверцу и рысцой двинулся в обратном направлении.
Проследив, как он исчез внутри помещения, я не спеша подошел к машине. Это был автомобиль выпуска 1956 года, не в очень хорошем состоянии. Воровато оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, я торопливо схватил ярлык с фамилией владельца, закрепленный, как и предписывали правила, на лобовом стекле, и взглянул на него.
«Эдвард Вассари, — прочитал я. — Бунгало 12. Ки-Уэст. Санта-Барбара».
Вернув ярлык на место, я направился к кафе, располагавшееся прямо напротив ресторана. Его единственными клиентами оказались четверо подростков, коротавших досуг за бутылками кока-колы. Я уселся за столик у окна, откуда хорошо просматривался стоящий на стоянке «понтиак», и заказал у усталой официантки чашку кофе.
Один ли он здесь или в компании с Рут? — только эта мысль сверлила мне голову. Не с ним ли она живет по адресу, указанному на ярлыке?
Я сидел, отпивая маленькими глотками кофе, и не спускал взгляда с автомашины. Дождь усилился. Подхваченные порывами ветра капли барабанили по стеклам ночного заведения. И в этот момент я увидел их.
Парочка выбежала из ресторана. Вассари держал раскрытый зонтик над головой Рут. Подбежав к машине, они уселись в салон, и в следующий момент машина плавно тронулась с места.
Поспешно расплатившись с официанткой, я вышел из кафе. Волнение переполняло меня, но я испытывал твердую решимость больше не тратить время попусту.
Еще раньше я заметил ночной гараж и теперь торопливо направился в его сторону. Там я попросил напрокат машину и, пока один из служащих заправлял ее бензином, небрежно поинтересовался, как проехать на Ки-Уэст.
— Отсюда направо, — объяснил служащий. — Все время вдоль океана. Мили три-четыре, не больше.
Ки-Уэст оказался небольшим мысом площадью примерно в пару тысяч акров. Вдоль пляжа в живописном беспорядке стояли около трех десятков бунгало. Большинство из них были погружены в темноту, и лишь в трех за пеленой дождя тускло светились окна.
Я медленно ехал по дороге, всматриваясь в каждый домик. Не знаю, что тут сыграло роль — инстинкт или тот факт, что бунгало стояло чуть в стороне от остальных, но я сразу догадался, что именно это строение мне и нужно.
Остановившись, я выключил фары и вышел из машины. Капли дождя, гонимые сильным ветром с океана, обрушились на меня, но я не обратил на это никакого внимания, так как заметил стоящий около бунгало «понтиак». Оглянувшись по сторонам, я приоткрыл калитку и проскользнул во двор. Ощущая сильное сердцебиение, я подкрался к освещенному окну. Моему взору предстала просторная, не без вкуса обставленная гостиная. Несколько удобных, хотя и сильно потертых кресел, кожаный диван, пара акварелей на стенах, бар, ломящийся от бутылок со спиртным, составляли меблировку помещения. И в этот момент я увидел Рут.
Она сидела боком ко мне, с угла рта свисала зажженная сигарета, в руке находился бокал с виски. Зеленый халат не скрывал длинных стройных ног. Отпивая виски мелкими глотками, она нервно покачивала ногой.
Дверь гостиной распахнулась, и на пороге показался Вассари. Он был в одних пижамных брюках: мускулистая грудь заросла густыми курчавыми волосами. Он что-то сказал Рут, и это ей, видимо, не понравилось, так как она злобно глянула в его сторону. После допила виски, поставила бокал на столик и, не слова не говоря, вышла из гостиной. Вассари выключил свет, и я тут же отпрянул от окна. Почти сразу же зажегся свет в другом окне, задернутом шторой.