Волнистые русые волосы беспорядочно спадали на плечи и чуть закрывали точеное лицо с правильными чертами. Карие глаза исподлобья смотрели на соперника с диким огнем. Высокая стать крепкого и в то же время изящного тела внушала почтение. Раздувая ноздри и скалясь, она была похожа на хищницу, готовящую последнюю атаку на загнанную жертву.
На ее плече красовалась черная нашивка с изображением Духа Бури. Одежду можно украсть, но манера рукопашного боя давала понять, что именно к этому роду войск Ярости она принадлежит. Выглядела она изнуренной, как и противник, но надеяться на легкую победу было бы большой ошибкой. Женщинам-солдатам в Третии поблажек не давали — норовистые и волевые девы севера страны нередко шли в армию и служили по общему уставу.
— Думаю, стоит закончить и разойтись миром, — промолвил Сетар, глотая воздух.
— Много захотел, — ответила она ему мягким низким голосом. — Я думаю, ты просто испугался.
Одобрительные возгласы раздались у нее за спиной. Остальные бойцы, кто был в сознании, слишком вымотались. Они уступили место двух самым стойким и разделились на два лагеря наблюдателей.
— Я готов признать поражение — все что угодно, лишь бы не пришлось избивать женщину.
Теперь уже хохот прокатился по рядам зрителей, болевших за Сетара, а он тем временем бросил незаметный взгляд на управляющего.
— Все, ребята, — объявил тот твердым голосом. — По-моему, ни чья не взяла, и это справедливо в таком достойном противостоянии. На сегодня хватит. Советую побитым отчаливать на боковую и залечить ушибы: по нашей счастливой традиции за мебель платят те, кто очнется последним.
С чувством выполненного долга и помятыми лицами драчуны покинули поле боя, попутно обсуждая заварушку друг с другом, будь то соратник или противник. Они разбрелись по своим постоялым домам, рассыпанным по двору вокруг пивной. Их примеру последовали и гости из Приречных Холмов, которые без труда отыскали место своего ночлега: Врио заказал им две койки в доме с вывеской в виде бараньей ноги.
Это были обычные бараки, но обставленные с теплотой и заботой, дабы и простые миряне, и придворные особы могли здесь почувствовать себя уютно. Лишь оставшись наедине с другом, воспитанная Кителиа позволила себе выразить негодование:
— Зачем ты к ним полез, обалдуй? — упрекала она его, протирая ссадины. — Вот надо тебе нарваться на неприятности в первый же вечер!
— Надо, — ответил Сетар. — Лучший способ завести друзей — хорошенько подраться. Не думай, что мне самому это по нраву.
— Какой же лучший? Ты мог сильно пострадать!
— Это навряд ли. Я не был пьян и больше уклонялся от ударов, чем сам их наносил. Однако управляющий вовремя нас остановил — чтоб не было недовольных. Надо завтра его отблагодарить, ведь я сомневался в своем превосходстве над воительницей. Что, если бы она взяла верх? Представь, какова потеха одним и унижение другим.
— Тебе-то что с того? — не унималась Кителиа. — Зачем тебе друзья средь этого сброда? Как же Делия? Время-то не ждет.
— Лишь о нем мои мысли, — вздохнул Сетар. — Завтра утром встреча с проводниками, и вечером мы должны отправляться. Их двое, еще я и ты, мой милый грузок. Поверь, нас мало для безопасного перехода через перевалы. Нужно прямо здесь искать других спутников, и побыстрее. Наемников у развязки много — солдаты, следопыты, охотники.
— С этим отребьем идти?! Ну уж нет! Мало ли чего они с нами сделают!
— Здесь так не поступают, поверь. Хорошая слава быстро летит, а дурная — быстрее. К тому же, я не купец, красть у меня нечего, а сопровождение — хлеб наемника. Лучше иметь возможность делать свою работу, чем один раз своровать наши жалкие… — он высыпал содержимое кошелька и пересчитал монеты, — десять золотых да сотню серебряных.
Девушке нечего было ответить, и она призадумалась. Она вообще-то была отнюдь не дурочкой.
— А знаешь, ты рассуждаешь совсем не по-солдатски, — молвила Кителиа, поразмыслив. — И вот я вспоминаю: ты никогда не заводил разговора о службе, а мне бы хотелось послушать.
Сетар понапрасну не касался своего темного прошлого, чтобы в деревне не возникало лишних вопросов. Каждый имеет право на свои секреты. Однако его подруга, обычно застенчивая молчунья, редко была столь словоохотлива, и этот ее настрой хотелось поддержать. Тем более он несправедливо мало рассказывал ей о себе.
— Как ты знаешь, я не третиец, — начал Сетар, и девушка уселась поудобней. — Моя семья покинула родные края из-за постоянных распрей соседних народов. Может, я видел в этом некую трусость, может, просто упрямым был — так или иначе, с юных лет определился служить. Как иноземец, попал я в армию Порядка, а не Ярости, куда чужаков принимали с большим трудом. И тем лучше, ведь ярость — это то, что в крови истинного третийца, человека прямого, действующего по наитию и по велению сердца, без размена на мелочи. Ты же знаешь, я совсем не такой.
В своей армии я быстро дослужился до Дружины — передового отделения войск Порядка наравне с Яростной Бурей. О, какие надежды я тогда питал! Мечты о кровопролитных сражениях, походах, грабежах вражеских поселений… да-да, не удивляйся, мы в отряде частенько даже делили воображаемые трофеи — настолько идея безнаказанного грабежа привлекает солдата. А ведь для мирного жителя мародер хуже чумы… Хорошо, что всего этого не было. Редко когда на границе выпадал случай сразиться с неприятелем, готовым дать отпор.
Наш отряд частенько простаивал без дела, и я много внимания уделял не строевой подготовке, а другим занятиям: распределял пищу по дням, рассчитывал маршруты, и всякое такое. Бойцом великим не стал, но работы для головы в армии тоже хватает. Шутка ли, любой вожак вопреки представлениям мирян гораздо больше времени проводит за картой и письмами, чем в бою.
Так что лет через пять и я вполне мог бы возглавить свой Первый Отряд на смену нашему старику Одноглазому Борволу, кабы не нашлись причины в противовес этому заманчивому будущему. Я всерьез подумывал оставить службу, и когда в одну из Вольных недель я повстречал Делию, все было решено. Дальше ты знаешь.
— Да, — подтвердила Кителиа. — И про Порядок и Ярость я тоже слыхала. Они же части одной армии, как можно друг друга ненавидеть?
— Это не ненависть, а борьба за первенство, за влияние — так и в жизни. В наших войсках всегда было негласное противоборство исконных жителей в лице Ярости и других поселенцев Третии в лице Порядка. Однако по иронии судьбы такое столкновение лбами — один из немногих путей сблизить народы нашей страны. Думаю, во многом поэтому армия до сих пор столь велика, хотя уже много лет мы живем в мире.
— Но, Создатель, зачем устраивать такие побоища? — она сжала его руку.
— А чем еще военному человеку развлечь себя в мирное время?
Больше Кителиа ничего не спросила, чему Сетар был только рад: о причине своего ухода со службы он бы ни за что не поведал, а подруга могла обидеться.
К его удивлению, избалованная домашним уютом девушка с легкостью уснула на жесткой кровати прямо в походной одежде. А вот Сетара обуревали раздумья, и он почти всю ночь не смыкал глаз. Решится ли кто-то пойти через перевалы за те гроши, которые он мог предложить? На это мало надежды, разве что голодные до приключений скитальцы вдохновятся его порывом. И то — скорее, молодежь, которую компания неподготовленной к походам, но миловидной Кителии не отпугнет.
* * *
Следующим утром Сетар не мешкая отправился в пивную. Он не рассчитывал застать многих постояльцев в такое время, но этого и не требовалось — дюжины завсегдатаев из деревни вполне хватит.
— Прошу внимания! — объявил он с порога. Гости взглянули на него как на очередного пропитого попрошайку, и он прибавил твердости голосу. — Я человек дела, поэтому долго трепать языком не стану. Я сегодня-завтра отправляюсь на юг через Волчьи перевалы. Со мной лишь трое спутников, и мне нужны еще люди. Плачу серебром им и серебром тем, кто приведет их к Бараньему дому, — и, не дожидаясь ответа, он покинул харчевню.
Встреча с провожатыми была намечена на полдень. Сетар отправился на поиски Кителии, которая сегодня встала чуть свет, куда-то пошла и с тех пор не показывалась. Он бродил по тесному грязному двору и не понимал, где в столь унылом месте могла надолго задержаться подруга. Но когда он увидел вывеску «Волшебная лавка» на старой избе у опушки, все стало ясно.
Он ступил за порог, и дверь приветствовала нового гостя перезвоном медных колокольчиков. Внутри все пестрело диковинными предметами, что были беспорядочно разложены по прилавками и развешаны по стенам. Кителиа сидела в глубине дома за столиком, положа руку на прозрачный шар размером с репу. Прикрыв глаза, она наслаждалась звуками арфы, которые он издавал, и не сразу заметила вошедшего.
— Что присмотрела? — спросил Сетар погромче.
Она вздрогнула, но, узнав знакомый голос, улыбнулась и открыла глаза. Музыка прекратилась.
— Что присмотрела? — спросил Сетар погромче.
Она вздрогнула, но, узнав знакомый голос, улыбнулась и открыла глаза. Музыка прекратилась.
— Гляди, какая штуковина! — она указала на шарик. — Прикоснись, и заиграет приятную музыку. Это же волшебство!
— Наивная ты. Волшебства в нашей стране сейчас нет.
— Как это нет? — донесся мягкий голос из коморки. Через мгновение его обладатель предстал перед гостями с руками, полными новых побрякушек. — Многие вещи здесь волшебные.
Седеющий коренастый мужичок в бежевом балахоне и чудаковатой шляпе принялся раскладывать по полкам принесенные предметы. Его добродушное круглое лицо и простые манеры вызывали доверие, что настораживало.
— Откуда ж ты их взял? — спросил Сетар. Он не имел привычки судить поспешно и не торопился обвинять хозяина лавки в шарлатанстве. — В Третии волшебство давно пропало.
— Скажешь тоже, — с усмешкой ответил продавец, приглашая посетителя к столу. — Оно никуда не девалось, хотя в стране у нас хотят от него отгородиться.
— Я тоже удивилась, — сказала Кителиа. — Селогор как раз обещал рассказать.
— Да-да, все верно, — подтвердил торговец и присел сам. — Видите ли, ребятки, место здесь проезжее, народ бывает всякий. И северяне бывают, и с далекого запада странники захаживают, где волшебство нынче ни кем не запрещено, а в столицах и школы волшебные есть. Месяц тому назад дворянка из Ютилии провела здесь денек. Как узнала об отношении господ столицы к волшебным забавам, так и оставила этот шар у меня. В подарок кому-то везла, бедняжка.
— Просто оставила тебе такое чудо? — у Кителии глаза на лоб полезли.
— Нет-нет, конечно нет. Я заплатил ей, написал пару имен для знакомства — все, как полагается. Это я так называю — «оставила», ведь я много не смогу дать. Но и продаю потом другому человеку по дешевке. Хотя не каждому. Нравится мне, когда вещи находят своих хозяев. Тем более такие особенные вещи, коих у нас чураются, — он на мгновение нахмурился. — Но это ничего, поколения меняются, как листва на деревьях. Пронесут наши дети через года любовь к секретам волшебной Связи — кое-что у меня схоронится и до их века. Коли сам буду жив.
Хозяин продолжал рассказы о путниках из дальних краев и показывал необычные предметы из несчетного числа, что скопил за пять лет работы лавки. Срастающаяся веревка, фартук из живых лиан для работы, лечащие раны ножи, жидкий огонь, летопись, с которой можно стереть чернила, — чего только у него ни было. За каждой вещью стояла своя история, которую Селогор бережно переносил в большую сводную книгу, когда узнавал ее от прежних обладателей.
Кителиа, разумеется, без памяти увлеклась повествованием. Но заслушался даже Сетар, а он на службе повидал много чего, и удивить его было нелегко. До полудня оставалось не больше часа, когда он опомнился. От неожиданности — просто, чтоб чего-то сказать, — он задал торговцу вопрос, который уже раздумал огласить, ведь не любил лезть в чужие дела:
— Мне вот что интересно: я заметил, с твоих одежд содраны нашивки, но на правой кисти осталось изображение снежной звезды — знака Средних гор. Это древний северный род, и сейчас он имеет в Скалитии большое влияние. Как же ты оказался здесь, со своей лавкой чудес? Ни свиты, ни богатств, разве что погодка получше.
— Думаешь, не изгой ли я часом? — усмехнулся Селогор. — Нет-нет, я сам покинул родину. Это длинная история, но вижу, ты спешишь, да и я всего уж не упомню.
— Хоть коротко скажи, нам же интересно, — в нетерпении произнесла Кителиа.
— Коротко? Я бы сказал, что нашел свой покой… или он меня нашел. В общем, мы встретились.
Гости в недоумении взглянули на продавца, и он прибавил:
— Как любой знатный муж я многого хотел по молодости, строил большие планы на будущее. Знаете, при дворе столько всего происходит, и вокруг полно людей, голодных до славы, охочих до денег. Но однажды мне как в голову молния ударила: это просто не по мне.
— Выходит, ты отказался от титула? — удивленно спросил Сетар, и торговец кивнул. — Странно… Ты мог достичь больших целей, но они тебя не привлекают. Похоже на еще одну необычную историю. Хотя такому необычному человеку она весьма подходит.
— Вот видишь: необычная история жизни — уже достижение, — Селогор рассмеялся. — Конечно, в ней нет никакой большой цели. Но, наверное, она мне больше не нужна, чтобы жить.
Перед уходом посетителей он предложил каждому «подходящую вещицу» всего за серебряный. Кителии достался флакон с водой очищения, которая якобы проясняла затуманенный ложными или гиблыми чувствами разум. Сетар получил мешочек с Настоящей Пылью, способной «открыть некоторые секреты», спрятанные от глаз человека. Он заплатил без раздумий: пустышки лавочника на разъезде не стоили и монеты, но после такого приема грешно будет мнить себя обманутыми покупателями. Да и Кителиа очень обрадовалась.
— Не знаю, как они должны действовать, — говорил Селогор. — Подобные вещества мне в жизни больше не попадались. Понятно лишь, что расходовать их нужно с умом. Но все же я доверю их вам. В опасной дороге немного волшебства в помощь не помешает, — он снова улыбнулся и распрощался с гостями.
В полдень встретились с проводниками, смуглыми выходцами из прибрежного горного народа морийцев. Их племя не жаловали в Третии — они слыли торгашами, склонными к разбою. Сетар подумал, что Врио не зря согласился на четыре золотых — таких помощников он мог бы получить и без его услуг. Однако проводники на первый взгляд произвели впечатление умелых и бывалых путешественников и без дела языком не болтали.
Ланво был ведуном — носителем древних знаний и языков, говорящим с лесом и камнем. Как многие морийцы, он был невысокого роста, и его длинная шерстяная накидка свисала с плеч до самого пола. Его спокойное и непроницаемое сухое лицо почти не меняло немного хмурого выражения, словно было вытесано из камня. Он даже по делу сказал мало, а вот следопыт Черо оказался более разговорчивым. С виду он и бойцом был более искушенным. На его поясе висел короткий зазубренный меч против пары охотничьих кинжалов собрата, а одет он был в легкую кожаную броню. Крепкое поджарое тело покрывали шрамы, один из которых пересекал приплюснутый нос.
Сетар остался доволен новыми спутниками, чего не скажешь о них самих. Морийцы будто лишь сейчас узнали, что им придется вести двух отчаянных глупцов через Волчьи перевалы. Как он и опасался, проводники дали понять, что без сопровождения никуда не пойдут. И к вечеру стало ясно, что это требование трудно выполнить: до сих пор никто не выразил желания составить Сетару компанию в таком рискованном путешествии.
Сидя на кровати в Бараньем доме и размышляя над своим положением, он грыз яблоко и рассеянно смотрел на дверь, как вдруг она настежь распахнулась. В дом решительной поступью вошла женщина. Сетар чуть не подавился, когда узнал в ней свою вчерашнюю противницу в таверне. А это было непросто: стройная фигура с безупречной осанкой, дорогое алое платье и малиновые ленты в уложенных волосах, румяна на щеках и притягательный взгляд из-под длинных ресниц — она выглядела, скорее, как член свиты Первого военачальника, а не простой солдат, который не прочь устроить пьяную драку в выходной день.
— Чем обязан? — промолвил Сетар.
— Ты опрометчиво ведешь себя, сын Дружины, — властным голосом начала она, сложив руки за спиной. — Неучтивое отношение к старшим по званию карается большим взысканием. Но я не думаю, что золото теперь тебе поможет.
Сетар знал, что строгие наказания за военные проступки действуют и в отставке, ведь принесенная во время службы клятва Ответа за Оружие была вечной. Суровая гостья продолжала прожигать его взглядом, но затем… уголки ее губ медленно поползли вверх, и она расхохоталась:
— О, святые духи, и вот так каждый раз! — сквозь смех говорила она. — Никудышный из меня актер, но вы бы видели свои лица!
Сетар понял, что стал жертвой розыгрыша, и сменил удивление на гнев:
— С этим не играют, дорогуша! Ладно я, но у прошедшего военный суд человека так и сердце схватить может!
— Не кипятись уж, тебе чай не сто лет, — шутница махнула рукой. — Ах, это платье — так и хочется изобразить в нем госпожу, — она присела в поклоне. — Но к делу, ведь я здесь не ради веселья. Говорят, ты ищешь наемников для преодоления гор. Старик Селогор из лавки поручился за тебя, поэтому Ярнея, — она снова поклонилась, — и пятеро ее друзей готовы помочь. Есть лишь одна сложность: мы о тебе ничего не знаем. Ты выдаешь себя за третийского воина, но представляешься западным именем.
— Имя — это уже кое-что. А знать меня здесь и не должны, я свое давно отслужил. Но не беспокойся, я о вас тоже ничего не знаю, и мы в равном положении.
Дева аж закусила губу от неудовлетворенного любопытства.
— Так и быть, — сдалась она. — Воины Ярости принимают дерзкий вызов одинокого дружинника. Но мы возьмемся за работу на наших условиях: наш маршрут, наш план перехода, никакого приказного подчинения — все решаем вместе и на равных. Принимай, и, выступив на рассвете, через полмесяца мы выйдем к южной развилке.