Дева света - Афанасий Емельянов 3 стр.

Дева аж закусила губу от неудовлетворенного любопытства.

— Так и быть, — сдалась она. — Воины Ярости принимают дерзкий вызов одинокого дружинника. Но мы возьмемся за работу на наших условиях: наш маршрут, наш план перехода, никакого приказного подчинения — все решаем вместе и на равных. Принимай, и, выступив на рассвете, через полмесяца мы выйдем к южной развилке.

— Ты наверняка хочешь идти Вершинным переходом. У меня нет времени. Мы идем Волчьими перевалами, — твердо сказал Сетар и заметил беспокойство на ее лице. — Надеюсь, не струсишь?

— Больше риск — больше плата, только и всего, — дева сложила руки на груди, насупила брови и теперь куда больше походила на себя вчерашнюю. — Треть платы вперед — по одному золотому на каждого. Что скажешь?

Сетар поразмыслил и ответил:

— Последнее условие с моей стороны: оденешь в поход это платье — оно тебе очень идет.

Дева вновь обнаружила свою игривую улыбку, подмигнула и молча ушла. А он упал на кровать и облегченно вздохнул: затея, только что казавшаяся гиблой, теперь получила столь удачное развитие. Счастливый же случай привел Кителию к старому торговцу. Селогор не ценил денег, но надо будет найти способ его отблагодарить.

Он закрыл глаза и в полудреме представил, как на восходе солнца четверо верховых путешественников под восторженные оклики зевак покидают постоялый двор и сквозь предгорный лес направляются к первому перевалу в сопровождении шести всадников из Бури. Да, эти воины были не промах, тряпок туда не берут. Плечистые и рослые, в бурых плащах и легких стальных латах, сверкающих в рассветных лучах, они ровным строем поедут на мощных лошадях из Дикой долины, чьи малиновые попоны будут издали возвещать недругам: с нами лучше не связываться. «И средь них прекрасная воительница, — думал Сетар, засыпая. — Хотел бы я посмотреть на нее в деле».

Он проспал весь вечер и ночь и ранним утром поспешил к стойлу уже готовым. Он застал наемников за сборами и… вчерашний полусон-полувидение определенно обманул его ожидания. Они оказались отнюдь не Ярыми Всадниками, а кучкой солдат разного рода войск Ярости. Причем Сетару доставало опыта определить: они тоже окончили службу.

Воины бросили короткий взгляд на наемщика и продолжили приготовления. Ярнея даже не взглянула на него, что вызвало какое-то неприятное чувство внутри. Однако один из солдат, самый низкорослый, подошел поздороваться. Помимо кожаного камзола с заклепками и короткого топора, что имели при себе и его соратники, он носил пестрый плащик и вычурную длиннополую шляпу (хотя еще более длинного орлиного носа скрыть она не могла). Круглая нашивка в виде вихря клинков на синем фоне означала его принадлежность к отрядам Ветра.

— Онтао, Малыш Онтао, — он с поклоном стянул шляпу с темных кучерявых волос. — Извини ребят, они не привыкши вставать так рано и пока не особенно разговорчивы. Впрочем, за болтуна у нас всегда я, а подниматься с птицами мы их приучим, коли знаешь пару разудалых песен, — он вынул из-за пояса дудочку, сыграл быструю мелодию из нескольких нот и ехидно ухмыльнулся. — Пойдем, буду тебя знакомить… хотя постой.

Он вдруг обернулся и стал тщательно разглядывать лицо Сетара, даже бесцеремонно покрутил его голову из стороны в сторону своей костлявой холодной лапой.

— Что ж, — молвил чудаковатый солдат. — Впалые щеки, высокий лоб, острый подбородок и губы, сам статен и взором смышлен… ты хорош собой, мой собрат с Запада. Смотри, не укради наш цветок, наш источник сил и образец совершенства! — он погрозил пальцем и указал взглядом на Ярнею. Та расслышала и покачала головой, хотя слегка зарделась.

Сетар не любил такого обращения от постороннего. Примять бы этот длинный нос, подумал он, однако сообразил, что это лишь проверка. Добродушная ухмылка, словно прилипшая ко рту наемника, никак не располагала отвечать ему злобой.

— Не могу обещать, — весело ответил дружинник. — Но на всякий случай у меня есть своя спутница на обмен — тоже красавица и песни поет охотно.

— Слыхали? Нам не о чем волноваться! — Онтао рассмеялся и дружески потряс его за плечо.

Первым он представил старшего из солдат, который своим спокойствием с лихвой восполнял суетливость молодого сотоварища. Холвет дюжину лет отслужил в отряде Скорострельщиков, и составной дубовый лук для быстрой стрельбы за спиной говорил о том, что обладатель не растерял былого проворства. Но то в деле, а сейчас — ни одного лишнего слова или движения. Где-то под этой густой, тронутой сединой бородой и косматыми бровями скрывался воин, готовый в любой миг преподать урок молодым соратникам.

Затем Онтао подвел Сетара к следующему бойцу, который никак не мог заправить ремни на седле своей рослой кобылы.

— А это мой кровный брат и сослуживец, — в голосе Малыша звучало сожаление. — Он немного пьян — будь снисходителен. Правда, он и на трезвую голову любит нести всякую чушь, поэтому будь снисходителен всегда.

Последнее замечание оторвало солдата от увлекательного занятия, и он повернулся. Грузный, длиннорукий, широкий в кости и с припухшим лицом — внешне у него с братом не было ничего общего. В своих огромных стоптанных сапогах и наискось висевшей на круглой башке кожаной шапке (слишком малой по размеру) он походил на причудливую осадную башню. Неудивительно, что хмель никак не влиял на его устойчивость. А ведь грушевым пивом от него пасло порядочно.

— Не слушай Малыша, — наемник вытер о гриву лошади грязную руку и протянул ее. — Меня звать Будор, или Крепыш.

Настоящий мужчина ценит хорошее рукопожатие, однако новый знакомый явно перестарался в оправдании своей клички — у Сетара чуть кисть не отвалилась. Он подумал, что должен теперь завести беседу, но этого не потребовалось: Будор не дал ему и рта раскрыть.

— Знаешь, что это, дружок? — он снял с пояса топор и любовно провел ладонью по наточенному лезвию. — Это, парень, верный спутник и гордость яростного солдата. Мы с ним прошли огонь, пекло и… и пламя — все прошли. Нарубили орды супостатов.

Он продел руку в петлю из тесьмы, что крепилась к оружию, и ловко покрутил им в воздухе прямо перед носом у Онтао. Здесь бы в пору шарахнуться, но тот лишь усмехнулся.

— Да и товарищей мы с ним часто выручали, — продолжал Будор. — Как у нас заведено, на одного спасенного соратника — по одной отметине на рукояти. Видишь? — он показал засечки на древке топора, их было около двух дюжин. Затем воин прищурился и спросил. — А знаешь, что означает каждая?

— Э-э… одного спасенного соратника? — повторил в недоумении Сетар, который, разумеется, знал все о вооружении армии Ярости и до этого разговора, но чувствовал подвох.

— Так он смышленый парень! Молодец!

Наемник похлопал его по плечу втрое сильнее Онтао и расхохотался.

Лошадь в соседнем стойле была самой крупной. Медный скакун с пышной черной гривой дожидался владельца и в нетерпении бил копытом. Рядом, привалившись к одному из деревянных столбов, лежал огромный молот. На окованную железом рукоять в три четверти роста был насажен видавший виды избитый боек с острым шипом на обратном конце.

— Знаешь, что это, дружок? — Онтао изображал басовитого брата, положа руку на кувалду. — Это старый приятель нашего верзилы Камдоба, весь в трещинах и вмятинах. А знаешь, что означает каждая? Одну пробитую башку, — деловито закончил он.

— Все верно говорит, — послышался грубый голос со спины.

Широким шагом к ним приближался на редкость высокий и мускулистый третиец с бычьим лицом. На нем сидел камзол, расширенный шкурными вставками (обычный, видно, был маловат), а с плеч свисал длинный меховой плащ. Из волос на его голове была лишь короткая бородка, а на лысом черепе красовался рисунок… в виде черепа. Кроваво-красная нашивка на груди с изображением очертаний кулака в ветряном потоке приятно удивила Сетара.

— То-то я гляжу, много спеси при столь малочисленном отряде, — сказал он. — Оказывается, средь вас живой боец Шквала, который пойдет за десятерых. Я думал, до окончания службы никто не дотягивает.

— Приятно видеть понимающего человека, — обрадовался воин. — Камдоб ценит тех, кто его уважает.

Одной ручищей он с размаху поздоровался с новым спутником, а другой заключил его в медвежье объятье — короткое, но хватило и того, чтоб кости затрещали.

— Колотун, собирайся быстрее! — крикнула Ярнея великану. — Опять все будут тебя ждать.

— Соберусь я, не ори, женщина, — громко возмутился тот. — Я хотел есть — я пошел есть. Мужик не должен быть голодным, сколько раз говорить? Будет мне тут указывать… — прибавил он тише.

— Можешь не торопиться, — заметил Сетар. — Я знаю, кого мы будем ждать.

В конюшню пришла Кителиа. Оделась она во все новое: зеленый дублет и молочные штаны, тоже с кружевами. Судя по всему, помимо одежды и сушеных фруктов и овощей у нее в сумке больше ничего не было.

— Привет, ребята, — промолвила она, спросонья потирая глаза, и взгляды солдат обратились к ней.

— Привет, ребята, — промолвила она, спросонья потирая глаза, и взгляды солдат обратились к ней.

— Какая прелесть, — Онтао расплылся в умилении. — Придется тебе, дружинник, с последним нашим братом знакомиться самому.

На заднем дворе без привязи стояла стройная белая лошадь, а хозяин сидел у ее ног на соломе и пожевывал травинку. Лишь короткое копье и тонкий клинок, лежащие рядом, выдавали в нем бойца. В остальном он никак уж не походил на воина — ни статью, ни облачением. Вместо доспеха на нем была длинная серая подпоясанная рубаха, обмотки плотно облегали стройное тело. Его застывшее костлявое лицо наверняка нечасто выражало чувства.

— Монах с оружием или воин, разодетый в монаха? — с усмешкой спросил Сетар.

— Скорее, первое, — солдат ответил своей улыбкой, неожиданно весьма обаятельной.

Сперва он поклонился, перекрестив руки на груди, а затем уже поздоровался по-простому:

— Кутри, проповедник Истины. Послужил ей, послужил и в разведотряде Ярости.

— Странные у вас, северян, порядки. Третийский монах никогда бы не поднялся на защиту страны, да еще и чужой. Впрочем, многим из них подняться не позволил бы огромный живот.

— Одного Создателя не хватает, чтобы уследить за всеми подопечными, — воин рассмеялся. — При служении Вечному бдящих покровителей куда больше, и нам сложнее встать на стезю порока.

Сетару понравилось, с какой легкостью богослов говорил, казалось бы, на столь чувствительную для него тему. Вероятно, по духу он был очень похож на третийца, раз его, чужака, приняли в армию Ярости. Но как его взяли в разведотряд? Подробный рассказ о себе Кутри «приберег на потом», и Сетару не терпелось его услышать.

Тем временем Ярнея сама подошла к нему. Вопреки шуточному условию наемщика на ней было не платье, а воинский камзол, как у сотоварищей, однако облегченный и даже более открытый, нежели вчерашний наряд.

— Ты ладишь с людьми, это хорошо, — холодно молвила она. — Но учти, нам не стоит тратить время на лишнюю болтовню. Задержек и так будет хватать.

Она бросила хмурый взгляд на Кителию, которую обступили ее соратники, и ушла, не дождавшись ответа. Трактирный забулдыга, обольстительная госпожа, свойская девка, а теперь и суровый лидер отряда — воительница все же хорошо играла разные роли, и последняя подходила ей лучше всего. Но Сетара это не смутило, он уважал сильных женщин.

Он с облегчением выдохнул и отправился седлать свою лошадь. Следовало бы возблагодарить судьбу, что свела его именно с этим отрядом. Он знал, как служба меняет людей, какими черствыми и бессердечными они, порой, становятся…

— А эти наемники вроде ничего, — словно кто-то озвучил его мысли.

Это был Черо. Как и престало следопыту, он подошел незаметно и, привалившись к столбу, наблюдал за людьми, с которыми проведет в пути несколько непростых дней.

— Теперь мы и правда можем идти, — проводник одобрительно покачал головой.

Двор провожал вереницу конников странными взглядами, полными сожаления. Въезжая в лес, Сетар подумал, что сказок о Волчьих перевалах боятся и здесь. Однако сказки не помешают тому, кто в них не верит.

Глава 2

2

«Уже третий день, сегодня наконец завершим подъем. Пока судьба не дарила нам приключений, и тем лучше — дорога без того непростая. Да что там, дороги-то почти нет. Перевалом оказалась прогалина в скалистой местности, где кое-как могут пройти две лошади в ряд. Но Черо обещает, что скоро мы выйдем на ровную тропу. Откуда ей здесь взяться, он не сказал. Проводники пока держатся особняком, порой бросают косые взгляды — то ли знают чего, да недоговаривают, то ли мое предприятие глупостью считают (здесь их не в чем винить).

Наемники, напротив, идут бодро и беззаботно, словно те юные странствующие актеры или шуты, которые думают, что весь мир принадлежит им. Травят байки весь день напролет, вечером зовут к костру играть в карты, постоянно отпускают колкие шуточки, в основном в сторону Кителии. Она впервые в компании солдат и поначалу обижалась. Даже шептала под нос свои глупые молитвы к древним силам — еще боялась, что нас могут ограбить. Но сегодняшний случай, кажется, растопил ее сердце».

Сетар отложил книгу и просветлел, вспоминая утренний подъем.

Они ехали сквозь редеющие заросли бука по пологому склону. Дорогу указывали проводники, и Холвет, который обычно вел свой отряд, был лишен привычной работы, поэтому покуривал на ходу трубку и о чем-то размышлял. Но когда кончилась тень очередного высокого дерева, в лицо ему ударили утренние лучи и словно вновь разбудили.

— Что это мы едем в скучной тишине? — задался вопросом лучник. — Малыш, твоя лютня несправедливо долго молчит. Сыграй-ка нам, парень, а мы что-нибудь напоем.

— Извольте, — отозвался Онтао, снимая инструмент со спины. — О чем же мы споем?

— Давайте о ярмарке, — скромно предложила Кителиа, теребя прядь волос. — Давно не была на ярмарке.

— Я не помню о ней песен, — Будор нахмурился.

— Тогда мы споем Удалого Лиоха, — сказала Ярнея. — Правда, надо бы играть на пару.

— Не о чем волноваться! — заявил Онтао и протянул лютню Кутри, а сам вынул из-за пояса дудочку. — Монах сыграет, он не любит петь веселые песни.

— Не люблю надуманные, — поправил его служитель Истины, но принял инструмент.

— Они ж все такие, — Камдоб хохотнул, а соратники уже начали играть.

Пока они выстраивали задорную мелодию, Кителиа тихо спросила Сетара:

— Что за Удалой кто-то там? Я не знаю такой песни.

— Это не песня, — ответил он. — Так звали барда, который наловчился на ходу сочинять стихи с одинаковым размером. В армии мы часто пели, что в голову придет, на манер известных сочинителей — сами-то Духом Музыки не одарены. Думаю, наши приятели сподобятся на несколько куплетов о ярмарке для тебя.

Тем временем две мелодии соединились в одном ритме. Ярнея первой подняла руку и начала:

Музыка продолжилась, и следующим вызвался Холвет:

Солдаты встретили их куплеты одобрительными возгласами, но внезапно руку потянула вверх Кителиа. Кутри и Онтао продолжили себе играть, и она спела:

«Воины с радостью приняли участие Кителии. Они пели вместе все утро напролет, и она была очень довольна. Думаю, теперь у нее все будет хорошо.

Все хорошо будет и у нас с Ярнеей. Может, из чувства вины она проявляет ко мне много внимания, но на нее трудно злиться. Эта женщина поистине необычная. Необычная, яркая и обворожительная. Была бы достойна любого мужа, но предпочла поиск приключений с бывшими сослуживцами. Хотелось бы мне знать, сколько крепких сердец она уже разбила…»

— Эй, дружинник, что там у тебя?

Сетар, расположившись под одиноким буком, был занят своими походными записками и не заметил, как подошла та, о ком и были его последние строки.

— Ничего такого, что бы нас задержало, — бросил он.

Ярнея печально опустила глаза и сложила руки за спиной.

— Прости, я бываю грубой, — промолвила она поникшим голосом. — Но ты же знаешь, служивому человеку доверие дается непросто.

— Конечно знаю, забудь, — Сетар махнул рукой. — Только не заставляй меня смотреть на красавицу в грусти. Мужчина в таком положении чувствует себя виноватым и бессильным.

— Ладно, не буду, — она просияла и захлопала густыми ресницами, — если ты покажешь, что у тебя за книжечка.

— А это секрет, — ответил он, подняв брови, и быстро спрятал дневник. Ему отчего-то нравилось подогревать к себе интерес этой любопытной особы.

— Какие такие секреты? Секретничают лишь коварными планами или чем-то неприличным. Поэтому я все-таки взгляну, — дева клюнула на уловку и без спросу потянула руки к его сумке.

Когда Кителиа вернулась с охапкой горных ягод, взору ее предстала доселе невиданная картина: обычно спокойный и сдержанный друг не мог унять смех в борьбе с воительницей Бури, которая не оставляла упорных попыток добраться до его поклажи. Девушка рванулась было к нему на выручку, но передумала и, глубоко вздохнув, направилась к другим компаньонам — раздать угощение.

Здесь, в тени последних деревьев скалистого склона голову не пекло, а гуляющий ветерок приятно обдувал горной прохладой. Дышалось легко, и чувство свободы наполняло грудь. Путники, подгоняемые вперед Ланво, с большой неохотой снимались с места. Они вняли его уговорам и прибавили ходу, но когда солнце стало садиться, проводник внезапно бросил отряд и припустил галопом на своей тощей серой кобыле вверх по каменистой тропе.