— Да, исповеди мне не избежать, но я и не против. Теперь даже легче, когда все встало на свои места. По описанию следопытом моего заказчика я сразу узнал Врио. Он член совета Приречных Холмов, где я обосновался после службы вместе с бывшими соратниками — Абаром и Бомаром — и где обитал последние несколько лет.
По правде говоря, моим друзьям, тоже не исконным третийцам, было все равно, где осесть, и они просто составили мне компанию. А вот я выбрал Холмы неслучайно, ведь это родина Делии, ради которой я бросил службу…
— Ну и дурень! — Будор с досады махнул рукой.
— Дурень здесь лишь один, Крепыш, — Ярнея покосилась на него с недовольной миной. — Помолчи и дай ему договорить.
Сетар посмотрел на заинтересованные лица людей и понял: уже никто не считает его изувером или проклятым, спутники просто хотят послушать рассказ.
— Приняли нас в деревне хорошо, и жилось нам недурно, — продолжил он. — Но некоторые члены деревенского совета питали особую неприязнь к военным людям. И вот, где-то за последний год произошла целая череда странных событий: в деревне отказались от королевской стражи, открыли дороги для свободного проезда, а многие отставные солдаты вроде меня переехали в другие места. Некоторые, как Бомар, вообще бесследно пропали безо всяких на то причин. Я тогда сразу подумал, что чего-то затевается, но списал на свою подозрительность. А сейчас, как вы видите, я вдали от дома и в смертельной опасности.
Мне остается лишь надежда, что Делия никак в этом не замешана. Надежда, что мое путешествие — это просто удачный шанс для Врио и его подельников в совете избавиться от очередного опытного воина в деревне. Конечно он готов был придумать про меня любую небылицу, дабы избавить моего убийцу от лишних угрызений совести.
Солдаты Бури вопросительно посмотрели на Кителию.
— Похоже, все так и есть, — тихо сказала она, когда услышанное уложилось у нее в голове. — Какой ужас! А ведь этот мерзавец еще подначивал меня: «Попросись с ним, он же названый брат, обязательно возьмет тебя с собой!» А я, дуреха, ухватилась за возможность… повидать мир.
— У вас есть причины переживать за деревню, — задумчиво молвил Кутри. — Летописи библиотеки Храма Истины знали не один пример из истории, когда заговорщики подобным образом освобождали города от войск под предлогом «мирных времен», а затем — бунт, восстание, кровопролитие…
Путники на мгновение забыли о своих бедах и задумались о судьбе Приречных Холмов, однако Камдоб перебил эту мысль.
— Я все не пойму, почему нельзя было просто прикончить дружинника там же, в деревне? — он сопроводил вопрос глухим ударом тыльной стороны ладони о другую. — Наймешь местного убийцу — и мороки нет, и платить меньше.
— У нас с Абаром много знакомых, в том числе из купцов и воров, — отвечал Сетар. — Весть об убийстве в таком тихом месте разлетится быстро, и королевскую стражу сразу вернут. Нет, Врио все рассчитал. Однако с морийцами ему не повезло.
— Как и нам, — угрюмо заметил Холвет.
— Да-да! — Онтао потряс пальцем. — Увидав чудище, я в один миг лет на пять постарел! Кто мне их вернет? — он рассмеялся, хотя при слове «чудище» голос его слегка дрогнул. — Полно тебе, старик. Мы не раз соглашались на сомнительную работу — когда-то должны были напороться на неприятности. Чего ты разволновался?
Очередная его шутка была воспринята слишком серьезно: Ланво отстегнул от пояса увесистый кошель и кинул на землю.
— Оцени сам свои потери, — сказал он. — Тебе виднее. Что до нас — мы не выполнили работу, за которую полагались эти монеты. Считайте деньги ничейными.
Снова молчание. Но теперь никакой неловкости, а скорее, тяжелый выбор людей с честью третийского солдата и алчностью наемника. И первым, конечно же, не выдержал Будор:
— Да какого черта, — он запустил руку в мошну и выгреб солидную горсть монет. — Нас нанимали для сопровождения, а не битвы с чудовищами. Мы заслужили прибавки, — воин поделил золото на две равные части и положил их перед собой и братом, который виновато почесывал кудрявую макушку. — Ты тоже возьми, Малыш. Нечего стесняться.
— Ветра и ураганы, он прав! — пробасил Камдоб, отсыпав себе долю. — И знайте, Колотун не возьмет подачек. Отныне и до конца похода мой молот всецело в вашем распоряжении.
— Не совсем он прав, если быть честным, — заметил Холвет, но тоже потянулся к кошельку. — Солдат должен охранять подопечного, как гласит наша клятва. Однако ж бесхозному добру ни к чему пропадать. Надо начинать копить на старость… коли она у меня еще будет.
— Удивительный вы народ, третийцы — задумчиво сказал Кутри. — Умудряетесь вспоминать о чести, долге, клятве и делить чужие деньги, когда всего час назад подверглись невиданной опасности, которая, вполне возможно, несет неотвратимую гибель.
— Проснулся наш мыслитель, — Ярнея похлопала его по плечу. — Не знаю, к чему ты остался ближе, но всем известно, что жизнь у солдата короче, чем у монаха. Она и летит быстрее — попусту переживать недосуг, все равно беде этим не поможешь. Так почему бы не подумать о вещах поприятнее? — она поднялась, взяла мошну, полную больше чем наполовину, и отдала ее обратно ведуну. — Сохрани оставшиеся. Ты найдешь им лучшее применение, чем шайка наемников Ярости, которая все пропьет в первой же таверне.
— Это моя девочка! — расхохотался Будор. — Буду наливать тебе за свой счет, — он наклонился к Сетару и добавил. — Она для нас слишком умная, приходится спаивать.
Все расслышали его слова и с радостью подхватили смех. Ярнея, ловко изобразив смущение, раскраснелась и отвесила соратнику дружеского пинка. Ее веселый нрав и недюжинные актерские таланты не первый раз возвращали отряду его задорную искру.
Сетар окончательно убедился, что повезло ему не только с проводниками. Судьба могла отрядить к нему в сопровождение кого угодно: узколобых разбойников, закостенелых неудавшихся солдат, трусливых охотников. Все разбежались бы при первом порыве ветра не в ту сторону. Но не таковы его нынешние спутники, и в особенности — спутница… Почему мысли всегда возвращаются к Ярнее? Он заставил себя отвести взгляд, скользивший по ее фигуре, и встретился глазами с Кителией. Мазь Ланво быстро вернула ее к жизни — сейчас она сидела на краю островка, прижав колени к груди, и снова шепотом просила о помощи древние силы.
Сетар подошел, присел рядом и взял ее за руку.
— Все прошло немного не так, как мы планировали, — сказала девушка с горьким смешком.
— Это верно, но опасность была очевидна, а я, дурак, все же поволок тебя с собой, — его грубоватый голос больше подходил для самобичевания, нежели для извинения. — Клянусь небесами, я вытащу тебя отсюда, чего бы мне это ни стоило.
Говорил он искренне, тем не менее и мысли, и даже глаза подвели его. Кителиа, просияв лишь на мгновение, поняла, что он смотрит на деву Бури, и отдернула руку. Больше она не улыбалась и ничего не произнесла.
Нарвав сухих камышей и травы, что в обилии покрывали остров, путники спешно приготовились к ночлегу. Пока они обсуждали очередность караула, Сетар лежал на хрустящей подстилке и считал всплывающие болотные пузыри — пытался отвлечься от тягостных раздумий. Ненароком подслушанный разговор Онтао и Холвета лишь прибавил тревоги.
— Хорошо, что нас много, — шепнул Малыш. — По двое дозорных на два с половиной часа, и все успеют отдохнуть. Чтоб не шататься в этом молоке с заспанными глазами.
— Дозорные теперь просто для порядка, для привычки, — со вздохом ответил Холвет. — Я вчера точил стрелы, и какой от них был толк? Зверь недовольно проурчал, только и всего. Если он полезет в болото, мы никуда не денемся — пускай лучше всех убьют во сне.
* * *
«Утро принесло нам сразу две приятных новости: все проснулись живыми, а по болоту можно кое-как передвигаться. Несколько затопленных троп вели каждая в свою неведомую даль — мы выбрали первую попавшуюся и в приподнятом настроении стали медленно, но верно продвигаться вперед.
И по всему видно, мы выбрали не то направление. Час, другой, третий, полдня…Мы идем уже очень, очень долго, и ничего не меняется. Лысые бугры, торчащие из гнилой воды, хлюпающая жижа под ногами вместо земли, непроглядный туман — как же все это надоело. Но еще больше надоел бесконечный, одинаково тусклый день. По ощущения уже глубокий вечер, а сумерки так и не наступают. Хотя это может быть обманом, время здесь тянется еще медленнее, чем в лесу. Обман или нет, но мы порядком устали. Голова тяжелеет, заплетаются ноги, за туманом порой не видно собственных сапог. Каждый неверный шаг может стать последним.
Что ни говори, отчаяние наваливается с новой силой, им пропитаны и мои мысли. Откуда это? Даже в безвыходном положении дух третийского солдата несгибаем. Сейчас же в глазах воинов Ярости я вижу злость, обиду на судьбу, обвинение, но не вижу веры.
Конечно, стоящий перед глазами вид непобедимого чудища, которое насмехается над своими жертвами, и мертвецкий смрад топи отравляют разум. Но если думать трезво — положение наше совсем не безнадежное.
Надо скорей выбираться из болота. Кто знает, что нас ждет на том берегу?»
На очередном острове путники сделали привал. Несколько саженей твердой почвы густо покрывал сушняк, и было решено развести костер. Под тихий треск кустовых веток в огне Сетар задремал. Поначалу ему словно снилось будущее — в нем он завел свою ферму в Холмах и растил троих детей с красавицей женой. Его женой была Ярнея. Когда он увидел ее лицо, сон растаял и на смену ему пришел другой — тревожный и до боли настоящий.
Он видит то же самое болото, тот же остров. Но главное — он вдруг слышит тот зловещий неведомый вздох, с которого и начались все их неприятности наяву. А затем… сотни еле различимых в тумане дымчатых теней слетелись к путникам точно по чьему-то зову. Кто они — духи долины? Или та скверна, о которой говорил ведун?
Не важно, они не отпустят тех, кто их растревожил. Лишь быстроногий Кутри сумел вырваться по обратной тропе, и многие, многие тени последовали за ним. Но остальные окружили остров и стали смыкать кольцо. Холвет, проводники, Камдоб, братья и Ярнея — все напрасно размахивали сталью, пытаясь поразить или хотя бы отогнать нечисть. Оружие не вредило им. Оно рассекало воздух, и рассеянный дым вновь обретал свои очертания — очертания человеческих фигур.
И призраки повергли воинов. Будто взглянув в лицо самой смерти, те падали на месте безжизненными телами, и души их возвращались новыми тенями.
Также умрет и он. Он заслужил этой участи, он видел среди неупокоенных мальчика — того самого, о котором тщетно старался забыть пять лет. Но Кителиа… она не должна была погибнуть, она не виновата перед мертвыми. И все же они забрали ее жизнь… Этого не может быть! Это просто сон, дурной сон. Пора просыпаться.
Он очнулся и обнаружил, что кто-то усердно пинает его в бок. Подняв глаза, он даже не разозлился — радостно было видеть Кителию после такого кошмара. Однако ужас отражался на лице девушки.
— Вставай! — шепотом кричала она. — Вставай живо! Надо уходить, у нас кончается огонь!
Все мгновенно вспомнилось — холодящий душу вздох, неведомые тени, бегство монаха, бесплодное сражение с пустотой. Это был вовсе не сон.
Но что последовало дальше, Сетар не знал. Он помнил только, что медленно поднес нож к своей шее, но Камдоб вовремя лишил его сознания своим крепким кулаком. Так он поступил и с Холветом, Онтао, Будором, когда те по велению темной силы направились напрямик в болото.
Сетар встал и осмотрелся. Призрачные фигуры уже заполонили остров. Они метались от одного непрошеного гостя к другому, желая забрать их души в небытие. Однако Ланво и Кителиа оставались на ногах и с горящими ветками в руках разгоняли тени, которые вновь и вновь возникали из дыма и подплывали обратно. Остановить их мог лишь огонь.
Другие путники уже ничем не помогут. Братья, лучник, а теперь и Камдоб лежали на земле с бледными лицами. Черо и Ярнея сидели на коленях, поодаль друг от друга. Следопыт был недвижим и шевелил лишь губами, а воительница плакала. Не просто плакала — заливалась слезами и все твердила: «Простите меня! Простите!».
Сетар двинулся вперед на выручку, но тут же замер. Прямо перед ним дым вдруг закружился и застыл фигурой призрака. Его расплывчатое лицо глядело на него пустыми глазницами, будто раздумывая, тот ли человек ему нужен. Затем он приблизился вплотную, и туман его мертвого дыхания наполнил легкие жертвы обжигающим холодом. Тень проникла внутрь, чтобы живой ощутил отчаяние ее вечной муки.
Идея перерезать себе горло вновь не казалась сумасшествием. Сетар поднял нож, но тут вспыхнуло зарево, рассеяв темноту перед глазами и в мыслях. Ланво дрожащей рукой протягивал ему охапку полыхающих ветвей.
— Придется бросить остальных, — с горечью сказал ведун. — Костер скоро погаснет!
— Нет! — твердо возразил Сетар. — Мы их не оставим! Растолкаем, разбудим и спасемся все вместе!
— Не выходит! — у Кителии срывался голос. — Я била спящих обугленной палкой, они даже не шелохнулись!
— Мы не уйдем без них! — повторил дружинник. — Если надо, я достану еще сухой поросли.
Он понимал, что времени не хватит — сушняк прогорал слишком быстро. Но нужно было попытаться. Он сорвал последние камыши, подбежал к пламени и… вдруг его окатило водой. Костер потух. Из темноты вынырнул Кутри, который затоптал пепелище.
— Что ты наделал?! — вскричал Сетар.
— Т-ш-ш, — монах поднес палец к губам. — Звук и свет нежеланны в этой топи, и мы от них избавимся.
Он буквально вырвал горящие ветви из рук Ланво и Кителии, обежал с ними весь остров и вновь покинул спутников, припустив по хоженой тропе. Тем оставались лишь, застыв в ужасе, наблюдать за утопающими в тумане огнями, которые потянули за собой нечисть вереницей теней.
Как они не подумали, что именно огонь привлек призраков? Что теперь будет с Кутри? Очнутся ли остальные? Множество вопросов без ответов, но путники боялись говорить, дабы не привлечь темной силы.
Полчаса ожидания тянулись бесконечно. Когда монах вернулся, Черо, Холвет и Ярнея уже пришли в сознание. Деву Бури, обычно пример стойкости для братьев, на сей раз покинули силы. Она сидела рядом с дружинником, прильнув к его плечу, и тихонько всхлипывала.
Кутри выглядел постаревшим на несколько лет, будто прибыл из места, где время течет иначе. Его и так костлявое лицо еще обострилось, но по-прежнему выражало безмятежность.
— Кажется, они ушли, — сказал он. — Исчезли, когда потух огонь.
— Кто это такие? — поднявшись, произнесла Кителиа. Сейчас она была рада прервать затянувшееся молчание.
— Быть может, могильные духи? — Ланво чертил кинжалами непонятные символы на почве, чтобы чем-то себя занять.
— Нет, — Черо медленно покачал головой. — Могильные духи не мучители, они не станут являться в облике людей, в смерти которых ты повинен.
— По-моему, это были сами души умерших, — с трудом выговорил очнувшийся Онтао. — Они делали со мной такое… больше не буду убивать людей. Чтоб мне еще это пережить.
— Не зарекайся, — холодно сказала Ярнея.
Она высвободилась из объятий Сетара и решительно направилась к Будору, приводить его в чувства. Напуганная девочка вновь превратилась в суровую воительницу.
— Растрясите Камдоба, пора идти, — велела она. — Ночевать в болоте никак нельзя. И давайте больше никогда не будем вспоминать о том, что здесь произошло.
* * *
Вскоре они двинулись дальше. В тишине, без огня, но в остальном — все так же: высохшие болотные растения, петляющие тропы и молочный туман, который заставил забыть, каково это — видеть дальше десяти шагов.
Хорошего мало, но Сетар был рад хотя бы тому, что они продолжают дорогу, никого не потеряв. Впрочем, на лицах спутников не читалось облегчения. Особенно угрюмы и задумчивы были те, кому довелось говорить с призраками. Неужели они на самом деле видели средь духов знакомые лица, лица убитых, испытали на себе их взгляды, слышали их укоры? Он не мог представить, что это за муки. Он такой участи избежал, но прекрасно знал: на службе порой случаются вещи, о которых страшно вспоминать.
Воины вели себя почти так, как прежде, и наверное старались не думать о произошедшем, как и просила Ярнея. Однако Сетар видел: что-то у них внутри изменилось. Он понимал, что обязан с кем-то поговорить. Держаться вместе и доверять друг другу — это правило выживания работало не только на войне.
Во время следующего привала он подошел к монаху — с кем же еще затевать откровенный разговор? Служитель Истины был с ним честен, но тут и его честность оказалась бессильна.
— Хочешь знать, что случилось? И я бы непрочь, — Кутри вздохнул с грустной улыбкой. — Но другие воины вряд ли помогут нам, если и пожелают. Войдя в иной мир, сознание живет по его законам и не сможет облечь воспоминания о нем ни в слова, ни в мысли, когда вернется в наш. Так ведь учат проповедники Создателя? Это, пожалуй, самый простой ответ и на твой вопрос, а простой — вовсе не значит неверный.
Думаю, мы побывали в другом мире, и ты сильно ошибешься, посчитав это за привилегию. Не знаю, почему для тебя все обошлось лишь встречей с призраками, но будь уверен: и следопыт, и мои соратники тебе завидуют.
— А ты? — спросил дружинник.
— Я же монах, мне запрещено завидовать! — Кутри рассмеялся.
Сетар не был силен в вопросах веры, да и голова плохо соображала после долгих часов без сна. Остальные же, напротив, пытались отвлечь себя от темных мыслей, кто чем мог.
— Тсс, — вдруг громко шепнул лучник, поднеся палец к губам. — Слышите?
Путники обратились в слух, и тишина в который раз была им ответом.
— Слышим что? — Ярнея досадовала, что оторвалась от чистки обуви.