— Скорее, удивлен, — поправил его Сетар. — Не ожидал лукавства от монаха Истины.
— Лукавство? Какое осторожное слово — видна выучка переговорщика. Но ты правильно сказал: «Нам надо держаться друг друга». В этом и есть главная истина. Однако, затеяв свою речь, ты прекрасно понимал, что разделишь отряд — пять на пять. Кто же из нас лукав после этого? — закончил Кутри и оставил собеседника в раздумьях.
Вскоре вышли на вершину очередного холма, откуда открылся вид на перешеек в подступающих скалах. Их видимая близость заставила прибавить ходу. Деревья начали редеть, и в трех верстах впереди замаячил крутой голый склон горы. Внезапно откуда-то сверху донесся мерзкий шипящий голосок:
— Десять заблудших душ…
Ближний к проводникам дуб тряхнуло, и, сделав ловкий кувырок в воздухе, на землю мягко опустился человек в темных лохмотьях. Поджарый, темнокожий, с острым лицом и тощим телом, усыпанным кроваво-белыми рисунками, — он наверняка принадлежал одному из отвратных варварских племен Приморских гор, темной стороне и стыду всего рода морийцев. Подобно кошке он стал расхаживать вокруг путников, оглядывая их с головы до ног.
— Кто ты, и что тебе нужно? — Холвет держал стрелу на тетиве. — Выслеживал нас?
— Что мне нужно? — незнакомец провел пальцем поперек лезвия изогнутого ножа, и сталь звонко отозвалась. — Я обойдусь монетами, что гремят в ваших кошельках. Их было слышно за версту, тут и никакой слежки не требуется. Хотя теперь я вижу, что у вас есть и другие ценности, — он взглянул на Ярнею и Кителию и по-змеиному облизнул губы.
— Вот совпадение! — Будор почесал макушку через шапку и покрутил топор в руке. — Мы как раз думали, куда деть свое золото. Подойди, и я выдам все, что тебе причитается.
— Это было бы лучше всего, — разбойник хищно ощерился. — Нам больше платят за живых людей. Особенно женщин.
Он щелкнул пальцами, и с деревьев спрыгнули полдюжины его соплеменников с кинжалами, а слева и справа от тропы на пригорках вырос еще десяток — эти были вооружены короткими дротиками.
Путники, встав полукругом, приготовились к бою. Ярнея прошептала на ухо дрожащей от страха Кителии: «Просто держись спины лучника».
— Лучше вам убраться с нашего пути! — Камдоб выступил вперед. — Я считаю до трех!
— Считай-считай, — ответил главарь. — В такую тушу попасть будет несложно.
— Один, — громыхнул голос воина. — Два…
На втором счете стрела Холвета звучно вонзилась меж глаз беспечного грабителя, а остальные солдаты Бури бросились врассыпную: Ярнея и Кутри к правому пригорку, братья к левому, а Камдоб вперед. Черо и Ланво мигом распознали их замысел и рванули следом в разные стороны.
А вот разбойники совершенно не ждали сопротивления и так опешили от мгновенной смерти вожака, что к бою оказались не готовы. Половина метателей послала дротики далеко от цели, другие и того не успели сделать — топоры воинов Ярости и клинки проводников настигли их и закружились в стальном вихре. Остальные враги — те, что стояли впереди — попятились в ужасе при виде орущего молотобойца, надвигавшегося с быстротой и неистовством разъяренного быка.
Холвет выпускал по стреле на каждый удар сердца, и Сетар понял, что Кителиа под надежной защитой за его спиной. Он устремился на выручку Камдобу, который бежал в одиночку на шестерых. Однако помощь, скорее, требовалась его щуплым врагам: широченными размахами своего могучего оружия он разбросал по сторонам первых двух, а затем с хрустом утопил кувалду в груди третьего. Не обращая внимания на раны от кинжалов, он не замедлил ход и повалил с ног еще пару разбойников прыжком спиной вперед — меховой плащ принял на себя их выпады.
— Надо было уходить, глупцы, — назидательно говорил Колотун, добивая топором вопящих врагов, — будто совет им еще пригодится.
Покончив с ними, он обратил взгляд на дружинника. Со лба его стекали капли крови, а глаза полыхали.
— Разберись с полудохлыми, — бросил он и устремился вдогонку за последним противником, который понял, что не выйдет победителем из этой схватки.
Сетар наблюдал, как пытались прийти в себя две первых жертвы ярости Камдоба, и сомневался: убить их сродни расправе над безоружными. Но не сомневались стрелы Холвета, что просвистели над его плечами и довершили начатое соратником.
Все замерло. Лишь чуть погодя раздался крик морийца где-то в сотне шагов впереди по тропе — Колотун недалеко отпустил последнего врага. Тем временем с пригорков спустились другие бойцы — все свои и все живы, хоть и потрепаны. Сетар выдохнул и нашел глазами Кителию. Девушка не плакала и не дрожала больше. Она стояла, приоткрыв рот, на том же месте, за спиной лучника.
— Мне говорили, что это страшно, — произнесла она потерянным голосом. — Но я не думала, что так… буднично.
Путники отдышались и отправились на розыски Камдоба. Они встретили его дальше по тропе: несгибаемый воин уверенно стоял на ногах, хотя истекал кровью.
— Хо-хо, у вас тоже все в порядке! — сказал он торжествующе и бросил им под ноги тонкие стальные наручи, снятые с противника. — Да-а, это тебе не зверье, это жалкие людишки. Таких мы… — он вопрошающе посмотрел на Будора.
— …в два счета, — закончил тот с пренебрежением, словно подтверждая слова Кителии.
— Садись уже, — велела Ярнея довольному собой Камдобу и оторвала от полы поддоспешного платья полоску ткани. — Хлещет как из забитой скотины.
На остальных участников сражения навалилась усталость, и они опустились на землю вслед за ветераном Шквала. Лишь неутомимый Кутри не позволил себе передышки и пошел на разведку — у подножия их могли подстерегать другие разбойные патрули.
— Скалитийская работа, — говорил Холвет, разглядывая грубый узор на вражеском снаряжении. — Но это не черноверы, а трусливая погань с побережья. Кто-то потратил немало сил, чтоб вытащить их к Темным горам. Или просто запугал… Что им понадобилось в такой безлюдной глуши?
— Отшельник предупреждал, а мы не послушали, — досадовал Онтао, почесывая затылок. — Напоролись на засаду. Пожалуй, наполовину он уже прав: неверие нам аукнулось. Правда, пока что не сгубило.
— Тоже мне, засада, — Колотун сидел смирно, пока его нежно латали руки Ярнеи, которые мгновениями ранее чинили боль и смерть. — Не воины, а воровское отродье: ножи — и те толком держать не умеют. Подайте кого посерьезней, чтоб нас сгубить.
— Да, воины из них никудышные, — согласился Холвет. — И кроме нас они бы здесь никому не навредили. Жаль, что пришлось всех убить, — он с сожалением посмотрел на проводников.
— Не стоит, — ответил Черо, помогавший перевязывать других. — Морийцы они или нет, а по натуре горцы Примории насквозь гнилые. Вам ведь приходилось убивать неправедных третийцев без сожаления. Это уж как повелось: мы их или они нас…
Речь его прервали отдаленные хлопки, разрезавшие лесную тишину. В тридцати шагах к югу, на всхолмье путники увидели фигуру человека, опершегося плечом о дуб. Поначалу он лишь смотрел в их сторону и бил в ладони, а затем стал приближаться.
— Кого еще нелегкая принесла… — Холвет нехотя поднялся на ноги и взял его на прицел. — Ближе не подходи! — крикнул он, и человек остановился на полпути.
Лишь теперь сумерки позволили его рассмотреть: курносый, с волевым подбородком, на голове залысина, жидкие темные волосы зачесаны назад, а через весь лоб выбиты неведомые символы. Тело скрывала воздушная черно-сапфировая ряса.
— Ступай стороной, чужак! — с угрозой сказал Будор. — Нам сейчас не до шуток!
— Чужак? — переспросил незнакомец низким голосом, подавшись вперед. — Быстро странники привыкают к этому месту. Трудная дорога роднит с землей, не правда ли?.. Но шутить вы и впрямь не любите, я заметил.
— Что ты заметил, дружище? — Ярнея вышла вперед, вытирая кровь с рук о подол.
— Если угодно, посланник Разума или сановник, женщина, — он чуть поклонился. — Я наблюдал вашу стремительную расправу над шайкой скалитийских головорезов. Надо было трижды подумать, прежде чем брать на жалование этот сброд. Хоть узнал, чего стоят против подготовленных бойцов.
— Так это твои люди?! — взревел Камдоб, вскочив на ноги с кувалдой в руках. — Заявляться к нам в одиночку было большой ошибкой!
Вновь Холвет исполнил свой трюк и спустил тетиву одновременно с возгласом соратника. Однако враг оказался отнюдь не столь же прост, как его подчиненные. Его заранее поднятая рука сжалась в кулак, и стрела прямо в полете раскололась в щепки.
— Почему же в одиночку? — невозмутимо спросил он.
Открытая ладонь сановника описала дугу в воздухе, и путники огляделись по сторонам: они находились в окружении добрых трех дюжин воинов, по виду северных ютилийцев, вооруженных щитами и короткими палашами. И это уже не волшебный трюк, это были настоящие люди.
— Вот и подобающая засада, — сказал волшебник.
Глава 5
Глава 5
5
Они не отклонились от курса, но продолжили шествие уже пленниками. Оружие у них забрали, и Сетар не мог припомнить, чтоб солдаты Бури разучивали маневры на такие случаи.
Тем временем опушка леса осталась позади, и дорога пошла резко в гору. Вокруг только кустарник — о побеге можно забыть. Оставался лишь один выход, но Сетар не хотел о нем думать.
— Мне казалось, вас больше, — голос шедшего впереди сановника прервал длительное молчание. — Впрочем, разведчики никого не нашли, а мои старые глаза могли подвести меня в сумерках. К тому же, число ваше — хороший состав для путешествия. Эх, знавал я истории… Так или иначе, скоро мы придем в лагерь, и там решится судьба семерых.
Точно! Кутри еще на свободе, и не все потеряно. До заставы у тракта меньше дня пути, а выносливый монах добежит быстрее и приведет своих на подмогу!
— Ты либо считать не умеешь, либо глаза твои совсем никуда не годятся, — съязвил Онтао. — Нас девять.
— На женщин у меня особые планы, — пленитель обернулся, на устах его играла нездоровая ухмылка. — Не те, что вы подумали, об этом после.
Ночь уже опустилась на долину, когда наконец добрались до обиталища разбойников. В самом необычном для лагеря месте, средь голых скалистых вершин, располагалась самая обыкновенная армейская стоянка: палатки, факелы на врытых копьях вместо фонарей, три-четыре десятка солдат — те же чеканные морды из Ютилии, но доспехи покрепче.
Были здесь и лесорубы, и горняки с кирками, которые потоком возвращались в лагерь из пещеры чуть выше по горе. Оттуда шел тусклый свет — видимо, трудовой день только закончился. Но радости не было на лицах работников. Их забитый вид ясно говорил о том, что и они здесь не по своей воле.
Из прибывших воинов остались не все, часть продолжила подъем. Сетар проследил, куда ведет тропа, и его надежды на спасение тотчас заметно ослабли. Там, высоко вверху, скалистый склон был усеян огнями, как небо звездами. Сотни, если не тысячи людей, встали в горах, и все топоры южной заставы будут здесь бессильны. Но ведь это не его забота, и она не должна была стать его бедой, послушай они отшельника… Он получил болезненный толчок щитом в спину.
— Шевелись, выродок! — просипел стражник сорванным голосом.
Их отвели к большому костру, располагавшемуся на поляне в верхней точке лагеря. По кругу из земли здесь торчали колья, а рядом с пламенем лежало бревно, куда их и усадили, связав руки.
Ютилийцев тут было больше всего, и все до одного угрюмые, словно тоже невольники. Трое самых рослых стражников охраняли сановника, а он стоял спиной к пленникам в задумчивости и глядел на скалы. Но вскоре заговорил:
— Столько людей, столько времени потрачено… Мы все же нашли это место, нашли острокрут. Невежество наших рабов и солдат, глупые страхи перед старыми поверьями — невелика преграда, — он повернулся и вздохнул. — Настоящая препона — странники вроде вас. Свидетелей нашему делу быть не должно, и приходится убивать их. Однако довольно убийств, я предлагаю вам присоединиться к Собору Разума. Вы способные бойцы и умелые следопыты, это будет моим оправданием перед владыками.
— Понимаю, что не в нашем положении выбирать, — отвечал Холвет, — и все же будь любезен и растолкуй нам, что за Собор и что подразумевает вступление?
— Посвящение в наши ряды требует испития снадобья Разума — тем самым вы выразите добрые намерения. Что же до нашего ордена — не удивлен вашему незнанию. Его истоки утонули в глубинах летописей, а сейчас он представлен горсткой монастырей в Землях Покоя. Да, маленькая безобидная страна богослужителей выступила отличным занавесом для нашего великого промысла. И за последние десятилетия Собор приобрел огромное, невидимое глазу мирян влияние во всех Храмовых Землях: в Ютилии, Скалитии, Третии. В скором будущем всем нам уготована новая эпоха…
Он продолжал с упоением рассказывать о своем ордене, и у Сетара все нарастало чувство, что эти жесты, одежда, манера речи кого-то ему напоминают… Конечно! Все тот же Врио! Но член совета Приречных Холмов мог быть лишь бледной тенью, подражателем сановника, чья внутренняя сила ощущалась при одном взгляде.
Год назад Врио без причины обрил голову. В шутку говорил, что на удачу, но с тех пор он стал в деревне важным человеком. А всего месяц назад он спрашивал у Абара, выбившего себе на предплечье герб Дружины, не больно ли это. Сомнений нет, Врио имеет отношение к Собору! Как и все его действия против солдат в деревне. Создатель, что же с ней будет?..
Ярнея прервала повествование посланника Разума.
— Говоришь, вам нужен острокрут? — она взглянула на него с ухмылкой сквозь растрепанные локоны. — А вы углублялись в долину? Там есть кое-что пострашнее твоего волшебства — черные чудища рыщут в лесах. Они, пожалуй, «вашему делу» большая помеха.
— Эти ужасные сумеречные хищники… — Онтао понурил голову, отчего шляпа чуть не свалилась. — Ни перед чем не остановятся, выслеживая свою добычу! Они гнались за нами, и мы еле спаслись.
— Да-да! — подхватил Камдоб, пытаясь дикими глазами изобразить страх. — Они же придут за нами и сюда! Придут и выпотрошат всех твоих воинов и лесорубов как свиней!
— Поэтому можешь отпустить нас обратно в лес, — мягким голосом закончила дева Бури. — Все равно ночью нам не жить.
Солдаты Ярости ожидали увидеть тревогу на лице посланника, но он лишь усмехнулся.
— Вам не терпится в объятия своей смерти? Ктароны действительно безжалостные звери, — он достал из кармана узорчатую трубку-свисток. — Уже не раз я призывал их на жатву. Но моих людей они не тронут, покуда с ними Отмеченный, — он провел пальцем вдоль рисунка на лбу. — Ктароны повинуются моим приказам на древнем языке.
Волшебник дунул в одно из двух отверстий трубки. Звук, похожий на флейту, едва ли был различим на другом конце лагеря, однако ему в ответ из далекой глубины леса донесся рев, который путники так боялись услышать вчера ночью. И лица их замерли в страхе. Перед ними стоял человек, во власти которого управлять самой грозной силой, что они встречали. Этот человек предлагал им союз, и жутко было думать, какая смерть уготована им в случае отказа.
— Я говорил о большом влиянии нашего ордена, о его могуществе, и не приукрасил, — он подошел к пленникам в сопровождении стражи. Свет костра обострил черты его длинного лица. — Мы многое совершили за последние годы. Были победы, были и невинные жертвы… Еженощные воспоминания отягчают беспокойные души самых старших наших братьев. Но мы не фанатичные изверги или алчные властолюбцы. У каждой власти есть почва и своя цель. Наша цель — помочь всей Третии.
Страна падет под натиском страшной мощи, которая в скором времени сойдет с Мировых Вершин и грянет сокрушительной поступью по всему Северо-востоку. Земли Даров, Скалистые и Храмовые Земли не выстоят, если наш орден не поможет восстановить в них порядок и былую силу. И это должно сделать ради мира, в котором мы живем.
Речь волшебника звучала гладко и убедительно, а манеры были исполнены изысканной простотой и вежливостью. Солдаты Ярости засомневались и стали шептаться. Но Сетара не смутило его представление. Он слишком хорошо знал, как такие люди умеют подбирать ключи даже к самым стойким: сблизиться, напугать, затем снизойти…
— Что-то не сходится, — спокойно молвил он, а сам только и мечтал подняться да подпортить величавое лицо пленителя. Но стражников слишком много. — Вы вторгаетесь с воинами и чудовищами в чужой край, грабите, захватываете горный переход — все ради защиты? К тому же, если я не ошибаюсь, именно Третия обладает самой внушительной армией на востоке и не нуждается в чьей-либо помощи.
— Кому как не солдатам знать, во что превратилась армия севера, — не отступал посланник Разума. — Ее состояние не внушает жителям ничего, кроме страха за родной край. А между тем тупоумные властители Третии не принимают ни поддержки, ни союза, почем зря уповая на непобедимость своих войск подобно тебе, дружинник. Да, мы явились без спроса, но иного выхода не было. И дабы избежать лишних жертв, я предлагаю вам не просто служение. Я предлагаю стать одними из послов дружбы между Собором и Третией. Ведь знаю не понаслышке, что словами можно добиться большего, чем мечом.
Решайтесь, братья. Это лучший выбор, что есть у вас сейчас.
Наемники перекинулись взглядами, и Холвет поднялся — видимо, на правах старшего.
— Ты справедливо заметил, что выбора у нас нет, — он нервно погладил бороду. — Знай, рабство для нас хуже смерти, поэтому давай так: мы будем радеть за вас всеми силами, пока нам исправно платят — на то мы и наемники. Прикажи ребятам, пускай несут твое зелье.
Сетар почувствовал, как от злости вскипает его кровь. Он, дурак, считал их людьми чести! Не только ему стало не по себе.
— Неужели вы не слышите! — воскликнула Кителии. Ее голубые глаза блестели слезами. — Это же яд! В устах его одна ложь! Он же во зло нас обратит, лучше умереть!