Ещё один фактор обособленности, по которой Стрелка не торопится вливаться в схему и входить в Подтёсовский транспортный анклав — ничем не оправданные надежды старосты и сбитых им с толку людей на возрождение грузового трафика по Ангаре, за счёт которого поселковые смогут получать свои выгоды.
Напрасно авторитетные люди убеждали их, что по восточному ангарскому направлению в обозримом будущем никаких перспектив не просматривается, нет там своего Норильского комбината, не будет взаимовыгодной логистики и симбиоза. Сейчас свинец и цинк никому не нужен. Даже платиноиды Норникеля не нужны. Востребован будет норильский газ и нефть ближних месторождений, жидкое топливо и уголь Норильского Угольного разреза, добываемый в любом потребном количестве открытым способом. Тот уголь давно знаменит, в своё время эта марка считалась идеальной для пароходных котлов. Малая зольность, большая теплотворность. Правда, в обычных буржуйках его использовать нельзя, как и в печах из простого кирпича, быстро прогорают. Для котельных промышленного производства этот уголёк — отменное топливо.
Упёрлись, и всё тут. Тамошняя община, формально дружественная, не обменивается с нами данными, не докладывает об оперативной ситуации вокруг, все сведения Штаб базы флота получает из соседнего Новокаргино, где и живёт-то всего одна большая семья. Оттуда и появилась строка в РДО про «агентурные данные», родня у них в Стрелке живёт, знакомые… Разве это дело? Магеррамов никак не согласовывает свои действия по снабжению, и это уже сказалось, недавно сразу две группы плохо подобранных и подготовленных стрелковских рейдеров бесследно пропали в Красноярске.
Знаки водной обстановки на своём участке они после ледохода поставили — часть бакенов и береговых щитов, что есть обязательное условие сотрудничества. Так они им и самим нужны, а участок маленький, невелик труд. При этом Руслан регулярно обращается с просьбой о материальной или медицинской помощи в Подтёсово, где стабильно работает какая-никакая больница с квалифицированным персоналом, про это Магеррамов не забывает.
Нет у нас совместного мониторинга, нет патрулирования. Ландур словно точно знал, куда ударить. И ударил очень жестоко, как и обещал, предельно коварно и подло. Потеря трёх взрослых, полных сил мужчин очень тяжела для любой общины, даже относительно большой. Упаси господи, но, чувствую, это только начало стрелковских бед. Ещё один подобный случай, и люди просто начнут бояться выходить на реку.
Караван неумолимо идёт на север.
Не могу я вернуться для начала ответной охоты. Не могу. Уже отбил ответное РДО с рекомендациями, которые отлично известны Храмцову и с настоятельной просьбой до моего возвращения не начинать самодеятельный отлов негодяя на воде. При правильной постановке службы эту сволочь вполне можно зацепить и с берега.
Да, стрелковским не позавидуешь. Я никак не мог предусмотреть такой ход.
Интересно, как Магеррамов поведёт себя сейчас?
А место возле Стрелки интересное. Воды Енисея и Ангары после слияния долго не смешиваются, по сути — это две реки, текущие в одном русле. По левой стороне к берегу прижимается холодная енисейская вода, а по противоположной течёт более тёплая ангарская. В начале лета, когда моторки выходят на реку, по енисейской половине идти холодно, а когда попадаешь в ангарскую, то тебя словно укутывают тёплым одеялом. Не случайно Енисею дали мужское имя, а Ангаре — женское, на Стрелке различия их начал чувствуются наиболее остро. Енисей — Батюшка, Ангара — Красавица. Енисей холодный, суровый, в непогоду темнеет. Ангара — зеленовато-коричневая, тёплая на вид, у неё вообще облик более мягкий, женский... Возле села Погодаево воды параллельно текущих рек смешиваются. Есть поверье, что богатырь Енисей и красавица Ангара более сотни километров бежали вместе, взявшись за руки, и только в этом месте Ангара отдалась Енисею, по-настоящему став ему женой.
Вообще Ангара в месте слияния выглядит мощнее Енисея, она шире и органичней расположена к общему руслу. Многие всегда требовали признать, что это Енисей — приток Ангары, а не наоборот. Статусы правильно расставляет тот факт, что русло Енисея глубже и геологически гораздо древнее ангарского. Ангара — относительно молодая река.
Известная легенда гласит, что когда-то старик Байкал хотел отдать свою дочь, красавицу Ангару, замуж за молодого воина по имени Иркут. Но непокорная Ангара, влюбленная в богатыря Енисея, убежала к нему. Рассерженный отец бросил вслед дочери огромную скалу — Шаман Камень, что стоит заповедной скалой у истока Ангары, недалеко от поселка Листвянка. Похоже, что неуёмный папаша кидался камнями достаточно долг и далеко, близ устья реки на стрелковских порогах лежит целая россыпь камней самых причудливых форм, там всё русло завалено каменюками, многие из которых носят собственные имена: Разбойник, Дворец, Боец, есть и Царь-Камень, от которого Ландур начал свой смертоносной рейд...
Ничего, я вернусь.
* * *
Многие современные толкачи-буксиры и просто буксиры оборудованы установленными под днищем корабля двумя азимутальными, то есть поворотными винторулевыми колонками, которые управляются с помощью гидравлики. Азимутальное подруливающее устройство — это гребной винт, расположенный в поворачивающейся на 360° колонке. Оно заменяет руль и позволяет судам швартоваться в стеснённых условиях и может быть как дополнительным движителем корабля, так и основным. На буксирах оно часто является основным. Хорошая штука, корабль хоть боком ходить может. Преимущества таких систем, одной из которых является уже знаменитый «Азипод», очевидны: лёгкое маневрирование и швартовка на низких скоростях, короткий остановочный путь, не требуется реверс винта. Есть и недостатки, основной из которых — трудности ремонта в пути.
Буксиры, спасатели, плавучие буровые, научно-исследовательские суда — кораблям этих классов нужно точно маневрировать или даже ложиться в дрейф, то есть подруливать так, чтобы независимо от ветра и волн положение судна оставалось неизменным.
Толкач-буксир должен обладает достаточной управляемостью и маневренностью на переднем и заднем ходу, что достигается не только соответствующими пропорциями корпуса, но и вот такими особыми движителями. Основная особенность толкача-буксира — наличие так называемых носовых упоров с усиленными креплениями, с помощью которых он толкает баржу. Между упорами на палубе ставят специальный фундамент автосцепы, с помощью которых толкач-буксир соединяется с баржей. У толкачей-буксиров — высоко расположенная рулевая рубка, это обеспечивает хорошую видимость. Это особенно важно, когда на палубах барж состава перевозят лес или когда состав, идущий впереди толкача-буксира, сформирован из двух или трех барж с палубными грузами. Для того, чтобы водить большегрузные составы на мелководных реках с большими скоростями течения, нужна повышенная мощность силовой установки, особые формы носовой и кормовой оконечностей, высокие тяговые характеристики. А уровень автоматизации должен позволять эксплуатировать его малым по численности экипажем.
Буксир-толкач-плотовод «Аверс» — основное судно каравана, флагман — однопалубный двухвинтовой теплоход с баком, рубкой, жилой надстройкой, размещенной на главной палубе и машинным отделением в кормовой части судна. Там расположены служебные помещения и аппаратная, санузел в тамбуре. Корпус плоскодонный с вертикальными бортами и закругленной скулой. Рулевая электромеханическая машина управляется с пульта в рубке. Для подъема и отдачи носовых якорей используется брашпиль, а для подъема и отдачи кормового якоря и буксирных операций — лебедка. Сцепку с баржой обеспечивает автоматический замок с дистанционным управлением. На судне есть электростанция в составе двух дизель-генераторов, один из которых — резервный. Обслуживание энергетических установок и судовых систем обеспечивается без постоянной вахты в машинном отделении.
Хорошее судно было подобрано на роль флагмана.
А управляет ей Святослав Кофман, опытнейший шкипер, очень самобытный человек самых разносторонних интересов. Он родом из Казани, там и начинал познавать реку, с раннего детства. Потом ушёл в ВМФ, служил на большом десантном корабле, где и определилась будущая профессия. Техникум, потом вышка. В какой-то момент Слава понял, что хочет жить в менее цивилизованных краях и подался на Енисей, где дорос до одного из наиболее уважаемых капитанов пароходства. Специализировался по обеим Тунгускам, куда с самой весны мастерски проводил по сложнейшим фарватерам баржи с грузами северного завоза.
У него широкие брови, характерно выразительные еврейские глаза и неизменная шкиперская бородка. Крепкий, даже полноватый мужчина сорока девяти лет, ростом чуть выше среднего, весёлый, с хорошим чувством юмора и с голосом армейского старшины, зычным, властный, способным, пожалуй, заглушить мощную сирену толкача. Себе на уме.
У него широкие брови, характерно выразительные еврейские глаза и неизменная шкиперская бородка. Крепкий, даже полноватый мужчина сорока девяти лет, ростом чуть выше среднего, весёлый, с хорошим чувством юмора и с голосом армейского старшины, зычным, властный, способным, пожалуй, заглушить мощную сирену толкача. Себе на уме.
После общемировой катастрофы хитрый Кофман поначалу решил стать вольным шкипером, возрождая енисейские традиции XVIII-XIX веков, когда на реке действовало такое сообщество капитанов, не входящих ни в одно из купеческих пароходств. Вольные шкиперы заключали договоры на перевозку самостоятельно, на личную ответственность. Однако природный ум и расчётливость изменили планы, Кофман быстро понял, где ему выгодней и удобней работать, влившись в коллектив Подтёсовского транспортного анклава. Жил в Красноярске, а недавно переселился в посёлок.
Тем не менее, вольные шкиперы на Енисее есть, знаю трёх капитанов, которые ходят на небольших теплоходах типа «Ярославец» и работают по мелким заказам в средней и верхней части реки.
Шкипер «Аверса» любит подразнить, или, как говорят, потроллить других, и не против, когда подкалывают его.
На вахте он запросто может стоять в майке-тельняшке и еврейской шапочке-кипе на затылке. В рулевой рубке есть крошечный бар, злящий обывателя, хотя в процессе управления судном Кофман не употребляет, это для понтов. С такой же целью, как я понимаю, под потолком в чёрных пластиковых кронштейнах закреплён дорогой сложенный спиннинг с катушкой и плавающим шнуром для ловли нахлыстом. Где он умудряется его использовать, работая на тяжёлом толкаче-буксире, ума не приложу.
Кофман охотник со стажем и немного милитарист, под рукой рядом с ним всегда находится купленная за дикие деньги достаточно тяжёлая финская Sako TRG-21 — очень серьёзное оружие, военная штукенция, которую в России можно было купить и гражданским... Причуды законодательства. Пистолет нельзя, снайперскую винтовку — можно. Модель под натовский калибр 308 Win., десятиместные магазины, хорошая оптика, сошки, дульный тормоз. Вполне можно использовать для спецопераций, будь я снайпером, заинтересовался бы.
На «Аверсе» самый большой в караване экипаж, целых пять человек. Штурманом и сменным рулевым работает двоюродный младший брат Святослава — Яков, кареглазый, спортивного склада невысокий парень двадцати трёх лет, данные есть в объективке. На вахте он всегда стоит в парадной фуражке речника старого образца с нахимовским козырьком. Тоже ходит по рубке в тельняшке, но с длинными рукавами. Тощий, вот и мёрзнет постоянно, несмотря на то, что солнце палит нещадно...
— Внимание. Сейчас во-он там, смотри, сильные водовороты пойдут, состав может и поводить, Яша, учти это, — строго предупредил Слава, ткнув пальцем в штурманскую карту и передавая штурвал брату, — прижимайся к белому бакену, так верней. Схожу, автосцепы проверю.
И никуда не пошёл.
Глянув в бинокль на ближний правый берег, он нежно положил руку на худенькое, совсем ещё подростковое плечо своей дочери, молодой девчушки по имени Майя. Эта уже опытная, несмотря на свой детский вид, обжившаяся на реке пятнадцатилетняя блондинка работает на «Аверсе» судовым коком, да и вообще по хозяйству помогает.
Она застенчиво глянула на меня, приоткрыла губы, словно желая о чем-то спросить, но неожиданно покраснела.
— Леса горят, папа, чувствуешь? — шепнула девчонка, почти не разжимая губ. И вдруг, забыв о моем присутствии, подалась вперёд и прижала щёку к руке отца. Смотри, мол, не шали, у меня надёжная защита, голову свернёт...
Эх, птаха, не мне это нужно демонстрировать, а Саньке, который тоже в судовой роли числится, да не юнгой, а полноценным матросом, нынешним хозяином палубы. И старательно, но безуспешно показывает всем, что эта юная особа со своей коварной застенчивостью его ничуть не интересует. Принцесса тоже показывает, но нет-нет, да и оказываются они рядышком на корме.
— Ниже Подкаменной Тунгуски горит, где-то за Бором, по правой стороне. Так тому и быть, тушить некому, кроме дождя. И ещё будет гореть, доча, — без малейших ноток беды и сожаления в голосе уверенно предрёк капитан, — пока все опасные участки не прогорят, а все придурки не переведутся.
Она кивнула, высвободилась из-под тяжёлой руки и, сообщив, что обед будет готов через сорок минут, упорхнула через крыло мостика.
Кофман вахту сдал, но из рубки уходить не торопился. Переживает капитан, фарватер петляет, состав, пусть и не самый длинный, вести непросто.
— Ещё жмись! Но не дави. Нам отчёты в контору по обязательству: «За навигацию не сбить ни одного бакена!» не писать, премиальных не лишат, но теперь их беречь нужно. Пять градусов влево! Так держать!
Мне уже разъяснили, почему многие бакены на реке всегда были с вмятинами. Избиты так, словно их кто-то специально лупил тяжеленной кувалдой — такое на поворотах реки проделывали плота длиной в полкилометра и длинные составы при проходе по сложному фарватеру.
Ни спутниковой навигации, ни лоцманов. Раньше на Енисее была самая длинная в мире лоцманская проводка морских судов. Это гораздо севернее, участок от мыса Ошмарино у входа в Енисейский залив до Игарки, восемьсот сорок километров. Проводку судов осуществляли сорок государственных морских лоцманов Игарской гидрографической базы Минморфлота.
У каждого капитана на реке есть лоция, но только лоцманы могут безошибочно посоветовать, где безопасней пройти и как поступить в сложной ситуации. Они отлично знали свой участок: плёсы и мели, перекаты и шиверы, глубины и течения, повороты и изгибы фарватера, разные приметы реки и ее нрав. Со временем совершенствовалась береговая обстановка и оборудование фарватера, многие створные навигационные знаки стали металлическими, хотя частенько встречаются и деревянные, сделанные из стволов молодых сосенок и крашеные в белое. Маяки в низовьях — с изотопными источниками питания. Были и лазерные, дающие яркие вспышки, которые видны почти вдвое дальше электрических ламповых.
Фарватер обставлялся буями с сигнальными огнями, в тёмное время включающимися автоматически. Локаторы достигли совершенства. Но без лоцманов многие судовладельцы всё же не обходились. Сейчас нет ни лоцманов, ни полного комплекта знаков береговой обстановки на участках, ни спутников систем навигации. Зато локатор «Фуруно» на «Аверсе» самый мощный в караване, с большой антенной, стоит высоко, видит далеко.
В рубке тихо, кругом мерцает экранами и огоньками электроника, слышно лишь работу вентиляторов, да нервное дрожание корпуса от работы машины. Иногда раздаётся писк какого-то сигнала, но этот звук наших флотоводцев не пугает.
Подсветок много, жаль, что днём они почти не видны, лишь к вечеру рубка наполняется цветомузыкой, а почти всегда озабоченное лицо вахтенного желтовато подсвечивает картушка компаса, вечное устройство. У них есть полный комплект классических навигационных приборов. Всё сами, и всё по старинке.
Погода близка к райской.
Над темными линиями таёжных массивов, стоящих по берегам, почти прямо по курсу висело пушистое белое облако с легкой синевой понизу, за ним поднимались уже более тёмные серые облака, а из-за них высоко вверх уходило огромное розово-белое облако, подсвеченное лучами солнца, залюбоваться можно.
С правого борта проплыл ещё один населённый пункт в несколько изб, и все без крыш, стропила торчат наружу почернелыми ребрами. Следов эвакуации уже не видно, ледоход всё вычистил. Небольшая списанная железная баржа, служившая посёлку причалом. Раньше был один верный признак: если дров и больших чёрных куч угля на берегу нет, значит, нет и северного завоза, посёлка как такового не существует. Две облезлые моторки без подвесников стоят высоко на берегу, ломаные, брошенные.
А вот изба жилая! Дымок из трубы идёт.
В стороне одиноко поблескивает «Обь» светло-жёлтого цвета с «Ямахой» на транце. Как-то случайно она смотрится, словно кто-то приехал из города на выходные, поохотиться да порыбачить. На самом же деле тут живёт одиночка, бирюк, как с недавних пор их начали называть, вспомнив старое слово. Человека нигде не видно, если и посматривает из оконца, то прячется. Не у кого проконсультироваться, изменилась ли в последнее время обстановка на участке великой реки. Некому рассказать о том, какого фарватера следует придерживаться при прохождении отмелей в районе деревни, и какие новые сложные места, ещё не обозначенные на лоции, поджидают караван на дальнейших километрах пути.
Бирюки общине не интересны. Всё, тут уже никогда больше не загрохочет якорная цепь подошедшего судна, списано.
— Здесь давно уже картина безрадостная, с первых дней плавания по Енисею такое вижу, — едко поведал Кофман, присаживаясь на небольшой диванчик, поставленный у задней стены.