— Тихо все! — предупредил я громко.
— Сука, Решёта, они Кислокана выкусили! — латыш вскочил так резко, что «Салют» закачался. — Подстава, в натуре!
— Сядь! — рявкнул старший.
Подчинённый, нервно ёрзая на сиденье, рычал, не знал, что предпринять, перекладывал карабин, а старший всё не спешил с командой.
Важный момент, если сейчас что-то пойдёт не так, придётся их гасить, а потом вступать в бой с береговыми.
— Тихо, господа урки, тихо! — повторил я. — Никто не хотел умирать, все целы. А стая ваша уменьшилась, видишь, Решёта, как быстро.
Старший ничего не ответил, глядя на удаляющуюся «Казанку» прикрытия, а когда оба повернулись ко мне, ситуация изменилась: Васильев вытащил из-за спины пулемёт и теперь демонстративно держал на прицеле обоих. Глядеть в раструб ДПМ — серьёзное испытание решимости. Они его не прошли.
— Рацию достань и отзови своих, — тихо напомнил я, переставив ботинок так, чтобы головка огромного болта, зачем-то вкрученного в палубу, оставалась в сторону, если придётся вскакивать. — Нам разговаривать нужно. Всё равно никто из них не подойдёт, шесть автоматов смотрят. И снайпер у нас отменный.
Тихо выругавшись без мата, как и положено такому урке, Решёта достал «Моторолу» и отдал команду.
— Ну, ты бес… — покачав головой, отметил он со злостью и, как мне показалось, с неким уважением.
Несколько секунд мы оба молчали. Вдоль борта, обегая КС-100, хлюпала забортная вода, вдали, уже сидя на веслах, всё ещё что-то орал отставший бандюган.
— Это называется рабочий момент переговоров, сам виноват. Угрожать не надо было, нехорошо это. Я же просил, чтобы вежливо. Продолжим. Можете и сами снабжаться, — напомнил я тему. — Заключим договор, и возите своими силами, пропуска дадим. Даже посоветуем.
Он посмотрел на меня, потом на Васильева, и молвил:
— А это что у тебя за пацанёнок, не до крышки ещё подментованный, где подобрал такого дерзкого? Да не бакланчик, смотрю, не гопота школьная, настоящим волчонком смотрит... Что пялишься, шкет, палец убери со спуска! Да скажи ты ему, чтобы спрятал свою машину, не люблю, когда в рыло целят.
— Саня, убери пулемёт, — махнул я рукой и похвастался. — Хороший ученик, да. У него ушей в котомке, как у старого бойца.
Качнув щетинистым подбородком, Решёта ещё раз оценивающе посмотрел на Васильева и снова хмыкнул. Молодняк гораздо быстрей взрослых адаптировался к новым временам. Подросшие детки не рефлексируют по прошлому, они намерены всё взять у настоящего, какое бы оно не было, и могут оказаться очень опасными в этом мире беззакония. Никому не посоветую нарваться в Красноярске на молодёжную банду. Похоже, Решёта эту тему знал хорошо. Ну, ещё бы, пополнение черпает…
— Итак, договор.
— Без бакланских договоров нужные ходы ведаем.
— Это какие же?
— Верные. У самих экспедиции работают.
Настало время посмеяться и мне.
— Это ты вспомнил, как я понял, про бывшего полицейского Петра Кравцова и дружка его Виктора, что месяц назад отправились в Красноярск на мародёрку, и с концами? Долго ждёте? Ну, ждите дальше.
Решёта нахмурился, взяв очередную паузу.
— Ты в курсе, что за плотиной группировка сидит, Минусинск и уцелевшую часть Абакана держит? — я продолжил бить в одну точку. — Кинули вас дружки, как отработанный фильтр. Посмотрели на большой город, поразмыслили, и решили не возвращаться, сменить хозяина. Правда, Виктора синяки задрали по случаю, а Костю, по моим данным, твои коллеги исполнили за какую-то очередную подляну. Так что кадры у вас в экспедициях те ещё, славный форшмачок вышел.
— Хоть на кол от задницы до языка! — пробубнил урка, слегка раскачиваясь, словно заклинатель змей. — Они мусорами были, мусорами и остались, я давно это Балу говорил, а мусору место на помойке. Других отправим, надежных, с планом.
— Красиво планируешь, Решёта. Только ты фильтруй желания, — чёрт, я невольно все-таки скатываюсь на блатные манеры. — Не будет договора, не будет и прохода к Красноярску. Зачем вы там нужны? Город поделен, интересы посчитаны. Дальше Ворогово не сунетесь. Но давай не будем о грустном, насколько я понимаю, и у вас есть предложение.
— Имеется, — неохотно выдавил Решёта, которому буквально чуть-чуть не хватало времени, чтобы придти в себя. — Слушай сюда, начальничек. Балога сейчас на Подкаменной Тунгуске сидит погонщиком, на приисках. Уже два прииска, считай, под нас легли, скоро третий в ряд встанет. Золотишка хватает, а будет его столько, сколько тебе я не снилось. У тебя же даже бабки на пальцах нет! — насмешливо сказал он, по-зэковски так назвав золотое кольцо, и показав мне свой тяжеленный и неестественно огромный перстень с печаткой.
А ведь при таком дефиците людей у них на приисках наверняка рабы вкалывают. Э-хе-хе… Сколько же дерьма всякого вокруг повсплывало, быстро всё это не разгрести.
— Продолжай.
Он достал носовой платок, шумно высморкался, недовольно посмотрел на результат и, небрежно бросив платок в течение, продолжил:
— За снабжение мы готовы платить чистым рыжьём, благородным металлом, Исаев, а не фантиками резаными, вот что он просил передать, если кто-то появится от властей Подтёсово. За вычетом проходов по нашей воде, всё по понятиям, без кидков.
Я искренне удивился.
— Погоди, Решёта, ты, взрослый человек, старший, может, и смотрящим когда-нибудь станешь, а реально считаешь, что сейчас золото кому-то нужно? Брось, ерунда. Я в Красноярске как-то обнаружил небольшой ювелирный магазин, почти целый. На хатах полные шкатулки находил. Нет теперь цены вашему золоту.
Вор скривился, словно старый учитель, услышавший от нерадивого ученика очередную глупость.
— Молодой ты ещё, начальник, не умеешь далеко смотреть по жизни… Сейчас оно не нужно, а пройдет лет пять? Десять? Образуется, людишки помнят, всё вернётся к своему Ходу. И у кого рыжья будет больше, тот хозяином жизни и останется.
Впереди хорошо просматривалось устье Подкаменной Тунгуски, караван подходил к одному из ключевых енисейских перекрёстков, поворот состава. Бакенов, как я и предполагал, не было. Мужики в ходовой рубке «Аверса» наверняка сейчас бесятся — тут нужно судовождением заниматься, а капитан в винтовку вложился, от прицела оторваться не может, ждёт команды на отстрел.
А ведь старый урка пожалуй прав.
Золото действительно когда-нибудь наберёт полную силу, вопрос только в том, когда.
— Допустим, так и будет, Решёта, — кивнул я согласно. — Только я бы на твоем месте в эйфорию не впадал. Потому и не советую вам мешать проходу, что не знаете вы, здесь сидючи, какие серьёзные люди и анклавы в навигацию включились... Скажи Балоге, что в случае инцидентов руководство просто подгонит сюда бронекатер с миномётами и пулемётами, поднимет в воздух вертушку, и на месте Бора останется выжженное пятно. Надо будет, и десяток промысловиков обложат деревню по кругу так, что вы их не увидите, а вот сами шагу не сделаете. А насчёт золота вашего… Тогда и за ним придут.
— Это кто же? — прищурился он.
— Не я, не мы, не община Подтёсовская, а такие структуры, что даже мысленно вставать поперёк не захочется. Давай сделаем так: подумаем отдельно. Я ваше предложение доведу руководству, оно умное, пусть решает. А вы нашу, как ты сказал, маляву ещё разок поварите. Пока что не мешаете проходу, не задирая, а мы не мешаем вам, отправляй ещё одних орлов к красноярским базам. Правда, за тамошние сложные расклады я не поручусь и нечего не прогарантирую даже по приговору суда. Договорились?
— Прям бронекатер? — сощурился он хитро.
— А что тебя смущает? Это же база флота, Решёта. Пару недель работы, и на воде… — устало вздохнул я.
— Замётано, Исаев, — после недолго раздумья согласился урка, качнувшись вперёд и как бы чуть привставая в знак окончания разговора. — Покумекаем малёха общаком... Слышь, малец боевой! И была тебе охота в подментованных ходить конём заводным, пошли ко мне! Мы таких дерзких конопатых уважаем, с годами человеком станешь, честным вором, красиво заживёшь.
Я даже вздрогнул от такой лобовой попытки вербовки!
— Служу Советскому Союзу! — Сашка ответил матёрому вору поднятием вверх штурмовой винтовки.
Выдохнул. Вот же, гад, прямо из стойла хотел увести, как цыган.
— Ну, смотри, шкет, жизнь, она такая, ходит извилисто. Глядишь, и передумаешь, когда жить скучно станет. Отпускай нас начальничек, на вольный воздух, — Решёта кивнул головой на линь. — Рига, заводись.
Ведь он так и не встал ни разу с сиденья, крепкий мужик.
— Покеда!
— И вам не болеть! — крикнул я вслед набирающей скорость моторной лодке и наконец-то вытер лоб рукавом куртки.
Фу-у… Этот участок прошли. Сложный он был, но дальше будет не проще. О том, что происходит севернее Бора, общине неизвестно, никто не докладывает.
Ведь он так и не встал ни разу с сиденья, крепкий мужик.
— Покеда!
— И вам не болеть! — крикнул я вслед набирающей скорость моторной лодке и наконец-то вытер лоб рукавом куртки.
Фу-у… Этот участок прошли. Сложный он был, но дальше будет не проще. О том, что происходит севернее Бора, общине неизвестно, никто не докладывает.
Тёмные Земли там.
Глава 10 Тёмные земли
РДО «База флота» — «Каравану»:
Радиоузел «Дудинка-Норильск» внимательно следит за вашим движением, руководство анклава подтверждает готовность причалов и обещает лоцманскую проводку от Потапово, по обстоятельствам возможно и от Игарки.
В тестовом РДО поста Разбойное староста Осип Каргополов подтвердил ассоциативное участие общины в проекте и предложил создать пункт ремонтно-технического обеспечения и базу отдыха экипажей с запуском котельной, для чего требуется завоз каменного угля.
По сообщению поста Новошадрино, полученным с запозданием в связи с ремонтом радиостанции, южнее поселения в западном направлении на высоте 1,5 – 2 км позавчера проследовал самолёт Ан-26 белого цвета неизвестной принадлежности.
В этот же день группа синяков численностью до двадцати голов предприняла попытку атаковать пост общины южнее Самсоновского затона Енисейска, в районе восстановленного моста. Силами гарнизона атака была отбита, потерь личного состава нет.
Вчера днём владелец водомётного катера чёрного цвета, предположительно Ландур, совершил ещё одно внезапное нападение на рыбаков Стрелки, убив в районе южных пригородов Лесосибирска трёх человек. После организованной Магеррамовым непродолжительной погони нескольких моторных лодок, катер ушёл на север. В ходе преследования неизвестный применил ручной пулемёт, выведя из строя три лодки и ранив двух человек. Проход судна на высокой скорости мимо Подтёсовского затона был визуально зафиксирован речным постом, преследование не осуществлялось по причине позднего оповещения Штаба Магеррамовым. Жители береговых селений сектора предупреждены об опасности. Речной пост Подтёсово усилен аппаратно береговым радаром и пулемётом. Согласно докладам постов Новошадрино и Ворогово, в секторах какое бы то ни было перемещение не наблюдалось.
В соответствии с расчётами предполагаю, что Ландур на отрезке Атаманово – Новокаргино организовал примитивную бункеровочную станцию, куда с помощью бензовоза заранее доставил топливо по автодороге Красноярск – Енисейск. Считаю, что караван уже вышел из радиуса оперирования судна, что не отменяет повышенных мер внимания к появлению позади каравана неизвестных судов».
Подпись. Храмцов.
Хвостовое оперение появилась тогда и там, где указал Денис Сагалов, он же со мной и поехал. Катер прошёл мимо мыска, выступающего в реку огромным гладким камнем, омываемым течением — словно морской зверь отдыхает у берега. Сразу за ним была небольшая заводь, в пятидесяти метрах от которой лежало огромное посеревшее дерево с корневой системой, давно свалившееся с постоянно подмываемого обрыва. Над ним.
Белое на зелёном.
Верхний край огромного киля торчал под неестественным углом, словно вставленный в тайгу огромной рукой великана, и находился на уровне высоких сосен в стороне, которым посчастливилось не попасть под сокрушительный удар чудовищной летающей секиры. Такой ракурс невозможно увидеть на стоянках. Дикость. Не бывает этого.
Совершено обалдевший, я машинально перевёл двигатель КС-100 на нейтраль и, медленно поворачивая голову, смотрел на проплывающий хвост самолёта с открытым ртом, пока не понял, что Енисей быстро проносит меня мимо. Развернувшись, поставил судно против течения на малом ходу, и только после этого смог перевести дух, принявшись очень неудобно пригибаться, чтобы разглядеть объект. Чёрт, что-то делаю, а ошалевшая голова не включается! Разозлившись на себя, опять поставил катер по течению, включив реверс — вот, теперь видно хорошо.
К берегу не причалил, не смог, что-то удерживало, настолько этот сводящий с ума апокалиптический кадр был самодостаточен. В своём доминировании он не терпел никакой посторонней детали, отталкивал чуть ли не физически. Денис мне что-то говорил, но я не слышал.
За время службы в Арктической Бригаде всякое бывало.
Мне не раз доводилось видеть авиакатастрофы: разбившиеся вертолёты и небольшие самолёты, гражданские и военные. Как-то мы, замёрзшие и промокшие, с трудом передвигаясь по грязно-серому, ещё глубокому весеннему снегу, растаскивали обломки пассажирского Ан-24, безнадёжно, но честно пытаясь найти выживших. Фрагменты фюзеляжа с синей полосой сливались со свинцово-тяжёлым небом, не пропускавшим ни единого луча солнца… За неделю до происшествия нас перебрасывали этим же бортом. Запомнилось слабое освещение салона, половина которого была занята снаряжением и оружием, закрепленным специальной сеткой, засаленная ткань кресел, голубенькие занавесочки на круглых иллюминаторах, серый дерматин потолка и тревожный аромат авиационного керосина. Движки запустились на прогрев, корпус начала сотрясать сильная вибрация, все напряглись. Взлёт, подвывающий гул и тряска сразу пошли циклами, то нарастая, то убывая, со стуком убралось шасси. После виража под крылом поплыли виды Карского моря. Конфетки «Взлётные» никто не раздавал. Сели нормально. А через неделю он разбился.
Тогда тоже уцелел киль, торчащий над тундрой чуть в стороне от ямы, у самого океана. И он был белого цвета.
Но этот парус…
Когда такой гигант стоит на бетоне, его характерное хвостовое оперение возвышается над землёй на почти двадцать метров, шестиэтажный дом! «Джамбо-джет», «Боинг-747-400», пожалуй, самый знаменитый в мире самолёт гражданских авиалиний. Огромный аэроплан в предсмертном таране страшной силы пробил стену сосновой цитадели со стороны реки, однако мощь енисейской тайги не пустила его в себя полностью, не спрятала, хвостовая часть машины осталась торчать наружу. Сначала из-за размеров обломка мне показалось, что хвост лежит у реки, и только позже я осознал, что и он прорезал свой путь через сосны.
— Уже и скорости почти не было, — шёпотом пояснил Денис.
Да уж, громко разговаривать как-то не хотелось.
— Фрагмент, — шёпотом сказал я, делая фотоснимки компактной камерой прямо через открытое окно
— Там всё есть, — всё так же негромко откликнулся Денис, махнув рукой, и мне стало понятно, о чём он. Несложно представить, помню.
Белая краска ярко блестела в лучах низкого утреннего солнца. Какой хорошей эмалью и насколько качественно красят самолёты, такое впечатление, что борт совсем новенький! Ничего не потускнело. Нет, это не катастрофа... Это инсталляция.
Стабилизатор… Ох, и здоровенный! Херцы-берцы, сейчас, с воды, среди глуши и безлюдья, мои глаза, давно отвыкшие от вида столь большой техники, особенно остро воспринимали его немыслимые размеры! Триммеры, рули высоты и направления — всё на месте. Стабилизатор был переложен на кабрирование, экипаж корабля даже в последний момент отчаянно пытался набрать высоту, уже понимая, что ничего исправить нельзя. Кричали и тянули штурвал. Был на современных версиях «Джамбо-джетов» штурвал или его заменили на джойстик? Не знаю. Вряд ли в такие мгновения о чём-то думаешь, тренированное тело пилота работает на инстинктах, на рефлексах. Ничего не прослеживалось в их действиях, кроме профессионального упрямства, на которое так надеются пассажиры. Положено спасать, вот они и спасали до последнего.
Фюзеляжа не видно в принципе. На киле хорошо читались большие буквы KLM, выполненные голубой эмалью.
— Пассажирский?
— Не, грузовик, на куске фюзеляжа так и написано — CARGO, — уверенно ответил Сагалов, снимая с плеча карабин «Тигр» и откладывая его на заднюю полку рубки. Значит, никакой опасности поблизости Денис не видит, это хорошо. Правда, второй ствол, обрез двуствольной вертикалки, остался при нём. Висит на поясе в специальном футляре толстой лосиной кожи. Вот к чему привёл запрет на короткоствольное оружие. Покупали бы себе таёжные люди противомедвежьи револьверы сорок пятого калибра законно, и тогда не пилили бы дельные стволы в обрезы. А наган, даже если найти, ему без надобности, медведя им только смешить.
Большой процент авиакатастроф, происходящих в тайге, это падение летательных аппаратов возле водоёмов, рек и озёр. Даже в эпоху спутниковой навигации реки оставались для пилотов ориентирами, как и железные дороги. Если же в огромном секторе, где от одного аэропорта, способного принимать большие пассажирские самолёты, до другого не меньшие семисот километров, а между ними — сплошная тайга, случится отказ на борту, то все малые шансы выжить привязаны к водной поверхности, на лес не сядешь. Только посадка на реку, озеро или длинную ровную песчаную косу даёт призрачную надежду, вот лётчики и тянут до последнего. А после печального финиша, если уж очень повезёт, и выжившие будут, спасительницей опять станет река. По рекам, даже самым дальним, всегда плавают лодки и люди, может повезти и во второй раз. Других вариантов нет.