– Очуметь от счастья такого, – проворчал Бойцов, не понимая, что говорит это вслух. Глянул на Образцову. – Вы ступайте, Жанна, домой или на работу, куда вам нужно, не знаю. Ступайте и живите нормальной полноценной жизнью.
– Но как же так?! – тихо возмутилась она, глаза просто полыхнули на Бойцова праведным гневом. – Но как же так, Дмитрий Степанович?! Как же тот факт, что Саша выдавал себя за…
– За Сашу, – закончил за нее Бойцов, хватаясь за спасительную телефонную трубку, он всегда за нее хватался, когда желал закончить бестолковый разговор. – Он выдавал себя за Сашу. Сырников выдавал себя за Сырникова. И вы все трое были вполне довольны жизнью и счастливы.
– Кто – мы трое?! – зазвенел слезой ее надтреснутый голос.
– Вы, он и его жена. Вы жили в неведении и были вполне счастливы. Пока… Пока он не умер. Теперь вам придется научиться жить без него, только и всего.
– Только и всего? – эхом повторила она за ним, встала и медленно пошла к двери. – Значит… Значит, я зря к вам приходила? И вы… Вы ничем мне не поможете?!
– Я не научился оживлять покойников! – резче, чем требовалось, перебил ее Бойцов. – И за его обман ему придется держать ответ уже перед господом нашим. Я не смогу завести дело на умершего Сырникова и вменить ему в вину двоеженство. У вас все?
У нее были потрясающие ноги! И даже громоздкие сапоги с мохнатыми голенищами не портили их. Коротенькая меховая курточка до талии стоила недешево. И Бойцов тут же подумал с неприязнью, что ее наверняка купил ей покойный Сырников, наврав с три короба про неожиданное везение за бильярдным столом.
Сволочь, конечно, порядочная, хотя о покойниках – хорошее или ничего.
Блистал в свете с красавицей женой. Бойцов видел ее фотографии в светской хронике, обязали просмотреть. Белокожая, хрупкая, блондинистая, с крупными, чуть навыкате, голубыми глазами. Шея, уши, запястья и пальцы в украшениях. Дорогие платья, машины. Дочки хоть и не сверкали бриллиантами по причине своего милого нежного возраста, но тоже наряжались будь здоров.
С ними он в свет, к губернатору, а то и к кому повыше, а для души и забав всяких-разных и утех плотских – Образцову Жанну в снегу подобрал.
Гнида! Стрелять таких не жалко!
Договорился, стало быть, да? Красавец!
– Послушайте, Жанна, – окликнул ее Бойцов, чертыхнувшись про себя.
Нельзя жалеть фигурантов. Ни в коем случае нельзя! Она ведь могла быть одной из подозреваемых, не так ли?
А он ее вдруг жалеть начал. И не потому, что ноги ее потрясающе красивы. И глаза, и волосы, и руки – все необыкновенное. А потому, что одна она осталась. И запуталась. И боится еще.
А страхам в одиночестве поселяться никак нельзя. Они в этой пустоте быстро множатся и плодятся как паразиты. Они все вытесняют, не оставляя места ни радости, ни счастью.
А девочка ведь достойна счастья? Конечно, достойна. Не ее вина, что Сырников глаз на нее положил и назвал именем своей настоящей жены, скорее всего, с одной лишь целью – чтобы не запутаться в своих женщинах и не оговориться спросонья.
– Вы не бойтесь ничего, – ободрил он ее и добавил не совсем уверенно: – Все будет хорошо.
– Думаете? – не поверила она. – Но он ведь не вошел в подъезд! Тот парень, он…
– Да понял я, – перебил ее Бойцов, попеняв себе за малодушие.
Нельзя жалеть фигурантов. Никак нельзя!
– Он не вошел в подъезд потому, что человека, к которому он шел, просто не оказалось дома. Он позвонил ему, а ему никто не ответил. Может такое быть?
– Может, – кивнула она, подумав минуту. – Но он ведь мог войти следом за мной!
– Если бы он был киллером, то он бы так и сделал. Уж поверьте мне, – улыбнулся Бойцов ободряюще и снова потянулся к телефону, о котором забыл на время. – А так он просто растерялся. Вы о таких вещах ему рассказывали, мороз проберет кого угодно!
– Ну да. – Она неуверенно улыбнулась. – Наверное, вы правы. Сначала все по снегу рассыпала, потом начала говорить про убийцу. Кто хочешь растеряется.
– Ну вот!
Бойцов оставил телефон в покое и поднялся с места, решив проводить девушку до лестницы. Все будто бы нормально сложилось, все остались довольны. И он даже свой голодный желудок готов ей простить. Досталось ведь девчонке, чего уж! Подозревать ее он пока отказывается, вот так!
Они вместе вышли из кабинета. Бойцов повел ее к лестнице. Оттуда свернет в следующее крыло к кабинету начальства. Перетерпит сорок минут, потом как-нибудь день спланирует. Главное – он начался не так погано, как ему еще недавно казалось.
Все остались при своих, как он любил выражаться.
А девочка справится со временем и с болью от чужого предательства, и доверять научится, и любить…
– Что вы сказали, Жанна? Простите, я задумался, – признался он, мысленно уже с ней попрощавшись, а она тут снова что-то говорить начала, и он снова прослушал.
– Говорю, спасибо вам, – улыбнулась она, тронув его легонько за рукав кителя.
– Да за что? – Ему сделалось неловко.
Знала бы она, с каким удовольствием он бы ее отфутболил, не благодарила бы.
– Вы так славно объяснили все про этого парня, а то я так перепугалась. Не сразу, потом.
– Это когда он в подъезд не вошел следом за вами? – улыбнулся он иронично и положил ладонь на ее пальцы.
Кожа была нежной, прохладной, как шелк на маминой подушке, которую он в детстве вечно таскал из ее комнаты. Стащит, залезет с ней под стол, ляжет щекой на вышитых яркими нитками райских птиц и мечтает о несбыточном. Пока его из-под стола с маминой подушкой отец за ухо не вытаскивал.
Странно, что он подумал сейчас именно об этом.
– И в подъезд тоже. – Она неуверенно пожала одним плечом. – Мне он даже одного роста и осанкой с тем парнем с канистрой показался. Не чудно ли?
– Да… – протянул Бойцов, тут же приказав себе не обращать на эти ее слова никакого внимания, не напрягаться и не настораживаться.
Ну, показался и показался, что теперь-то? Все заново начинать?!
Нет и еще раз нет!!!
– Так бывает, – пробормотал он, досадливо поморщившись, и повернулся, чтобы уйти.
– И даже сутулился с ним одинаково, – проговорила ему в спину неуверенно Жанна и тут же поспешно добавила: – Так бывает. Почему я сразу об этом не подумала? Конечно, так бывает…
Глава 9
Что с нами делает любовь, ах-ах! Она окрыляет? Да! Она сбивает дыхание, бьет кровью в голову, сводит сладостной судорогой тело? Да, да, да!!!
А еще она иногда заставляет поступаться принципами, так? Случается! Вынуждает порой унижаться? Ну… И такое бывает. Чего не сделаешь ради того, кого любишь, не правда ли?! Жизнь иногда разменной монетой кажется, а тут унижение какое-то минутное. Велика ценность!
А есть ведь еще и неразделенная любовь. И обманутая!
О последнем варианте, конечно, никто никогда не думает, с наслаждением любуясь милыми глазами, слушая любимый голос. Всем кажется, что так славно и хорошо будет всегда. И что никогда не наступит время обманутых надежд. Не будет болезненно сжиматься сердце от воспоминаний. Не поселится внутри тебя тошнотворный холод, выворачивающий суставы странной, необъяснимой ломкой. И плакать зачем? Ведь так хорошо… было.
Зачем она взяла посреди зимы отпуск, Жанна не знала.
Ей сначала казалось, что так будет лучше всем: ей, Катьке, девчонкам из отдела. Никто не станет прятать друг от друга глаза, не станет обрывать трагический шепот, когда она будет выходить из своего кабинета. Не станет ее жалеть за спиной, потому что в открытую она делать этого не позволяла. Да и Катька угомонится наконец и перестанет ей подсовывать будто бы случайно фотографии молодых неженатых жеребцов, которых тренировал ее муж Игорь в свободное от основной работы время.
– Кать, мне не нужен никто! – озверела она два дня назад, когда пришла на работу. – Что ты пристала ко мне с этими!
– Да не приставал к тебе никто, очень надо! – изумлялась притворно Катька, сгребая с рабочего журнала Жанны веер цветных снимков с обнаженными накачанными торсами любителей силового спорта. – Просто у них недавно соревнования были, столько призов взяли, ты не представляешь!
– Не представляю, – кивала Жанна и, видя Катькино настороженное изумление, заканчивала уже на истеричной ноте: – Не представляю, зачем мне нужно об этом знать?!
– Ну… просто, – мялась Катька, нехотя убирая фотки в сумку, сама она не прочь была ими полюбоваться, но неудобно как-то было при таком раскладе. – Орать-то чего? Вся на нервах…
– Прости, – извинялась Жанна в очередной раз и опускала голову над бумагами, хотя написанного не видела. – Мне нелегко сейчас. Прости!
Катька прощала, затихала часа на два, а потом начинала снова развлекать ее. Зазывала на какие-то премьеры, подсовывала билеты в цирк, и почему-то два. Потом вдруг вспомнила, что у них с Игорем какая-то годовщина на вечер намечается и им просто необходимо пойти в ресторан с Жанной.
– Вдвоем как-то не очень, – врала Катя и отворачивалась от прозорливого ока Жанны.
– Вдвоем как-то не очень, – врала Катя и отворачивалась от прозорливого ока Жанны.
– Нет уж, празднуйте свою годовщину без меня, – отнекивалась она и снова пыталась что-то делать.
Но… Напутала в цифрах так, что Катьке все пришлось переделывать за нее.
– Я уйду в отпуск, – решила Жанна вчера вечером, когда они уже сдавали аптеку на пульт охраны.
– В отпуск?! Сейчас?!
Катькину вечернюю сонливость как рукой сняло. Она вытаращилась на подругу, даже потрогала ей лоб тыльной стороной ладони.
– Я не заболела, Кать, – поморщилась Жанна. – Просто не могу сейчас быть на людях. Не могу!
– А в одиночестве, думаешь, тебе лучше будет? – вздохнула Катя Земцова, ставшая ей в трудную минуту самой настоящей подругой. – Стены сожрут, Жанка!
– Не сожрут, – упрямо мотнула она головой. – Так лучше для меня, поверь. Так мне не придется делать вид и притворяться, что все замечательно.
– А на самом деле не так? – наивно распахнула глаза Катька, искренне считавшая, что если с глаз долой, то из сердца уж непременно вон.
– Нет, не так. – Жанна потащила ее к машине.
– Но ты же, Жанка, не любила его будто бы, Сашку своего?! Ты же просто жила с ним из благодарности и…
– Это ты так думала, – перебила она, впихивая Катьку на пассажирское сиденье. – И меня так думать заставила. На самом деле… На самом деле оказалось, я любила его. И мне сейчас очень больно, очень!
– Это пройдет, Жан, обязательно пройдет. Время лечит.
– Вот я и хочу это самое время пересидеть дома. Чтобы оно меня лечило вдали от посторонних глаз…
Сколько должно пройти времени для полного восстановления ее душевного равновесия, Жанна не знала. Но за день ничего не изменилось, и она даже пожалела о своем скоропалительном решении. Все так же ныло и страдало все тело, будто температура его поднялась до сорока градусов. Она даже за градусник схватилась, полагая, что простудилась и болит все как раз по этой причине. Но… тридцать шесть и шесть, хоть убейся. И давление было в норме. И язык розовый, как положено ему быть у здорового человека. Что-то пила на ночь и утром, что-то успокоительное и не очень серьезное, не вызывающее привыкания, но не помогло. Все тело по-прежнему болезненно выкручивало, сердце колотилось, а глаза застилало слезами.
– Как ты мог так поступить со мной, Саша??? – ревела Жанна над его футболкой, которую он оставил в ванной, перед тем как выйти из ее дома навсегда. – Почему я??? Почему именно я??? Любил ли ты меня вообще когда-нибудь?!
Она ложилась в обнимку с его футболкой на диван в гостиной, закрывала глаза и начинала перелистывать календарь из тысячи девяноста пяти дней, прожитых ими бок о бок. Придиралась к каждой мелочи, казавшейся ей прежде незначительной. Анализировала каждый Сашин промах, каждое свое негодование, каждую их размолвку. И…
И не находила ни единого намека на то, что он ее не любил, что обманывал, проводил время с какой-то еще женщиной!
Все казалось идеальным! Да и не казалось, оно и было именно таким. Он заботился, лелеял, пестовал свою девочку, придумав ей нежное, светлое имя. Он никогда не позволял ей расстраиваться. Он предостерегал ее от возможных опасностей.
А сам вот не уберегся! Как же такое могло с ним случиться, как?! Он же был очень осторожным. И почему, если он занимал такое высокое положение в обществе, с ним рядом в тот момент не оказалось охраны? А она, сидевшая всего лишь в каких-то двух метрах позади его машины, не предугадала, не смогла помочь, спасти…
Хотя что она могла в тот момент сделать? Закричать, поднять шум? Так она и представить себе не могла, да и не поверила бы ни своим глазам, ни чужим утверждениям, что этот лощеный мужчина за рулем и есть ее гражданский муж Саша. Подумала бы сразу, что они очень похожи, и все.
– Сашенька… – шептала она, захлебываясь слезами и пряча лицо в его футболку, все еще пахнущую его телом, его одеколоном и немного пеной для бритья. – Как ты мог так со мной поступить, как?! Я же… Я же, оказывается, любила тебя, да!!!
Имея – не ценим, потерявши – плачем. Вот уж истина народная не соврет, не даст усомниться. Не очень-то она и ценила их отношения. Не очень-то дорожила. Катька, конечно, тоже молодец – масла в огонь подливала.
Не той масти Саша казался ей! Недостоин Жанкиного высокого полета! Ей бы вот того-то и того-то, который бы ее то-то и то-то.
А зачем ей, спросила?! Ее все устраивало, как оказалось, все! И чрезмерная забота Саши о ее здоровье, и опека его. Стоило ей немного простудиться, как он тут же летел в аптеку и покупал самые дорогие лекарства, заставлял ее парить ноги и делал массаж стоп.
А уж как он переживал за ее безопасность! Все-то ему казалось, что Жанну на каждом углу подстерегают злоумышленники. Велел бросать сумку и не цепляться за нее, если кто-то попытается выдернуть ее из рук. Не бежать за тем, кто вдруг отнимет у нее мобильник. И уж ни в коем случае не пытаться остановить преступника, пытающегося угнать ее машину.
– Не смей! – испуганно округлял Саша глаза и грозил ей пальцем. – Это все мусор, это все наживается, для меня главное – ты…
Оказалось, что главного в его жизни было очень много. И жена, и дочки, и бизнес. Интересно, какое все же место отводилось Жанне? Подпольное главенствующее или?..
И она снова заливалась слезами, забывая есть, пить, спать.
Вспоминая о его страхах насчет ее безопасности, тут же задавалась вопросом: а как бы Саша отреагировал, узнай он о визите киллера в их двор, а? Испугался бы насмерть или…
В том, что возле подъезда Жанна столкнулась с тем самым парнем, который убил ее мужа, пускай и гражданского, она почти не сомневалась.
Это Бойцов нашел объяснение поведению того малого, что подбирал ее вещи со снега. Ему так выгодно было. Не нужна была лишняя головная боль еще и с Жанной. Его за убийство Сырникова трепали по полной программе. Вот он со снисходительной улыбкой и выдавал ей версии, освобождающие его от писания протокола, от расследования.
Зачем? Кого волнует ее безопасность? Кто она такая? Она простая девушка, которую очень искусно целых три года обманывал Сырников. Но этот обман ведь к делу не пришьешь, не так ли? Ей просто надлежало с этим жить. Так, кажется, посоветовал ей Бойцов? Хорошо еще, что подозреваемой ее не назвал в заказном убийстве. Хотя эта версия может быть у него на очереди. Вот не найдут убийцу и заказчика, непременно к ней прицепятся. Не вдову же им трепать своими подозрениями.
И зачем она только пошла к нему со своими жалобами на неверность Саши, зачем? Помчалась, едва успев проснуться! Зачем? Не стоило. Тут еще парень этот странный возле подъезда. Скорее с перепугу она к Бойцову подалась.
Жила себе жила в золоченой скорлупе, ни о чем таком не думала. Раздражалась даже на Сашу, когда он о маньяках ей ужасы рассказывал и статьи из газеты цитировал. Его опека казалась ей лишней. А как осталась без всего этого, так и растерялась. А от растерянности до панического страха всего пара шажков.
– Жанка, привет, – на фальшивом подъеме поздоровалась с ней Катька, исправно звонившая ей два раза в день: утром и вечером.
– Привет, – хриплым голосом отозвалась Жанна.
– Как дела, что делаешь? Тут на днях в Доме кино…
– Кать, не начинай, – взмолилась Жанна и всхлипнула. – Ты позвонила? Узнала, что я жива и здорова, не повесилась и не отравилась, что еще?!
– Ты, может, и жива, но не совсем здорова, – проворчала Катерина. – Так и в психушку недолго загреметь! Ревешь небось?
– Реву, – призналась Жанна и вытерла мокрое лицо Сашиной футболкой. – Плохо мне без него, Кать!
– Понимаю.
– Ладно бы он просто обманывал меня, так его еще, мерзавца, и убили!!! – И она зарыдала в голос. – Я ведь теперь никогда его больше не увижу, Катя-аа!!! Никогда!!!
– Ну а увидела бы, и что? – Катька вдруг тоже подозрительно засопела носом. – Что сказала бы? Саша, возвращайся?! А он вон и не Саша вовсе, а…
– Катя-аа!!! Я тебя прошу-уу!!! – завыла Жанна, катаясь по дивану с телефонной трубкой и футболкой в обнимку. – Не начинай!!! Он бы, может, со временем вообще ко мне перебрался бы, а так…
– А так что?
– А так у меня никакой надежды, никакой!!! Я ведь больше никогда его не увижу, никогда! Я психанула на него и даже не поцеловала, когда из дома выходила, не попрощалась с ним!
– А это… Жан… – Катька вдруг замялась неуверенно, а потом спросила осторожно так, с подходом: – Жан, а хотела бы попрощаться-то?
– Ты это к чему? – Она тут же села с выпрыгивающим из груди сердцем на диване, еще не понимая, куда та клонит.
– Я тут узнавала по своим каналам… Похороны завтра, – призналась Катька. – Затянули в связи с убийством и трудно продвигающимся расследованием, и тело долго не отдавали родственникам. Теперь вот… Завтра, Жанка, его хоронить будут.
– Кого??? – Судорога тут же вывернула колени и ударила в затылок так мощно, что потемнело в глазах. – Кого завтра хоронят, Кать???