Не все ли тебе равно: бросил ее муж или нет? Хочется, чтобы она вдруг одинокой стала, да? Брошенной или овдовевшей, но чтобы одинокой, да? Тебе-то что с того? Ты ведь никогда с подследственными или свидетелями не заводишь никаких романов или симпатий. Ни во время, ни после расследования. Что теперь пристал?
– Не звонил, – едва слышно отозвалась Жанна. – И не позвонит.
– Что так?
Он вдруг вспомнил, что не позавтракал. Значит, в животе минут через десять урчать начнет. Вот конфуз-то! Надо чаю поставить, хотя к нему ни единой хлебной крошки.
Бойцов залил воды в чайник, включил, пошарил в тумбочке. Пусто. Даже сахара не оказалось. А хотел блеснуть по-джентльменски, чая девушке предложить. Если примчалась так рано, тоже, возможно, не позавтракала.
– У меня шоколадка есть, – проследив за его метаниями, предложила она. – Будете?
– Буду! – не стал он ломаться. – Позавтракать не удалось из-за ранних посетителей. Так что спасайте от голодной смерти!
– Извините. – Жанна полезла в сумочку, достала плитку горького шоколада с миндалем, положила на стол. – Вот, возьмите.
– Вы раскрывайте шоколад-то. – Он залил подоспевший кипяток в чашки и пошутил: – А то войдет кто, подумает, что вы мне взятку подсовываете.
– Взятку? – удивилась она, приняв его слова всерьез. – А за что?
– Ну… За то, может быть, чтобы я вашего мужа стал искать. – Бойцов поставил перед ней чашку с кипятком, пододвинул пакетики с чаем. – Вы ведь за этим тут, я не ошибся?
Она двумя пальчиками достала пакетик, встряхнула за нитку, опустила в чашку. Потом поправила волосы, все время падающие ей на лицо, глянула на него странным каким-то, затравленным взглядом и произнесла:
– Ошиблись!
– То есть? – Он отломил неровный кусочек от шоколадной плитки, потащил его в рот, хлебнул из чашки.
– Я не за этим здесь, Дмитрий Степанович!
– Значит, мужа искать не будем? – Он прищурился, чтобы не улыбнуться довольно. Такой ответ его устраивал во всех отношениях. – Сам найдется или?..
– Он мертв! – пригвоздила Образцова неожиданным заявлением.
Бойцов тут же поперхнулся.
Вязкая масса растаявшей шоколадки залепила горло, перекрывая дыхание, Бойцов с натугой закашлялся. Позволил даже посетительнице шлепнуть себя трижды по лопаткам. Вот вошел бы кто, разговоров потом не оберешься. Попробуй, докажи, что это трюк в интересах дела.
– Что вы сказали?! – засипел он, откашлявшись и отдышавшись.
– Я сказала, что мужа моего не надо искать, я знаю, что он не вернется, потому что он мертв! – Она отодвинула подальше от себя чашку с нетронутым чаем, опустила голову. – Он все три года лгал мне, Дмитрий Степанович. И я… Я только вчера об этом узнала. Вернее, узнала позавчера, а вчера убедилась и…
– Так, стоп! – Он резво замотал головой, как медведь, спасающийся от пчелиного роя. – Узнала вчера, позавчера, три года назад… Что-то я в вашей хронологии совершенно запутался, гражданка Образцова. Начнем по порядку?
– Начнем, – согласилась она. – Давайте вы мне станете вопросы задавать, а я буду отвечать на них, а то снова вас запутаю.
– Давайте! – фыркнул он и почесал макушку.
Вопросы задавать…
А о чем? О муже ее? О том, как он все три года лгал ей? Это ему не очень-то и нужно, если честно. И о том, что он теперь мертв, тоже знать ничего не хотелось, потому как за убийство Сырникова все нервы измотали, а тут еще и этот.
– Ладно, – проговорил Бойцов скрипучим противным голосом. – Давайте по порядку. Имя и фамилия вашего мужа?
– Саша… Александр Степанов. Я паспорт видела! – поспешила она и тут же добавила с горечью. – Но это я так думала, что он Александр Степанов, а на самом деле оказалось… На самом деле он оказался…
– И кем же он на самом деле оказался? – без интереса поторопил замолчавшую Образцову Дмитрий.
Сейчас она скажет, что тот оказался подонком, мерзавцем, изменником и вруном. И тут же решил, что, если она так скажет, он ее непременно выставит из кабинета. И…
И пойдет позавтракает в забегаловку через дом. Там хоть и паршиво кормили, но омлет иногда выходил очень даже ничего. Позавтракать стоило. Шоколад ее не принес никакой пользы, желудок по-прежнему настойчиво просил хоть какой-нибудь еды. А если он станет слушать тут всякие щенячьи истерики по поводу обманщика– мужа, то не успеет позавтракать к совещанию у начальства. А сидеть там с урчащим желудком было нельзя. САМ тут же прицепится еще и к этому, и…
– Он оказался вашим Сырниковым, – проговорила Образцова, виновато подергав губами, так она, видимо, улыбалась. Или старалась улыбаться.
Неврастеничка? Или психопатка?
Бойцов стиснул зубы, уставившись в стол.
Послать ее сейчас или минут через десять, когда она успеет наплести ему семь верст до небес, и все лесом? Или все же сосчитать до двадцати? Зла никакого не хватает!
Если она не выговорится, то станет приходить снова и снова. У него так уже было с одной престарелой дамой, квартиру которой регулярно, раз в неделю, навещали инопланетяне. Кто-то из них ее домогался, кто-то крал пряники с буфета, а кто-то просто смотрел на нее пристально и страшно.
Бойцов имел однажды неосторожность выслушать ее невнимательно, так она потом после каждого «их посещения» приходила к Бойцову и показывала все новые и новые синяки на своих дряблых предплечьях – результат грубого сексуального домогательства.
Так может оказаться и с Образцовой.
Не выслушает ее ахинею сейчас, так она станет ходить к нему с утра пораньше ежедневно. И тем лишать его завтрака.
– Та-а-а-ак! – протянул он с угрозой. – И как это понимать? Как мог ваш Саша Сидоров…
– Степанов, – поправила она его осторожно. – Он представился не Сидоровым, а Степановым.
– Пусть так! – Бойцов по-бычьи завертел шеей. – Как мог ваш Саша Сидоров, живя с вами три года бок о бок, вдруг оказаться уважаемым всеми… – он едва не плюнул себе под ноги, цитируя начальство, – бизнесменом? Как?
– Я не знаю! Но это так!.. Если вы согласитесь выслушать мою историю до конца, то… Извините, но мне самой до сих пор не верится в это! – Жанна опасливо поежилась и добавила: – А вчера… Вчера, мне кажется, я виделась с тем самым киллером, убившим Сырникова, который оказался моим Сашей.
– Да вы что! – с притворным изумлением воскликнул Бойцов, глядя на девушку с величайшей жалостью, и издевательски всплеснул руками. – Да не может быть!!!
Кто бы мог подумать, такая красавица, и так ее перекосило! Так и хотелось пощелкать перед ее носиком пальцами и воскликнуть:
– Очнись, детка! Очнись! Если бы ты вчера встретилась с тем самым киллером, то сейчас уже наверняка отдыхала бы в морге. А не сидела бы тут передо мной и не несла пургу!
Но прав он таких не имел – Бойцов Дмитрий Степанович, призванный стоять на страже закона и обязавшийся когда-то охранять покой граждан. Даже таких вот – с чудинкой.
– Давайте с самого начала и по порядку, – одернул он себя и подстегнул ее, глянув строго из-под сурово сведенных бровей. – Иначе мы так и будем с вами топтаться на одном месте. Начнем с того момента…
Рассказ ее занял немного времени. Он слушал, не перебивая и воздерживаясь от вопросов. Поверить в повествование было невозможно, не верить было нельзя.
Если она говорила правду, а с какой стати ей было врать, если она, конечно же, и правда не сумасшедшая, то все его следственные мероприятия гроша ломаного теперь не стоили. И докладывать начальству ему было нечего. И он снова мог со спокойной душой писать рапорт об увольнении, потому что именно с этой угрозы начнет сегодня САМ его доставать.
Ведь как жена, так и эта девчонка могли заказать Сырникова, не так ли? А они в разработке у Бойцова не были.
Дмитрий глянул на оконное стекло, припушенное инеем. Подумал вдруг: а что в такой холод он станет делать – безработный? На лыжах пойдет по посадкам, опоясавшим их город по периметру? Коньки наденет и на местный каток выедет, толкать локтями малолеток с клюшками? Или подледной рыбалкой займется? Чем не занятие: сидеть с крохотной удочкой над крохотной лункой и ждать клева!
– Вы понимаете, что сейчас мне рассказали? – произнес он в величайшей маете. – Это же… Это же ни в какие ворота не лезет! Это же напоминает…
– Бред сумасшедшего. Понимаю, – кивнула она, разложила перчатки на коленке и начала поочередно загибать на ней пальчики из тонкой лайковой кожи. – Мне и самой вчера казалось, что я сошла с ума. Не верила, конечно, поначалу. Но факты вещь упрямая, так вы, кажется, в милиции говорите.
– Факты! Какие факты?! Фотография в журнале – это факт?! – завопил он, хотя понимал, что вопль его от слабости.
Ну не знал он теперь, с чего начинать и за что зацепиться.
– А у вас есть с вашим Сашей общие фотографии? За три года вы вместе когда-нибудь фотографировались?
– Мы? С Сашей? – Она подумала. – А знаете, нет! И его фотографии у меня нет, как ни странно! Только теперь додумалась, что он ни разу не сфотографировался вместе со мной. Надо же…
– А у вас есть с вашим Сашей общие фотографии? За три года вы вместе когда-нибудь фотографировались?
– Мы? С Сашей? – Она подумала. – А знаете, нет! И его фотографии у меня нет, как ни странно! Только теперь додумалась, что он ни разу не сфотографировался вместе со мной. Надо же…
– Три года, Жанна! Три года!!! Вам никогда не казалось это странным?! – снова чрезвычайно громко заговорил Бойцов и тут же прикусил язык.
А у них с Шурочкой, между прочим, тоже не осталось ни одной общей фотографии. В его доме не осталось. Может, они и существовали где-то, в ее фотоальбоме, например. В ее мобильном, в ее фотоаппарате, компьютере, но это все если и имелось, то у нее. У него их не было! И фотографии Шурочки у него тоже не осталось. И он не помнил даже, носил ли ее когда-нибудь в своем бумажнике.
– Я старалась не замечать никаких странностей. Это Катька все выискивала странности в нашем с ним знакомстве, в том, какое он имя мне придумал.
– А какое имя он вам придумал?
– Снежанна… Меня вообще-то Жанной зовут, а Саша… Теперь уж не знаю, как его называть… Так вот, он все шутил, что нашел свою Жанну в снегу, значит, быть мне Снежанной. Катерина и по этому поводу язвила тоже.
Бойцов чертыхнулся.
Первое попадание имелось.
Жену покойного Сырникова звали как раз Снежанной. Дмитрий еще не имел возможности с ней пообщаться. Учитывая трагизм ситуации, траур по усопшему, ее высокое положение в обществе и все такое, к ее телу он допущен не был. САМ с ней говорил и выражал соболезнования, но факт оставался фактом – жену Сырникова звали Снежанной. И в миру, и по паспорту.
Это вам как?!
– Еще какие странности находила в вашей совместной жизни с Сашей ваша подруга?
– Ну… Она считала, что игрой в бильярд невозможно заработать столько денег, – начала перечислять Жанна. – Это потом уже она мне проговорилась, что нет и не было никакого загородного клуба, да я вам рассказывала…
– Да, рассказывали.
Он с тоской глянул в монитор.
Включать компьютер, нет? Протоколировать ее безумные утверждения или повременить? Что, если она все придумала, чтобы отомстить неверному, бросившему ее Саше? Он сейчас возьмет ее показания на карандаш. А она потом бросится в объятия блудного мужа, который вдруг вернется к ней, и с чем останется он – Бойцов?
С носом! К этому, как следствие, понимающие, с язвинкой, ухмылки со стороны коллег. Недовольство, которого и так не перелопатить, руководства. Выговор, невыплаченная премия, урезанная тринадцатая зарплата. Плюс к этому внутреннее неудовлетворение, что его поимела какая-то девчонка.
Нет, не нужно, пожалуй, ничего записывать.
А если он не станет протоколировать ничего, оставит их беседу в секрете один на один? На сегодняшнем совещании промолчит и никому ничего не скажет про Сырникова, который, возможно, три года морочил голову глупой девчонке, жил двойной жизнью, обманывая сразу двух женщин, но при этом называя их одним именем, что тогда?
А ничего! Никто же ничего не узнает!
Сырников мертв. А вместе с ним, получается, мертв и Саша Степанов – так, кажется. И вместе с ними, пардон, вместе с ним похоронены будут и его секреты.
Жена станет оплакивать любимого и любящего мужа и отца своих детей. Со временем забудет его, снова выйдет замуж и так и не узнает, что ее Вова Сырников последние три года перед своей кончиной параллельно имел еще одну семью, где назывался иначе и выдавал себя за игрока в бильярд, чем будто бы и зарабатывал.
Деньги-то он на содержание еще одной Снежанны наверняка выдергивал из своего семейного бюджета.
Знала или нет его законная супруга о безумном романе своего мужа? Если знала, то запросто могла организовать и покушение на него. Об этом не стоит забывать.
Но об этом не надо никому и рассказывать, не так ли…
Так, а что станет с Жанной Образцовой, промолчи Бойцов на сегодняшнем совещании и не раскрой тайну двуличия уважаемого всеми – тьфу ты – Сырникова Владимира Анатольевича?
А ничего! Она также забудет со временем о человеке, с которым делила кров три года. Полюбит кого-нибудь, выйдет замуж, нарожает детей и…
И ее не стоит сбрасывать со счетов как возможную подозреваемую, организовавшую покушение. Об этом тоже не стоит забывать.
Но об этом не надо никому и рассказывать, не так ли…
Ну а как же киллер? Бойцов совершенно упустил из виду этот момент. И слушал, если честно, то место в ее рассказе совсем невнимательно, причислив Жанну Образцову к сумасшедшим девицам, решившим отомстить неверному и сбежавшему от нее возлюбленному всеми правдами и неправдами.
– Жанна, – проговорил Бойцов задумчиво и решительно отодвинул от себя подальше клавиатуру, не станет он ничего писать, делать, что ли, ему больше нечего, – расскажите мне подробнее про того парня, с которым вы столкнулись у вашего подъезда.
– Понимаете, мне кажется, что столкнулись мы с ним не случайно.
– То есть?
– Мне кажется, он меня намеренно толкнул.
– Откуда такая уверенность?
– Там, в том месте, хоть и много снега, но все же есть где пройти, – начала она вспоминать, наморщив лоб. – И совсем не было никакой нужды наступать мне на пятки. Вы понимаете, о чем я?
Он кивнул согласно.
– А он прямо налетел на меня и все из рук выбил. Сумку, ключи от машины и тот журнал. Он поднял его, начал листать и наткнулся на фотографию Сырникова. Она крупным планом на развороте.
– И какова была его реакция?
– Его? Я не могу описать точно, я была слишком подавлена. И… И наговорила лишнего. – Жанна рассказала о своем неосторожном откровении с незнакомцем.
– Как он это воспринял?
Бойцова пока ничего не впечатляло, не страшно, что и прослушал поначалу.
Ну, столкнулись случайно, и что? Может, малый тоже задумался или чем-то расстроен был, потому и не заметил, что идет след в след за рассеянной девчонкой? И в том, что помогать ей взялся поднимать вещи из снега, тоже никакой странности. Нормальная реакция нормального воспитанного молодого человека. А вот в том, что она начала болтать и наболтала много лишнего, ничего хорошего, конечно же, нет.
– Не знаю. Не помню, – пожала она плечами. – Но он потом не вернулся.
– Куда?
– Не знаю! Я вообще его не знаю! – глянула она на Бойцова страшно перепуганным, немного диковатым взглядом. – У нас не так много жильцов. Я там давно проживаю, всех знаю. И знаете, гости их, социальные работники, почтальоны тоже примелькались как-то. Вроде бы не обращаешь внимания, но лица все равно запоминаются. И вот…
– И вот?
– Парня я этого не помню. Он ни к кому никогда туда не приходил.
– Может, с кем-то познакомился, – предположил Бойцов, считая ее подозрения мало вразумительными. – Может, по делу или родственник приехал к кому-нибудь?
– Согласна. Но он был без вещей, и почему он так и не вошел в подъезд?
– Не вошел?
Этот момент Бойцов прослушал. Пока анализировал возможность ее неадекватного состояния, прослушал.
– Нет! Я долго стояла на ступеньках, все ждала…
Вот идиотка!
Бойцов фыркнул.
А если это и впрямь был тот самый киллер, который убил Сырникова в автомобильной пробке, чего она дожидалась-то, непонятно?! Пока он с чьей-нибудь помощью откроет железную дверь, войдет в подъезд, нагонит ее и всадит ей пулю между глаз?
Девчонка либо была не в себе, либо не понимала всей чудовищности своего положения. Если не сочиняла, конечно же. Этого он пока со счетов тоже не сбрасывал.
– Потом поднялась к себе, открыла квартиру и все ждала, может, он войдет, – продолжила рассказ Жанна. – Не вошел! И никого вообще не было! Я в окно потом посмотрела, а его нет.
– Он был на машине?
– Нет… Не знаю… Темно, и я… Я не обратила внимания. Но он не вошел в подъезд, понимаете?!
– Понимаю.
Бойцов глянул на часы. Позавтракать он не успевает. И сидеть ему теперь перед начальством с урчащим желудком и выслушивать натощак все нелестные о себе отзывы.
Их будет много, он был уверен. Потому что дело ни с места. Потому что никаких свидетелей, кроме этой вот сумасшедшей, нет. А верить ей или нет – еще непонятно, можно ли.
Все остальные, кто стоял тем днем в автомобильной пробке, вызванные на допрос граждане, как по сговору, качали головами, пожимали плечами и утверждали, что ничего и никого не видели. Они и джип тот, объезжая, не запомнили. Ну, торчит какая-то помеха на пути, да и бог с ней, главное, что с места стронулись, а то уж невмоготу.
И так далее, и все в том же духе.
И о чем стоило сегодня совещаться? Из пустого в порожнее переливать, три протокола с места на место перекладывать. Да орать изо всех сил на тупоголовых следователей, не способных, не могущих, не желающих…
Может, правда уйти?
Устроиться охранником в какую-нибудь фирму. Зевать двенадцать часов перед телевизором, а потом трое суток дома перед тем же телевизором, а? Никаких тебе сумасшедших с утра, хотя и выглядевших очень симпатично. Никакого ора и ругательств, изрыгаемых начальством. Тишина, спокойствие. И, может, Сонька с девушкой его какой-нибудь познакомит. Он заведет с ней семью. Станет вместе с ней уже смотреть телевизор.