Профессор смотрит в окно. Мне хочется его поддержать, но я не нахожу слов.
— Бингер! Хорош мухлевать! Откуда у тебя, блин, два туза пиковых? Два, блин!
— Это Лупя, наверно, нарисовал лишнюю, — оправдывается Бингер.
— Нет! У меня все точно было! — уверенно говорит Лупя.
— Это, наверно, Чудное место что-то перепутало, — встреваю я.
Картежники, улыбаясь, соглашаются.
Странно. Раньше такого не было. Я опять начинаю волноваться. Не сбилось ли что-нибудь в этой нереальной системе вещей.
Я поделился своей тревогой с Шевеловским.
— Если ошибки будут накапливаться, это приведет к катастрофе. Но мы не знаем, кто или что контролирует эти необычные процессы. В любом случае отсюда надо выбираться, и как можно скорее, а у меня уже нет идей.
Профессор грустно вздохнул и снова отвернулся.
Я достал райтер и продолжил оставлять на экране свои заметки. Это отвлекло от дурного настроя.
— Вот так! На! Все! Продул, лохан!
— Эх, мне бы с короля пойти, — проговорил Лупя.
— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, где одни, блин, стадионы.
— Бингер как раз вальта скинул. Надо было взять!
— Умная мысля приходит опосля! — весело крикнул Санька.
— Мысль — это всего только молния в ночи, но в этой молнии — все! — добавил я всплывший в памяти афоризм.
Шевеловский встрепенулся. Вскочил как ошпаренный и рванулся к нам. Глаза его горели.
— Что? Что вы сказали?
— Да, вальта взять надо было, говорю, — протараторил, удивленно глядя на профессора, Лупя.
— Я знаю, что отличает наш рейс от рейса с животными, друзья мои! — закричал Шевеловский. — Мы можем мыслить! Мысль — вот что является краеугольным камнем всего происходящего!
Мы переглянулись.
— В отличие от собак, мы, люди, способны создавать самое ценное, что есть у человеческой цивилизации, — мысль!
— Профессор! То, что собаки думать не могут, это и я знаю. По природоведению проходили, — схохмил Санька, глядя вприщур на Шевеловского. Не поплохело ли снова человеку?
— Почему это не могут думать? Вот у нас в деревне была собака. Кубиком звали…
— Возможно, именно мысль является той критической массой, что нарушит баланс двух полей, сковавших нас в этом пространстве! Мы должны проверить эту гипотезу немедля! — Профессор возбужденно замахал руками и рванулся в капитанскую рубку.
Мы сидели как получившие по голове кирпичом. Это что, опять рискнем всем? Конечно!
— Ну, профессор, ты вообще! До телепортации додумался?
Вы, на хрен, что там пьете? — Голос из динамиков был хриплым и приглушенным. — Развалим корабль, к лешему!
Мы, улыбаясь, слушали капитанские эпитеты относительно нашего тут существования и уминали принесенную Надин картошку.
— Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал, — запел Сашка.
— Ты откуда эту песню знаешь? — спросил Бингер. — Она же древняя. Мой дед мне ее пел на ночь.
— У нас на зоне ее все пели. Душевная песня.
Что-то весело всем стало. Лагуна покоя, стало быть…
Вернулся Шевеловский. Посмотрел на нас поверх очков.
— Договорился! Готовьтесь! До Барьера должны успеть! Ваша задача — думать об усилении внешнего поля! Только об этом! Думать изо всех сил! И на этот раз капитан даст задний ход. Это должно облегчить нам нагрузку.
Не знаю, как другие, но у меня внутри было неспокойно. Я уже ничего не понимал. Может, мысль и материальна, и даже энергетична, но двигать многотонный межзвездный корабль!
Мы встали в круг. На этом настоял профессор. Для лучшего сосредоточения.
Санька взял за руку Надин, но та вырвалась и встала подальше от него, то есть напротив. На Саньку она старалась не смотреть. Он вызывал у симпатичной стюардессы только раздражение. Лупя с набитым картошкой ртом ухватился за Шевеловского. Вторую руку протянул коллеге по азартным играм, и тому пришлось ее принять. Я оказался между Надин и Бингером.
— Совсем с катушек съехали! Хороводим, блин! — недовольно пробурчал обиженный Санька.
Корабль затрясся.
— Думайте! Даю задний ход! Пропади всё! — зашелестел динамик.
— Все думаем! — твердо приказал профессор.
Кругом потемнело. Тени заплясали на потолке, стенах. Несколько больших, неуклюжих, с чем-то похожими на хоботы руками оказались совсем рядом. Казалось, я чувствовал их липкие прикосновения. Они верещали и скрипели, иногда срывались на тонкий писк… и вдруг резко замолкали. Затем начиналось все сначала…
— Закройте глаза! — кричал Шевеловский. — Они не должны вас отвлекать! Думаем!
Ничего не происходит. Ничего. Неужели опять все напрасно?
Вдруг словно звуковая волна огромной мощности ударила по нашему кругу, качнув его. Бингер чуть не упал, но мы с Санькой крепко держали его.
Корабль погрузился во тьму. Только визг, щемящий сердце, раздается со всех сторон. И вдруг яркий свет, такой, что заслезились глаза. Снова тьма. Свет. Тьма. Пульсация не прекращалась ни на минуту.
Я иногда открывал глаза. Черные тени плясали вокруг нас, создав свой хоровод.
Внезапно все исчезло. Стало тихо. Освещение салона стало таким, каким его создали инженеры, — мягким и равномерным.
— Мы летим назад! Слышите? Мы летим назад! — В голосе капитана мне почудились всхлипывания. — У нас получилось! Домой!
— Вырвались! — произнес Санька.
Круг распался. Все бросились к иллюминаторам и прильнули к холодным стеклам.
— Смотрите, 3469-й рейс! Он же пролетел! Я точно помню! — кричу я, обескураженный увиденным. — Что происходит? Профессор!
— Все нормально, Иван! Все нормально! Мы летим быстрее света!
Шевеловский схватил блокнот. Стал делать исправления в бесчисленных формулах.
— Нам довелось увидеть то, что было. Это не реальный корабль. Это его фантом. Его отражение в движении. Сам корабль пролетел и продолжает отдаляться от нас, — профессор облегченно вздохнул. — Теория Эйнштейна верна, но нуждается в значительных дополнениях!
За стеклом мелькают борта межзвездных лайнеров. Один за другим. Снова и снова. Мистическая круговерть повернутого вспять времени.
— Оп-па! 2977-й! Помните? Я тогда чифир соорудил знатный. У Бингера чуть сердце не остановилось.
— А этот? 2860-й! Надин испекла торт. Хотела нас порадовать. Он лет двести не кончался. Мы потом на него смотреть не могли. — Мне безумно радостно! Хочется кричать! Мы летим домой!
Все вдруг в едином порыве бросились обнимать друг друга.
— Профессор! — орал Санька. — Я для вас столько денег украду, что до старости хватит!
— Вы гений, профессор! — голосил Бингер и не переставая лез к Шевеловскому.
Лупя прилип к иллюминатору, крепко обхватив раму руками. По его небритым щекам текли слезы.
Надин в эти мгновения стала еще красивее. Она тоже плакала, вытирая слезы белоснежным рукавом, но сквозь слезы прорывалась улыбка бесконечно искренней радости.
Мы понимаем, что все страдания позади, что теперь нас ждет новая старая жизнь. Как же мы соскучились по лесам, морям, кинотеатрам, интернету, ветру, людям…
Глаз успевает фиксировать тающие за бортом рейсы 1347, 1251, 1167…
Неожиданно снова просыпаются динамики:
— Через десять минут будем дома! Как же я вас всех люблю! С меня лучшее французское!
— 800-й! Короновали Карла Великого! — Бингер аплодирует то ли себе, помнящему, наверное, только этот год и это событие, то ли Карлу.
Я описываю самые радостные минуты в своей жизни. Райтер мокрый от слез; Мне трудно соображать, на мне повис Бингер, орет что-то под ухо. Санька душит своими ручищами. Тоже плачет, но отворачивается, чтобы его не видели таким сентиментальным.
— 500-й! — кричит кто-то.
— А!а!а! 300-й!
— 100-й! — Бингер стучит по стеклу. — Привет!
Неужели скоро все закончится? И будет как когда-то? Я забыл те времена, далекие, сладкие. Статья…
Я напишу самую захватывающую статью о самом захватывающем рейсе всех времен и народов!
— 30-й, 20-й! Смотрите! Фюзеляж еще не покрыт литиевыми сетками. Ну и старье!
Все умолкли. Я отложил райтер. Писать все равно не могу. Подошел к стеклу. Еще несколько секунд и…
— Это же мы! Рейс «Ноль»! — мой голос изменился.
За бортом проплывает наш злополучный рейс. «Звездный рейс «Ноль».
Там я? Еще не знающий, что его ждет, я? Мне хочется крикнуть самому себе: «Вернитесь! Вернитесь, пока не поздно! Впереди только страдания и хаос!»
Капля пота упала на зелень ворса.
— У нас в деревне говорили, что если встретишь своего двойника, то не миновать скорой смерти, — медленно произнес Лупя и еще сильнее впился пальцами в раму.
Мы напряглись. Мы ждали. Минуты шли одна за другой. Наши сердца бились так громко, что перебивали гул двигателей.
— По-моему, десять минут прошло, — сказал мрачно Санька.
Шевеловский молчал. Его взгляд был пустым.
Шевеловский молчал. Его взгляд был пустым.
Когда забасили динамики, мое сердце перестало биться.
— Земли нет, чтоб вам всем пусто было! Нет Земли! Тут должна быть Земля, а ее нет! И солнечной системы нет! Только облака пыли! Это все, что осталось? — капитан завыл. — Где все? Где?
Мой рассудок начал, мрачнеть.
Я вижу, как Надин падает без чувств. Как каким-то чудом ее успевает подхватить Санька. Он белый как снег. И лицо, и волосы. И глаза.
Я поворачиваюсь к Шевеловскому. Он недвижим. Смотрит в пустоту холодного космоса и улыбается. Улыбка не сходит с его губ. Она застыла, словно посмертная маска.
Лупя не отпускает раму. Его пальцы скрючились, как у мертвых птиц, и уже не разжимаются. Он видел себя. Он знает, что последует теперь…
Бингера я нигде не вижу. Может, его и нет больше. Его веки больше не дергаются, живот не бурчит, голова не трясется…
Наш капитан сошел с ума. Он снова разворачивает корабль. Тахионные двигатели разгоняются. Поля напряглись, как лапы хищной кошки, готовые совершить свой стремительный прыжок…
Он думает, что мы долетим до Белесых скоплений? Или до Новой Этрурии? Наивный глупец! Сколько веков тебе еще надо, чтобы понять простые вещи?
За стеклами больше не мелькают межзвездные лайнеры. Мы теперь одни. Одни во всей Вселенной. Шесть пассажиров «Звездного рейса «Ноль», ведомые безумным капитаном, мчимся быстрее света. Мчимся домой, туда, где наш разум убаюкает Лагуна покоя, где его отрезвит Барьер боли, где ему не даст прекратить свое жалкое существование Чудное место…
Я вижу: черные тени с большими бесформенными крыльями заплясали на потолке, их все больше и больше, они хохочут над нами, они тянут свои руки-хоботы к нашим душам, царапая их, оставляя зловонные следы, заставляя забыть свое предназначение…
Михаил Шуваев ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ — БЕСКОНЕЧНОСТЬ
Краткое содержание первой части
Профессору Дени Армону удается воспроизвести утраченное изобретение Николы Теслы — аппарат беспроводной передачи энергии, за которым немедленно начинают охоту несколько спецслужб. Во время попытки похищения прибор таинственно исчезает, не доставшись никому. Но опытные агенты и террористы чувствуют присутствие некой загадочной силы, с которой вскоре сходятся в прямом боестолкновении. В результате в руках у ученых оказывается инопланетный аналог изобретения Армона, за обладание которым схватка разгорается с новой силой.
В это же время экипаж станции МКС обнаруживает на околоземной орбите НЛО. Попытка изучить объект заканчивается атакой, и поврежденная МКС сходит с орбиты. Операция по спасению космонавтов оборачивается космическим боем с участием русского челнока «Клипер» и наспех переоборудованной в систему противокосмической обороны обсерватории в Швейцарии. Летающая тарелка падает и тонет в районе Марианской впадины.
Глава 8. Пресс-релиз[1]
11 мая 20… года, 11 часов 45 минут.
Пригород Женевы Мейран,
Швейцария
Пресс-конференция продолжалась уже почти два часа.
— …для продолжения изучения эффекта СИТ и разработок в этой области в целях создания глобальной сети беспроводной доставки электроэнергии мы планируем учреждение, возможно на базе ЦЕРНа, крупного научно-технического коммерческого Центра.
— Так, значит, альтруизмом здесь и не пахнет? — то ли спросил, то ли констатировал итальянский журналист.
— Не совсем так, — ответил Армон. — Мне довольно трудно отвечать сейчас, когда все планы по созданию и научно-технических мощностей, и бизнес-структур находятся даже не на бумаге, а в виде идей и замыслов. Тем не менее скажу вам, что мы с профессором Дюмоном и профессором Арутюняном не планируем создавать корпорацию, единственной целью которой будет получение сверхприбылей, благодаря временной монополии на владение технологией СИТ. Основная наша задача — помочь человечеству сделать еще один шаг вперед в его технологическом развитии. Если это у нас получится, то мы с вами сможем приступить к решению очень многих застаревших, трудно решаемых проблем, которые десятилетиями копились и довлели над нами.
— Ну, например? — опять не унимался дотошный репортер из Ла Стампа.
— Ну-у… проблема голода. Перестав зависеть от производителей, изготовителей и поставщиков бензина, себестоимость производства сельскохозяйственной продукции значительно снизится и для крупных агропромышленных комплексов, и для мелких фермеров. Не знаю, я не экономист, но думаю, что им даже выгодно будет в свою очередь тоже снизить отпускные цены, увеличив производство за счет высвободившихся средств. Получается, что продуктов будет выпускаться больше, а цены будут ниже. Это, конечно, грубая схема, но суть, принцип верны. Кроме этого, доставка продовольствия в труднодоступные места планеты, где ведение сельского хозяйства затруднено или невозможно по природно-климатическим причинам, будет обходиться значительно дешевле. Я доподлинно знаю — русские коллеги рассказывали, — что доставка всего жизненно необходимого на север Сибири стоит России колоссальных денег. Это у них называется, если не ошибаюсь, «Северный завоз». Да и не только Сибирь. А Гренландия, Аляска, Шпицберген, Антарктида, Сахара, Гоби… Да мало ли еще мест на Земле, забытых Богом!
Господа, это пока все проекты, идеи и мысли вслух. Я и мои коллеги — физики, но мы привлечем и экономистов, и финансистов, и всех тех специалистов, которые будут разделять нашу философию сбалансированного, устойчивого и справедливого развития всего человечества, а не только «золотого миллиарда».
— Ну, здесь вы, похоже, правы. Положительный эффект от перехода на систему СИТ будет. Но только он будет сопровождаться и серьезными потрясениями мирового финансового рынка, и рынка углеводородов, и прочее. То есть надо быть готовыми к серьезному экономическому кризису. Еще не вполне понятно, как на все, что мы здесь слышим, отреагируют мировые лидеры добычи нефти, газа и угля, — встав с места, сказал обозреватель французского журнала «Национальная оборона». — Существует и еще одна составляющая вашего изобретения — военное применение СИТ. Как быть с этим? Вы же уже успели применить ваше изобретение? И довольно успешно! Шутка ли — сбить с Земли НЛО на орбите!
— Сбитая тарелка — дело не столько наших рук, сколько экипажа МКС-29. И командира корабля «Клипер», — вставил Арутюнян. — Кстати, они приглашены нами к сотрудничеству в работе на этом направлении.
Слово взял полковник Воган:
— Что касается военного аспекта, то могу вам доложить, что правительством Швейцарской Конфедерации принято решение о временном размещении прототипов оружия СИТ в Швейцарии. Одновременно наше правительство, приверженное принципам нейтралитета, торжественно обещает не применять это оружие и предлагает всем крупным, в первую очередь ядерным, державам сесть за стол переговоров для выработки общих принципов по использованию этого изобретения. Но пока, повторяю, пока СИТ будет храниться в Швейцарии. Кроме этого, до выработки международных механизмов в его отношении, научно-исследовательские и конструкторские разработки оружия СИТ (так называемые НИОКР) будут продолжены.
— А почему это Швейцария присвоила себе право распоряжаться изобретением? Я считаю, что СИТ — достояние высокоразвитых, постиндустриальных стран, — возмущенно прокричал чернявый журналист из «Нью-Йорк тайме».
— Профессор Дениэль Армон имеет двойное гражданство — одно из них швейцарское, и мне очень приятно, что он доверил свое изобретение именно Швейцарии — стране с двухсотлетней историей нейтралитета, — улыбаясь, ответил Воган и не удержался: — Что-то я не припомню, чтобы руководитель Манхэттенского проекта господин Оппенгеймер и военное ведомство США были в сороковых годах прошлого века сильно озабочены вопросом, кому бы побыстрее продать или подарить атомную бомбу, которую они изобрели!
— А теперь нас призывают «поделиться»! И кто? Ну, конечно, моралисты из США, те самые, которые и сбросили две атомные бомбы на головы ни в чем не повинных мирных жителей Японии, — неожиданно поддержал полковника бельгийский журналист.
В зале задвигались.
— Повторяю для непонятливых: СИТ будет контролироваться Швейцарией, пока не будут выработаны надежные международные механизмы, исключающие монопольное обладание и использование изобретения СИТ в военных целях. Все в руках наших партнеров — чем скорее они соберутся и согласуют документ, тем скорее получат доступ к разработкам СИТ. Я искренне желаю, чтобы развитые страны — в первую очередь речь идет о «Ядерном клубе» — договорились по этому вопросу как можно скорее. Надеюсь, что всем будут предоставлены равные возможности. Если хотите знать, то мне совершенно не импонирует выступать в роли этакого международного Цербера или полицая. Все, больше мне нечего добавить, господа, — закончил свое выступление начальник швейцарского Генштаба.