– Мне бы Аллу повидать, – сказала Алена, поздоровавшись.
– Да она сегодня не работает. Утром у нас пересмена.
Алена злым тихим словом помянула про себя эту чертову тягу, вернее, не тягу своей колонки.
– Утром – это во сколько?
– Да в восемь.
Мать родная, ну, в восемь она всяко не успела бы, кому охота в такую рань расследованиями заниматься?!
– А когда она теперь будет работать?
– Завтра. Мы через сутки работаем. А вы что хотели? – В желтых, как у кошки, глазах сонной барышни промелькнуло некоторое оживление.
– Да понимаете, по моей просьбе тут вчера сообщение отправляли, ну и оно не пришло, – мигом отовралась наша героиня, – вот я и хотела проверить, его вообще отправить-то не забыли?
– Алка-то? – еще больше повеселела кудрявая. – Алка-то может. Память у нее девичья.
– Да, собственно, это не она отправляла. Она как раз в магазин выходила, а отправлял такой странный молодой человек, тощий такой, в наушниках, причем вот тут, с боков, фиолетовые огонечки мигали. Световые диоды. Не знаете такого?
– Вот свинство! – с интонацией девушки-которая-горит-на-работе сказала кудрявая, опуская вопрос. – Как же это можно – посторонних к базовому компьютеру подпускать?! А вы тоже, ну, подождали бы, когда Алка вернется, нет, отдали кому ни попадя свое сообщение… а теперь претензии.
– Да нет у меня никаких претензий, – фальшивым голосом сказала Алена. – Я просто хочу знать, ушло оно или нет. Не могли бы вы посмотреть в папках?
– Вообще-то мы не храним чужие сообщения, – сказала девушка. – Мы их сразу уничтожаем. Зачем диски-то заси… в смысле, это, засорять?
– Да вы проверьте, – настаивала Алена. – Неужели трудно?!
Кошачьи глазки вовсе оживились.
– Вообще-то, это платная услуга…
Алена и бровью не повела:
– Конечно. Сколько?
Девушка откровенно растерялась от такой покладистости:
– Ну, пятьдесят рублей…
– «Ну»? – задумчиво повторила Алена. – А причем тут «ну»? Вы что, сомневаетесь в цене? Если услуга платная, значит, она должна быть отражена в каком-то прейскуранте. Покажите мне его, пожалуйста.
Желтые глаза от злости стали зелеными. Вот ведь сразу видно, что никакие линзы в них не вставлены, глазки естественные, линзы не способны так менять цвет. Однако кудрявая довольно быстро вышла из положения, хотя и неоригинально:
– Его Алка куда-то сунула, я найти не могу.
– Хорошо, – с прежней покладистостью кивнула Алена. – Я завтра приду и спрошу ее. И прейскурант заодно посмотрю.
– Да зачем вам ходить, – всполошилась девушка, – я сейчас гляну!
Конечно, она уже не чаяла, как спровадить занудную посетительницу, которая могла настучать Алке на эти забавы с прейскурантом, а та запросто стукнула бы повыше. Наверное, тут имели место быть какие-то подковерные карьерные игры, довольно противные и постыдные, но в данном случае это было на руку Алене. Не то чтобы пятьдесят рублей ее разорили бы, но, во-первых, там пятьдесят, тут пятьдесят… этак далеко можно дойти. А во-вторых, наглое вымогательство этой конторы уже поднадоело.
– Ну, – процитировала Алена не без оттенка ехидства, – гляньте, буду очень признательна!
Девушка подвигала по столу мышкой:
– Когда, говорите, отправляли? Вчера вечером? Нет в отправленных вашего сообщения!
В голосе ее звучало откровенное злорадство. Алена с непроницаемым выражением поблагодарила и повернулась, чтобы уйти, но в последнее мгновение передумала – положила-таки на стол полтинник.
В конце концов, эта денежка и в самом деле ее не разорит. А оставлять за спиной злобу – это нехорошо, это опасно для… ну, неизвестно, для чего, для кармы, для праны, для еще какой-нибудь хитрой штуковины, вообще неприятно, когда в спину тебе смотрят с ненавистью.
Итак, Ушастый, гад, ничего не отправил, просто деньги с нее взял. Большое счастье, что «Вобла-телеком» все же заработал, а то хороша была бы наша писательница в глазах своего редактора!
А впрочем, может быть, Ушастый все же отправил ее «мыло», но потом его просто стер, чтобы с Алкой деньгами не делиться. Ох уж мне эти мелкие щипачи!..
Так или иначе, выяснить его личность до завтра не удастся. Поэтому нужно забыть обо всей этой ерунде и идти домой – работать, работать и еще раз работать.
В эту минуту зазвонил мобильный.
– Елена Дмитриевна? – послышался голос московской редакторши. – Получила ваше сообщение, спасибо, причем даже дважды. Какие-то проблемы со связью были? Но все в порядке. Я уже даже прочитала, понравилось, отдаю рекламщикам. Только вы не написали, как будущий роман назовете. Говорите, записываю.
– Ох, – беспомощно простонала Алена, – ох, Ирина Вячеславовна, ну вы же знаете, что для меня проще роман написать, чем название придумать. Может, вы сами, а? Не впервой же…
В самом деле, издатели частенько переименовывали ее книжки. Не всегда новые варианты Алене нравились, но, во-первых, против лома нет приема, во-вторых, глупо спорить со своими благодетелями, а в-третьих, Алена утешалась тем, что профессионалы-издатели лучше знают, какое именно название вызовет у читателя страстное желание потратиться именно на эту книгу.
– Ну как я могу придумать название, если даже не представляю себе, о чем будет ваш роман, – резонно возразила редакторша. – Нет уж, давайте-ка для начала вы сами напрягитесь.
Самое интересное, что Алена тоже пока не представляла себе, о чем будет ее роман. Но не признаешься же в этом! Все-таки надо беречь свою репутацию солидного автора.
– Ох, боже мой… – вздохнула Алена. – А когда название нужно?
– Вчера, – усмехнулась Ирина Вячеславовна. – Рекламщики над душой висят! Думайте быстренько, что-нибудь эффектное требуется.
Что сказать? Что придумать? Ох уж мне эти муки творчества!
– Ну… ну…
Она беспомощно огляделась. Не раз бывало так, что сама картинка окружающего мира подсказывала название будущего романа.
Красный «Мерседес» выехал из двора серого дома на шумную улицу, чуть не задев на выезде старушку, которая устроилась продавать уже тронутые морозом мелкие хризантемы (кажется, они называются «сентябрюшки»). Она обиженно проворчала что-то, но все же отодвинула ведро с цветами поглубже на тротуар. На нее сочувственно поглядела продавщица овощного лотка, на котором громоздились огромные молдавские яблоки, твердые желтые груши, последние арбузы и дыни. Ну, где тут название? Красный «Мерседес»? Серый дом? Шумная улица? Старая торговка? Последние хризантемы? Красиво, но было… отцвели уж давно хризантемы в саду… ты еще назови, как Чехов, «Цветы запоздалые»… А как?! Молдавские яблоки? Желтые груши?..
И тут вдруг проказник Олеша взял да и выглянул из бездн Алениной памяти… выглянул и словно бы прошептал на ушко:
– Синие груши…
– «Синие груши»! – послушно выпалила наша писательница. – «Синие груши»!
– Синие? – с сомнением переспросила Ирина Вячеславовна. – Хм… Занятно. Ну что ж, пусть будут синие. Все, спасибо, Елена Дмитриевна, жду роман, и как можно скорей!
И она отключилась.
Алена растерянно смотрела на медленно меркнущий дисплей телефона.
Синие груши? Бог ты мой, ну и натворила она дел! О чем может быть роман, который называется «Синие груши»?!
Ужас…
Придется что-то придумать.
И она пошла домой искать помощи у двух верных друзей – письменного стола и компьютера.
Потом сообразила: значит, Ушастый все же передал ее сообщение. До редакции оно дошло. А еще до кого, учитывая ее вчерашние приключения?!
Нет, все же надо попытаться парня разыскать. Но это уже завтра.
И она с самой блаженной улыбкой принялась думать о том, что предстоит вечером.
Вечером у Алены были занятия в танцевальной студии «Атанго». Расшифровывалось это название предельно просто: аргентинское танго. Придумала это словечко Елена, та самая высокомерная зануда, которая в этой студии преподавала, и оно мигом вошло в обиход танцевального городского мира. В самом деле – удобно. То, что преподают в студиях спортивного бального танца, – танго. Ну а то, что танцуют изысканные тангерос аргентинос, – атанго.
Сегодня Елена была вовсе не высокомерной, а просто захлопотанной: партнеров не хватало, и она то и дело проводила ротацию, то есть меняла состав пар. То есть хоть через танго-другое, но потанцевать удалось всем. Конечно, полезно смотреть на танцующие пары и подмечать ошибки, конечно, полезно стоять у станка и, глядя в зеркало, наматывать километры очос, тщательно следя и за скруткой корпуса, и за правильным положением стопы, и чтобы не косолапить, и отталкиваться правильно, и ногу выносить от бедра, однако не только же за техникой ходила Алена в студию. Черт, ну почему, почему, почему никто из ее любовников не занимается аргентинским танго?!
Впрочем, охи-вздохи на эту тему давно стали привычными, поэтому Алена довольствовалась тем, что имеет: в результате неустанной Елениной ротации ей удалось потанцевать с лучшим из партнеров «Атанго» – Юрой, с молодым и подающим ба-альшие надежды Володей, а также с Андреем, весельчаком и трепачом… впрочем, сакады он тоже иногда делал очень неплохо. Сложные круговые ганчо нынче удались как никогда и с тем, и с другим, и с третьим, и Алена на радостях решила после занятий прогуляться. Любимый маршрут пролегал с Ковалихи, где находилась студия, вверх по Нестерова до Верхне-Волжской набережной, а потом мимо гостиницы «Октябрьская», которая играла особую роль в Алениных приключениях.[9] И непременно постоять около памятника Петру Николаевичу Нестерову, русскому героическому летчику. Памятник имел странное свойство – чем дольше на него смотришь, тем больше убеждаешь, что он поворачивается. Дальше Алена намеревалась пройти по набережной в сторону Сенной площади, ну а потом по Белинке мимо праздничных, нарядных «Шоколада» и «Этажей» – домой. Однако ветер, совершенно как вчера вечером, задувал так, что насквозь пронзал ее довольно тонкие шелковистые брюки, которые она любила надевать на тренировку, но которые никак не смотрелись, если под них поддеть колготки. Зато в обтяжечку, на стринги, сидели – лучше не бывает! Ну да, или красуйся, или мерзни… Мерзнуть не хотелось. Алена очень скоро сбежала с набережной под укрытие домов узкой улицы Минина, а когда дошла до Сенной, решила дальше ехать на трамвае. Попа ей еще пригодится, жалко морозить! Она редко садилась на этой остановке, а потому совсем забыла, что ее перенесли подальше от площади. И вот он идет – манящий огнями, теплом и подогретыми сиденьями! – а до остановки еще далеко, еще бежать да бежать. Нет, бесполезно. И не остановится, конечно, если помахать. Маршрутка – та остановится, а трамвай…
Впрочем, охи-вздохи на эту тему давно стали привычными, поэтому Алена довольствовалась тем, что имеет: в результате неустанной Елениной ротации ей удалось потанцевать с лучшим из партнеров «Атанго» – Юрой, с молодым и подающим ба-альшие надежды Володей, а также с Андреем, весельчаком и трепачом… впрочем, сакады он тоже иногда делал очень неплохо. Сложные круговые ганчо нынче удались как никогда и с тем, и с другим, и с третьим, и Алена на радостях решила после занятий прогуляться. Любимый маршрут пролегал с Ковалихи, где находилась студия, вверх по Нестерова до Верхне-Волжской набережной, а потом мимо гостиницы «Октябрьская», которая играла особую роль в Алениных приключениях.[9] И непременно постоять около памятника Петру Николаевичу Нестерову, русскому героическому летчику. Памятник имел странное свойство – чем дольше на него смотришь, тем больше убеждаешь, что он поворачивается. Дальше Алена намеревалась пройти по набережной в сторону Сенной площади, ну а потом по Белинке мимо праздничных, нарядных «Шоколада» и «Этажей» – домой. Однако ветер, совершенно как вчера вечером, задувал так, что насквозь пронзал ее довольно тонкие шелковистые брюки, которые она любила надевать на тренировку, но которые никак не смотрелись, если под них поддеть колготки. Зато в обтяжечку, на стринги, сидели – лучше не бывает! Ну да, или красуйся, или мерзни… Мерзнуть не хотелось. Алена очень скоро сбежала с набережной под укрытие домов узкой улицы Минина, а когда дошла до Сенной, решила дальше ехать на трамвае. Попа ей еще пригодится, жалко морозить! Она редко садилась на этой остановке, а потому совсем забыла, что ее перенесли подальше от площади. И вот он идет – манящий огнями, теплом и подогретыми сиденьями! – а до остановки еще далеко, еще бежать да бежать. Нет, бесполезно. И не остановится, конечно, если помахать. Маршрутка – та остановится, а трамвай…
Она знала, что это бессмысленно, а все же махнула рукой. И трамвай остановился. Нет, конечно, подействовал не Аленин призыв – просто впереди загорелся красным светофор.
Не стоит даже и пытаться подавать знаки, чтобы открыли дверь. Водитель маршрутки открыл бы, а трамвайные – они такие строгие!
И все же она снова махнула рукой, и – о чудо! – передняя дверь открылась!
Алена ринулась со всех ног и вскочила в вагон, так и сияя улыбкой.
– Ой, спасибо большущее! – помахала она неясно-оранжевому силуэту водителя. И, пройдя в середину просторного вагона, села на пустое сиденье – такое теплое, что аж вздохнула блаженно!
– Ну конечно, – раздался рядом брюзгливый голос, – как девчонка, так водитель сразу остановится. А как порядочная женщина, так топай до остановки, волоки тяжеленную сумку.
Алена растерянно посмотрела на свою соседку. Она была такая… большая. Примерно Алениных лет – тех лет, которые обозначены в паспорте, имеется в виду. У нее было два подбородка, а вот никакой вообще сумки – ни тяжеленной, ни легонькой – не просматривалось. Впрочем, может быть, соседка спрятала ее под сиденье?
– Извините, – робко сказала Алена, – а почему вы думаете, что я непорядочная женщина?
Она благоразумно не стала выяснять, почему тетенька решила, что она – девчонка. Приятное такое заблуждение, пусть подольше в нем и пребывает. Довольно того, что окружающие немедля принялись мерить Алену оценивающими взорами и решать, под какую категорию она больше подходит, девчонки или порядочной женщины. Честно, Алена не знала, что она сама предпочла бы.
– Почему? – мстительным тоном переспросила соседка. – Потому что мужик сразу клюнул!
– Вообще-то, – астматически дыша от смеха, сказала подошедшая в эту минуту кондукторша, – водитель у нас – женщина. – И отдала Алене два рубля сдачи с ее десятки.
Окружающие после этой реплики впали в мгновенный ступор, а потом хором расхохотались.
Однако тетенька-соседка была, видать, из тех, которые никогда не сдаются, совсем как гордый «Варяг».
– Женщина-водитель? – пренебрежительно повторила она. – Ну, значит, она ее, – неподражаемое движение двух подбородков в сторону Алены (тем, у кого он только один, проделать такое невозможно в принципе!) – приняла за мужика!
Конечно, это был полный бред, однако бред сей Алену обидел. Она поднялась и пересела на другое сиденье, стиснула озябшие коленки, положила на них руки в перчатках, чтобы согрелись скорей.
– Не волнуйтесь, – проговорил незнакомый мужской голос. – Никто и никогда не примет вас за мужчину, даже в темноте и с закрытыми глазами. Кстати, и на девчонку вы тоже не похожи. Вы похожи на очаровательную женщину, из-за которой встанет любое существо мужского пола, и не только трамвай!
Алена изумленно воззрилась на своего соседа. Вот это комплимент… вот это и называется – изысканный комплимент!
– Спасибо…
– Спасибом не отделаетесь, – усмехнулся он. – В знак благодарности вам придется сказать, по какой улице мы сейчас проезжаем.
– О, это Белинка. В смысле, улица имени Белинского.
– Неистового Виссариона, я полагаю? – уточнил сосед, блеснув насмешливыми карими глазами. – Или однофамильца, какой-нибудь тутошней знаменитости?
– Его, – кивнула Алена. – Виссариона Григорьевича. А вы, значит, не тутошний?
– Приезжий, – подтвердил сосед, приглаживая волосы, словно снял перед ней шляпу, которой на нем не было. Видимо, имел такую же привычку, как и Алена: пока можно и нельзя, ходить простоволосым. Впрочем, волосы у него были пышные, а Алена по себе знала, что такие волосы защищают от холода самым отличным образом. У всех уже голова мерзнет, а у пышноволосых – нет.
На вид ему было несколько за сорок. Типа, Алениных лет.
– И за что же Виссарион Григорьевич удостоился чести быть увековеченным? Он же вроде не отсюда родом, как Алексей Максимович? На какой-нибудь революционной волне, что ли, вознесся? А раньше улица эта как именовалась, не знаете?
– Белинский точно не отсюда, – сказала Алена. – Он вроде бы в Свеаборге родился, а впрочем, я не стану в этом клясться. Но улицу его именем назвали – не знаю, почему! – аж в 1911 году.
– Может, он в этом году умер? – с невинным видом предположил незнакомец.
– Да нет, он в этом году родился! – засмеялась Алена. – В смысле, сто лет назад до этого года, в 1811-м. Надо же, скоро двухсотлетие, как Белинка существует!
– А раньше эта самая Белинка как называлась?
– Напольная. Причем этих Напольных было несколько: Напольно-Монастырская, Напольно-Печерская, Напольно-Замковая, Напольно-Солдатская, Напольно-Лесная… Ну, так или иначе, они все стали Белинкой, только одна Напольная, Напольно-Печерская, теперь присоединена к улице Горького, это та ее часть, что от Сенной площади идет, я как раз там на трамвай садилась. Ох, боже, да я ведь свою остановку проехала! – спохватилась Алена, обнаружив, что Полтавская осталась позади.
– Извините, – пробормотал сосед покаянно, хотя на его симпатичной физиономии никакого покаяния не отразилось, скорей наоборот.
– Да ничего, я на следующей выйду, – усмехнулась Алена. – Мне, собственно, все равно.
– О, я тоже на следующей выхожу, какое совпадение, – сказал сосед и в самом деле двинулся вслед за Аленой к выходу.
Та тетенька – ну та, которая… – посмотрела на Алену почему-то не зло, а снисходительно, как смотрит праведница, коей суждены райские кущи, на грешницу, обреченную гореть в аду. Ну, понятно, разве порядочная женщина станет знакомиться в трамвае с мужчиной?! А ведь Алена ни с кем не знакомилась. К примеру, она не знает и даже не узнает никогда, как зовут этого симпатичного человека – и высокого, даже изрядно повыше ее ростом! Вот сейчас выйдут они из трамвая и разойдутся, как в море корабли…
Незнакомец, хотя и шел за Аленой, непостижимым образом умудрился у дверей обогнуть ее и сошел первым, подав ей руку. И так же перешел с нею на тротуар и сказал, не отпуская ее прохладных (ну что делать, если у нее всегда мерзли руки?!) пальцев из своей теплой ладони:
– И что, мы сейчас вот так разойдемся, как в море корабли?
Ну надо же… Мысли читает просто с пол-оборота!
– А что, – спросила Алена, стараясь говорить как можно более независимо и даже где-то иронично, – вы хотели бы совершить экскурсию по городу в сопровождении местного гида?
– Да нет, – улыбнулся он, – для экскурсий довольно дурная нынче погода. Я пытался по набережной прогуляться, но ветром сдуло. Не люблю такси, я, вообще-то, экскурсии предпочитаю совершать на трамвае.
– Странный способ… – пробормотала Алена, делая вид, будто не замечает, что ее собеседник ненавязчиво этак увлекает ее по аллее Театрального сквера в сторону площади Свободы… вообще странное поведение… странные приключения второй вечер подряд… хотя, собственно, только от нее зависит, станет ли эта встреча приключением или нет. Можно ведь в любой момент спохватиться: «Ах, куда вы меня тащите… что вы со мной делаете?!» – и уйти. Или сбежать.