— Я не знаю. А Дейке… он, правда, повысил голос или ты это говоришь в фигуральном смысле? — осторожно уточнила она.
— Да какой там — в фигуральном, — засмеялся Мерк. — Я, честно говоря, давно его таким не видел. Последний раз, кажется, когда мой брат с какой-то школьницей целовался в Застывших. Его спасло только, что ему самому еще шестнадцать было тогда.
— Это место для тайных свиданий, Застывшие? — поспешно изменила тему разговора Лиска, краем глаза заметив, как дверь открывается.
— Ну да, что-то вроде. О, Тхорн за тобой идет, — сказал Меркес, указав за ее спину подбородком, где уже маячила здоровенная фигура ее преподавателя.
— Пошла заниматься дальше, — вздохнула Лиска и рывком поднялась, с коротким стоном. Но все ее мысли сосредоточились вовсе не на занятиях, а на том, что она пыталась представить Дейке, кричащим на Виера. Из-за нее.
Вторая часть.
Ночью ей приснился сон. Она оказалась снова на Земле и знала, что ее оставили там навсегда, потому что ее помолвка не удалась. Но Москва была абсолютно пустой и безлюдной, и она бродила по заброшенным улицам в тщетной попытке разыскать хоть какую-то жизнь, хотя бы кошку или собаку, но никого не встречала. Навстречу ей летели какие-то старые газеты и мусор, гонимый ветром по растрескавшемуся асфальту, сквозь который прорастала трава. После долгих бесплодных поисков людей она просто села на тротуар и стала плакать, словно маленький ребенок. Полная отчаяния, она звала Дейке, хотя знала, что он улетел на Горру и никогда не вернется за ней.
Проснувшись в холодном поту, Лиска содрогнулась от ужаса. Сон приснился не спроста — она действительно этого боялась, хотя Дейке сразу сказал, что дороги назад не будет в любом случае, из соображений ее же собственной безопасности. Телепату с раскрытыми способностями на Земле делать нечего: можно просто спятить от невозможности телепатического контакта.
Даже пока ее способности оставались закрыты, она чувствовала дискомфорт. То, что Лиска всю жизнь воспринимала как повышенную «громкость» окружающих и желание остаться одной, было лишь проявлением ее телепатической чувствительности. Оказавшись на Горре, она уже не стремилась к одиночеству — разговоры с телепатами не приносили дискомфорта, а только нормальную радость от человеческого общения. На их фоне она все еще выглядела чересчур эмоциональной и «громкой», но это постепенно сглаживалось. Она превращалась в горианку, и, конечно, ни о каком возвращении не могло быть и речи.
Но, даже зная это, Лиска подсознательно боялась, и испытала чувство постыдно острого облегчения, проснувшись в своей горианской спальне, которую невозможно было перепутать с земной. Планировка дома Дейке совсем не походила на земную, но в свое время поразила ее удобством и продуманностью. Поначалу она опасалась, что жить в доме с двумя мужчинами ей будет некомфортно, но оказалось, что быт горианцев продуман до мелочей так, что поводов для неловкости просто не возникало.
Например, каждый член семьи имел свою спальню и свой душ. Оба эти помещения занимали небольшую площадь. В спальне едва помещалась кровать и туалетный столик, но она предназначалась лишь для сна, а не для проведения досуга, хотя Лиска любила почитать в постели перед сном или посмотреть какой-нибудь фильм. Первое время и то, и другое вызывало затруднения из-за незнания горианского, но Дейке не давал ей земных книг.
«Извини, не раньше, чем через год. Это может вызвать нежелательные эмоции и помешать адаптации. А, кроме того, так будет стимул быстрее учить горианский», — безжалостно сказал он в первый же день. Тогда Лиска всерьез расстроилась и даже немного обиделась на опекуна, но теперь поняла, что он поступил правильно. Благодаря просмотру местных фильмов и прочтению местных книг ей удалось в рекордные сроки выучить язык и лучше познакомиться с обычаями Горры.
Теперь она с минимальными затруднениями могла читать современные горианские романы, в которых не встречались очень длинные и устаревшие слова. Удивительным и радостным открытием стало для нее то, что детективы и любовные романы, которые она десятками скупала дома, на Горре не менее популярны. Только здесь сюжет первых крутился вокруг краж — убийств на Горре почти не случалось, а сюжет вторых — вокруг помолвок, заключенных в системе и вне ее, как будто вне помолвок никаких чувств не существовало.
Впрочем, это почти соответствовало действительности. По горианским традициям взаимные чувства влюбленных мгновенно должны были обращаться в помолвку, в противном случае свидания считались неприличными. Если чувства женщины оставались неразделенными, то их редко удавалось сохранить в тайне: не позволял более низкий телепатический уровень горианок. В результате получался неприятный разговор, поскольку по этикету горианец, не испытывающий ответной симпатии к влюбленной в него женщине, обязан был развеять ее иллюзии.
На телепатических различиях строились и браки: считалось, что женщина и мужчина с потенциалом одного уровня не подходят друг другу, представительнице прекрасного пола суждено всегда уступать. В противном случае, счастливого брака не получится, уверяли горианские психологи. Авторы любовных романов полностью разделяли эту точку зрения: главный герой почти всегда был высшим, а идеальная героиня еле-еле владела телепатией.
Поднявшись с постели, Лиска недовольно посмотрела на себя в зеркало и мрачно подумала, что, вероятно, никогда не понравится никому из местных. По горианским меркам ее рост слишком мал, образование — слишком плохое, лицо — не симпатично из-за невыразительного цвета глаз и волос. Как она узнала из журналов мод и романов, из моды много лет не выходил серебристый цвет локонов, также популярны были синеволосые и синеглазые девушки. Ее русые волосы выглядели дико. У горианцев ведь не бывало теплых оттенков цвета волос и глаз.
Размышляя таким образом, Лиска без всякого настроения, наспех расчесалась и умылась, почистив зубы. Надев первый попавшийся линос, она вышла из спальни и поплелась в столовую. Все, чего ей хотелось — провести завтрак в полном молчании, одной, и ничего не есть, а просто сидеть за столом и пытаться проснуться, избавиться от муторной тяжести после страшного сна. Но, едва бросив взгляд на Дейке, который уже начал завтрак, она поняла, что что-то случилось: у него явно была тема для серьезного разговора.
Его быстрый внимательный взгляд прошелся по ней с ног до головы, едва она пересекла порог столовой — просторного светлого помещения с огромными окнами и изящным деревянным столом, за которым могли бы уместиться человек десять без особого труда. Для Лиски он был бы слишком высоким, но у горианцы и в столовой все предусмотрели: существовали стулья обычной высоты для мужчин и высокие для женщин с удобной подставкой для ног. Первое время она ощущала себя младенцем, сидя так, что ноги не доставали до пола, но потом привыкла.
Впрочем, глядя на выражение лица Дейке, Лиска все меньше была склонна размышлять о стульях и даже о страшных снах. Потому что он выглядел явно обеспокоенным чем-то, но в то же время не расстроенным, как будто просто взволнован. Это заинтриговало ее и обнадежило, сердце забилось чаще, и молнией пришла догадка:
— Моя помолвка…
— Расторгнута, — подтвердил он, едва она заговорила, и Лиска не удержалась от смеха, запрокинув голову. Хоть этот смех и вышел немного нервным — новость действительно сделала ее счастливой. Только вот Дейке веселья не разделил, и его взгляд быстро вернул ее на Землю. Он явно ждал, когда она вновь обратится в слух.
— Что? Еще одна помолвка? — со смешком пошутила она. Дейке поставил локти на стол, сплел пальцы и прижал костяшки к своему подбородку, продолжая в упор смотреть на нее, словно впервые видел.
— Ты серьезно? — ошеломленно и испуганно выдавила она. — Еще одна помолвка? Так быстро?
Это новость ужаснула ее: уж лучше Виер, чем снова кто-то незнакомый и сердитый. Не желающий ее и требующий пре-сезариат. Но уже через секунду Дейке произнес следующую фразу, которую она сначала не поняла:
— Я предлагаю тебе помолвку. Ты можешь отказаться.
— В каком смысле ты предлагаешь…, - начала она, а потом осеклась, и ее рот приоткрылся. В попытке взять себя в руки она сжала губы и спрятала глаза, переживая мучительно сильный шок, смущение, а затем что-то похожее на радость. Ошеломленная, она не могла поднять глаз от неловкости, но ее чувства вовсе не были негативными. От груди медленно разливалось по всем телу что-то теплое, и согревало ее до кончиков пальцев. На такой замечательный выход, как помолвка с Дейке, она даже не смела надеяться. Что бы ни случилось, он не сделает ей ничего плохого. И она ему.
— Маленькая, мне бы хотелось услышать ответ, — спокойно сказал он, и от этого спокойствия и мягкой интонации его речи ей стало очень тепло. Ее ресницы, наконец, поднялись, и она посмотрела в его лицо, просветлевшее от того, что он почувствовал ее эмоции. Ответ вслух был лишь формальностью, но она с удовольствием выполнила ее.
— Да. Я согласна.
Дейке мягко улыбнулся, и все его лицо озарилось этой улыбкой — даже сильно загорелая кожа словно стала светлее. Лиска замерла, созерцая его лицо, совершенно незнакомое с этой улыбкой. Но потом ее вдруг кольнула неприятная мысль:
— А ты… ты сам этого хочешь или тебя… тоже вынудили? — спросила она прежде, чем могла бы обдумать это.
— Сам, — быстро ответил Дейке и протянул руку за кувшином с соком: Я перенес твой первый урок сегодня. Нам надо о многом поговорить. Но я хочу, чтобы ты сразу понимала: я хочу этой помолвки. Я думаю, что у нас может получиться.
Лиска прерывисто вздохнула, во все глаза глядя на опекуна. Ощущение, что она видит перед собой абсолютно незнакомого человека, не покидало ее. И его откровенность слегка шокировала. У нее в голове не укладывалось, что она нравилась ему, а в ее собственных чувствах царил полный сумбур.
— Хочешь сока? — спросил он, когда молчание затянулось. Ее голова медленно, словно сама по себе кивнула, и в ее стакан полилась густая холодная жидкость. На языке вертелись тысячи вопросов, но она не стала задавать ни одного. Ей сначала хотелось послушать, что он скажет. Она исподволь изучала его заново, и с каждым взглядом на его руки, губы, даже на отворот рубашки — испытывала странные ощущения, словно внутри что-то лопалось, распускалось, и открывались какие-то маленькие замочки, которые она раньше закрывала, не позволяя себе думать о нем, как о привлекательном мужчине.
А он очень привлекателен. Черт. Как она раньше умудрялась об этом не думать? Ведь у него всегда было такое красивое тело, и плавные, уверенные жесты, и вечная легкая небритость — ей хотелось дотронуться до его щеки, провести ладонью по мускулистому предплечью, а еще лучше — уткнуться носом в ложбинку над ключицей и вдохнуть его горьковатый запах, а потом…
— Маленькая, подумай о чем-нибудь другом, пожалуйста, я же не железный, — вдруг сказал Дейке, поднимаясь из-за стола, и Лиска ошеломленно застыла, не успев донести стакана с соком до губ. Он едва не выпал из ее руки, но в последний момент она спохватилась и со стуком поставила его на стол, а потом задрала подбородок, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
— Ты ведь не читаешь мысли?
Она тяжело задышала, словно рыба, с размаху выброшенная на берег. Все сладостные мысли мгновенно вылетели из головы, остался только ужас и пульсация в жилке у виска. Дейке прикусил губу изнутри, пытаясь сдержать смешок, но у него не вышло, и он тихо рассмеялся:
— Нет, нет, маленькая, этого я не могу. Но я чувствую все твои эмоции и… ощущения. И вижу, куда направлен твой взгляд, — негромко пояснил он. В его глазах плясали смешинки. Он стоял на ногах, но не подходил, лишь весело смотрел на нее.
Ее щеки загорелись так, что стало почти больно. Смущенная до слез, Лиска закрыла лицо руками, переживая далеко не лучшие мгновения в своей жизни. Она всерьез готова была вскочить со стула и сбежать в свою спальню, но тут почувствовала его ладони на своих, они мягко отняли ее руки от лица:
— Прости, я не хотел так тебя смущать. Я не подумал, что ты еще не привыкла…
Поколебавшись лишь секунду, Дейке сгреб ее со стула и поднял, крепко прижимая к себе. Невозможно сильный, он держал ее одной рукой, словно ребенка, а вторую запустил в волосы и мягко поглаживал кончиками пальцев, прижимая ее голову к своей груди. Это на удивление быстро ее успокоило, и Лиска прерывисто выдохнула, выравнивая дыхание. Находясь так близко к нему, она уже не стеснялась, а просто слушала его сердцебиение, вдыхала родной запах и чувствовала себя самой счастливой женщиной на Горре. А потом его рука мягко запрокинула ее голову, и он поцеловал ее.
Касание его губ было очень нежным, почти целомудренным, их дыхания на мгновение смешались, и она ощутила запах фруктов. Деликатное прикосновение языка к ее нижней губе едва не остановило ее сердце и заставило ее пальцы рефлекторно сжаться. Она вцепилась в его рубашку так, словно держалась из последних сил, хотя его рука достаточно крепко прижимала ее и, разумеется, не дала бы упасть.
Когда он оторвался от ее губ, Лиска еле дышала от возбуждения, испытывая самое острое, болезненное желание в своей жизни. И так сладко было просто оставаться в его руках, не шевелясь. Дыхание Дейке опалило ее ушную раковину, вызвало теплую дрожь в позвоночнике, особенно когда она поняла, что он вдыхает ее запах, уткнувшись носом в ее волосы. Он еще немного подержал ее в объятиях прежде, чем опустить на пол, еле слышно прочистил горло и сказал:
— Надо все-таки позавтракать. День будет долгим.
— Да, — согласилась она, счастливая и смущенная.
Они не успели толком поговорить. Едва перебрались на террасу после завтрака и начали беседу, как коммуникатор Дейке стал разрываться. Первый звонок он сбросил, но почти сразу же прибор начал вибрировать снова, и его серебристые глаза на миг скользнули по дисплею, и тут же их выражение изменилось.
— Прости, маленькая, я должен ответить, — сказал он, поднялся и отошел в сторону с коммуникатором у уха. Наблюдая за ним, Лиска поняла, что случилось что-то экстраординарное. Дейке стиснул челюсти, дважды коротко кивнул, что-то отвечая собеседнику, и его пальцы сначала с силой сжались на декоративных перилах, которые огораживали террасу, а потом разжались, и он дважды хлопнул по перилам открытой ладонью — с нескрываемой досадой.
Когда он закончил разговор, она встала ему навстречу и тревожно вгляделась в глаза. К счастью, печали в них не было — что бы там ни случилось, по крайней мере, никто не умер, поняла Лиска и выдохнула с облегчением.
— Малыш… мне очень жаль, но придется улететь. Я сейчас позвоню сыну, он прилетит и присмотрит за вами с Мерком.
Дейке вздохнул и нахмурился, о чем-то напряженно думая, а потом шагнул к ней:
— Я постараюсь быстро. Но боюсь, что это минимум недели на две.
— Тебя две недели не будет? Но… завтра же пресс-конференция… — ошеломленно пробормотала она.
— Немем сходит вместо меня. Он тебе понравится, не волнуйся.
— Это твой старший сын? Архитектор?
— Да. Он очень добрый человек, постарайся несильно крутить из него веревки, потому что рано или поздно придется снова иметь дело со мной, — весело заметил Дейке, протягивая к ней руки.
— Ты прощаешься? Уже? — в отчаянии спросила она, когда он поднял ее, крепко прижимая, вдыхая запах ее волос, вызывая мурашки своим теплым дыханием.
— Это срочно. Через час я должен быть на корабле, — проговорил он в ее волосы, все еще не отпуская.
— Что случилось, ты можешь мне сказать?
— Да, это не секрет. На Шаггитерре масштабные беспорядки, это к вечеру будет во всех новостях. Там будет спецоперация, штатной численности военных не хватает, и нужна помощь.
— О, боже, ты что, собираешься на войну? — Лиска уперлась ладонями в его каменные на ощупь плечи и отстранилась, чтобы заглянуть в глаза.
— Нет, это не война, — Дейке поставил ее на пол. — Просто шаггитерианцы разошлись. Они слабоумные, и в приступах агрессии ведут себя как бандиты, а когда их много, это становится опасно. Но не для меня, не волнуйся.
— Не волноваться? Дейке, ты просишь невозможного, — на ее глазах выступили слезы, когда она поняла, что происходит. Он улетает на другую планету, чтобы драться с толпой полоумных бандитов. Что, если они ранят его или того хуже?
— Что, если…, - начала она вслух, но он прервал ее неожиданно резким тоном.
— Лиска, возьми себя в руки, и не думай о глупостях, — сказал он. — Я пятьдесят лет принимаю участие в боевых операциях на разных планетах, и с шаггитерианцами имел дело не раз и не два. И еще один вылет как-нибудь переживу. Это моя работа.
— Прости, — сглотнула она. Его резкость показалась ей несправедливой, тем более на прощание. Но это сработало — слегка обидевшись, она взяла себя в руки, и уже не испытывала панического страха и желания разрыдаться.
— Все, пока. Ты не успеешь заметить, как я вернусь, — сказал он, провел по ее волосам ладонью напоследок и ушел, даже не поцеловав.
День получился пустым и тоскливым. Занятий с Тхорном не было — он, естественно, тоже улетел на Шаггитерру. Оставалось одно занятие по горианскому языку, одно по истории и еще традиции — курс, впрочем, уже заканчивался, Лиска знала почти все необходимое.
Проводив последнего учителя, Лиска долго слонялась по дому: посидела в столовой, выпила сока, полежала на траве в саду, потом посмотрела какой-то скучный исторический фильм на террасе, водрузив на стол свой коммуникатор с присоединенным монитором. Во время просмотра она едва не уснула. Удивил и взволновал во всем фильме лишь один момент, когда при посвящении в офицеры на плече главного героя вырезают ножом какой-то вензель.
Это настолько не вязалось с традициями горианцев, осуждающих всякую бессмысленную боль и насилие, что она даже спросила об этом у Меркеса, который под конец фильма заглянул на террасу. Он тоже скучал, и плюхнулся в кресло рядом, уставившись в экран за компанию с ней. Вместо ответа на вопрос Мерк молча положил на стол правую руку и разогнул, демонстрируя звездочку из шрамов, изнутри на локтевом сгибе: