— Лиска, я правильно понял из твоей анкеты, что ты раньше была близка с мужчинами?
— Почему ты спра…, - изумленно начала она и тут же оборвала себя, когда сообразила: Это… как-то связано с…
Немем молча смотрел на нее в упор. Лика прерывисто вздохнула и прикрыла глаза:
— Да, я не девственница. Покажи мне, пожалуйста.
— Ладно. Я покажу, хоть отцу это и не понравится, — вздохнул Немем. — Хотя лучше бы ты задала этот вопрос ему…
Он шагнул к двери и открыл ее, качнув головой, показывая, что она может войти. Лиска облизала губы и прошла мимо него внутрь, шагнув на мягкий, словно качающийся под ногами пол. Немем щелкнул выключателем позади нее, и комната озарилась мягким светом. Заиграла легкая музыка. Удивленно оглядев обстановку, Лиска перевела вопрошающий взгляд на Немема. В комнате ничего особенного не было, кроме нескольких диванчиков без спинок, причудливой формы.
— Я слышал, что земляне занимаются любовью в спальне. У нас так не принято, это личное пространство каждого. Поэтому существуют комнаты для слияний, — пояснил Немем. — Их все устраивают как хотят, у некоторых они совсем маленькие… по-разному, в общем.
Несмотря на некую сухость его тона, Лиска могла расслышать смущение, и эту эмоцию она вполне разделяла с ним, поэтому, насмотревшись, поспешила выйти.
— Спасибо, что показал. Я как-то не задумывалась об этом. Полагала, что у супругов все-таки общая спальня.
— Нет, мы спим всегда одни, — качнул головой Немем, выключил свет и закрыл дверь.
— Спасибо. Спокойной ночи, — сказала Лиска и поспешила в свою спальню. Она не могла совладать с воображением, подсовывающим ей картины с участием ее и Дейке, обнаженных, в этой комнате. Рухнув на кровать, она закрыла глаза и прерывисто вздохнула, облизав губы. Ей хотелось бы сейчас хотя бы поцелуя, будь Дейке рядом.
Дейке.
Время полета составило примерно сутки, но по местному времени они высадились ночью, и Тхорн не удержался от разведывательного марш-броска, в котором приняли участие, помимо него, всего четверо офицеров. Дейке улетел в противоположном направлении, в штаб местного командования, чтобы получить карты. Холод, грязь — в этой области Шаггитерры наступила осень, и даже в теплой форме и рубашке с длинными рукавами он продрог до костей.
За полчаса посиделок с сяши в командовании он согрелся и полностью прояснил для себя диспозицию: в одном из сел на западе, в трех мерах от места, где они посадили корабль, засело около пятисот шаггитерианцев, непонятно почему объявивших смертельный бой примерно четырем сотням соотечественников из села с юга, мерах в двух.
Каждый день десятки тех и других лезли друг к другу и дрались буквально до смерти — счет погибшим перевалил уже за три десятка. А между этими воинственными селами, но слегка севернее и ближе к кораблю, располагалось еще одно, жители которого сначала в стычках участия не принимали. Потом, однако, обитатели и этого поселения оказались втянутыми в противостояние, поскольку воюющие начали насиловать их женщин — с этим у шаггитерианцев было просто — и воровать их еду, а иногда, перепутав с врагами, и нападать. И этих, условно нейтральных, а теперь уже и не очень, набралось еще порядка четырехсот-пятисот человек. Каждый день уже с утра там возникало все большее месиво, и эвакуировать женщин и детей было крайне сложно.
Вернувшись на корабль, Дейке ознакомил с картами команду и коротко объяснил задачу: к утру оцепить село, расположенное посередине, нейтрализовать местных, настроенных воинственно, обеспечить безопасность женщин и детей, сделать коридор эвакуации и полностью удалить из села людей. Тхорн, вернувшийся через час, план одобрил. В радиусе километра от корабля со всех сторон было тихо, и они ограничились тем, что оставили трех дежурных. Остальные сорок семь человек команды сразу выступили к цели.
Слухи о мирном настрое шаггитерианцев из северного села были сильно преувеличены, понял Дейке, едва они вошли в населенный пункт, напоминавший видом больше помойку, чем человеческое жилище: с какими-то низкими покосившимися домишками, грязью и мусором посреди улиц, дымящимися кострами, на которых готовилось неаппетитное варево. На них сходу с диким воем бросились человек десять, которые, судя по всему, стояли на стреме. Расшвырять их ничего не стоило, но уже через пару минут на кривую грязную улицу из покосившихся домишек вывалилось порядка двух сотен аборигенов.
Тхорн двумя движениями руки велел всем построиться, и они сомкнули полукруг. Шаггитерианцы, оказавшиеся ближе, попятились, и Дейке полоснул взглядом: «ну же, должен же быть какой-то страх, вы же не в первый раз видите вооруженных горианцев», — увещевал он их про себя. Но его надежды были тщетными. Шаггитерианцы, воевавшие вовсю уже неделю, не прислушались к голосу разума — лишь к адреналину и природной агрессии.
И схватка стала очень длинной и нудной, и очень стремной из-за грязи и темноты. Первые пятнадцать минут Дейке старался никого не калечить. Он методично выворачивал руки, слегка придушивал, отшвыривал, оглушал. Но дикарей становилось слишком много, и они приходили в себя, и нападали снова, даже с вывихами рук и оглушенные, они рычали, кидаясь огромными камнями, и бросались со всех сторон с какими-то невообразимыми орудиями типа заточенных граблей и самодельных пик.
Когда два их бойца получили ранения, Тхорн озверел, и с его стороны начались доноситься почти животные жалобные визги, свидетельствовавшие о том, что он ломает конечности. Постепенно также стали поступать и остальные, и дело пошло быстрее. Стараясь ни о чем не думать, Дейке стал двигаться резче, молясь теперь только о том, чтобы никого не убить ненароком. Когда на него навалилось сразу пятеро, пришлось туго. Закрыв глаза, он сломал одному нападавшему пару ребер ударом ноги, а второму вломил ребром ладони по правой руке с граблями, так, что кость хрустнула.
Третьего он смог лишь отшвырнуть, четвертого перебросил через себя и наступил ногой на бедро, глядя в глаза, агрессия в которых моментально сменилась почти детским ужасом и беззвучной мольбой. Шаггитеррианец что-то закричал от боли, когда он надавил, и Дейке не стал ломать кость, просто убрал ногу, чтобы заняться еще тремя, напавшими сзади. Рядом с ним, громко пыхтя, орудовал Скертис эс-Шетте, недавно назначенный старшим офицером. Он неплохо умел драться, но иногда ему недоставало скорости, и Дейке как в замедленной съемке краем глаза наблюдал, как в бок ему летит шаггитерианец с ножом, и Скерт не успевает.
С рычанием он ударил своим лезвием, наотмашь, рассекая грудь нападавшему и все еще в замедленной съемке смотрел, как белеет его лицо и закатываются глаза. И лишь потом время пошло с нормальной скоростью.
— Не смей мне дохнуть. Не вздумай подохнуть, — бормотал Дейке пять минут спустя, оттащив незадачливого дикаря в сторону, отрывая лоскуты от его одежды и перетягивая грудь. Ему надо было вернуться — никто из команды не должен пострадать из-за его отсутствия. Поэтому он просто указал на шаггитерианца в обмороке пальцем и снова повторил: «Не вздумай сдохнуть, полоумная сволочь» — и большими скачками понесся обратно, в гущу драки.
Утро, как всегда в таких случаях, наступало очень быстро. Небо начало светлеть еще тогда, когда битва была в разгаре, и после окончания битвы они едва успели эвакуировать раненых и детей с женщинами. Тот бедолага с рассеченной грудью остался жив, Дейке лично дотащил его до мобильного госпиталя, развернутого возле командования. Вся команда еле стояла на ногах от усталости, покрытая грязью и кровью, когда они вернулись на корабль. Все, за исключением троих раненых, оставшихся на попечении врачей.
— Спасибо, — буркнул Скертис, оказавшись рядом, и получил в ответ сухой кивок. Они недолюбливали друг друга: Скертис мечтал попасть на место Дейке, справедливо полагая, что рано или поздно он дорастет до собственного корабля. Дейке презирал его за то, как тот смотрел в рот Тхорну, и это презрение вдобавок к зависти было достаточным поводом для ненависти — Скертис люто его ненавидел, и даже его «спасибо» за спасение шкуры отдавало злостью.
Пять минут на душ и переодеться — и в зал. Тхорн никогда не оставлял на потом разбор полетов, даже если все валились на пол от усталости. От словесных экзекуций по итогам освобождались только раненые, но им потом достанется похуже, это Дейке знал точно. Редко когда в бою бывает, что кого-то ранят случайно, обычно чем-то металлическим в бок или по башке получаешь по собственной глупости.
Разбор на этот раз не затянулся. Наорав хорошенько на двух новичков, не избежавших грубых просчетов в бою, Тхорн подозвал к себе эс-Шетте и коротко просканировал, а потом рявкнул и на него. Дейке удивился: он точно помнил, что во время инцидента с раненным им шаггитерианцем Тхорн дрался далековато — как только узнал? Иногда ему казалось, что эс-Зарка обладает сверхъестественными способностями. Закончив с младшими, Тхор перевел взгляд на него, но сканировать, разумеется, не стал: он давно уже не сканировал его при всех и тем более, не делал замечаний на виду у команды.
— Всем спать до пяти часов, — наконец, распорядился командир, и офицеры с облегчением потянулись к выходу.
— Ты как? — осведомился Дейке телепатически, не дожидаясь, когда все выйдут. Такой разговор был возможен благодаря высокому уровню их обоих.
— В норме. Ты?
— В порядке. Едва не убил одного.
— Видел. Скерт меня разочаровал сегодня.
Дейке промолчал. Он возражал против повышения Скертиса полгода назад, и они оба это помнили. Тогда он говорил, что эс-Шетте не готов присматривать за другими, а сам еще нуждался в присмотре, но Тхорн дал ему шанс и испытательный срок.
— Ладно, давай свяжемся с командованием, — сказал он после паузы. — Надо узнать, все ли у них в порядке с оцеплением…
— Я уже, — прервал его Тхорн, и Дейке только теперь заметил, что командир еще не переодевался. — Иди спать, до вечера они справятся без нас. Через час уже Мьийа высаживается.
— О-о, тогда точно можно спать, — с облегчением заметил Дейке. Он даже не знал, что «Невидимый» тоже вызвали на Шаггитерру. Эта команда всегда составляла им конкуренцию за звание лучшего наемного коллектива планеты. Еще пятидесяти свежих боевиков будет вполне достаточно, чтобы угомонить пару-тройку сотен агрессивных шаггитерианцев. Их помощь раньше вечера точно не понадобится, разве что в треклятое село подтянется половина этой чертовой планеты.
Лиска.
Вечер с друзьями Меркеса вышел напряженным. Она всегда с трудом сходилась с ровесниками, тем более — с теми, кто младше, и с горианцами выходило не лучше, чем на Земле. Разговоры полудетей-полумужчин, в основном об оружии и каких-то играх в выходные, поход в кино на боевик, где — о боже, весь сюжет крутился вокруг сражений на Шаггитерре — под конец сделали ее больной и усталой. Но когда вся компания направилась в Застывшие, Лиска поняла, что Меркес не согласится нести ее домой и не стала даже пытаться просить: он ведь предупреждал, что они планируют гулять до ночи, и она сама согласилась.
За пределами города оказалось темнее, чем она ожидала. В какой-то момент ей стало даже страшно, когда они подлетали: что, если Меркес случайно врежется в скалу? Но оказалось, что страхи напрасны: ребята прекрасно ориентировались, и скалы в лунном свете были в принципе неплохо видны.
— Зачем мы заложили такой крюк? — негромко поинтересовалась Лиска, когда оценила траекторию их полета. Они с Мерком приземлились первые и ждали трех остальных его друзей, которые порядочно отстали.
— Облетали гнезда зоши. С ними ночью опасно — нападают стаями и клюют, — пояснил Меркес.
— Боже мой, — ее передернуло. — Надеюсь, здесь их нет?
— Нет, нет, не волнуйся. И прости за фильм. Я не сообразил, что тебе это может быть неприятно.
— А тебе, разве приятно смотреть, как шаггитерианцы убивают горианцев на экране, когда твой отец там? — холодно спросила Лиска. По правде, она очень злилась на него.
— Это всего лишь кино, — пожал он плечами, но его губы поджались: Мерк явно был недоволен взбучкой.
— Но ведь такое бывает в жизни. Горианцы гибнут на Шаггитерре, — заметила она, тяжело задышав. Ее грудь гневно вздымалась, а эмоции переливались через край.
— Очень редко. И не такие опытные офицеры, как мой отец. Не воспитывай меня, — рявкнул он, уже не скрывая легкой агрессии. Лиска опустила глаза и посмотрела в сторону. Обострять дальше явно не стоило: у них, очевидно, были разные взгляды на происходящее.
К тому же, на скалу уже с топотом один за другим приземлились друзья Меркеса: Гемлес, Сиг и Крамек, такие же юные и бесшабашные. Они приняли ее с легкой настороженностью и все не могли поверить, что она понимает горианский, а когда поверили и насмотрелись на ее волосы, почти сразу утратили интерес. Лиска с удивлением поняла, что, несмотря на их взрослую внешность и здоровенный рост, перед ней были скорее дети: их не особо интересовали девушки, только их мальчишеские забавы, и они еще не очень ловко умели общаться с незнакомыми.
— Ну что, полезли? — спросил Сиг, и только тогда она заметила проход внутрь скалы, на выступ которой они приземлились. Она с трудом разглядела его в темноте и внутри, конечно, царил кромешный мрак.
— Что там у вас? — напряженно осведомилась она. Ей и так уже было нехорошо из-за высоты, и она держалась поближе к Меркесу, даже после ссоры. Лезть в темноту не хотелось совсем.
— Небольшая пещера, не бойся, мы просто там сидим, — голос Мерка мгновенно потеплел, когда он ощутил ее страх, и он включил фонарик на коммуникаторе: Я буду держать тебя за руку, хорошо?
— Ну… ладно, — скрепя сердце, согласилась она. Возможно, в пещере и темно, зато не будет видно страшного обрыва.
Оказалось, что и впрямь, ничего страшного не было — всего пару-тройку метров внутрь сквозь узкий лаз, и сразу стало шире и свободнее — хоть пляши. С удивлением осмотрев довольно просторное помещение, подсвеченное светом четырех коммуникаторов, включая ее собственный, Лиска нашла его вполне уютным. Она присела на один из камней по центру, сложенных кружком, Меркес с друзьями тоже расселись. Их беседа сначала шла еле-еле, прерываясь большими паузами, когда они неловко поглядывали на нее, словно оценивая, можно ли что-то говорить при ней или нет, но потом разошлись, начали рассказывать друг другу какие-то байки и смеяться.
Лиске тоже местами было весело, пока Сиг вдруг не стал рассказывать про «какого-то вуплика без крыльев, который пытался «примазаться» в школе». Вупликом, насколько она знала, называли маленьких горианских грызунов — в контексте школы это, похоже, считалось обидным нарицательным словечком, поняла она.
Эмоции Лиска держала закрытыми, но когда Сид второй раз повторил что-то про то, как бессмысленно жить без крыльев, и как мало у него общего с такими людьми, в ее глазах, должно быть, что-то отразилось. Потому что Гемлес, случайно поймавший ее взгляд, резко ткнул приятеля в бок, и Меркес тоже встрепенулся.
Воцарилась полная тишина, Лиска смотрела в пол перед собой, не зная, что сказать, потом подняла глаза на Сига:
— Объясни, пожалуйста, почему крылья так важны?
— Ну… эээ… — он заметно смутился и не знал, что сказать, потом тяжело вздохнул и взглянул на Меркеса. Тот повернулся к ней:
— Лис… прости его. И меня тоже. Я не думал… мы не собирались тебя обижать.
— Я не в обиде, — ответила она ровным голосом, и не солгала: хотя в груди разлилось что-то горькое, но обижаться на такое она считала бессмысленным, ведь Сиг сказал правду, и ей определенно полезно было ее знать. — Я, правда, хочу понять.
— Ну… понимаешь, — вдруг вступил в беседу Крамек, самый тихий из всей компании. — Дело не в том, что без крыльев жить так плохо. Просто плохо, когда ты без крыльев и пытаешься все время лезть к тем, кто с крыльями… ну там, знаешь, это вообще-то больно и тяжело, эта операция… потом летать три года учиться… получается, сам ты ничего не сделал, а пытаешься примазаться. Ну, знаешь, бывает, бескрылые девушки бегают за крылатыми парнями, потому что они крутые и богатые…
— Крам, заткнись, — побелевшими губами выдавил Меркес, но Лиска резко вскинула голову:
— Нет, продолжай. И часто такое бывает? Что бескрылые девушки бегают за крылатыми парнями?
— Да постоянно… ну, — Крамек бросил неловкий взгляд в сторону Меркеса, который Лиска до конца не поняла, — я не хочу сказать, что это всегда из-за крыльев любовь, но… просто это до конца жизни напряг: он везде должен ее таскать, или тащиться с ней в пригород, чтобы пообедать, ну знаешь…
— Знаю, — глухо сказала Лиска, вспомнив вчерашний вечер.
— Ну, это просто неудобно для крылатого партнера, такой брак, поэтому лучше чтобы оба были с крыльями, — он вновь замолчал, и инициативу перехватил Сиг:
— В общем, слушай, Лис, дело не в девушках. Я говорил про парня, который хочет с нами дружить. Ну, типа, чтобы все его крутым считали из его компании. Такие вещи неприятны, и я его отшил. К тебе это не имеет никакого отношения и не значит, что мы не можем с тобой дружить, хорошо? Мы же понимаем, что у тебя… ну… не было выбора и все такое.
Он с такой надеждой смотрел на нее, и даже полностью открыл эмоции, показывая дружелюбие, что Лиска расстрогалась и тоже открыла эмоции:
— Я не обижаюсь, Сиг. Смотри сам. Правда. Спасибо, что все объяснили.
— Да задавай любые вопросы, — оживился он в ответ, улыбаясь.
— Да мы всегда, — хором завопили парни, и с таким вдруг азартом уставились на нее, готовые отвечать, что Лиске пришлось на ходу изобрести с десяток не особо содержательных вопросов, и слушать ответы до самой поздней ночи, пока все не начали зевать.
Но все это время она думала только о крыльях. Друзья Меркеса с почти детской непосредственностью рассказали о том, о чем раньше говорил и Дейке, но так тактично, что она до конца не поняла. Когда окружающие узнают об их помолвке, на нее будут смотреть как на охотницу за крылатым парнем. А если они поженятся, она до конца жизни будет обузой для Дейке, героя и всеобщего любимца, желанного для любой горианской красавицы с крыльями и ярко-синими волосами.