Когда он мягко приземлился на выступе мертвой скалы шириной не больше шести метров, Лиска невольно вцепилась в его рубашку. Ее сердце сжалось от леденящего страха высоты, откуда-то из глубины, из детства. Даже на огороженной открытой площадке, расположенной так высоко, она бы чувствовала себя некомфортно. Но здесь не было ни намека на ограждение и никакого пути, ведущего вниз со скалы. Просто гладкий выступ и обрыв, а внизу…
Земля была еле видна. Лиска плохо умела прикидывать расстояния на глаз, но полагала, что примерно такой вид открылся бы с крыши шестнадцатиэтажного дома, в котором она жила на Земле. Осторожно посмотрев вверх, она убедилась, что и до верхушки оставалось прилично — скала казалась бесконечной. Зато облака — облака были совсем рядом, как будто можно было просто протянуть руку и дотронуться.
— Отпусти меня, — бросил Виер, и Лиска порозовела, мгновенно расцепляя пальцы. Оказалось, что он уже отстегнул ее, а она все еще держалась за его рубашку. Отступив на пару шагов, подальше от края, она сосредоточила взгляд на женихе, чтобы не потерять сознание от страха. С каждой минутой ужас все больше и больше сковывал ее, и она не сразу поняла, что он сказал. Фраза была вроде простой, но он произнес ее очень быстро.
— Что? — переспросила она. Виер шагнул к ней, наклонился и раздраженным жестом включил ее переводчик.
— Я говорю, отдай мне пре-сезариат над тобой, — повторил он ровным голосом, в котором легко угадывался легкий гнев. Он думал, она специально сделала вид, что не понимает? Лиска порозовела:
— Как?
— Просто скажи вслух, что ты его отдаешь.
— А если не скажу? — тихо спросила она, не глядя на него — ее глаза неотрывно смотрели на жалкий клочок земли внизу. Кругом она видела только скалы — в основном голые, с очень маленьким количеством зелени. Деревья на них почти не росли, как в городе, где все верхушки скал утопали в садах, в том числе искусственно выращенными горианцами. Теперь она понимала, почему это место назвали застывшим — в нем словно сама жизнь застыла. Ветер не мог пошевелить камня, а больше шевелиться здесь было решительно нечему. Красное горианское солнце вдруг показалось ей чересчур горячим — оно висело еще высоко, хотя и клонилось к закату, и светило в лицо сбоку, заставляя правую щеку гореть.
Виер стоял прямо над ней, даже не думая делать шаг назад. Ее нос практически упирался в его тонкую, явно дорогую рубашку из горианского льна. С одной стороны, это было неприятно, что он давил, с другой — он встал между ней и пропастью, невольно защищая, и от этого стало психологически легче. Лиска подняла лицо и посмотрела в его рассерженные глаза:
— Зачем тебе он так срочно понадобился? — спросила она, прекрасно понимая, что злит его. Но ничего не могла с собой поделать.
— Просто хочу, чтобы он был у меня.
— Я к этому не готова. Ты можешь это понять? — спросила, отводя взгляд, особо не надеясь. Виер отрицательно качнул головой:
— Это не вопрос для дискуссии. Мы помолвлены, — жестко сказал он и, поколебавшись, положил ладони на скалу по обе стороны от ее головы. Ее сердце снова заколотилось быстрее: это походило на легкую угрозу. И что он сделает?
Она вопросительно и слегка возмущенно посмотрела в его глаза, но он, как выяснилось, смотрел на ее губы. Сообразив, о чем он думает, Лиска невольно приоткрыла рот — от удивления, не от желания получить поцелуй, но он неправильно понял. Когда горианец наклонился, положил ладони на ее бедра и легко поднял, прижав к скале, она поняла, что протестовать уже поздно и как-то даже неловко. К тому же, в ней проснулось любопытство, и она позволила его жестким губам прижаться к своим, все еще не закрывая глаз.
Первый шок и неловкость прошли через пару секунд, потом она поняла, что он не груб, и неплохо целуется. Ее руки послушно обняли его за шею, а ноги — за талию. Теплый язык мягко заигрывал, не требовал, не угрожал — и она сдалась, ответила, даже слегка сжала пальцы в его мягких кудрях. Виер не стал затягивать поцелуй — он отступил, словно стремился лишь попробовать ее на вкус. Понравилось или нет — осталось загадкой. Через несколько секунд он осторожно поставил ее на землю и сделал пару шагов назад.
— Маленькая, я не хочу ссориться, — очень ровным, словно даже ласковым тоном сказал он. — Пожалуйста, отдай пре-сезариат. Прямо сейчас.
— Я не могу, не сегодня, — процедила она, испытывая смешанную гамму чувств. Поцелуй ей скорее понравился, но не тронул. И его, как будто, тоже. Она не понимала, зачем он это сделал, и предполагала, что лишь для того, для чего хотел и пре-сезариат: утвердить свою власть над ней и потешить эго. От этого на душе остался тяжелый осадок. А горло снова перехватило от страха, когда Виер повернулся спиной и подошел к самому обрыву. Вопреки угрозам, ссориться после отказа он не начинал.
— Хочешь, посмотрим здесь закат? Здесь красиво, — сказал он, повернув голову в ее сторону, но все еще стоя спиной. Лиска покачала головой и обхватила себя руками:
— Я бы предпочла улететь отсюда.
— Ты будешь отвергать все, что я предлагаю? — разом вскипел Виер, снова поворачиваясь к ней. Его глаза словно пытались просверлить ее насквозь. В ее горле образовался огромный ком, даже стало тяжело дышать. Признаться в том, что она боится этой скалы и обрыва, казалось почему-то невозможно: постыдно, унизительно.
— Слушай, маленькая, мне казалось, ты понимаешь, что эта помолвка для меня так же нежелательна и не добровольна, как для тебя самой. И я полагал, что ты приложишь хоть минимальное усилие к тому, чтобы быть доброжелательной.
— Я…
— Ты можешь сделать эту помолвку невыносимой для меня, но тогда я сделаю ее невыносимой для тебя, — перебил Виер, слегка повышая голос. — Ты этого хочешь?
— Я просто сказала, что хочу улететь.
— А до этого ты просто сказала, что не хочешь отдавать пре-сезариат. А вчера ты просто заснула, не удосужившись сообщить мне о том, что свидание не состоится.
Лиска прерывисто вздохнула, когда Виер сделал шаг в сторону обрыва, и побледнела. Ей показалось, он слишком близко к краю, но горианец прочно стоял на скале. Убедившись в этом, она опустила глаза и проверила блоки: ей не хотелось, чтобы он понял, в каком она ужасе. Меньше всего хотелось бы оказаться уязвимой перед ним.
— Я не знала, что оно не состоится, — сказала она, но он не слушал.
— Хорошо, полетели отсюда, — бросил он и опустился на одно колено, предлагая ей лечь на спину, но Лиска закаменела: Виер даже не подумал сделать шаг в сторону от края, когда сделал это, а она физически не могла себя заставить подойти к обрыву так близко. Ее сердцебиение участилось до стаккато, даже зашумело в ушах. Она пыталась перебороть страх, но лишь вцепилась пальцами в скалу за своей спиной. В какое-то мгновение ей стало нехорошо, и даже показалось, что плато под ее ногами накреняется, и она вот-вот полетит с него кубарем вниз.
— Я долго буду ждать? — спросил Виер и посмотрел на нее. Лиска помотала головой. По его выражению лица она поняла, что на этот раз он заметил.
— Ты не мог бы… подойти поближе? — переборов свою гордость, умоляюще спросила она.
— Боишься высоты? — Виер поднял бровь. — Почему сразу не сказала?
Он выпрямился и мгновенно оказался рядом. Его пальцы подняли ее подбородок, он мгновенно поймал ее взгляд и прежде, чем Лиска могла бы возразить, она ощутила рывок увода.
Ее жених уводил гораздо грубее, чем Дейке и Тхорн — это из-за разницы в уровне владения телепатией, поняла она. Все происходило к тому же намного медленнее: сначала у возникло жжение в глазах, потом пространство вокруг исказилось, и все исчезло. И только потом появилось пространство увода, в качестве которого Виер выбрал свою квартиру, а точнее, гостиную, в которой ей уже доводилось побывать позавчера.
— Что ты делаешь? — с ужасом спросила она, сообразив, что он, скорее всего, сканирует.
— Только эмоции, — подтвердил Виер с непроницаемым лицом.
— Пожалуйста, не надо, — закричала она, и горианец вздрогнул и сжал пальцы на ее плечах, тревожно глядя в глаза:
— Лиска, у тебя приступ паники. Пожалуйста, успокойся. Успокойся.
Но она была далека от того, чтобы успокоиться. Но в глазах почему-то стремительно темнело. На ее плечи легли его ладони, которые показались свинцовыми. Ее словно что-то оглушило, а потом стало все равно.
Когда она открыла глаза и увидела вокруг домашнюю обстановку, ее посетило чувство острого облегчения. Повернув голову, она обнаружила сидящего рядом Дейке и ослепительно улыбнулась ему. Но опекун не разделил ее радости. Его тревожный взгляд устремился на кого-то за ее спиной и, повернувшись, Лиска обнаружила незнакомую горианку в белом линосе. Бегло осмотрев ее одеяние, девушка сообразила, что перед ней врач.
— Лиска, я доктор, меня зовут Элая эс-Меште. Как вы себя чувствуете? — обратилась к ней горианка, внимательно вглядываясь в лицо.
— Лиска, я доктор, меня зовут Элая эс-Меште. Как вы себя чувствуете? — обратилась к ней горианка, внимательно вглядываясь в лицо.
— Э-э… в целом нормально, — ответила Лиска, оценив собственное состояние. Голова не кружилась, ничего не болело — она чувствовала себя отдохнувшей, как будто хорошо выспалась, и только.
— Позвольте вашу руку, — сказала доктор. Она сжала ее запястье пальцами, считая пульс, потом приложила к ее ладони какой-то металлический диск, на котором замелькали цифры — удовлетворенно кивнула и повернулась к Дейке:
— Полагаю, без последствий. Но больше психику не перегружайте.
— А я могу узнать, что со мной случилось? — осведомилась Лиска, во все глаза глядя на горианку. Та уже встала, оказавшись почти на голову выше ее, и строго посмотрела сверху:
— Вы вогнали себя в серьезный стресс. Больше так не делайте. С вашим женихом я уже поговорила, подобные ситуации не допустимы.
— Я… не понимаю. Какие ситуации? — с искренним изумлением переспросила она.
Горианка беспомощно посмотрела на Дейке, и он тоже встал.
— Маленькая, я объясню тебе все подробно. Давай отпустим доктора, — предложил он, послав ей улыбку.
Лиска неуверенно кивнула, и горианка с видимым облегчением направилась к выходу. Проводив ее, Дейке предложил перебраться в сад или на террасу. Поколебавшись, она выбрала сад, и минут пять спустя они расположились на удобных креслах под открытым небом и большим деревом тхайи. Это монументальное растение со стволом, переплетенным из множества тонких стеблей, могло в той же степени считаться деревом, в какой Лиска — горианкой, и она подумала, что ей есть, чему поучиться у этого растения: оно, по крайней мере, научилось казаться чем-то иным.
О ней пока этого явно не скажешь. Под серьезным взглядом Дейке она инстинктивно сжалась. В последних лучах заходящего солнца деревья и кусты в саду отбрасывали длинные темные тени, и ей внезапно стало холодно: разговор предстоял непростой.
— Я все делаю не так, да? — спросила Лиска, изучая взглядом носки своих белых нарядных сапожек. Она подобрала их к голубому шелковому линосу, одеваясь для свидания часа три назад. Казалось, это было очень давно.
— В помолвке участвуют двое, маленькая, — мягко сказал Дейке. — Но, конечно, ты не должна была позволять ему целовать тебя, коль скоро ты этого не желала.
— Откуда ты знаешь? — Лиска прижала ладони к горящим щекам, старательно отводя взгляд от опекуна.
— Я просканировал эс-Никке с его разрешения. Ты очень надолго потеряла сознание, и это здорово его напугало. По правде, и меня тоже, — добавил Дейке после небольшой паузы.
— Он позвонил тебе?
— Да, он позвонил. Он не мог бы принести тебя из застывших один — это тяжело, когда человек без сознания. Поэтому тебя принес я.
— А тебе не тяжело? — с любопытством уточнила она. Их глаза на секунду встретились, и Дейке улыбнулся:
— Я намного сильнее, — лаконично пояснил он, и Лиска мгновенно опустила глаза, тщательно отгоняя мысли о его теле, мускулах и о том, как он принес ее из Застывших гор.
Она мучительно боролась с собой несколько секунд, но потом все же спросила об этом.
— На руках, конечно, — ответил Дейке. В его тоне не было ничего особенного, он просто ответил на вопрос, но у Лиски моментально пересохло во рту от этой фразы.
— Дейке, я больше не могу, — взмолилась она, едва ее мысли вернулись к жениху. — Я не хочу этой помолвки, и Виер не хочет. Это… так отвратительно.
От этих слов ей самой стало себя так жалко, что она едва не заплакала. Она чувствовала себя беспомощной и никчемной, и… не оправдавшей надежды всего мира, в который ее пригласили жить. Но она понятия не имела, что делать. Если бы речь шла просто о браке по расчету, это теоретически могло бы произойти, но заставить себя полюбить кого-то и даже влюбить в себя Виера казалось непосильной задачей. Она не могла сделать этого даже для Дейке, и для неведомого Сезара, которого все боялись.
— Я понимаю. Все действительно даже хуже, чем я думал, — неожиданно согласился Дейке, нахмурившись. — Мы договорились с эс-Никке, что вы три дня передохнете друг от друга, а потом мы проконсультируемся с Элаей. Она лучший психолог Сезариата, и она даст заключение после сканирования вас обоих. Если Элая решит, что помолвка дальше бессмысленна, мы ее расторгнем.
— Это меня обнадеживает, — просияла Лиска.
— Это еще не все, что я хотел сказать тебе, — без улыбки продолжил Дейке. — Если я правильно понял произошедшее по скану Виера, ты вела себя очень опасным образом. Опасным для твоей психики.
— Что ты имеешь в виду? — смущенно спросила она, не до конца понимая, в чем провинилась.
— То, как ты пыталась скрывать свою фобию. Хотел бы я знать, почему ты даже мне ничего не сказала. Если у тебя страх высоты, почему ты это скрыла перед тем, как лететь в город? Ты ведь знала, что там одни скалы и взлетные площадки.
Серебристые глаза Дейке строго смотрели на нее, отблеск закатного солнца сообщал им еще большую строгость, хотя это казалось уже невозможным. Но Лиска знала, что он просто беспокоится.
— Я… не знаю. Мне не было страшно лететь с тобой, только немного, в самом начале. И когда дома у Виера, по правде, совсем не страшно. Мы просто приземлились и почти сразу вошли внутрь, я не успела испугаться, а в Застывших все иначе…
— Я не об этом спрашиваю тебя, — резко перебил Дейке, и на этот раз в его голосе зазвучали какие-то рычащие нотки, — я спрашиваю, почему ты мне не сказала? И почему пыталась скрыть это от Виера, пока не начался приступ паники?
— Я не знаю.
— Конечно, знаешь, — безжалостно возразил он. — Ты просто пошла на поводу у своей гордыни. Ты понимаешь, что так нельзя делать или нет?
— Почему нельзя? — тихо спросила она, едва не плача. Дейке в первый раз отчитывал ее так жестко, и это оказалось весьма неприятно.
— Потому что твоя психика этого не выдерживает, вот почему. Ты отключилась на час — это что, шуточки, по-твоему?
Его бровь поднялась, демонстрируя крайнюю степень удивления и возмущения ее беспечностью, и Лиска медленно начала заливаться краской:
— Я никогда раньше не теряла сознание от страха.
— Потому что ты раньше не была телепатом, — уже немного спокойнее пояснил Дейке. — Считай, что это расплата за новые способности. Ты должна быть внимательнее и не издеваться над собой так, как сегодня.
— Я поняла, — тихо сказала она, сжимая пальцы на коленях.
Дейке надолго замолчал, и через пару минут она подняла голову, изучая жестковатый профиль его лица: даже скулы сегодня выглядели более заостренными, чем обычно. «Он и вправду так сильно волновался из-за меня?» — удивилась про себя Лиска.
Ее взгляд скользнул по завязкам темной рубашки на загорелой шее, по обнаженным рукам — он сидел, слегка наклонившись вперед, упираясь руками в свои колени, глубоко задумавшись о чем-то. И впервые она поняла, что может читать эмоции на его лице даже, когда оно, казалось бы, ничего не отражает. По мельчайшим морщинкам возле глаз, по линии скул, даже по тому, как он дышал.
Смущенно прикусив губу, она осмелилась дотронуться кончиками пальцев до его обнаженного плеча:
— Прости. Я не хотела становиться головной болью, — искренне выдохнула она.
Дейке повернул голову, выпрямился и посмотрел на нее:
— Ты просишь прощения? — уточнил он. — Забыла, что это значит, или помнишь?
Ее сердце забилось чуть быстрее, а под ложечкой засосало, но она не отвела взгляд. И — да, она помнила уроки горианских традиций: искреннее извинение за серьезный проступок подразумевает искреннюю просьбу о наказании, если говоришь с пре-сезаром. Только она не знала, насколько это серьезно.
— Я не жалуюсь на память, — немного сердито сказала она, и Дейке послал ей улыбку:
— Я тоже — на случай, если кто-то до смерти перепуган. Я не подниму на тебя руку.
Ей в лицо бросилась краска, но все тело мгновенно расслабилось, и только в эту секунду она поняла, как сильно была напряжена. Конечно, он почувствовал страх и угадал верно: она очень трусила, думая, что Дейке в настроении познакомить ее с самыми что ни на есть традиционными наказаниями, забыв об опрометчивом обещании. Прерывисто выдохнув, она отвела взгляд:
— Тогда что?
Дейке встал:
— Переодевайся в спортивную форму. Всю эту неделю твое свободное время уменьшится на час, а учебное — увеличится. За счет дополнительной тренировки.
— О, че-о-орт, — вырвалось у нее абсолютно искренне. Лиска ненавидела физические упражнения. — А нельзя этот час заниматься чем-то другим? Телепатией или горианским?
— Нельзя. Но за ругательства, тем более земные, можно схлопотать еще полчаса горианского дополнительно к тренировке, — отрезал Дейке.
— А откуда ты возьмешь преподавателя в такое время? — с улыбкой спросила Лиска, вдруг сообразив, что заниматься вечером все равно не с кем. Но Дейке только насмешливо поднял бровь, и улыбка мгновенно сошла с ее лица.