Джерри был готов к подобным расспросам и понимал, что в подвале обнаружат его отпечатки. Поэтому сразу сообщил следователям: да, заезжая к родителям, он иногда заходил в бывшую детскую, но никого там ни разу не видел, поэтому полицейские его не на шутку озадачили — что это вообще за история с таинственным жильцом?
Его отвели обратно в камеру, и он провел еще несколько часов, отщипывая кусочки поролона от тюремного матраса. А утром его отпустили, ничего не объяснив, только попросили пока никуда не уезжать из Нортелье.
К дому родителей Джерри поехал на автобусе, а потом на попутке. На участке никого, у двери какая-то бело-голубая лента приклеена. Он оглянулся: нет ли слежки? От усталости могло почудиться что угодно.
Джерри не верилось, что ему с такой легкостью удалось выйти сухим из воды. Конечно, алиби должно было убедить следователей, но ведь он столько всего знает, неужели по нему не видно? Наверняка полицейские снова арестуют его, чтобы докопаться до правды.
Оседлав мотоцикл, Джерри завел двигатель и выехал с участка на дорогу, которая должна была привести его к полянке, где укрывалась Терез, только с другой стороны. Да плевать он хотел на них всех! Пусть делают что хотят. Для него сейчас самое главное — это сестренка.
Почему так вышло? Он и сам не знает, но уверен в одном: людей он ненавидит. Следователи, с которыми он имел дело последние сутки, — форменные сволочи, все до единого. Одно радует: как он ловко обвел их вокруг пальца. Да и тоскует он не столько по родителям, сколько по детству. Друзей у него больше не осталось. Разве что Терез.
Терез?
Черт его знает! Он и сам не разберет, на кой ему сдалась эта девчонка. Вроде как она — единственная, к кому он не испытывает презрения или ненависти. Вот такое простое объяснение. Заехав поглубже в лес, он оставил мотоцикл у дерева и выждал пять минут. Убедившись, что слежки нет, он отправился за сестренкой. Джерри потребовалось полчаса, чтобы отыскать полянку, ведь он приехал с другой стороны и не сразу сориентировался.
Выйдя на полянку, Джерри увидел то, чего и боялся: она была пуста. Только кучки палой листвы, то ли их кто-то собрал, то ли смел ветер.
Джерри протер глаза. Черт побери, что теперь будет?
Лес не такой уж большой, рано или поздно Терез выйдет на шоссе, где ее кто-нибудь подберет, и тогда… Он не в силах представить, что случится тогда. Ясно одно: все кончено.
Оглядевшись, Джерри заметил среди листвы что-то синее. На краю полянки валялся неоткрытый тюбик икры. Рядом с ним — пакет с хлебом. Спальника и фонарика не видно. Наверное, забрала с собой.
Теперь начнется самое ужасное. Но пока он здесь, на тихой полянке посреди леса, никто не пристанет к нему с расспросами, не обрушит на него жестокие обвинения. Поэтому Джерри взял брошенную провизию, уселся посреди полянки, сделал себе бутерброд из двух кусочков хлеба и толстого слоя икры и начал есть.
Он жевал, прикрыв глаза. После ночи, проведенной на тюремной койке, собственное тело казалось Джерри тестообразным, и оттого, что он глотал вязкую пищу, лучше не становилось. Ему хотелось так и остаться на поляне, слиться с листвой, превратиться в прах, стать бесформенной массой, какой он себя сейчас ощущал. Тихо раствориться в природе.
Вдруг на него напала икота — слишком торопился проглотить бутерброд. Он икал и никак не мог остановиться. Потом к икоте присоединились всхлипывания, будто решив поучаствовать в соревновании: от чего сильней будет содрогаться его тело. Вот тебе и тихое слияние с природой! Джерри уткнулся лбом в колени и вдруг, наплевав на все меры предосторожности, запрокинул голову и заорал:
— Терез! Тереееез!
От крика икота и всхлипывания прекратились. Особо ни на что не надеясь, Джерри прислушался: в ответ тишина. Но в листве в паре шагов от него послышался шорох. С открытым ртом он смотрел, как из земли появляется пятерня. Уставший мозг смог предложить ему лишь одно объяснение — у Джерри перед глазами возникла картинка из фильма о зомби, — и он начал пятиться.
Однако секунду спустя он догадался, в чем дело, и бросился помогать Терез вылезти наружу. С помощью топора девочка вырыла для себя яму, куда и спряталась, засыпав себя землей и листвой. Теперь Джерри предстояло раскопать целую гору земли, чтобы добраться до синего кокона — спального мешка, в котором она укрылась.
Джерри размышлял, что бы она стала делать, если б полицейские задержали его, скажем, на недельку. Так бы и лежала? Вероятно. Он расстегнул молнию и помог сестренке выбраться. Терез по-прежнему прижимала к груди топор.
— Ну ты и штучка! — только и смог вымолвить он.
Терез внимательно огляделась по сторонам, будто в любую минуту из-за деревьев могли выскочить враги, и спросила:
— Большие люди ушли?
— Да, они ушли, — заверил ее Джерри. — Они, черт бы их побрал, далеко.
2Следующие две недели Джерри жил в постоянном страхе, ожидая обыска. Он не представлял, чего вообще ожидать от полиции, но в сериалах про детективов обыск квартиры присутствовал всегда. Если на пороге появятся следователи с ордером, то всё — они с Терез спеклись, ведь спрятать ее будет негде.
Однако в дверь так никто и не постучал, и звук звонка не резанул ухо. Джерри вызвали на дополнительный допрос, и, когда он вернулся домой, все было в порядке: Терез на месте, вещи нетронуты. Может, в жизни все не так, как в сериалах.
На похороны Леннарта и Лайлы пришло много народу, большинство из них Джерри раньше и в глаза не видел. Вероятно, обыкновенные зеваки, чей интерес распалили газетные заголовки: «Зверски убитые звезды» и тому подобные. Жаль, родителям не довелось этого увидеть. Пусть посмертно, но в звезды они все же выбились.
Лишь после похорон Джерри наконец удалось прийти в себя и обмозговать сложившуюся ситуацию, потому что в предыдущие две недели он никак не мог сосредоточиться, постоянно возвращаясь мыслями к деталям убийства. Каждый день по нескольку раз он залезал в интернет проверить, что новенького появилось в новостях, что народ пишет о его родителях.
Терез вела себя очень тихо. Он пытался добиться от нее ответа, зачем она сотворила это с Леннартом и Лайлой, но девочка упорно молчала. «Ей стыдно», — решил Джерри. Она явно осознала, какую травму ему нанесла.
Он совершенно не представлял, что творится у Терез в мозгах, и попросту боялся ее. Джерри запер в шкафу все ножи, инструменты и другие опасные предметы. На ночь он блокировал замок на входной двери, чтобы девочка не смогла открыть его самостоятельно, стелил ей на диване в гостиной, а сам запирался в спальне. Несмотря на принятые меры предосторожности, его все равно мучила бессонница. Пусть Терез его сестра, но он ее совсем не знает.
Девочка ничего не требовала, да и вообще рот открывала редко. Основную часть времени она проводила, сидя на стуле за письменным столом и бесцельно стуча по клавиатуре или просто уставившись в стену. От хомячка и то хлопот больше. Правда, хомячок не может вдруг взять и превратиться во льва. Так что забот меньше, но переживаний куда больше.
Сестренка доставляла Джерри неудобство лишь в плане еды. Она отказывалась есть что-либо, кроме детского питания. Все бы ничего, но Джерри казалось, что все до единого в Нортелье знают его в лицо, ведь это тот парень, чьих родителей жестоко убили. Может, у него просто разыгралось воображение, но он постоянно чувствовал на себе чужие взгляды.
Поехать в ближайший супермаркет и выложить на ленту перед кассиром двадцать баночек с детским питанием он не решался. Начнут задавать вопросы, о чем-то догадываться. Поэтому Джерри покупал пару банок в одном магазине, пару банок в другом, но в день он таким способом успевал купить не больше десяти штук, и на это уходила уйма времени.
Взвесив все за и против, Джерри отказался от мысли покупать детское питание через интернет. Во-первых, он засветится онлайн, во-вторых, покупку смогут отследить по банковской выписке, и, наконец, коробка с питанием под его дверью вызовет ненужный интерес у соседей.
Он пробовал скормить Терез что-нибудь другое, всячески увещевал ее, но ничего не помогало. Он рискнул и просто прекратил покупать детское питание. Терез перестала есть. Джерри рассчитывал, что голод вынудит ее пересмотреть свои убеждения по поводу еды, но прошло четыре дня, она не взяла в рот ни крошки и заметно осунулась. Ему ничего не оставалось, как выйти из дому и отправиться в долгое странствие, чтобы набрать нужное количество баночек с пюре.
И тут Джерри задумался: запертые двери, хлопотные вылазки за едой, постоянное чувство страха. Он превратился в заложника своей молчаливой и абсолютно пассивной сестрицы! Какого дьявола?
Постепенно он осознал, что рано или поздно придется сдать ее в специальное учреждение. Джерри уже видел, как под покровом темноты ставит на ступеньки психиатрического отделения для малолетних непривычно больших размеров корзинку. И тогда — снова свобода. Жизнь вернется в прежнее русло. Больше никаких страхов и волнений.
Постепенно он осознал, что рано или поздно придется сдать ее в специальное учреждение. Джерри уже видел, как под покровом темноты ставит на ступеньки психиатрического отделения для малолетних непривычно больших размеров корзинку. И тогда — снова свобода. Жизнь вернется в прежнее русло. Больше никаких страхов и волнений.
Но это потом, а сейчас следует решить проблему кормежки. Не найдя иного выхода, Джерри позвонил старому знакомому — Ингемару. Он не разговаривал с приятелем с тех пор, как «Братья Юп» научили его уму-разуму. Джерри поинтересовался, по-прежнему ли его знакомый в бизнесе и может организовать доставку чего угодно.
— Привезу все, что пожелаешь! — с готовностью вызвался Ингемар. — Только с наркотиками я, брат, не связываюсь. Так чего тебе?
— Мне нужно детское питание. Сможешь устроить?
Ингемар принципиально не расспрашивал клиентов, для чего им доставляемый товар, но, судя по тишине, последовавшей за ответом Джерри, стало ясно: он на волосок от того, чтобы нарушить свои принципы.
— Речь о баночках с пюре? — спросил он наконец, все-таки сдержав любопытство.
— Именно.
— И сколько тебе?
— Около сотни.
— Сотня банок? На этом много не заработаешь.
— Плачу по цене магазина. Одиннадцать крон за штуку.
— Согласен на двенадцать.
На том и порешили. Положив трубку, Джерри почувствовал, что на душе полегчало. Он принял решение: когда питание закончится, с Терез придется расстаться. Сто — хорошее число. Хватит недели на две. Самое то.
Приехал Ингемар с двумя коробками питания. Джерри расплатился с ним на улице и самостоятельно отнес товар в квартиру. На вопрос о том, понадобится ли ему еще подобный товар в будущем, он сказал, что нет. Судя по тексту на этикетке, детское питание было произведено где-то в Восточной Европе. Пюре, кажется, было мясное. Терез вкусовые качества этой пищи не особо заботили. Она поглотила содержимое баночек с той же мрачной одержимостью, что и обычно.
Заметив, что клавиатура компьютера — одна из немногих вещей, к которым девочка проявляет интерес, Джерри стал учить ее пользоваться интернетом. Они провели даже в каком-то смысле приятный вечер, сидя бок о бок, пока он показывал Терез, как заходить на разные сайты, пользоваться электронной почтой, писать на форумах и тому подобное. Теперь, когда он знал, что скоро их отношениям конец, напряжение спало.
Ночью девочке стало плохо. Джерри лежал у себя в спальне и пытался заснуть, когда он услышал, как из гостиной раздаются стоны. Он долго сомневался, стоит ли выходить из спальни, ведь любая резкая перемена в состоянии Терез могла означать и перемену в настроении тоже, но потом все же отпер дверь.
Беспокоиться ему было не о чем. Терез никому бы не смогла навредить — настолько ей было плохо. В гостиной стояла вонь. Включив свет, Джерри увидел, что девочка лежит на диване с посеревшим лицом, одна рука слабо подергивается, а весь пол забрызган рвотой.
— Черт, сестренка, ну что же ты…
Джерри сбегал за шваброй и тряпками, наскоро вымыл пол и поставил рядом с диваном ведро — для Терез. Только он собрался вернуться в спальню, как услышал у себя за спиной стон. Он со вздохом развернулся и сел в кресло. Вдруг его осенило. Вскочив, Джерри схватил одну из баночек с детским питанием. Открыв крышку, он понюхал содержимое, наморщив нос. Запах детского питания никогда не казался ему особо привлекательным, но так ужасно вонять оно точно не должно, верно? К запаху несвежего фарша примешивался запах чего-то еще, резкого, забродившего… Ацетона? Джерри перевернул банку, чтобы посмотреть на срок годности, но дата была будто специально затерта — ничего не разобрать.
Терез обхватила руками живот, согнулась пополам от боли и издавала звуки, похожие на кваканье лягушки. Крупные капли пота катились со лба, а с губ на подбородок капала липкая желчь. Девочка бессильно свесила голову с края дивана.
Джерри быстро принес из кухни миску с прохладной водой и полотенце, которым, осторожно промакивая, протер девочке лицо. Терез была вся горячая, глаза блестели словно два стеклянных шарика. Ее сильно трясло, будто от озноба, и Джерри охватил страх, но на этот раз совсем иного рода.
— Эй, давай-ка приходи в себя! Что мне с тобой, такой больной, делать?
Отвезти ее в больницу он не мог, ведь у Терез нет ни медицинской карты, ни номера социального страхования, да и обыкновенного удостоверения личности тоже нет. С тем же успехом Джерри мог бы отправиться в полицию и заявить на самого себя. Можно, конечно, оставить ее на пороге больницы, но вдруг его кто-нибудь увидит? Да и как он усадит ее на мотоцикл, черт побери, в ее-то состоянии?
— Джерри… — прошептала Терез, подняв затуманенный взгляд на брата.
Вдруг она снова скорчилась в судорогах, отчего влажные простыни замотались вокруг ее худеньких ног.
— Ничего-ничего, сестренка, — утешал Джерри, гладя ее по голове. — Ты просто отравилась, это не страшно. Скоро все пройдет, — пытался он убедить самого себя.
Он напоил ее водой, и через пять минут Терез снова вырвало. Джерри сменил ей постельное белье, насквозь мокрое, но спустя два часа простыни снова были все влажные от пота. Он дал девочке пару таблеток обезболивающего, но скоро и они вышли обратно вместе с рвотой. Джерри уже до крови искусал себе ногти, в панике пытаясь сообразить, как лучше поступить. Рассвет застал измученного Джерри в кресле у изголовья дивана, на котором, свернувшись вопросительным знаком, лежала девочка. Отсутствующим взглядом он смотрел на ее худенькое тельце. Терез прерывисто дышала, а голос ее так ослаб, что Джерри едва разобрал слова, когда она вдруг произнесла:
— Малышка злая. Сделала их мертвыми. Маму и папу. Малышка теперь тоже станет мертвой. Хорошо.
Джерри резко выпрямился в кресле и протер глаза влажным полотенцем, которое пришлось менять несколько раз за ночь.
— Не говори так, — произнес он, наклонившись ближе к девочке. — Ты убила их не потому, что ты злая. Уж не знаю, почему ты так поступила, но дело точно не в злобе, как я понимаю. Зачем ты так говоришь?
— Ты грустный. Потому что папа и мама стали мертвыми.
Малышка злая.
— Значит, так, — решительно произнес Джерри, откашлявшись. — Прекрати называть себя Малышкой, прекрати говорить, что ты злая, и брось всю эту чепуху про маму с папой.
— Малышка скоро станет мертвой, — сказала девочка, уставившись в пустоту.
И тут Джерри разозлился. Он положил руку ей на лоб, сжав виски большим и указательным пальцем.
— Прекрати! — выпалил он. — Правильно говорить: «Я скоро умру», поняла? И потом, никто тут умирать не будет! Забудь! Я ведь о тебе позабочусь. Только попробуй у меня умереть, тогда я тебя точно прибью!
Терез нахмурила брови и сделала то, чего он еще никогда не видел: подняла уголки губ в улыбке.
— Не получится. Как ты мертвого прибьешь?
— Я пошутил, глупенькая! — объяснил Джерри, закатив глаза.
Атмосфера в комнате немного разрядилась, но тучи снова сгустились, когда Тереза вдруг произнесла:
— Мама и папа стали мертвыми. Малышка забрала их себе.
Они попались.
Пусть Терез сейчас опасности собой явно не представляла, но, услышав эти слова, Джерри отодвинулся от нее подальше.
— Ты о чем это? Прекрати назвать себя Малышкой, и потом, что это значит: они попались?
— Они теперь мои.
— Они не твои! Они даже не настоящие твои родители, так что перестань нести чушь!
Терез замолчала, закрыла глаза и отвернулась к стенке. Джерри снова откинулся на спинку кресла и сидел так, прислушиваясь к ее тяжелому дыханию, от которого тело девочки подрагивало. Он пытался заснуть, но не выходило.
— Зачем ты это сделала? — вдруг спросил он, обращаясь к пустоте.
Ответа не последовало.
То ли духота тому виной, то ли бессонница, или и то и другое вместе, но к утру раздражение Джерри достигло предела. Он давно подозревал, что у сестренки не в порядке с головой, а значит, она не может отвечать за свои поступки, но его выводило из себя, как легкомысленно она отнеслась к сделанному. «Попались».
Охотнику, только что подстрелившему из ружья уток, позволительно так сказать, но точно не человеку, убившему двух человек. И не просто кого-то, а родителей Джерри, как бы он к ним ни относился. «Попались».
Похоже, Терез полегчало. После ужасной ночи она была бледна и даже глоток воды давался ей с трудом, но теперь она сидела на диване с подложенными под спину подушками и листала книжку про Винни-Пуха, в детстве принадлежавшую Джерри. Уж слишком довольной она показалась усталому и раздраженному Джерри. Ее слова не выходили у него из головы:
«Попались!»
Он стоял у полки с видеоколлекцией, сложив руки на груди и наблюдая, как сестренка разглядывает разноцветные картинки с симпатичными героями, не заботясь о всех тех бедах и проблемах, которые привнесла в жизнь Джерри. Не подумав, он вытащил кассету с «Адом каннибалов» и предложил веселым тоном: