И тогда Тереза перестала все контролировать. Лишь сейчас, расслабившись, она поняла, как напряжено было ее тело. Она отдалась на волю темноты, тишины, отсутствия всего того, чем являлась.
Прошло еще какое-то неизмеряемое количество времени. Она дышала неглубоко и спокойно. Тихий звук. Что-то движется. Сначала ей показалось, это насекомое или червяк, случайно угодивший к ней в гроб. Тереза попыталась определить источник звука. Она ощупала руками стенки ящика. Немые, шершавые стенки.
Снова звук! Движение!
Тесное пространство ящика позволило ей с трудом повернуться на бок. Теперь ее плечо упиралось в крышку гроба, и Тереза лежала спиной к той стенке, из-за которой, как ей казалось, раздавался этот звук. Она зажала уши руками. Все равно слышно. Что-то пробирается сквозь землю. Копает. Оно все ближе и ближе.
Сердце забилось быстрей, и она больше не могла контролировать дыхание. Оно стало быстрым и прерывистым. А нечто, протиснувшееся к ней через землю, ползло теперь вдоль одной из стенок ящика. Она слышала, что оно там, чувствовала его каждой клеточкой тела.
Ей стало жарко. Капли пота выступили у нее на лбу. В воздухе не хватало необходимого ей элемента. Тереза дернулась, будто ее ударило током, дернулась еще раз и поняла, что на нее надвигается паника. Со всех сторон земля, здесь темно и нечем дышать, что-то пытается достать ее сквозь землю, вот-вот оно проникнет к ней в ящик. Она закричит. Она еще не дошла до нужной точки, но все равно сейчас закричит.
Она наполнила легкие остатками кислорода, и одновременно в нее проникло то, другое, вползло у нее за спиной и легло рядом, повторяя контуры ее тела.
«Урд».
Девочка выдохнула, так и не закричав. Она погрузилась в мягкие объятия всепрощающей темноты, больше не пугающей ее. Теперь Урд вместе с нею. Лежит рядом. Они с ней единое целое. Урд не станет кричать.
«Тереза?»
Ее больше нет. И никогда не было.
Из темноты проступили картинки ее жизни.
Она увидела, как ее закапывают в землю, но гроб пуст. Увидела свой компьютер, как она сидит возле него, клавиши нажимаются сами собой, будто это механическое пианино. На стуле никто не сидит. Удар молотка, кровь брызнула на цементный пол, рвота на другом цементном полу, но ее самой нет.
Картинки менялись с возрастающей скоростью. Вот Терез — сидит в метро и разговаривает с кем-то, кого нет. Йёран машет вслед поезду без пассажиров. Велосипед сам по себе катится по тропинке. Юханнес играет в компьютерную игру сам с собой. Его целует невидимый призрак. Сухая листва кружится на земляном полу пещеры, где никто никогда не был. Одежда, которая ни на кого не надета, падает в кучу, потому что носивший ее человек исчез.
На последней картинке желтая бусина. Детские пальчики держат маленькую желтую бусину. «Если бы меня не было, то эту бусину бы никто не держал». Желтая бусина висит в полуметре от столешницы, затем держащие ее пальцы исчезают, и она падает, ударяясь о стол и отскакивая от него несколько раз, а потом замирает без движения.
Осталась лишь эта желтая точка. Нет. Осталась лишь эта желтая точка и глаза, которые смотрят на нее. Затем исчезли глаза, а вместе с ними и бусина, и все сделалось белым. Белоснежным. Выжигающе фосфорно-белым. Белизна ослепляла и причиняла такую боль, что стала криком, от которого заложило уши.
На рассвете они стояли все вместе на мостках. Четырнадцать девочек. Времени было еще только пять утра, но солнце уже успело высоко подняться над горизонтом, изливая на них свой свет. Дымка над озером рассеялась, и поверхность воды была гладкой как стекло.
Будто стайка птиц, девочки сгрудились на небольших мостках, делясь теплом друг с другом, позволяя телам обмениваться потоками новой энергии, текущей в них. Их взгляд пуст, а разум открыт всему.
У Терезы до сих пор першило в горле от пронзительного крика, который она издала, не подозревая об этом. Она стояла не шевелясь среди остальных и впитывала в себя мягкий утренний свет, запахи тины, камышей и воды, взрывной щебет птиц, близость к другим девочкам и обнаженное мироздание.
Отделившись от группы, Терез встала на самый краешек мостков. Подобрав ржавый гвоздь, она оглядела его и бросила в воду, проводив глазами. Затем повернулась к группе и произнесла:
— Мы были мертвецами. Теперь нам нужна жизнь.
6Дела Макса Хансена пошли в гору после успешного выхода альбома его подопечной. Он даже начал подумывать, не пересмотреть ли свой план, включающий сжигание мостов и побег в южные широты.
Наезд качков, которых он подослал к девочкам, возымел нужный эффект. Тора озвучила им свое согласие, а на следующий день еще раз подтвердила его в электронном письме. Может, не стоит делать ее печально известной? Может, достаточно того, что она просто известна? Время покажет. Главное, тогда ему не придется покидать страну.
Поскольку страна, а точнее, город снова дружелюбно раскрыл Максу свои объятия, как в восьмидесятые. Все хотели с ним поболтать, предложить услуги, обсудить возможные совместные проекты. Макс Хансен по кличке Последний Шанс снова в игре, с ним снова начали считаться.
Он уже давно не желторотый птенец и прекрасно понимает: эта вновь обретенная популярность скоротечна, поэтому наслаждался каждым ее мгновением, жадно впитывая вымученные улыбки и поздравления, радуясь каждому неискреннему хлопку по спине.
Макс перестал проводить вечера дома. Двери клуба «Кафеопера», ресторана «Риш», «Спай-бара» были снова открыты для него. Публика поменялась: вместо богемных музыкантов — занимающие высокие должности мужчины в стильных костюмах или парни в футболках с глубоким вырезом, называющие себя продюсерами на том лишь основании, что освоили программу обработки звука. Все было совсем не так, как в лучшие годы Макса, но подхалимов хватает во все времена, и он снова получил статус человека, вокруг которого эти самые подхалимы вьются роем.
Субботний вечер он решил начать в «Кафе-опера». В зале поменьше девчачий дуэт под названием «Божественные», играющий электроклэш, устраивал вечеринку в честь выхода нового диска, и Макс был одним из приглашенных. Их музыка показалась Максу практически невыносимой, поэтому, опустошив пару бокалов с халявными «Мохито», он потихоньку выскользнул из комнаты и отправился в главный зал.
Для субботнего вечера народу пока было немного. Не то что двадцать лет назад. Макс поздоровался с продюсером британской медиагруппы EMI, с арт-директором «Сони» и с гитаристом, который слишком сильно хотел что-то с ним обсудить. Макс сбежал от него к барной стойке, где заказал себе бокал белого вина. Прислонившись спиной к стойке и держа в руках запотевший бокал, Макс Хансен наслаждался давно забытым ощущением: он если и не король, то, по крайней мере, принц этого королевства. Как ему этого не хватало!
— Что пьете? — спросила молодая девушка, примостившись рядышком.
— Пока вино, всего лишь белое вино. Вечер только начался, — ответил Макс, покачав бокалом и лениво пожав плечами.
— А я предпочитаю шампанское.
Макс пригляделся к девушке внимательней. На вид не больше двадцати, красотой не блещет, но вполне симпатичная. Одета в мешковатую спортивную кофту, которую в лучшем случае можно оправдать попыткой одеться в стиле хип-хоп. Прямые волосы до плеч, узкое лицо. Немного смахивает на Тору Ларссон, но не настолько, чтобы вызвать прилив неприятных эмоций.
— Ну, так это мы организуем в два счета, — произнес с широкой улыбкой Макс Хансен. — Как тебя зовут?
— Алиса.
— Как Алису в Стране чудес?
— Да. Я как раз оттуда, из Страны чудес.
В ее взгляде было что-то опасное, и это привлекало Макса. Такая девушка вряд ли будет послушно лежать на спине, уставившись в потолок, и молиться про себя. Такую девушку вполне можно развести на что-нибудь поинтереснее.
Макс заказал целую бутылку игристого, но, когда девушка слегка пригубила вино, глядя на него из-под полуопущенных век, он вдруг засомневался. Как-то слишком гладко все идет. Что ни говори, а иллюзий по поводу своей привлекательности он не испытывает. Так почему вдруг молоденькая девочка так откровенно с ним флиртует?
— Ты знаешь, кто я? — спросил он.
— Конечно, вы — Макс Хансен, менеджер Теслы. Верно ведь?
— Да, а мы с тобой знакомы?
— Нет, но я тоже пою. Помимо прочего.
Все ясно. Теперь понятно, чего ей надо. Тот опасный блеск в глазах ввел его в заблуждение. Алиса — еще одна певичка, пытающаяся найти покровителя. В последнее время Макс снова стал пользоваться популярностью у подобных девиц.
— Может, что-нибудь посоветуете начинающей певице? — попросила Алиса, прогнав его последние сомнения.
С этой фразы они все обычно начинают. Макс налил себе еще шампанского и приступил к привычной процедуре.
Алисе потребовалось еще минут пятнадцать, чтобы допить содержимое своего бокала, и Макс собрался вылить ей остатки из бутылки, но девушка прикрыла бокал ладонью и произнесла:
Алисе потребовалось еще минут пятнадцать, чтобы допить содержимое своего бокала, и Макс собрался вылить ей остатки из бутылки, но девушка прикрыла бокал ладонью и произнесла:
— Нет, спасибо, я за рулем.
— Вот как? И куда же ты поедешь?
— Домой. — Она оглядела его с головы до пят взглядом, от которого у Макса защекотало внизу живота, и добавила: — Хочешь поехать со мной?
Старенький «форд», припаркованный на задворках, был самой страшной развалюхой, которую Макс когда-либо видел и в которой когда-либо сидел. Когда Алиса повернула ключ зажигания, Максу показалось, что разом завелись все болиды на старте гонки «Формула-1». Он почувствовал запах паров бензина, явно сочившегося из какой-то дыры.
Алиса поехала через самый центр, и Максу один раз даже пришлось пригнуться, притворившись, что он завязывает шнурки. Все, конечно, знали о его пристрастии к молодым девчонкам, но молодая девчонка в рычащей ржавой посудине — это уж слишком даже для него. Поэтому Макс не хотел, чтобы его увидел кто-нибудь из знакомых. Когда Алиса вырулила с центральных улиц, Макс расслабился, насколько это было возможно, откинувшись на жесткую спинку сиденья.
Он украдкой посмотрел на Алису, взгляд которой был прикован к дороге. Хорошенький профиль. Четко очерчены подбородок и линия челюсти, но форма носа не позволяет им сделать лицо квадратным. Привлекательная девочка, чего уж говорить.
Есть только одна проблема. Не далее как два дня назад Макс привел к себе домой старую знакомую, угостить виски. Дальше напитков у них дело не пошло. Еще когда они сидели рядышком на диване, Макс понял, что ничего не получится, — его тело никак не реагировало на облегающую блузку с глубоким вырезом и мини-юбку. Максу пришлось притвориться, что он привел даму к себе исключительно ради приятной беседы за парой стаканчиков виски.
Лет этой даме, однако, было почти в два раза больше, чем Алисе. Макс надеялся, что в случае с молоденькой инструмент не подведет его.
Дабы прозондировать почву как в отношении себя, так и в отношении Алисы, он положил руку ей на бедро и легонько сжал. Она не протестовала, вот и славно. Ну а у него как дела? Мотор ревел с такой силой и всю машину так трясло, что прислушаться к собственным ощущениям было нелегко. Макс ждал тех же мурашек, что пробежали у него по телу, когда Алиса взглянула на него в баре. Сжав ее бедро чуть сильнее, он снова прислушался к себе.
Ничего. Он ничего не чувствует.
Автомобиль выехал на окраину города, а настроение у Макса Хансена совсем упало. Эта поездка в гремящем и воняющем корыте — напрасные страдания. Все равно все закончится неловким молчанием и одинокой поездкой домой в такси.
Боль пронзила его предплечье, когда Алиса ущипнула его. Макс отдернул руку, убрав ладонь с бедра девушки. Тогда она снова его ущипнула, на этот раз сильнее. Засмеявшись, Макс спросил, перекрикивая рев двигателя:
— Любишь такие игры?
— Конечно, лучше их нет ничего на свете, — подтвердила Алиса.
Макс бодро выпрямился. Вероятно, этот вечер не так уж плохо закончится.
Он думал, что у Алисы маленькая квартирка в престижном городке Тебю, что к северу от Стокгольма, но машина мчалась по шоссе, пропустив и этот поворот. Тогда Макс поинтересовался, куда они направляются.
— В Страну чудес, — сказала девушка, и Максу пришлось довольствоваться таким ответом.
Этим девчонкам лишь бы напустить побольше туману. А он и не против. Особенно если у них получается так же хорошо, как у Алисы. Максу нравилось ощущение, что его ждет какое-то приключение, нравилось ехать в никуда.
Когда они свернули у Окерсберги и поехали мимо ряда загородных домов, Макс вдруг забеспокоился, что попал в историю. Сейчас выяснится, что Алиса живет с родителями, и ему придется пить с ними чай и вести беседы. В таком случае он развернется прямо на пороге и уйдет.
Однако они проехали загородные дома и свернули на небольшую дорогу, бегущую через лес. Стоило Максу подумать, что они приехали, появлялся новый поворот, а затем еще один и еще. Слабенького света фар вряд ли хватило бы, чтобы помочь им выбраться из этого лабиринта, но небо пока еще не потемнело окончательно.
Вот уже минут пять, как не было видно никаких домов, и Максу стало не по себе, но Алиса вдруг свернула на подъездную дорожку и выключила двигатель.
— Приехали! — сообщила она, хлопнув в ладоши.
Когда Макс Хансен вылез из машины, у него все еще шумело в ушах, будто он побывал на рок-концерте, и его немного подташнивало от запаха бензина. «Черт, надеюсь, это того стоило», — успел подумать Макс, когда у него за спиной раздался шорох, и мгновение спустя кто-то накинул ему на голову пакет, пинком выбив почву из-под ног. Макс упал, не успев выставить руки, и так сильно ударился затылком о камень, что искры посыпались у него из глаз. А потом множество рук схватили его и приподняли.
7Пока Ронья была в Стокгольме, девочки подготовили гараж. На полу они расстелили строительную пленку, составив вместе оба верстака, расположили их по центру. Им ужасно повезло, что отец Беаты так любит столярничать. Все стены гаража были увешаны аккуратными рядами всевозможных инструментов.
Тереза выбирала между шилами, отвертками и ножами. Клещи и пилу она сразу отложила в сторону. Речь ведь не о пытках. Не в первую очередь. Взяв несколько листов бумаги, она разрезала их на тринадцать частей и на каждой написала имя одной из девочек.
В десять вечера те, кто должен был притащить Макса Хансена в гараж, ушли прятаться за дровяной сарай. Без четверти одиннадцать раздался рев приближающегося автомобиля Анны Л. - этот шум ни с чем не перепутаешь. Оставшиеся в гараже стояли в темноте, прислушиваясь. Вот она заглушила мотор, вот открылась дверца, а потом — ничего не разобрать. Они ждали, что будут звуки борьбы, крики. Даже предусмотрели попытку побега. Но вместо этого — легкий шорох, а потом тишина.
План родился у них в течение дня. После утомительной ночи, в течение которой каждая из них восстала из могилы, они поспали пару часов в спальных мешках, плотно сгрудившись на полу в кухне, потом позавтракали детским питанием, а затем Тереза рассказала им о том, что сделала с владельцем магазина. И кем она стала после этого.
Она больше не размышляла, опасно это или нет. Просто решила, что выложит все как есть. Рассказала все от начала до конца, с того момента, как они с Терез стояли у черного хода и до покупки красных ботинок. Даже поделилась, какой подмогой они стали ей в школе.
Затем Тереза выдвинула предложение, точнее, просто озвучила, чтo им предстоит сделать. Терез подкрепила ее слова, и возражений не последовало. Никто не собирался обсуждать, стоит ли это делать. Все дискуссии велись на тему, как именно осуществить этот план.
Тихими голосами девочки выдвигали свои идеи, что-то принимая, что-то отвергая. Казалось, будто они просто обсуждают очередную вылазку за город. Ронья с самого начала предложила выступить в роли приманки, поэтому оставалось лишь обговорить технические детали. Сарай, строительная пленка, инструменты. План начал принимать все более реалистичную форму, но никто из девочек не испугался и не захотел отказаться от участия. Им нужно это сделать, вот и все.
Стоя в гараже и прислушиваясь, Тереза сомневалась, удалась ли их затея. Получилось ли вообще у Роньи заманить к ним Макса Хансена? Тереза показала сообщнице газетные вырезки с его фотографиями. В тексте говорилось, что он часто бывает в клубе «Кафе-опера», но не было гарантии, что и в этот вечер он туда придет.
Тереза стала продумывать запасные варианты, когда вдруг послышались чьи-то быстрые шаги и дверь гаража распахнулась. Ронья вместе с другими девочками внесли внутрь обмякшее тело, завернутое в черный полиэтилен, и погрузили его на верстаки. Тереза включила свет и приступила к делу.
Она рассчитывала на большее сопротивление, но Макс только легонько сучил ногами, поэтому Ронье достаточно было прижать к дощатой поверхности его плечи, чтобы удержать на месте. Тереза высвободила из полиэтилена руки Макса и зажала их с помощью тисков на верстаке. Лишь когда она защемила его правую кисть, раздался приглушенный крик. Тем временем Сесилия и Линн откинули полиэтилен с ног Макса и привязывали его щиколотки к ножкам верстака.
Затем все сделали шаг назад, обступив кругом верстаки с распростертым на них Максом и разглядывая свою жертву. Макс постепенно пришел в себя, и его тело задергалось, пытаясь высвободиться из пут. Полиэтилен шуршал, когда он мотал головой, и ходил вверх-вниз от каждого его вздоха.
— Отпустите меня! Что вы задумали? Кто вы и что вам от меня надо? — орал Макс.
Взяв нож, Тереза прорезала в полиэтилене дыру. Показалось лицо Макса, раскрасневшееся от напряженного крика. Стоило ему увидеть Терезу, его глаза еще больше расширились.