Нил водил их в школу. Нил гулял с ними в парке. Нил их купал.
Джорджи приезжала домой к позднему обеду, а то и к ужину.
Почти всегда.
Однажды Джорджи повезла Элис на плавание. Дочь беспокоилась, что они заблудятся. «Если ты потеряешь дорогу, надо будет позвонить папе».
По субботам, когда Нил отправлялся за покупками, девочки не требовали у нее завтрака. Они ждали его возвращения. Все ушибленные коленки и порезанные пальцы сопровождались криками: «Папа!»
Джорджи была дополнением. Четвертым колесом в житейской повозке, которая устойчиво двигалась на трех колесах. Пожалуй, она даже не очень годилась в качестве запасного колеса.
Без них она превратилась бы в пустое место. В ничто. А они без нее? Они бы остались семьей из трех человек. И Нил… возможно, Нилу без нее было бы лучше.
На Джорджи снова навалилась тошнота.
Она сняла трубку желтого телефона, но тут же прижала пальцем рычаг. Она не была готова услышать гудок. Ей сейчас незачем звонить Нилу. Сегодня она весь день только и делала, что пыталась услышать его голос.
Завтра, по пути на работу, она купит зарядное устройство для мобильника, которое включается в сеть.
Дура, не забудь сменить аккумулятор! – напомнил ей возмущенный мозг. – И нечего попусту тратить деньги. Дома у тебя полным-полно зарядных устройств. В каждой комнате валяются.
Пока Нил не вернется, я не поеду домой! – крикнула она своему мозгу, впервые поняв, что так оно и есть.
Она отпустила рычаг и теперь слушала непрерывный гудок.
Вчерашнее не повторится. Эту фразу она твердила как заклинание. Сегодня за день не произошло ничего странного. Нил ее избегал. В этом не было ничего странного. Это было всего-навсего ужасно.
Вчерашняя чертовщина не повторится. Сегодня у нее трезвая и довольно ясная голова. Она обеими ногами твердо стоит в реальности. Даже слишком твердо. Джорджи трубкой постучала себе по лбу и убедилась, что лоб чувствует удар. Лбу было больно. Потом она поднесла указательный палец к пластмассовому диску и стала набирать домашний номер матери Нила.
Потому что…
Потому что она этого хотела.
Потому что ей дважды удавалось дозвониться с одного стационарного телефона на другой. То, что было потом, не в счет.
Она набрала единицу, потом четверку, двойку…
Дисковые телефоны были чем-то вроде медитации. Они заставляли сосредоточиться на процессе и следовать определенному ритму. Если крутить диск слишком быстро, набор собьется и его надо начинать заново.
Четыре, пять, три…
В третий раз у нее ничего не получится. Вся эта странность. Весь этот бред. Нил и трубку не возьмет.
Четыре, три, три, один…
Глава 11
Алло!
Услышав голос Нила, Джорджи шумно выдохнула. Ей отчаянно захотелось спросить, кто сейчас у них президент, но она удержалась.
– Привет.
– Джорджи. – Чувствовалось, Нил обрадован. Он говорил как настоящий Нил. Чудо. – Ты позвонила.
– Да.
– Прости меня. Вчера вечером я был совершеннейшим придурком, – быстро произнес он.
Вчера вечером. От этих слов Джорджи стало не по себе. Вчера вечером, вчера вечером, вчера вечером. Нил никак не мог помнить вчерашний вечер, поскольку вся эта шизовка существовала исключительно в пределах больного воображения Джорджи.
– Джорджи, ты слушаешь?
– Слушаю.
– Знаешь, мне стыдно за свое поведение. – Он говорил твердо, решительно. – Сегодня я весь день думал об этом.
– И ты меня прости, – сдавленно произнесла Джорджи.
– Ты застигла меня врасплох… Ты никак опять плачешь?
– Я?
Она действительно плакала? Или учащенно дышала? Возможно, то и другое.
– Радость моя, солнышко мое, не плачь. Прости меня. Не надо плакать.
– Я не плачу, – сказала Джорджи. – В смысле, я больше не буду. Прости, я…
– Давай все начнем сначала.
Джорджи невесело рассмеялась, попутно икнув.
– Сначала? А получится ли?
– Я про этот разговор, – пояснил он. – Давай начнем говорить с самого начала… Нет, лучше со вчерашнего вечера. Начнем со вчерашнего вечера. Согласна?
– Мне думается, начинать надо еще раньше, – сказала Джорджи.
– Нет.
– Почему нет?
– Я не хочу начинать раньше, – прошептал Нил. – Не хочу пропустить все остальное.
– Ну ладно, – согласилась Джорджи, вытирая глаза.
Это было сущим безумием. Это не лезло ни в какие ворота. Полнейшая нереальность… в которой она сейчас участвует. Если повесить трубку, сумеет ли она прекратить поток безумия?
Или продолжать игру, чтобы понять, как далеко она зашла?
– Ладно, – повторила она.
– Ну вот и хорошо. Значит, ты позвонила… ты позвонила узнать, все ли в порядке со мной. Как видишь, иначе бы мы не разговаривали. Поездка была до жути долгой. Я взял с собой лишь три диска. Пришлось включить радио. Слушал их ночное шоу. Называется «От побережья до побережья». Знаешь, мне кажется, что теперь я верю в космических пришельцев.
Джорджи решила продолжать игру. Если у нее галлюцинации, то они возникли неспроста. Если играть дальше, она таким образом сможет выяснить, что к чему, и двинется дальше. Или такое по силам лишь призракам?
– Ты всегда верил в космических пришельцев, – сказала она.
– Не всегда, – возразил он. – Я скептик. Точнее, был скептиком. Теперь я верю, что они существуют.
– Они тебе встретились по дороге?
– Нет. Зато в Колорадо я видел двойную радугу.
– Наверное, это Джон Денвер всплакнул, – со смехом сказала Джорджи.
– Это было потрясающе красиво.
– И ты ехал без остановок?
– Да. Весь путь проделал за двадцать семь часов.
– Но это глупо.
– Знаю. Мне было о чем подумать. А когда думаешь, это помогает не уснуть.
– Я рада, что ты благополучно добрался домой.
Галлюцинация разворачивалась как-то очень уж рационально. Ничего удивительного: Джорджи всегда хорошо удавались диалоги.
Итак, она говорила с Нилом – или представляла, что говорит с Нилом, – после того, как они поссорились и он поехал к родителям в Омаху. Девяносто восьмой год, канун Рождества.
Они действительно поссорились после той дурацкой вечеринки. Он действительно поехал к родителям. Но никаких телефонных разговоров не было.
Нил ни разу не позвонил ей из Омахи, и она тоже не звонила. В конце недели, рождественским утром, он появился у нее дома и привез ей кольцо…
– По голосу слышу… тебе и сейчас плохо, – сказал Нил.
Нил-Ненастоящий, призрачный Нил, Нил ее галлюцинаций.
– У меня был тяжелый день. Я думала, что ты… бросил меня.
– Нет, – торопливо возразил он.
Джорджи тряхнула головой. Обида и сейчас еще не улеглась.
– Нет? Ты уверен?
– Да. Уверен… Я был сердит на тебя. Говорил жуткие слова… Я от них не отказываюсь. Но у меня и в мыслях не было расставаться с тобой.
– Значит, мы не расстались? – спросила Джорджи, и ее голос дрогнул на последнем слове.
– Нет, – заверил Нил.
– Но я всегда думала, что ты меня бросил.
– Всегда?
– Всегда… в смысле, со времени нашей ссоры.
– Джорджи, я не хочу с тобой расставаться.
– Но ты же говорил, что больше так не можешь.
– Говорил.
– И это были не просто слова.
– Нет, не просто слова.
– А теперь ты утверждаешь, что мы не расстались?
Он зарычал, но не на нее. Обычно Нил рычал на самого себя.
– Я действительно так больше не могу, – сказал он, – но надеюсь изменить ситуацию, потому что… потому что жить без тебя я тоже не смогу.
– Как вижу, смог, – сказала Джорджи, и это не было шуткой.
Нил тем не менее засмеялся. В общем-то, это не было смехом. По-настоящему Нил смеялся редко. Он издавал сопящие звуки, которые могли сойти за смех.
– Ты всерьез думаешь, что я проживу без тебя? До сих пор у меня не было возможности проверить.
– Неправда, – сказала Джорджи.
Она вполне могла сказать такое, ведь их разговор не был реальным. Говори что хочешь, и никаких последствий. По сути, она как раз этим и занималась: говорила воображаемому Нилу все, о чем никогда бы не сказала Нилу настоящему. Просто снимала груз с души.
– До нашей встречи у тебя было целых двадцать лет, чтобы это проверить.
– Они не в счет, – ответил Нил, продолжая игру.
Нет, это я продолжаю игру, подумала Джорджи. А вы, сэр, всего лишь моя галлюцинация.
– Я не представлял, чего лишусь, если мы расстанемся.
– Могу тебе рассказать. Ты лишишься досады. Раздражения. Сборищ, которые устраивают отъявленные придурки из телеиндустрии.
– Я не об этом.
– Ты лишишься ожиданий допоздна, – продолжала Джорджи. – Необходимости обедать в одиночестве. Го́лоса, которым я говорю, когда стараюсь произвести впечатление на других…
Нил терпеть не мог этот голос.
– Джорджи!
– Тебе не придется сталкиваться с Сетом.
В трубке снова послышалось сопение, но оно даже отдаленно не напоминало смех.
– Джорджи!
– Тебе не придется сталкиваться с Сетом.
В трубке снова послышалось сопение, но оно даже отдаленно не напоминало смех.
– Почему ты так упорно стараешься выпихнуть меня из своей жизни?
– Потому что… потому что накануне своего отъезда ты мне много чего сказал. Помнишь? И про то, что тебе здесь себя не найти, что ты чувствуешь себя приложением ко мне. Ты говорил, что дальше так не можешь. Я долго думала над твоими словами. И продолжаю думать. Я не могу с тобой спорить, Нил. Ты был прав. Я не собираюсь меняться. Мир, который ты так ненавидишь, – это моя стихия. Я и тебя тащу в тот мир. Так, может, есть смысл вырваться, пока не поздно?
– Ты считаешь, нам нужно расстаться? – спросил Нил. – Ты этого хочешь?
– Это два разных вопроса.
– Думаешь, мне без тебя будет лучше?
– Возможно. – (Скажи это, твердила себе Джорджи. Скажи вслух.) – Если вспомнить все, что ты выплеснул на меня после того сборища. Надо смотреть правде в глаза.
– С тех пор как я все это сказал, много чего произошло.
– Ну да. Ты видел двойную радугу и теперь веришь в космических пришельцев.
– Нет. Ты трижды звонила и говорила, что любишь меня.
У Джорджи перехватило дыхание. Она звонила Нилу не трижды, а гораздо больше.
Ей показалось, что он поднес трубку к самому рту.
– Джорджи, ты меня любишь?
– Больше, чем все остальное, – ответила она. Невзирая на все подводные камни, это и сейчас было правдой. – Больше, чем все остальное.
Нил засопел. Возможно, от облегчения.
– Но ты говорил, что этого может быть недостаточно, – продолжала давить Джорджи.
– Может.
– И потому…
– И потому я не знаю, – сказал Нил. – Но я не рву отношения с тобой. Сейчас я просто не могу этого сделать. А ты? Ты позвонила, чтобы сказать о разрыве наших отношений?
– Нет.
– Тогда начнем заново, – тихо предложил он.
– Откуда?
– С начала нашего разговора.
Джорджи долго втягивала в себя воздух.
– Как твоя поездка?
– Прекрасно, – ответил он. – На весь путь я затратил двадцать семь часов.
– Идиот.
– Я видел двойную радугу.
– Потрясающе.
– Когда я приехал, мама испекла мое любимое рождественское печенье.
– Счастливчик.
– Жаль, что тебя нет рядом. Столько снега навалило. Специально для тебя.
Такого просто не могло быть. Она проходила через галлюцинацию. Или приступ шизофрении. А может… сон.
Джорджи уперлась затылком в изголовье, поднесла ко рту туго натянутый телефонный провод и впилась зубами в пластик.
Она закрыла глаза и продолжила игру.
Глава 12
Даже не верится, что ты столько времени провел за рулем.
– Это было не так уж и плохо.
– Но ехать двадцать семь часов подряд. По-моему, это запрещено законом.
– Для водителей тяжелых грузовиков.
– По соображениям элементарной безопасности.
– Говорю тебе, все было не так уж и плохо. Когда ехал по Юте, меня начало клонить в сон. Тогда я остановил машину и немного погулял.
– Но ты же мог попасть в аварию и разбиться. В той же Юте.
– Тебя послушать – получается, что смерть в Юте хуже, чем где-то в другом месте.
– Обещай мне, что этот «марафон за рулем» не повторится.
– Я тебе обещаю ни в коем случае не быть на грани смерти в пределах штата Юта. Теперь я буду крайне осторожен, находясь рядом с мормонами.
– Расскажи мне поподробнее о космических пришельцах.
– Расскажи мне поподробнее, как ты ехал.
– Расскажи мне поподробнее о своих родителях.
– Расскажи мне поподробнее об Омахе.
Джорджи наслаждалась звуком его голоса. Ей очень не хотелось, чтобы их разговор прервался.
В какие-то моменты ее вдруг остро пронзала вся фантасмагоричность происходящего. Было ли это реальностью или изощренной игрой ее больного ума, но она говорила с Нилом, находящимся не только в далекой Омахе. В далеком 1998 году. Но такого не могло быть. В реальной жизни такого просто не может быть. Эта мысль снова и снова появлялась в мозгу Джорджи, будто приступ головокружения. Но Джорджи упорно ее гнала.
А иногда Джорджи казалось, что она возвращает Нила из прошлого. Того Нила, каким он был. Ее прежнего Нила.
Телефон уничтожал расстояние. А время? Джорджи могла спросить Нила о чем угодно.
– Расскажи мне про горы, – попросила она, не зная, о чем еще его спрашивать.
Нет, знала. Но боялась, что фраза «Расскажи мне, где я сбилась с пути» может уничтожить волшебство их общения.
Сейчас же ей больше всего хотелось слушать, слушать, слушать его голос.
– Я ходил смотреть «Спасти рядового Райана». Без тебя.
– Замечательно.
– Мы с отцом хотим еще посмотреть «Жизнь прекрасна».
– Обязательно посмотрите. Тебе и «Список Шиндлера» нужно посмотреть тоже без меня.
– Мы с тобой это уже обсуждали. Ты должна посмотреть «Список Шиндлера». Есть фильмы, которые должен увидеть каждый.
Она до сих пор не посмотрела этот фильм.
– Ты же знаешь, я не поклонница фильмов, где показывают нацистов.
– Однако «Герои Хогана»[16] тебе понравились.
– Они и подвели черту.
– И ты решила, что с тебя хватит фильмов про нацистов?
– Да.
– Я даже знаю, какой персонаж тебя к этому подтолкнул. Полковник Клинк.
– Совершенно верно.
Она больше не плакала. Нил больше не рычал.
Джорджи забралась под одеяло. Она уже не вдавливала трубку в ухо, а слегка прижимала. Как при обычном разговоре.
Нил продолжал с ней говорить…
– Значит, проведешь Рождество в обществе Чистильщика Бассейнов?
– Слушай, а я уже и забыла, что называла его так.
– Как ты могла забыть. Ты целых полгода только так его и называешь.
– Кендрик совсем не плохой парень.
– Я и не говорю, что он плохой. Мне он понравился. Ты всерьез считаешь, что они с твоей мамой вскоре поженятся?
– Наверное.
Тогда брак матери и Кендрика казался ей неизбежным.
– У тебя теперь по-настоящему философский взгляд на их отношения. И когда ты успела его приобрести?
– Ты о чем?
– Помню, в прошлый раз ты была совсем другого мнения об этом. Сердилась на свою мать. Не могла переварить, что ее парень – почти мой ровесник. Ты еще говорила: «Вы с Кендриком – из одного садка».
Да, когда-то говорила. Джорджи засмеялась:
– А ты мне ответил: «Твоя мама нашла Кендрика не в садке, а в бассейне»…
Надо же, она помнила их шутки пятнадцатилетней давности.
– И еще ты сказала, что если мать продолжит в том же духе, то твоим следующим отчимом может оказаться шестиклассник. Смешно, правда?
– Думаешь, смешно?
– Конечно.
– Так что же ты не смеялся?
– Солнце мое, ты же знаешь мою особенность. Я крайне редко смеюсь.
Джорджи перенесла трубку к другому уху, подперев ее одеялом. Надо вспоминать, что́ еще она тогда говорила о выборе своей матери.
– Знаешь, я до сих пор не могу привыкнуть, что мама в свои сорок заглядывается на парней чуть ли не вдвое моложе. У нас преподавательница маминого возраста. Я представила, что она закрутила бы роман с кем-нибудь из студентов… Брррр!
Это было бы равнозначно ее роману, скажем, со Скотти. Или с кем-то из друзей Хизер. С тем же разносчиком пиццы.
– Парни, которым чуть за двадцать, – еще младенцы, – продолжала Джорджи. – Не у всех даже борода растет. Многие еще не вышли из периода созревания.
– Однако.
– Прошу прощения. Речь не о тебе.
– Совершенно верно. Не обо мне. В отличие от многих моих сверстников я вполне созрел, чтобы встречаться с твоей мамой.
– Нил, прекрати! Я не хочу об этом слышать даже в качестве шутки.
– Я так и знал, что твое философское мышление не отличается достаточной широтой.
– Моя мать – извращенка. Ее раскованность граничит с распущенностью.
– А может, она просто влюбилась.
– Я хочу извиниться за то сборище, – сказала Джорджи.
– А я не хочу о нем говорить.
– Мне до сих пор неловко.
– За что? За то, что пошла туда? За то, что блистала там?
– Получается, это я вынудила тебя уехать.
– Не придумывай, – возразил Нил. – Ты не можешь меня вынудить. Я взрослый человек. И я намного сильнее, чем ты.
– Физическая сила еще не все. У меня есть хитрости и уловки.
– Сомневаюсь.
– Напрасно. Я женщина. У женщин – свое оружие.
– У некоторых женщин. Не каждая рождается с пресловутой женской хитростью.
– Если бы у меня не было женской хитрости, как бы я тогда заставляла тебя делать почти все, что захочу?
– Ты не заставляешь меня. И не можешь заставить. Я просто делаю это, поскольку люблю тебя.
– Ох…
– Господи, Джорджи, не расстраивайся! Любовь лучше хитростей.
– Нил… Мне в самом деле очень неловко. То сборище…
– Я же сказал, что не хочу об этом говорить.
– Ладно.
– Ты зря недооцениваешь физическую силу. Я могу за каких-нибудь тридцать секунд положить тебя на обе лопатки.