Исбьорн шагнул к дверям и рыкнул. Створки распахнулись. Они вошли в просторный зал, увешанный шелковыми знаменами со странной эмблемой: жемчужно-белый медведь на синем фоне, по одну сторону от него золотое солнце, а по другую — серебряная луна. Под ногами у медведя помещался вызывающий беспокойство символ, похожий на пилу или зазубренный нож, вышитый черным.
Ласси с удовольствием обнаружила, что, хотя дворец и сделан изо льда, внутри его наполняет приятное тепло. Она соскользнула с медвежьей спины, откинула капюшон и, медленно поворачиваясь, принялась рассматривать все вокруг. Потолок зала поддерживали стройные ледяные колонны, сплошь покрытые угловатыми знаками. Ласси внимательно посмотрела на них и подошла потрогать. Ледяная колонна на ощупь оказалась гладкой и твердой, но теплой и вовсе не мокрой. Девушка вгляделась в резьбу на колонне.
— Ой, а эти значки мне знакомы, — обрадовалась она. — Здесь говорится что-то про китов, множество китов, выходящих на берег. — Она оглянулась на медведя. — Эти знаки похожи на картинки, которые вырезает мой брат Ханс Петер. Он учил меня смыслу некоторых из них.
Она провела рукой по резным фигуркам, и ее кольнула тоска по дому. Долго еще ей не увидеть Ханса Петера…
— Твой… брат? — Медведь подошел к ней и прищурился на резные знаки. — Ты умеешь их читать?
— Да. — Она выставила вперед рукав парки. — А вот эти не могу. Пыталась, но, по-моему, в них никакого смысла. Хотя они вроде похожи, тебе не кажется?
Медведь, прищурившись, разглядывал ее парку, изучая красную с голубым вышивку, идущую полосами вокруг рукавов и по подолу. Внезапно его глаза расширились, он встал на дыбы и зарычал. Ласси вжалась в колонну, а Ролло тут же закрыл ее собой.
— Где ты это взяла? — Голос медведя переполняло чувство, которое девушка приняла за ярость, но в равной степени это мог быть и страх. — Где?!
— Это парка моего брата, — ответила ласси слегка дрогнувшим голосом. — Ханса Петера. Ты его видел. Он дал ее мне. Ты был при этом.
Он опустился на все четыре лапы, все еще подрагивая от возбуждения.
— Да. Помню. — Подавшись вперед, медведь прищурился еще сильнее. — А он где это взял?
— Не знаю, — почти прошептала ласси. — Когда я была маленькая, он ходил в море, а вернувшись, привез ее с собой. С ним что-то случилось, что-то, что опечалило его.
Медведь издал странный лающий звук, и ласси скользнула в сторону, надеясь спрятаться за колонной. Но тут она поняла, что он смеется. Это был глухой, горький смех, но все-таки смех.
— Опечалило? — Голос его звучал насмешливо. — Пусть бы это было мое единственное несчастье.
— А в чем твое несчастье? — спросила она застенчиво, все еще наполовину прячась за колонной.
Исбьорн остановился и начал раскачиваться, как делал у нее в доме.
— Не могу сказать, — выдавил он наконец. Вот только что слова выходили из него легко, легче, чем когда-либо раньше, — и вдруг речь снова сделалась затрудненной. — Не могу сказать!
Слова превратились в гневный рев. Медведь резко развернулся и умчался, исчезнув за дверью в дальней стене зала.
— Ладно, — сказала ласси, ошарашенная странным поведением медведя. — Похоже, мы остались вдвоем, Ролло. Давай-ка исследуем местность.
В ледяном дворце оказалось очень тепло. Ласси сняла парку и белые сапоги и взяла их в руки. Вместе с Ролло она обошла большой зал, любуясь резьбой и огромным камином в дальнем конце. Весь камин — и полка и очаг — состоял изо льда, и тем не менее огонь, ярко пылавший внутри, не растапливал это сооружение. Перед очагом лежал роскошный ковер и стояло кресло, обитое тканью, которую ласси приняла за бархат, хотя никогда в жизни не видела его и не щупала. Усевшись в кресло, девушка обнаружила, что оно как раз подходит ей по размеру. Нашлась даже обитая гобеленом подставочка для ног, наклоненная под идеально правильным углом. И кресло, и подставка для ног тоже были вырезаны изо льда, не считая, конечно, обивки и набивки.
— Это определенно не для нашего исбьорна, — сказала ласси, протягивая ноги к огню.
— Нет, это для вас, госпожа, — раздался голос из-за спинки кресла.
С перепугу ласси рванулась вперед и упала на колени на коврике перед камином. Ролло припал к полу, вздыбив шерсть и оскалившись.
— Вот те на! — произнес голос, и из-за кресла вышло существо, доходившее ласси едва ли до плеча.
Это был не человек. И не животное — по крайней мере, девушка никогда таких не видела. Верхняя часть тела принадлежала мужчине: у существа имелась голая мускулистая грудь, две человеческие руки и вполне человеческого вида лицо. Борода и вьющиеся волосы были одинакового красновато-коричневого оттенка. Но из волос торчали два тонких рога, а золотые глаза пересекались горизонтальными зрачками — как у козы. А от пояса начинался самый настоящий козел, с красновато-бурой шерстью того же цвета, что борода и волосы, и с раздвоенными копытцами. Единственной одеждой существа была повязанная на шее шелковая лента, сотканная из красных и синих нитей, образующих узор, очень похожий на вышивку на рукавах парки Ханса Петера.
— Кто ты? — ахнула ласси.
— Я Эразм, — ответил незнакомец. — Ой. — Он наморщил лоб. — Вы спросили, кем я являюсь? Я фавн. — Он произнес это так, словно это было самой естественной вещью на свете.
Для ласси, однако, это было даже менее естественно, чем заколдованный исбьорн. Волшебные существа вроде белых оленей или медведей, живущих во дворцах, населяли чуть ли не каждую услышанную у очага сказку.
Полулюди-полукозлы в их число не входили.
— Помочь вам подняться, госпожа? — Фавн заботливо склонился над ней.
Сидеть на ковре, разинув рот, было довольно глупо, поэтому ласси отмахнулась от предложения Эразма и встала самостоятельно. Она похлопала Ролло по голове — этот сигнал означал у них «отбой тревоги», — и он перестал рычать. Однако продолжал стоять между хозяйкой и незнакомцем.
— Я здесь, чтобы служить вам, пока вы живете с нами, госпожа, — продолжил фавн, когда ласси встала и повернулась к нему.
Он доходил ей только до плеча, но по морщинкам вокруг глаз девушка поняла, что фавн гораздо старше ее, хотя в его волосах и бороде не было седины.
— Не желаете ли, чтобы я проводил вас в ваши покои? Или хотите прежде поесть?
— Э-э…
Ласси оглядела себя. За время путешествия одежда на ней промокла и заскорузла от грязи. Девушка очень устала, но в то же время была голодна как волк. Съесть лефсе и сыр, уложенные отцом, она просто не успела.
— Давайте я провожу вас в ваши покои, — ласково сказал Эразм. — Вы умоетесь и переоденетесь, а потом я принесу вам в гостиную поднос с закусками.
— Это было бы замечательно, — отозвалась ласси, мысленно удивившись: «У меня есть собственная гостиная?»
Она последовала за фавном по длинному коридору, выходившему из большого зала. Ролло трусил по пятам. Они поднялись по плавно изогнутой лестнице, миновали еще один коридор и наконец остановились перед красивой дверью резной бронзы.
— Вот ваши покои, госпожа, — произнес Эразм и толкнул дверь. — Должен сказать, это большое облегчение, что вы меня понимаете.
Разинув рот, ласси в изумлении огляделась. Комната за дверью оказалась больше, чем вся ее родная хижина. Толстые, голубые с зеленью ковры покрывали замороженный пол; массивный камин, в котором ревел огонь, занимал целую стену, и повсюду были расставлены обитые атласом кресла и кушетки. Стены большей частью были покрыты гобеленами, но напротив двери помещались панели льда столь тонкого, что сквозь них виднелось ночное небо снаружи, лишь еле заметно отливавшее зеленью.
— Ой, эта комната слишком хороша для меня, — сказала она фавну. — Не найдется ли чего-нибудь попроще?
— Нет, госпожа. — Он покачал головой. — Только квартиры слуг, а вы не служанка.
Он прошел по комнате направо и распахнул очередную резную деревянную дверь. Взору гостьи предстала спальня. Размерами она почти не уступала гостиной, и в ней тоже имелся камин, где ласси могла бы встать во весь рост, не пылай там пламя, а на постели с комфортом поместились бы десять человек. По углам высеченного изо льда ложа поднимались изящные столбики, они поддерживали полог из белого шелка. В изножье кровати лежала шкура громадного исбьорна, а другая шкура, бурого медведя поменьше, служила каминным ковриком.
Эразм прошел и через эту комнату и вошел в следующую, более скромную, где обнаружилось несколько шкафов. Вместо камина одну стену в ней занимало громадное зеркало, рядом стоял маленький столик, заставленный стеклянными горшочками и бутылочками.
— Ваша гардеробная, госпожа. — Фавн открыл один из шкафов резного льда и вытащил одеяние из плотного атласа персикового оттенка. — Тут кое-какие наряды, но, боюсь, их придется перешивать.
— Я могу носить собственную одежду или нет? — напряглась ласси, защищая свой драный свитер, поношенные штаны и стоптанные башмаки.
— Разумеется, госпожа, но вы пробудете у нас некоторое время, и, если вам захочется надеть что-нибудь другое, пользуйтесь на здоровье всем, что найдете здесь. — Он обвел рукой платяные шкафы.
— Спасибо, — успокоилась ласси и тоже принялась разглядывать наряд у него в руках. — По-моему, я никогда не видела такой высокой женщины.
Подол платья, поднятого фавном высоко над головой, задевал ковер. Судя по виду одеяния, его шили для дамы на целый фут выше ласси, а ведь она и сама была довольно высокой. Вдобавок прежняя хозяйка наряда имела весьма впечатляющий бюст.
— Это не женское платье, — сказал фавн, убирая вещь на место.
— Оно принадлежало другому фавну? А женщины-фавны… очень высокие?
— Нет, эта одежда и не для женщин моего народа, — печально ответил он. — Большинство наших дев меньше, чем я, но прошло много лет с того дня, как я видел их в последний раз.
— Тебе не разрешается покидать дворец?
— Ой, нет, конечно! — Фавн покачал кудрявой головой. — Я не выходил наружу с тех пор, как прибыл в эти стены.
— Ты заколдован, как и медведь?
— Дверь возле зеркала ведет в вашу умывальную, госпожа, — ответил на это Эразм. — Теперь я вас оставлю. Когда будете готовы, потяните за шнурок возле любого из каминов, и я принесу вам ужин. — И он потопал прочь по толстым коврам, приглушающим стук копыт.
— Странно все это, — заметила ласси, когда фавн ушел.
Ролло, который стоял возле столика, с интересом обнюхивая его содержимое, обернулся к хозяйке.
— Мы — гости гигантского исбьорна, который живет во дворце изо льда, — только и сказал он.
— Сдается мне, ты прав, — согласилась ласси.
Она вошла в дверь возле зеркала, чтобы посмотреть, что такое «умывальная». Это оказалась маленькая комнатка с изящно украшенной раковиной, большой ванной и ночным горшком. Вся обстановка была выточена из зеленоватого льда. Ночной горшок был высотой со стул и наполовину заполнен водой.
Ролло и ласси какое-то время глазели на него.
— Может, это не ночной горшок, — выдвинул догадку волк. — Наверное, это поилка для меня.
— Но выглядит как горшок, — возразила ласси.
— А это для чего? — Ролло носом указал на золотую ручку в виде сосновой шишки, помещавшуюся с обратной стороны загадочного сооружения.
Ласси попыталась ее повертеть — ничего не произошло. Потянула — с тем же исходом. Однако, когда она нажала на нее, вода в горшке завертелась и ушла в дырку внизу.
— Порази-и-ительно, — протянула она. — Только посмотри! Все… отходы уносит прочь.
— По-моему, все-таки это моя поилка.
— Так, мне нужен горшок, — заявила ласси, — поэтому я собираюсь его испытать. Иди и полежи у камина.
— У которого?
— Неважно, просто выйди. — Она легонько подпихнула волка под хвост и закрыла за ним дверь умывальной.
Разобравшись со странным горшком, ласси обнаружила, что ручки в виде желудей помогают наполнить водой раковину и даже ванну. На полке над ванной стояли хрустальные горшочки с нежными притираниями, от них пахло цветами. На стене рядом висели мягкие белые полотенца.
Ласси со вздохом скинула одежду и скользнула в роскошно теплую ванну. Впервые в жизни она мылась первой. Она едва не заснула, так ее разморило. Однако Ролло непрестанно скребся в дверь, напоминая хозяйке, что тоже весь день не ел, а идея полного погружения в горячую воду противоестественна сама по себе. С очередным вздохом ласси всего через каких-то полчаса вылезла из ванны, вытерлась и надела длинный халат из отделанного мехом шелка. Халат волочился за ней по полу и сползал с плеч, если слишком сильно размахивать руками.
Они с Ролло сели за ужин, поданный Эразмом в гостиной. Ласси огляделась и улыбнулась:
— Может, я и привыкну жить во дворце. Особенно теперь, когда я знаю, что моя семья тоже скоро разбогатеет.
Она расправила на коленях белоснежную салфетку и отломила кусочек самого белого хлеба, какой ей доводилось видеть.
Ролло поднял глаза от блюда с мясом, поданного лично ему.
— Мы проживем здесь всего один год, — напомнил он хозяйке. — И во всем этом есть нечто неправильное.
— Знаю, но позволь мне хотя бы в первый вечер насладиться происходящим, — отозвалась она.
— Ладно, только не забывай об осторожности. — И он продолжил набивать брюхо.
— Всего один вечер, — прошептала ласси. — Затем я докопаюсь до сути этих чар. Всех этих чар.
Глава 10
На следующее утро, едва покончив с завтраком, ласси спустилась в зал с колоннами. Они с Ролло принялись изучать ближайшую к золотым дверям колонну.
— Человек. Олень. Корабль. Что-то. Корабль. Что-то. Человек.
— Никакого смысла, — проворчал волк. — Ни в одной из этих надписей.
— Знаю, Ролло. — Ласси уперла руки в бедра и вздохнула. — Беда в том, что Ханс Петер ни разу не потрудился вырезать такие понятия, как «бегать», или «плыть на корабле», или «охотиться». Он вырезал только «олень», или «человек», или «корабль». Поэтому я вижу, что есть человек и олень и у них есть корабль, но понятия не имею, чем они заняты. — Ласси прижалась лбом к гладкому льду. Она занималась расшифровкой резьбы уже несколько часов. — Дура!
— Вам нехорошо, госпожа?
Ласси подпрыгнула и резко обернулась. За спиной у нее стоял Эразм, и лицо у него было странное.
— Нет-нет, со мной все в порядке, спасибо. Просто… Я… — Она показала на колонну.
— Просто вы что? — Во взгляде фавна читалось опасение.
До ласси дошло, что она еле знакома с этим странным созданием. Вчера вечером он показался ей печальным и достойным жалости, когда говорил о годах, проведенных безвылазно в ледяном дворце. Но вдруг он притворялся? Можно ли ему доверять?
Она решила, что нужно быть поосторожней.
— Я заблудилась, — соврала она. — Я… искала исбьорна.
Эразм моргнул, словно не зная, стоит ли ей верить, и ласси одарила его широкой невинной улыбкой. Взгляд фавна утратил опасливость.
— Мой господин послал меня, чтобы я привел вас к обеду, — сообщил он. — Не соблаговолите ли последовать за мной?
Ласси пошла за ним по широкому коридору. По всей длине коридора в стенах были устроены ниши. В одной нише красовалась на подставке соломенная корзина. В другой лежала пара вязальных спиц с наполовину связанной варежкой, рядом аккуратно пристроился клубок пряжи.
— Эразм!
— Да, госпожа?
— Почему тут выставлены клубки пряжи, корзинки и старые тряпичные куклы?
Опасливое выражение снова появилось в глазах фавна.
— Не могу сказать, госпожа.
Исбьорн ждал их в длинной узкой комнате, в которой стоял длинный узкий стол. Ласси насчитала две дюжины стульев, хотя золотую тарелку и сияющий серебряный прибор поставили только для одного человека. Исбьорн сидел возле этого места, поджидая ее.
Чувствуя, как по спине сбегает холодная струйка, ласси уселась на приготовленный для нее стул. Спокойствие громадного медведя ее нервировало. Каким бы добрым он ни казался, она не забывала, что он все-таки зверь, — хищник, достаточно большой, чтобы проглотить их с Ролло одним махом.
— Хорошо ли ты спала? — В громыхающем голосе звучала искренняя заинтересованность.
— Э-э, да, спасибо.
— Вот и славно.
— Ага.
Эразм взял с сервировочного столика несколько блюд, накрытых серебряными куполообразными крышками, и расставил их полукругом возле лассиной тарелки. Одну за другой он снимал крышки, показывая тонко приправленную рыбу, жареную курицу, мягкие рогалики белого хлеба, фрукты в меду и маринованные овощи. Большинство этих яств дочь дровосека никогда не видела, а знакомые — рыба, курица, картошка — не встречались ей приготовленными подобным образом. Рот ее наполнился слюной, а в животе заурчало.
С рокочущим смехом исбьорн посоветовал гостье приступить к еде.
— Но я завтракала всего несколько часов назад. И там было столько всего… фрукты, и сладкие рогалики, и овсянка… — Ласси осеклась. — Я никогда в жизни не видела столько еды.
Медведь заморгал:
— Но… неужели там, где ты живешь, все так плохо?
— Зима длилась долго, — уклончиво ответила ласси, не желая давать повод усомниться в способности Ярла прокормить семью. — Всем пришлось затянуть пояса. Но моя семья не голодала.
Медведь снова моргнул и сказал:
— Ну разумеется.
— А ты не собираешься есть? — Ласси положила себе на тарелку кусочек сочной рыбы, а потом большой кусок курицы.
— Нет.
Что-то в тоне хозяина подсказало ей, что больше не стоит задавать подобные вопросы. Девушка очистила рыбу от костей и хотела предложить ее Ролло, но тут увидела, как Эразм снимает крышку с блюда с сырым мясом и ставит его на коврик у очага рядом с волком.