– В лоток облегчись, – пробормотал Левин, вызвав взрыв невольного смеха.
Хмыкнул даже майор, сплющивший нос о заиндевевший пол.
Работать приходилось быстро, ведь холод в подвале царил нешуточный. Левин получил «щадящее» задание: лежать и держать силовиков на прицеле во избежание бунта. Андрюха уверил, что справится. Алексей подстелил под него еще один матрас, сверху накрыл фуфайкой. Потом он принялся переставлять кровати, подтащил их поближе к печке.
Определенный интерес у него вызывала груда коробок в закутке. Алексей вытащил их на белый свет и с удивлением обнаружил запасы свиной тушенки производства Мариупольского мясокомбината, ржаные сухари, солонину, крупы, несколько пластов задубевшего сала, початый блок незнакомых сигарет «Гродно». Обнаружилась там и коробка с лекарствами. Но из необходимого в ней нашлись только стрептоцид, зеленка, упаковки с бинтом и марлевые салфетки.
– Да ладно, нормально, – радостно прогудел Архипов, косящийся в его сторону. – Хоть что-то Бог послал, даст и другое.
Он пытался растопить печку, засыпал в нее уголь, подсовывал под него скомканные обрывки картонной тары. Зажигалка была у каждого, даже у некурящих. Первые попытки нагреть помещение не увенчались успехом. Картон горел, а уголь занимался еле-еле.
Очень кстати в куче мусора нашлась жидкость для растопки. Архипов на радостях брызнул в печку, и оттуда повалил густой едкий дым! Он захлопнул чугунную дверку, но дым продолжал сочиться сквозь щели. Люди кашляли, проклинали незадачливого истопника.
– Дымоход, наверное, забился, – прохрипел Архипов и закашлялся. – Да и тяги нет.
– Как это тяги нет? – стонал Левин. – Выйди наружу – ветер унесет.
– Слушай, ты, печник хренов! – Смирнов завозился в углу. – Вытащи заслонку из трубы. Совсем мозгов нет?
Архипов побагровел, потом смутился, привстал на цыпочки и выдвинул проржавевшую заслонку. Завыл ветер в трубе. Тяга подхватила дым, понесла наружу.
– Идиот, блин! – проворчал Смирнов.
– Ладно, лежи, не тявкай. – Архипов снова насупился, виновато покосился на Стригуна. – Накосячил я, Леха. Я ведь всего лишь гаишник, какой с меня спрос!
– Твою-то мать! – ругнулся Смирнов. – Он еще и гаишником был. Такую профессию осрамил!..
– Не понял, – насторожился Архипов.
– Похоже ты коллегу встретил, – догадался Алексей.
– Да, я работал в Сумах, – презрительно бросил Смирнов. – Третий батальон дорожной инспекции. И в отличие от некоторых пахал нормально.
– Откуда ты, падла, знаешь, как я работал? – снова взвился Архипов, хотя и было видно, что он немного смущен. – Хорош базарить, разговорился тут. Лежи и не отсвечивай, вражина хренов, пока не убил свой шанс остаться в живых.
«Они еще и тезки, – мысленно отметил Алексей. – Даже внешне чем-то похожи. Но нельзя расхолаживаться, враг есть враг».
Вскоре выяснилось, что угля мало. Архипов извлек из закутка ржавый топор и объявил, что добыча дров – не проблема.
Алексей перехватил колючий взгляд майора. Тот словно напрягся, приготовился к прыжку. Оставлять это дело незафиксированным было опасно. В последующие пять минут ополченцам пришлось стреножить строптивую компанию. Архипов связывал им ноги в лодыжках, оставляя небольшую степень свободы. Теперь пленники могли лишь семенить короткими шажками. Руки вязали спереди, что тоже позволяло производить элементарные действия.
– Выходи на оправку! – объявил Алексей.
Лазарь первым засеменил к выходу, забыв про раненую руку. Остальные шли с таким видом, словно их вели на расстрел. Туалета в округе, понятно, не было.
Алексей кивнул на свалку.
– Туда! Да без глупостей, прослежу. – Он на пару минут отвернулся, не желая смотреть на это непотребство.
За его спиной уже трещали и ломались под ударами топора деревянные ворота. Архипов решил не тянуть с заготовкой дров. За остаток светового дня он сделал несколько ходок, перетаскивал вниз расколотые доски.
Когда компания спустилась в подвал, там уже не было такого лютого холода. Потрескивала печка, запотевали окна. Левин вместе с матрасом подполз к буржуйке, обнял автомат словно девушку. Оттаявшая физиономия излучала блаженство.
– Марш в угол! – приказал Алексей силовикам. – Сели и замерли с виноватым видом. Будете нужны – вас вызовут.
– С облегчением, дорогие незалежные товарищи, – прошептал Левин. – Как там на воле, Леха? Следят за нами спецслужбы? Укры брыкались?
– Спи спокойно, дорогой товарищ. – Алексей улыбнулся. – Фактов жесткого обращения и применения насилия пока не было. Мы с этими хамами находимся по разные стороны культурной пропасти, но, думаю, скоро подружимся.
– Да мы вам глотки грызть будем, упыри москальские! – презрительно буркнул Лазарь.
– Заткните ему пасть, пожалуйста, пока я топором не рубанул, – проговорил Архипов.
Он загрузил поверх углей дрова, убыл за новой партией. Когда вернулся, Алексей уже проводил ревизию в продуктах, раскладывал их по горкам. Коробки были неполные, кто-то успел в них покопаться. Хорошая новость – обнаружился бидон с питьевой водой, несколько мисок, кружек. Плохая – во всем изобилии нужных и ненужных вещей не было даже щепотки чая.
– Начинаем выкобениваться, – удивленно отметил Архипов, выслушав плохую новость. – Справимся, командир. Сегодня перетерпим, скоро темнеть будет, а завтра сбегаю в магазин, посмотрю, что там осталось.
С медикаментами было сложнее. Левин с ужасом смотрел, как Архипов с Алексеем, сделав заговорщицкие лица, моют руки и подходят к нему явно не с дружескими намерениями. Он закрыл глаза, смирился, снова дергался, когда с него снимали штаны и разматывали бинт. Андрей вцепился пальцами в неровности в полу, приготовился к боли.
Оба отверстия – входное и выходное – смотрелись не самым лучшим образом. Кожа вокруг них вздулась, стала фиолетовой. Пулевые отверстия превратились в черные сгустки. Прикоснуться к ним было невозможно. Левин орал, словно ребенок, которому ставят укол. Однако дотрагиваться пришлось. Один держал раненого, другой обрабатывал раны перекисью водорода, присыпал сухим стрептоцидом. Ни новокаина, ни антибиотиков у ополченцев не было. Они снова сделали товарищу жесткую перевязку, натянули штаны и сунули в рот обезболивающий кетонал.
– А будешь в следующий раз орать, отрежем ногу! – пообещал Алексей. – По самую шею. И лежать тебе до конца твоих дней в коридоре районной больнички. Чего ты так разнюнился, Андрюха? Рана ведь сквозная.
– А почему так болит? – Боец в изнеможении откинул голову.
Он обливался горячим потом.
– Хреново, – еле слышно пробормотал Архипов. – Если завтра все будет в порядке, с самого утра надо искать аптеку или дома обшаривать. Это не лечение, блин! Загубим парня!..
– Согласен. – Стригун кивнул, собрал лекарства с перевязочными материалами и отнес в угол нахохленным пленникам.
Лазарь был бледнее некуда, хотя и смотрел волчонком.
– Рану обработайте парню, – сказал Алексей. – Надеюсь, имеете представление, как это делается. Это все, что нашли. Других препаратов нет.
Поперечный сдержанно кивнул, отвел глаза. Ополченцы не стали развязывать им руки. Украинцы не жаловались, справлялись.
Алексей обратил внимание, что в Поперечном начисто отсутствует спесь, во всяком случае, по отношению к подчиненным. Он не пытался переложить всю работу на Смирнова, не держался особняком от рядовых. Майор сам перевязывал бойца, говорил какие-то успокаивающие слова, а Смирнову только поручил облачить раненого в куртку.
Потом был мрачный вечер. За окном стемнело быстро, не успели оглянуться. Связь по-прежнему отсутствовала. Пыхтела печка, поедая дрова и остатки угля. Горели заплесневелые свечи, упаковку которых нашли под кроватью.
Архипов сбегал с топором за новой охапкой, вернулся, вывалил растопку возле печки и сообщил, что на улице все белым-бело, ветер приутих, погода самая новогодняя. Дрова прогорали быстро, спасительное тепло распространялось по подвалу.
Представители враждующих сторон неприязненно разглядывали друг друга. Блики света блуждали по серым от усталости лицам. Лазарь буркнул что-то обидное. Алексей разозлился, схватил обгоревшую головню, шагнул за печку. Лазарь сжался, заволновались остальные.
Но Алексей лишь заявил:
– За печкой ваша территория. За пределы не выходить! Кто будет уличен в пересечении границы, тот получит по роже. И чтобы больше ни звука.
– Браво, капитан! – Майор демонстративно похлопал в ладоши. – Вы, чувствуется, большой знаток Женевской конвенции в части обращения с военнопленными.
– Даже не слышал о такой, майор, – ответил Алексей. – Предпочитаю руководствоваться целесообразностью и отчасти совестью. Краснеть не буду, поскольку точно знаю – на нашем месте вы нас просто расстреляли бы.
– Кстати, вопрос. – Майор усмехнулся. – Будучи на вашем месте, вы не собираетесь кормить военнопленных?
– Наглецы! – Архипов покачал головой. – Не убили, дали им лекарства, поместили в тепло, между прочим, сами еще не ели. Алексей, не пора ли нам размяться? – Он сжал увесистые кулаки.
Стригун отмахнулся, стал вскрывать банки с консервами. Тушенка из свинины была чудовищно жирной, состояла преимущественно из сала и жилок, мяса в ней почти не было. Ржаные сухари отсырели. Солонина не жевалась, приходилось долго держать ее во рту, напитывая слюной.
Но ополченцы жадно ели. Алексей с ножа, остальные пользовали старые алюминиевые ложки. Они прихлебывали воду из заварочного чайника с отколотым носиком. Потом ополченцы с наслаждением курили, пуская клубы дыма в сторону пленных.
– Хорошо! – вынес неоспоримый вердикт Андрюха.
– А им не очень. – Архипов кивнул на противника. – Хотя держатся. Смотри, какие орлы комнатные.
– Пыхтят гордо, а выглядят хреново, – согласился Алексей. – Ладно, мужики, мы не фашисты. – Он загрузил в коробку кое-какие продукты, посуду, пачку сигарет, зажигалку и толкнул коробку по полу. Майор Поперечный даже ухом не повел. Смирнов задрал нос. Лазарь насторожился, вытянул шею – коробка не доехала до цели.
– Что там? – буркнул он.
– Фига с маслом, – буркнул Левин. – Жрите, господа укропы, это не бомба. От нашего стола, как говорится.
Лазарь покосился на своих товарищей, которые словно окаменели, смутился, начал колебаться.
– Сделайте же нам одолжение, покушайте, – заявил Левин.
– Ладно, Андрюха, прекращай! – Алексей поморщился.
Несколько минут царило тягостное молчание. В майоре Поперечном смертным боем бились презрение к врагу и простые человеческие потребности.
– Ладно, хлопцы, давайте поедим, – проворчал он. – Пусть насмехаются.
Пленные ели жадно, не обращая внимания на сало и жилы. Скребли ложками по жести, вылизывали, хрустели сухарями. Жадно пили воду, курили с облегченными лицами.
– Заморили червячка? – без особого ехидства поинтересовался Алексей.
– Насмешили его, – ответил Смирнов, туша окурок об пол.
– Больше не дадим, – сказал Стригун. – Сами съели столько же. Продуктов немного, а сколько здесь сидеть – неясно. Завтра попробуем осмотреть поселок. В случае удачной охоты рацион расширится.
– Ладно, не объясняй, капитан, понимаем, – проворчал Поперечный.
– Да что вы понимаете, товарищ майор, они же жмоты! – пробубнил не наевшийся Лазарь. – Вы посмотрите, сколько у них жратвы, а нам дали – кот наплакал. Сволочи они, им лишь бы поиздеваться.
Алексей рассмеялся, и все с удивлением уставились на него.
– Вот в этом и есть суть украинской политики в отношении России. Не обессудьте, господа. «Сосед, дай пожрать, а то мне тебе под дверь нагадить нечем». Раньше так говорили и дальше будут. И на высшем уровне, и на бытовом. Плевать, что Россия злейший враг – она обязана кормить своих младших малороссийских братьев. Мы их будем гнобить, обзывать, всячески порочить, объявлять санкции, но они все равно обязаны нас содержать, поскольку так сложилось исторически. А с каких борщей Россия вам обязана, господа? Она чем-то провинилась перед вами в историческом плане? Мы вас не защищали от фашистов, от турок, от шведов? Мы вас не кормили все годы советской власти?
– Вы агрессоры! – вякнул Лазарь. – Россия ввела на Украину войска и захватывает нашу территорию! Если бы не российская армия, мы уничтожили бы террористов еще в августе!
– Вот это да! – удивился Архипов. – Америка ставит по всему миру военные базы, продает оружие направо и налево. Если Россия что-то и строит за границей, то только трубопроводы. Да и те тянуть не разрешают. Так кто тут агрессор?
– Это демагогия! – набычился Лазарь.
– Это анекдот, – поправил Левин.
– Ваша Россия скоро поплатится – она будет в полной международной изоляции!
– А я слышал, что из-за конфликта с Россией несколько десятков стран рискуют попасть в международную изоляцию, – продолжал заводить его Левин, явно получая удовольствие от этого процесса.
Лазарь от изумления открыл рот, хлопнул глазами. До него не доходило, что презренный террорист над ним издевается. Остальные понимали, злобно хмурились, но считали ниже своего достоинства вступать в бесполезный «теологический» спор.
– Вы пришли с оружием на нашу землю! – надрывался Лазарь.
– Нет, дорогой, это вы пришли с оружием на нашу землю, – возразил Архипов. – До вас все было хорошо – люди работали, нормально жили. Я из Донецка, Андрюха из Краснодона, капитан – харьковский. В нашей группе, да будет вам известно, господа укропы, только двое были россиянами – добровольцы, люди мирных профессий. Остальные местные, взялись за оружие, чтобы защищать свою землю от агрессивной нечисти, от вас то бишь.
Наступила тишина – явное предвестие бури. Спецназовцы набычились, неприязненно разглядывали пленных. Те тоже подобрались.
– Чего-то не хватает, – заявил Архипов и озадаченно почесал макушку.
– Ага, – согласился Андрюха. – Инквизиции.
На дальнейшие события хорошо легли бы слова из песни Высоцкого: «Тут поднялся галдеж и лай». К гласу «вопиющего в пустыне» присоединился баритон Смирнова. Потом и майору надоело молчать, он тоже стал вставлять резкие замечания, повышать голос. Ополченцы в долгу не оставались, стали злиться, парировать оскорбления, хотя за оружие не хватались.
– Все вы предатели! – орал Лазарь. – Демагоги, террористы, извращенцы! Страна освободилась от многолетнего рабства, выбрала свободный, европейский путь развития. Мракобесы-соседи снова тянут ее в темное Средневековье из-за своих геополитических интересов, а на мнение простых украинцев им просто плевать! Страна истосковалась по свободной жизни, без воров и коррупционеров!
Последние слова вызвали демонический хохот.
– Это точно. Коррупционеров в Украину забрасывает с парашютами исключительно Россия. Создает специальные мобильные группы диверсантов-коррупционеров, тренирует их в лагерях под Тамбовом, – едко заметил Алексей.
– Вы пришли с войной в нашу страну! – не слезал с любимого конька Лазарь. – Россия лицемерит, когда говорит, что нельзя отправлять войска на подавление собственных граждан! В Чечню же посылала! Всю бедную маленькую, но гордую республику выжгли, растоптали и заасфальтировали! Сколько мирных жителей тогда истребили российские солдаты? Почему вам было можно, а нам нельзя?
– Ты путаешь разные вещи. – Алексей тоже начинал заводиться. – Двойка по истории, короче. А ну-ка, вспомни, что было перед тем, как Россия войной пошла на «гордую республику». Взрывались многоэтажные дома в Москве, Волгодонске, было нападение на больницу в Буденновске, массированное вторжение боевиков в Дагестан. Гибли десятками и сотнями мирные люди, не имеющие никакого отношения к войне! И Россия должна была терпеть, уважать стремление маленькой республики к независимости? Смотреть, как там возрождается самое махровое и бесчеловечное ответвление ислама? А какой вред для мирового сообщества несут непризнанные донбасские республики, которые только защищают себя от агрессора? Люди хотят быть свободными от фашиствующего киевского режима. Они не взрывают многоэтажки в Киеве, не захватывают другие земли, не ведут подрывную работу на остальной части Украины, не собираются идти войной на Киев! Мы всего лишь хотим, чтобы нас оставили в покое!
– Это российская пропаганда! – не унимался Лазарь.
– Знаешь, парень, с тобой разговаривать тяжело, – не выдержал Архипов. – Проще пулемет поставить и всадить в тебя всю ленту. У тебя громадная дыра в башке. Тебе не просто мозги промыли, а напрочь их вынесли. Контуженный ты на идеологическом фронте.
– Ага, пушечное ранение в голову, – проговорил Левин.
– Ваши люди подожгли газопровод под Турчанском, – глядя Алексею в глаза, медленно произнес Поперечный.
– Зачем? – не понял Алексей.
– Мне тоже непонятно. Вы орали, что мы обстреливаем объекты мирной инфраструктуры, а сами взяли и раздолбали абсолютно мирный газопровод, снабжавший Турчанск и окрестные села. Били из Авдотьевки – я наблюдал это собственными глазами. Не надо сваливать на боевиков, которые не подчиняются вашим приказам. В Авдотьевке стоял отряд террористов под командованием негодяя с позывным «Гепард». Это формирование входит в вашу так называемую регулярную армию. Вы совершенно осознанно поставили минометную батарею и разнесли к чертям собачьим солидный кусок трубопровода. Потом вызвали ремонтников, но куда там? Огонь столбом, подойти невозможно, пришлось отключать от газа весь район. Повторяю, капитан, я это видел собственными глазами. Вы отлично защищаете мирных жителей.
– Не наезжай. – Алексей поморщился. – Косяков и отморозков везде хватает. Не знаю, зачем это сделали. Не слышал об этой истории. Но факт, что ваши войска аналогично раздолбали в микрорайоне Юбилейный единственную подстанцию и водовод. Я тоже видел это собственными глазами. Ваше правительство, естественно, все свалило на ополчение, но со мной этот номер не пройдет. Били «Градами» из пригорода Луначарска – там стояла ваша бригада. Водовод и подстанцию сровняли с землей, в поселке началась гуманитарная катастрофа – ни света, ни воды. Пришлось организовывать подвоз. Ремонтники не справились, нечего уж было чинить. Микрорайон вымер. Все, кто мог, оттуда рванули, остались пенсионеры и калеки. Объясни зачем? Вы же прибыли защищать этих людей от распоясавшихся террористов или мы что-то не понимаем? Я уж молчу, что в результате работы ваших криворуких артиллеристов несколько снарядов попали в жилые дома, обвалили лестницы, секции, под завалами погибло не меньше пятнадцати человек.